Действия германской авиации на востоке Крымского полуострова

С 26 декабря 1941 г. против сил высадки и высадившихся подразделений десанта на северном побережье Керченского полуострова и в Керченском проливе довольно активно и успешно действовала немецкая авиация. У Камыш-Буруна (куда высаживала войска посредством своих средств Керченская ВМБ), например, только в налете на баржу с главными силами 825-го горнострелкового полка (до 1000 человек) приняли участие до 13 самолетов, бомбивших ее и сейнер-буксировщик. На барже возник пожар, она утратила управление от сейнера и возвратилась с трудом к пристани в Комсомольскую; в итоге наши потери составили около 100 человек. Другая баржа в результате прямого попадания сразу затонула, и часть личного состава погибла, но около 500 человек сумели выбраться на Камыш-Бурунскую косу. Потери мелких судов Керченской базы были значительны – потоплены 5 сейнеров и 18 повреждены (из 37), потоплены 1 катер MO-IV (и два повреждено – из шести выделенных в десант), потоплен 1 буксир (из двух выделенных), 1 болиндер и 1 баржа (еще 2 баржи получили повреждения). Основные поражения нанесли именно самолеты-штурмовики. Потери в личном составе оценивались в 6483 человека убитыми, утопленными, ранеными, обмороженными и пропавшими без вести.

Суда Азовской военной флотилии также подверглись интенсивному авиационному воздействию. 27 декабря в 12 часов 05 минут немецкие самолеты двумя бомбами прицельно поразили пароход «Пенай», вызвав сильный пожар и стихийное покидание судна силами десанта. В итоге погиб батальон 185-го артполка и часть батальона 160-го стрелкового полка (224-я сд), пароход выбросился на мель у мыса Ахиллеон. Авиацией противника были также потоплены единственный болиндер и самоходная шаланда «Фанагория». Всего, по данным отчетов за всю операцию, безвозвратные потери Азовской флотилии от воздействия авиации составили 5 крупных судов, 3 рыбачьих сейнера, и еще 4 корабля и 19 сейнеров повреждено, при этом объявлено о гибели 1270 человек.

В целом налеты штурмовиков и бомбардировщиков преследовали цель не только нанести удары по судам на переходе, но и атаковать высадившиеся войска на плацдармах, хотя основной задачей было сорвать переход и высадку.

Начало высадки ночью в Феодосии прошло без воздействия немецкой авиации. Но 29 декабря прямо с 9 часов 25 минут налетели штурмовики, а уже в середине дня над Феодосией появились 14 Ju-88A из KG51 «Эдельвейс» (Kampfgeschwader 51 «EdelweiB»). Разделившись на группы по 3–5 машин, они с пикирования атаковали корабли, ведущие огонь по окраинам города – 2 крейсера («Красный Кавказ» и «Красный Крым») и два оставшихся на рейде эсминца («Шаумян» и «Железняков»). Однако не добились ни одного попадания.

В ночь на 30 декабря в порт прибыла новая группа транспортов с полками 236-й и 157-й стрелковых дивизий, а через сутки в Феодосии выгрузилась 63-я горнострелковая дивизия. Немецкая авиация не действовала – погодные условия: снегопад, метель, сплошная облачность – для противоборствующих сторон были одинаковы.

Но утром 31 декабря люфтваффе начало систематические налеты на гавань, в первую очередь атакуя портовые сооружения и суда. Первой жертвой «Юнкерсов» стал стоявший у причала пароход «Красногвардеец», перевозивший лошадей. Как правило, все налеты авиации были внезапными, посты ВНОС отсутствовали.

В первый новогодний день в Феодосийской бухте был потоплен крупный транспорт «Ташкент» водоизмещением 5552 т. Через несколько дней его судьбу разделил «Зырянин» (2593 т). Но пока немецкая авиация продолжала налеты на Феодосийский порт. В 12 часов 00 минут разорвавшейся авиабомбой был поврежден вышедший из порта базовый тральщик «Взрыв», который после этого продолжал самостоятельно следовать в Поти. У пристани горел танкер «Ташкент». На пирсах № 7, 8, 9 и 10 горели склады.

Из воспоминаний К. Симонова:

«В Феодосию мы пришли в четыре часа утра. Пришвартовались и начали выгрузку…Город поднимался вверх большой подковой. Он был в этот час черным и пустынным. Стоял мороз – девятнадцать градусов, а на юге мороз всегда кажется более злым, чем на севере. С моря дул сильный шквалистый ветер. Дома зияли пустыми разбитыми окнами. Многие были разрушены… Кое-где на тротуарах и на мостовой еще валялись трупы немцев. Город был взят внезапно. Все машины, которые и в гаражах, и на улицах из-за морозов стояли у немцев со спущенной водой, так и были брошены там, где оставались стоять на ночь.

С началом светлого времени началась бомбежка. Наши зенитные орудия беспомощно стояли на площадях и перекрестках Феодосии. Их было переправлено уже довольно много, но вся беда заключалась в том, что немцы вчера потопили транспорт, который шел сюда со снарядами для зениток. Зенитчики, как им и полагалось по долгу службы, находились возле своих орудий, но стрелять не могли. Все вместе взятое было достаточно драматично.

Немцы налетали на Феодосию не особенно большими группами, по девять, по шесть, а иногда по три и даже по два самолета. Но зато почти беспрерывно, как по конвейеру. Каждые пять минут то в одном, то в другом конце города слышались взрывы. Проходя по улице, а потом возвращаясь через полчаса обратно, тем же путем, мы встречали на дороге новые воронки, которых не было, когда мы шли в ту сторону…Было тяжелое, беспомощное чувство оттого, что немцы все это время безнаказанно бомбили город».

Надо отметить еще интересное обстоятельство. Один из известных крымских историков, Евгений Борисович Мельничук, 1931 года рождения, ветеран воинской службы ПВО и участник боевых действий в партизанском отряде на Житомирщине, а также в более позднее время в Египте, полковник в отставке, в начале 1950-х учился на офицерских курсах в городе Феодосия, рассказал: «У нас на курсах был преподаватель Ершов, участник десанта, артиллерист-зенитчик. Он рассказывал, что при переходе морем зенитного дивизиона (а это три батареи зенитных орудий 76-мм или 85-мм и рота счетверенных пулеметных установок М-4), который должен был прикрывать феодосийский порт от налетов немецкой авиации, из-за халатности разморозили двигатели всех тягачей. Потому, выгрузив орудия, не сумели их быстро рассредоточить по позициям. При разгрузке лошадей, которые шли в конные упряжки, у многих из них были сломаны ноги».

3 января командующий Кавказским фронтом приказал начальнику штаба флота: для противовоздушной обороны города и порта Феодосия иметь в этом районе отряд кораблей с зенитной артиллерией. Для этой цели надлежало выделить катера, которые должны были находиться там постоянно; эту же задачу надлежало ставить эскадренным миноносцам, входившим в состав средств огневого содействия. В то же время командующий Кавказским фронтом приказал максимально форсировать перевозки войск из Новороссийска в Феодосию, для чего немедленно сосредоточить в Новороссийске все транспортные средства военно-морского и гражданского флотов, вплоть до тихоходных судов. Для перевозок в Севастополь предлагалось оставить минимум транспортов, необходимых для отправки боезапаса, продовольствия и пополнения людским составом. Перевозку войск из Тамани в Керчь с 4 января 1942 г. предлагалось производить при помощи ледоколов и по свободной от льда воде между озером Соленое и портом Камыш-Бурун. Для этой цели надлежало использовать все силы Керченской военно-морской базы и Азовской военной флотилии.

Но над крымскими портами снова нависла минная угроза. Бомбардировочная эскадра KG27 «Бёльке» (Kampfgeschwader 27 «Воеіске») в самом начале нового года получила приказ незамедлительно начать минирование Феодосийского залива и Керченского пролива. Подразделение, как и большинство других, в это время не представляло собой единого целого, а базировалось на четырех разных аэродромах: 1-я эскадрилья – в Фокшанах (Румыния), 2-я и 3-я – в Кировограде, штаб эскадры и III./KG27 – в Херсоне, а вторая группа находилась на отдыхе и переформировании в Ганновере. Эта картина была типичной для люфтваффе зимы 1941/42 г., когда все боеспособные эскадрильи и авиагруппы использовались как пожарные команды на разных участках фронта.

В ночь на 4 января «Хейнкели» 1-й и 3-й эскадрилий совершили первый вылет к Феодосии и Керчи, сбросив около портов мины ВМ1000, называемые «Моника». Полет проходил в условиях полнолуния, что облегчало ориентировку и обнаружение цели. Однако, поскольку летчики подразделения не имели опыта в минных постановках, не обошлось без накладок. В Феодосийском заливе часть боеприпасов взорвалась при падении на берег, а у одного Не-111 над морем отказал один из двигателей, вследствие чего машине пришлось повернуть обратно.

А в группе, летевшей к Керчи, вообще произошел неординарный случай. На пути к цели под Не-111Н-6 обер-фельдфебеля К. Розенброка по неизвестной причине взорвалась одна из мин. При этом сразу же сдетонировала и вторая ВМ1000, и самолет попросту испарился. «Взрыв был настолько мощным, что в воздухе несколько секунд стоял огненный шар белого цвета, – описывали произошедшее очевидцы. – Затем после исчезновения пламени долгое время над водой виднелся столб черного дыма». На следующую ночь операция была продолжена. Большая часть мин сбрасывалась возле Феодосии, и после второго налета на дне бухты находилось уже около 40 «Моник».

4 января 1942 г. крейсер «Красный Кавказ» доставил в Феодосию 224-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион ПВО с двенадцатью 85-мм зенитными орудиями 52-К. Во время их разгрузки в небе появились штурмовики Ju-87 из StG77. Условия для атаки были идеальными: в гавани длинный корабль не мог маневрировать, а в порту никакой противовоздушной обороны. В этих условиях пилоты «Штук» просто не могли промахнуться. Крейсер открыл интенсивный зенитный огонь из всех стволов, однако самолеты с воем сирен упорно шли на цель и сбрасывали бомбы с высоты 400–500 м. В результате сразу четыре бомбы взорвались около борта «Красного Кавказа». В кормовой части корабля образовались три огромные пробоины. Вода начала заливать внутренние помещения, и крейсер начал погружаться с дифферентом на корму. Однако корабль все же смог дать ход и выйти на рейд, но в этот момент в небе снова появились «Юнкерсы-87». Сделав классический переворот, «Штуки» ринулись на цель. И на этот раз одна из бомб взорвалась рядом с кормой. Корабль подбросило из воды, при этом оторвало правый винт и кронштейн левого гребного вала, погнуло и заклинило рулевое устройство. Затем «Красный Кавказ» глубоко осел в воду, а палуба до четвертой башни главного калибра скрылась в волнах.

При попытке дать полный ход обнаружилось, что один вал вращается с недопустимым биением, а другой пошел вразнос. Однако крейсер смог уйти в открытое море и скрыться, благо стояла плохая погода и больше его никто не атаковал. Приняв около 1000 т воды, но оставшись на плаву, «Красный Кавказ» с трудом смог вернуться на базу. «Красный Кавказ» в марте отправится на ремонт в Поти, где и простоял до августа 1942-го. Больше в боевых действиях корабль не участвовал. Таким образом, после 4 января в строю остался только один однотипный крейсер царской постройки – «Красный Крым».

И в тот же день 4 января командующий Кавказским фронтом приказал: командующему Черноморским флотом – до организации надежного прикрытия порта Феодосия средствами противовоздушной обороны и истребительной авиацией планировать перевозки войск с учетом входа и выхода транспортов и выгрузки войск только в темное время суток; командующему 44-й армией – немедленно принять меры к организации надежного прикрытия порта Феодосия средствами противовоздушной обороны и истребительной авиацией.

Немцы продолжали налеты, как правило успешные. 5 января в 2 часа 00 минут транспорт «А. Серов» разгрузился в Феодосии и в 18 часов 30 минут возвратился в Новороссийск. Пока он был в порту, «А. Серов» получил повреждения при бомбардировке авиацией противника, а затем еще наскочил на мину. В 16 часов 35 минут на переходе в районе мыса Кыз-Аульский этот транспорт был еще раз атакован вражеской авиацией, но безрезультатно. В этот же день в результате атаки немецкой авиации в порту Феодосия были потоплены транспорты «Ногин» и «Зырянин» и поврежден транспорт «Жан Жорес», который, выгрузив только шесть танков, в 11 часов 00 минут возвратился в Новороссийск.

Пришлось принимать меры, но не ПВО, а организационно-диспетчерские. Транспорты «Азов», «Красный Профинтерн», «Калинин» и «Курск», вышедшие из Новороссийска в Феодосию, по приказанию начальника штаба Черноморского флота последовали для разгрузки в Керченский пролив. А на следующий день во исполнение приказа командующего Кавказским фронтом Ф. Октябрьский потребовал строго выполнять следующие правила для всех транспортов, крейсеров и эскадренных миноносцев: в порту Феодосия находиться только ночью (приходить, разгружаться или стрелять); на день уходить в море минимум на 30–40 миль, а тихоходам – на 25–30 миль от берега. Если разгрузка требует много времени, заранее договариваться с армией и разгружать корабли в Керчи, где противовоздушная оборона более надежна, или производить разгрузку в течение двух ночей. В нелетную (для авиации) погоду разрешается работать круглосуточно.

Ночью 7 января 1942 г. в Феодосию пришел после высадки десанта в Новосветской бухте и обстрела Судака эскадренный миноносец «Способный», при этом на переходе с 10 часов 45 минут до 11 часов 20 минут эскадренный миноносец был дважды атакован самолетами Ju-88, но безуспешно – сброшенные бомбы упали на расстоянии 30–50 м и не причинили вреда, если не считать вышедших из строя (от сотрясения корпуса) репитеров гирокомпаса. Но 8 января, уже после похода в Новороссийск и при возвращении в Феодосию с десантом, в 19 часов 07 минут «Способный» в районе мыса Мысхако подорвался на мине из своего же оборонительного заграждения. Носовая часть эскадренного миноносца до 41-го шпангоута была оторвана и затонула; погибло 104 человека, из них 20 человек личного состава корабля.

Командующий Черноморским флотом 7 января доложил народному комиссару ВМФ, что вражеская авиация днем и ночью наносит удары по порту Феодосия и транспортам в порту и на подходе. Уже потеряно четыре транспорта, а другие четыре транспорта и крейсер «Красный Кавказ» получили значительные повреждения. Армия из-за близости фронта опасается посадить истребительную авиацию во Владиславовке и Феодосии. Выгрузка транспортов и отправка грузов с пристаней организована плохо. Командующий флотом просил наркома вмешаться в это дело и воздействовать на командование Кавказского фронта, чтобы были даны указания об усилении противовоздушной обороны Феодосии, об ускорении выгрузки транспортов и о своевременной разгрузке пристаней.

Начальник штаба ЧФ доложил командующему флотом о том, что его приказание производить подход транспортов к Феодосии, их разгрузку и обратный выход в темное время суток не обеспечивает выполнение в срок плана перевозок. Так, транспорт «Кубань» за два ночных захода в Феодосию разгрузил только 15 процентов груза. Подход и отход «Кубани» на 30–40 миль от берега в темное время заняли в среднем 12 часов, а на разгрузку оставалось всего лишь 2 часа темного времени. Кроме того, уход транспортов в море не гарантировал их от атак с воздуха. Так, транспорт «Шахтер», отошедший в светлое время в море неразгруженным, был атакован там бомбардировщиками противника. Темного времени одних суток на разгрузку транспорта не хватает, поэтому каждый транспорт будет разгружаться три-четыре ночи, не имея гарантии безопасности в море. Начальник штаба флота считал необходимым: подход транспортов к Феодосии делать в темное время, а разгрузку их производить непрерывно до окончания и прикрывать ее в светлое время суток истребительной авиацией. Комфлотом ответил, что он полностью согласен с этим планом, и предложил доложить об этом командующему Кавказским фронтом. Положение отчасти спасало применение дымовых маскирующих средств в порту или естественные туманы и парение моря, а вот зенитные средства становились одной из основных целей немецких штурмовиков и постоянно подвергались уничтожающим ударам.

9 января германская авиация проявляла особую активность в районе Феодосии. Девять «Хейнкелей» из KG27 и I./KG 100 четыре раза бомбили Феодосийский порт, в результате чего в порту был потоплен транспорт «Чатыр-Даг» и у причала № 5 подожжен транспорт «Спартаковец». По пеленгу 130°, в расстоянии 1–2 кабельтовых от Феодосийского маяка немецкие самолеты поставили четыре магнитные мины.

Эти потери были очень серьезными для Черноморского флота. В начале войны в его распоряжении имелось около 110 судов водоизмещением свыше 500 т, то есть годных для морских перевозок. До конца 1941 г. было потеряно 23 единицы, еще 26 были выведены из строя. Поэтому к началу 1941 г. в строю находилось уже не более 60 транспортных судов и танкеров, в том числе пятьдесят в пригодном для плавания состоянии (для перевозок войск использовалось 16 крупных судов Азово-Черноморского пароходства). И всего за пять дней, с 5 по 9 января, это число сократилось до сорока четырех.

7 и 9 января «Юнкерсы» KG51 совершили два налета на Новороссийск – главную базу снабжения советских плацдармов на Керченском полуострове. В первом случае (с

15 часов 22 минут до 16 часов 00 минут, задействовано 2 Ju-88) две фугасные бомбы упали в центре города рядом с очередями, стоявшими у магазинов. Было убито 12 человек, 21 получил ранения. Разрушены жилой дом и торговое здание. Во время второго авиаудара (с 15 часов 50 минут до

16 часов 05 минут, 3 Ju-88) немцам удалось уничтожить амбары элеватора и автобусную остановку.

Иногда подразделения, задействованные в Крыму, использовались и на других участках фронта. Так, утром 11 января экипажи 2-й эскадрильи KG27 в Херсоне находились в боевой готовности в ожидании приказа на вылет против морских целей. Однако старт так и не состоялся из-за неблагоприятных погодных условий над Черным морем. А в 12.00 поступил приказ провести «вооруженную разведку» в районе к юго-востоку от Курска. После длительного полета «Хейнкели» смогли обнаружить большую колонну советских войск, после чего с малой высоты сбросили на нее бомбы и обстреляли из пулеметов. Кроме того, были получены ценные разведданные.

На первый взгляд, такой способ использования двухмоторных бомбардировщиков, по сути для булавочных уколов, может показаться необоснованным. Однако в действительности именно он позволял немцам с помощью ограниченных сил наносить множественные удары по противнику по всему огромному фронту. При этом ни один самолет ни дня не простаивал. Появляясь то тут, то там, то большими группами, то по две-три машины, люфтваффе оказывало посильную помощь своим обороняющимся частям и наносило в совокупности немалый вред наступающей Красной армии.

13 января «Хейнкели» из KG27 бомбили Севастополь, а на следующий день – Керчь. В первом случае бомбардировщики были атакованы 8 И-16, однако смогли легко оторваться от них. С 10 часов 40 минут до 16 часов 00 минут 14 января немецкая авиация группами и одиночными самолетами бомбила пристани в Керчи, Камыш-Буруне, Тамани, Комсомольске и корабли в Керченском проливе, сбросив более 100 бомб; в Керчи был потоплен транспорт «Батайск». Но не обошлось без потерь – в районе Керчи пропал без вести Не-111. 15 января немецкая авиация в течение дня бомбила пристани в Керчи, Камыш-Буруне, на косе Чушка, в Тамани и Комсомольске, а также транспорты на переходе в Керченском проливе. Происходили воздушные бои, в которых несли потери как немцы, так и советские ВВС. 16 января советские истребители подбили и посадили в деревне Чурубаш один Ju-88, экипаж которого был взят в плен. Но немецкая авиация интенсивно бомбила пристани в Керчи, Камыш-Буруне, Комсомольске и корабли на переходе. В результате бомбардировки в Керчи был поврежден тральщик «Чкалов» и потоплена баржа; в городе имелись значительные жертвы и повреждения. На переходах продолжались атаки кораблей и судов: базовый тральщик «Груз» при возвращении из Феодосии в Новороссийск на меридиане Кыз-Аул был атакован немецкой авиацией, получил серьезные повреждения и в 19 часов 00 минут в сопровождении эскадренного миноносца «Шаумян», вышедшего ему навстречу, прибыл в Новороссийск.

Продолжалась и минная война – в 21 час 00 минут 16.01.1942 транспорт «Жан Жорес», вышедший 14 января из

Новороссийска, при входе в Феодосийский порт подорвался на немецкой магнитной мине. После двух часов борьбы за плавучесть был получен приказ затопить судно. Капитан Г.Н. Лебедев приказал демонтировать радиооборудование и открыть кингстоны. Часть команды была снята катером «Кабардинец» и тральщиком «Геленджик». Погибло около 40 человек, потеряно 40 автомашин, 6 орудий и боезапас.

Между тем действия ЧФ, осуществлявшего снабжение советских войск в Крыму и обстреливавшего побережье, активность ВВС РККА вызывали большую озабоченность германского командования. Было ясно, что без массированной поддержки люфтваффе проблемы 11-й армии не решить.

В связи с этим 15 января в Сарабуз прибыл командующий 4-м воздушным флотом генерал-оберст Александр Лёр (Alexander Lohr). Там он встретился с Манштейном, войска которого только что перешли в контрнаступление в районе Феодосии. Ознакомившись на месте с обстановкой, Лёр пообещал оказать помощь. Вернувшись в штаб воздушного флота в Полтаву, он провел короткое совещание, по итогам которого было решено создать специальный штаб «Крым» (Sonderstab Krim). Во главе его был поставлен генерал Роберт фон Грайм (Robert Ritter von Greim), ранее командовавший V авиакорпусом.

В его распоряжение были переданы сразу несколько подразделений: 4-я эскадрилья дальней разведки Aufkl. Gr.122, Stab, и III./JG77 (истребители Bf-109), II. и III./StG77 (штурмовики Ju-87), III./KG27 «Бёльке» (бомбардировщики Не-111Н) и III./KG51 «Эдельвейс» (бомбардировщики Ju-88A-4), а также I./KG100 «Викинг» (Kampfgeschwader 100 «Wiking»), недавно вернувшаяся с отдыха и созданная на основе специализированной авиагруппы KGr.100 «Викинг» (так называемых цельфиндеров (Zeilfinder), то есть целеуказателей). Кроме того, специальному штабу «Крым» было оперативно подчинено и недавно сформированное авиационное командование «Зюд» (Fliegerfuhrer Sud), которое возглавлял оберет Вольфганг фон Вилд (Wolfgang von Wild). Оно координировало действия летающих лодок Bv-138 и гидросамолетов Аг-196.

Авиационные части специального штаба базировались: штаб и 3./KG77 – в Сары-Баш, II./KG77 и III./KG77 – также в Сары-Баш, III./KG27 – в Херсоне, III./KG51 – в Николаеве, I./KG100 – в Саки. Fliegerfuhrer Sud оберста Вильда было переведено в Саки.

Силы и средства, собранные под руководством фон Грайма, выглядели значительными только на бумаге. В перечисленных подразделениях не хватало самолетов, а поставка боеприпасов и топлива, а также техническое обслуживание сталкивались с большими проблемами из-за необычайно суровой зимы. Взлетно-посадочные полосы в Сарабузе, Херсоне и Николаеве были с твердым покрытием, и их приходилось постоянно очищать от снега. Запуск двигателей в большинстве случаев осуществлялся с помощью импровизированных обогревателей, часто сделанных из бочек из-под бензина. К ним были подведены длинные, гибкие трубы, которые направляли тепловые струи на двигатели и рули. Для предохранения от замерзания стекол кабин были придуманы специальные деревянные коробы, которые попросту надевались на нос самолетов. Топливо и гидравлические жидкости тоже нередко приходилось подогревать перед заливкой в системы самолета. Условия жизни экипажей были не лучшими. В большинстве своем они проживали в плохо отапливаемых помещениях. В результате летчики страдали не только от обморожения, но и от нервного истощения.

Впрочем, такое положение было характерно для всего Восточного фронта, когда в январе только более 40 процентов самолетов были пригодны к полетам. По состоянию на 1 января 1942 г. здесь насчитывалось в общей сложности 2040 самолетов (1089 бомбардировщиков, 659 истребителей, 292 разведчика). Кроме того, на советско-германском фронте против СССР действовало 425 самолетов стран-сателлитов (финских – 160, румынских – 165, венгерских – 50, итальянских – 50).

Между тем Грайм принимал активные меры для улучшения авиационной инфраструктуры вверенного ему участка. Была постепенно налажена доставка топлива, боеприпасов, запасных частей и другого необходимого. Операциям над Крымом и Черным морем по-прежнему мешала плохая связь, нехватка наземного персонала и радиостанций. Кроме того, существующие аэродромы на Крымском полуострове не были приспособлены для крупномасштабных операций. Строительных материалов и оборудования не хватало также для строительства импровизированных взлетных полос. В результате бомбардировщикам приходилось действовать из Херсона и Николаева. Это приводило к увеличению полетного расстояния до цели и снижению бомбовой нагрузки. Ко всему прочему, большую часть января и февраля во всем регионе стояла пасмурная погода и туманы, дополняемые сильными ветрами и метелями.

Многие из имевшихся подразделений не были надлежащим образом подготовлены для поставленных задач. К примеру, летчики I./KG100 не имели навыков по сбросу донных мин и не умели атаковать корабли в открытом море. Из-за проблем с поставками не хватало подходящих бомб и взрывателей. Пилоты III./KG51 тоже были обучены тактике авиаударов по кораблям, но группе также не хватало бомб. К тому же ей приходилось действовать с грунтового аэродрома Саки. В результате пикирующие бомбардировщики вынуждены были действовать только мелкими группами с большой периодичностью. Отсутствие специализированного навигационного оборудования и надлежащим образом оборудованных аэродромов с навигационными маяками, огнями, обозначавшими границы летного поля и т. д., также сорвало планы массированных ночных налетов на гавань Севастополя. Но на востоке Крыма бои все же разгорелись.

Первой крупной операцией специального штаба «Крым» стала поддержка наступления 11-й армии на Феодосию. «Мессершмитты» из JG77 вели бои с истребителями, а бомбардировщики и штурмовики атаковали скопления советских войск, артиллерийские батареи и взлетно-посадочные полосы. Кроме того, постоянным авиаударам стала подвергаться гавань Феодосии, другие порты на Черноморском и Азовском побережьях, а также пути снабжения через Керченский пролив.

Так, 16 января в 9.00 в Херсоне стартовали бомбардировщики III./KG27, а в 11.00 уже из Кировограда взлетели самолеты I./KG27. При этом первые атаковали порт Феодосии, а вторые – позиции советских войск вокруг него. Над целью по «Хейнкелям» велся сильный зенитный огонь, в результате которого один Не-111 из 3-й эскадрильи получил повреждения, но сумел вернуться на базу, а другой бомбардировщик из 9-й эскадрильи произвел вынужденную посадку недалеко от линии фронта. 2-я эскадрилья бомбила прибрежную дорогу, с малой высоты сбрасывая на колонны советских войск осколочные бомбы. Советских истребителей в воздухе замечено не было, по «Хейнкелям» велся только артиллерийский и ружейный огонь.

17.01.1942 налеты на Феодосию продолжились. В частности, 5 Не-111 из II./KG27 снова выступали в роли штурмовиков, с бреющего полета сбрасывая осколочные бомбы и ведя огонь из пулеметов. При этом ответным огнем с земли на одном из самолетов был тяжело ранен штурман. Но в этот же день по приказу командующего Кавказским фронтом части флота оставили город Феодосия. Оборудование полузатопленных транспортов «Красногвардеец» и «Ташкент», трофейный боезапас и трехдюймовое орудие у мыса Ильи были уничтожены.

Тем временем уже 18 января немцы снова заняли Феодосию. После этого войска Манштейна достигли Ак-Монай-ских позиций, где советские войска успели создать линию обороны. Для прорыва укреплений требовалась их непрерывная бомбардировка в течение многих дней. Начались авиаудары силами штурмовой авиации по высадившимся в Судаке советским войскам, о чем шла речь выше.

Продолжали наноситься удары и по судам, снабжавшим через Керчь и Камыш-Бурун советские войска. 19 января в 15 часов 07 минут транспорт «Фабрициус» в районе Камыш-Буруна был атакован немецкой авиацией. Транспорт получил повреждения, но продолжал следовать в Камыш-Бурун. Ледовая обстановка была сложной, и уже на следующий день транспорты «Шахтер», «Фабрициус», «Красный Профинтерн» и «Курск», шедшие в Камыш-Бурун, были затерты льдом в Керченском проливе, а транспорты «Азов» и «Эмба» – на Керченском рейде. Этим воспользовалась авиация и в течение дня бомбила советские корабли в Камыш-Буруне и Керчи. В 16 часов 03 минуты четыре немецких самолета сбросили 10 бомб на деревню Опасная и завод имени Войкова в Керчи. 21 января снова в проливе шла бомбардировка – в 11 часов 40 минут три германских самолета бомбили караван советских судов в Керченском проливе. Характерно отметить такую деталь, что почти две с половиной недели немцы ни разу не бомбили ледовую переправу. В то же время налеты на морские транспорты совершали ежедневно. Иногда над ледовой переправой с севера проходили самолеты противника для бомбежки транспортов, следующих морем в Крым. Очевидно, в то время противник не верил в возможность переправы по льду большой массы войск. Умелая организация переправы, переходы войск и перевозки грузов только в темное время, осуществление мероприятий по маскировке способствовали тому, что противник недооценил ее значение. Все это позволило в короткие сроки и без существенных потерь обеспечить переправу большого числа войск и грузов через Керченский пролив на Крымское побережье.

27 января, в условиях, когда несколько дней действовала вторая ледовая переправа через Керченский пролив, продолжался переход советских войск по льду с косы Чушка на мыс Еникале. В портах Керчь и Тамань плавучие средства были скованы льдом. Южнее море было более чистым ото льда, позволяя ходить судам, которые тем не менее оставались под ударом авиационных частей люфтваффе. В порту Камыш-Бурун производилась разгрузка транспорта «Ялта», во время которой (в 16 часов 30 минут) 3 немецких самолета сбросили на порт 9 бомб. 29 января с 15 часов 20 минут до 18 часов 20 минут немецкие самолеты бомбили корабли в порту Камыш-Бурун. Одна зажигательная бомба попала в машинное отделение транспорта «Эмба»; возникший пожар был ликвидирован, транспорт остался на плаву.

В феврале налеты на район Керчи продолжались, люфтваффе пыталось срывать наши поставки. 3 февраля в 16 часов 00 минут немецкая авиация бомбила наши транспорты в порту Камыш-Бурун. На транспорте «Красный Профинтерн» от прямого попадания бомбы возник пожар; сгорели носовая часть и мостик корабля. Погибло 6 человек. 5.02.1942 самолет Не-111 сбросил 3 бомбы на Камыш-Бурун. 6 февраля немецкая авиация в течение дня произвела три налета на Керчь и Камыш-Бурун; попаданий в корабли не было, имелись убитые и раненые в населенных пунктах. То же произошло и 10 февраля – самолеты сбросили три бомбы на порт Камыш-Бурун; попаданий в корабли не было. 12 февраля Ju-88 и 2 Не-111 бомбили порты Керчь и Камыш-Бурун. Согласно записям в летной книжке командира 1-й эскадрильи обер-лейтенанта Ханса Бётхера (Hans-Georg Batcher), 18 февраля он совершил налет на Керчь, сбросив на нее 1 фугасную бомбу SC500 и 16 осколочных SD50. При этом «Хейнкель» подвергался атаке 3 истребителей.

Снова бомбардировка Керчи прошла днем 20 февраля (по немецким сводкам, Бётхер в Керченском проливе с высоты 30 м атаковал транспорт водоизмещением 2000 т, сбросив на него 5 фугасных бомб; по сообщению экипажа, судно затонуло в течение 15 минут, однако это не подтверждают советские источники), а через пару дней немецкая авиация стала работать дальше – с 18 часов 14 минут до 18 часов 53 минут 22 февраля 3 Ju-88 бомбили Анапу, сбросив 80 бомб мелкого калибра, из которых пятьдесят упало на аэродром; было ранено 17 и убито 8 человек. 25 февраля с 12 часов 55 минут до 13 часов 15 минут 3 Не-111 бомбили Новороссийск, сбросив 24 бомбы; было разрушено 3 дома, значительно повреждено 10 строений, убито 6 и ранено 14 человек.

А 23 февраля, по данным немецкой стороны, целью Бётхера стал ранее поврежденный им же танкер в гавани Керчи. Во время первого захода Не-111 сбросил на судно бомбу SC250, а затем еще одну 500-кг бомбу. В результате танкер был окончательно выведен из строя и затонул на мелководье. Это тоже не подтверждается советскими документами… Но информация, что 25 февраля Бётхер сбросил 15 бомб SC50 на советские войска вокруг Керчи, ими подтверждается – по нашим данным, в 16 часов 20 минут немецкие самолеты бомбили корабли на рейде Камыш-Бурун; тральщик «Каховка» выбросился на мель в районе маяка. Затем в 19 часов 30 минут самолеты противника бомбардировали Керчь; в районе Широкого мола было разбито два дома.

В конце января – феврале 1942 г. весьма частыми были воздушные бои – в те дни, когда погодные условия позволяли вылеты; это происходило и в районе Ак-Монайского перешейка, и в тылу советских войск – над Керчью и Таманью, также и над Феодосией.

Однако 11 февраля по личному приказу рейхсмаршала Г. Геринга специальный штаб «Крым» был распущен. Подразделения, взятые из V авиакорпуса, вернулись в его подчинение. А два месяца спустя штаб корпуса стал ядром для формирования авиационного командования «Ост», которое возглавил все тот же фон Грайм. За короткое время своего существования специальный штаб «Крым» отчитался об уничтожении 67 самолетов, из которых двадцать три были сбиты в воздухе. А также о потоплении и тяжелом повреждении кораблей общим водоизмещением 25 тысяч тонн. Также бомбардировками были причинены значительные повреждения порту Керчи и Камыш-Буруна. Из наземных целей уничтоженными числились 335 автомобилей и конных повозок, 14 артиллерийских батарей (в том числе 3 зенитные), 14 железнодорожных поездов, 7 локомотивов, 10 бензовозов, один склад снабжения и т. д.

Геринг также передал оставшиеся в Крыму подразделения в подчинение авиационному командованию «Зюд» во главе с Вольфгангом Вилдом. Последний рьяно взялся за дело. Основными задачами авиации, которые Вилд согласовал с Эрихом Манштейном, являлись: постоянная бомбардировка Ак-Монайских (в немецкой терминологии того времени – Парпачских) позиций, Керчи и предотвращение новых десантов на полуостров.

Бомбардировщики ежедневно бомбили КП и полевые укрепления, а также прифронтовые коммуникации. Самолеты-разведчики осуществляли постоянное наблюдение за всем Крымским побережьем и просторами Черного моря.

При этом летающие лодки и гидросамолеты действовали в прибрежных районах, а «Юнкерсы» Ju-88D летали от северного побережья Азовского моря до Турции. Вилд также приказал осуществлять систематические налеты на Севастополь, Керчь, Камыш-Бурун, Анапу, Туапсе и Новороссийск.

С 19 января до 18 февраля 1942 г. авиачасти совершили 1089 боевых вылетов, из них: 256 – бомбардировщики, 579 – истребители и 233 – пикирующие бомбардировщики. К этому числу нужно добавить 21 вылет воздушной разведки. В результате этих вылетов уничтожено советских самолетов: в воздухе – 23, на земле – 44. Это соответствует общему числу уничтоженных самолетов – 67. В Черном море потоплены или сильно повреждены корабли противника общим тоннажем 25 тысяч брт. Поврежденные корабли, скорее всего, были выведены из строя окончательно. Портовые сооружения в Керчи и Камыш-Буруне получили повреждения от многократных попаданий. Под воздействием авиации от StG77 были практически все железнодорожные станции на Керченском полуострове.

Как выяснила советская разведка, активная часть авиации базировалась также на аэродроме у г. Саки, который находился фактически на берегу моря. Самолеты ВВС ЧФ из Севастополя начали совершать воздушные налеты на базу Саки 18 февраля и продолжали их до 1 марта. За это время они сбросили 400 бомб. По данным немецкой стороны, 22 февраля советский крейсер «Красный Крым» и эсминец «Бойкий» обстреляли аэродром Саки. В этой атаке 17 Не-111 группы получили множество пробоин и повреждений, а 4 машины были полностью уничтожены. Данные же советских источников дают несколько иную картину – с 18 часов 35 минут до 19 часов 11 минут «Красный Крым» и «Бойкий», стоя на якоре в Севастопольской бухте, вели огонь по вражеским войскам на подступах к Севастополю. «Красный Крым» сделал 20 выстрелов, а «Бойкий» – 74. По данным штаба артиллерии Приморской армии, «Бойкий» подавил две батареи противника.

Авиационному командованию «Зюд» очень пригодилась помощь I./KG100 (подчинение – 4-й авиакорпус генерала авиации Пфлюгбейла). После переформирования из отдельной специализированной авиагруппы, в прошлом игравшей важную роль в налетах на Англию, Москву и другие важные цели, подразделение все же сохранило статус элитного. Формально входя в состав эскадры KG100 «Викинг», ее первая группа единственная воевала на Восточном фронте и была фактически самостоятельной боевой единицей. В ее состав, по большей части, входили опытные экипажи и наиболее подготовленные летчики. Группа с 12 января базировалась на румынском аэродроме Фокшаны и в течение 10 дней занималась минированием портов Феодосии и Керчи. Затем ее на короткое время перебросили в Кировоград. Оттуда «Хейнкели» летали бомбить железнодорожные станции в Купянске и Валуйках восточнее Харькова, а с 30 января группа надолго обосновалась в Крыму на аэродроме Саки.

О размахе боевой работы авиационного командования «Зюд» говорят данные за 24 февраля. В течение дня в воздух поднималось в общей сложности 97 самолетов, в том числе 47 истребителей, 26 штурмовиков, 23 бомбардировщика и 1 разведчик. Сначала в ночь на 24 февраля 9 Не-111 из 3-й эскадрильи KG27 совершили налет на Севастополь, сбросив зажигательные бомбы на судостроительные верфи. В результате произошли два крупных взрыва и в нескольких местах возник пожар. При этом удар, по всей видимости, застал силы ПВО врасплох. «Мы сбросили наши зажигательные бомбы SC1000 почти без противодействия зенитных орудий и прожекторов, – вспоминал Ханс Райф. – При этом я атаковал специальную цель – док на восточной окраине бухты Северная. После взрыва 1000-кг бомбы там вспыхнуло огромное пламя, затем произошел еще один большой взрыв, а пламя было отчетливо видно даже через час после вылета. Мы приземлились в Херсоне и только на следующее утро перелетели в Кировоград». С 6 часов 00 минут до 17 часов 10 минут Bf-109 из JG77 вели бои с советской авиацией. При этом часть «Мессершмиттов» выделялась для разведки погоды, защиты аэродрома Саки, разведки над Севастополем, а также сопровождения пикирующих бомбардировщиков Ju-88 и штурмовиков Ju-87. Два десятка «Штук» из StG77 наносили удары по артиллерийским батареям в районе Семисотки, Ак-Моная и на Парпачской линии, добившись прямых попаданий во многие из них. В 9 часов 10 минут 8 Ju-88A от III./ KG51 поднялись в воздух для атаки линкора «Парижская коммуна». Последний был недавно замечен в гавани Севастополя и, по некоторым данным, мог находиться возле побережья Крыма. Специально для этого к фюзеляжам были подвешены тяжелые бомбы SC1000. Однако, когда «Юнкерсы» прибыли в район крепости, обнаружить указанный корабль им не удалось. В то же время бомбардировщики попали под сильный зенитный огонь и были атакованы истребителями. Однако потерь не понесли и в итоге атаковали недалеко от Севастополя «тяжелый крейсер». Согласно донесениям летчиков, им удалось добиться попадания в кормовую часть корабля и поджечь его.

В то же время 5 Не-111Н из I./KG100 в течение дня были отправлены на различные одиночные миссии. Два «Хейнкеля» искали замеченный у побережья военный корабль, обнаружить который не удалось. В результате бомбы были сброшены на запасную цель – один из аэродромов. Попутно один из «Хейнкелей» обстрелял из пулеметов случайно оказавшуюся поблизости летающую лодку МБР-2. По докладу экипажа, та загорелась и ушла со снижением. Третий Не-111 безуспешно искал конвой противника. Еще два бомбардировщика провели ночной налет на центр Севастополя, сбросив на него бомбы особой мощности SC1800. При этом один самолет был поврежден в результате атаки ночного истребителя. В 15 часов 35 минут Ju-88D из IV.(F)/122 отправился на разведку портов Севастополя, Керчи, а также Новороссийска, Анапы и Туапсе на побережье Кавказа. Экипаж сообщил о наличии в Севастополе тяжелого крейсера, который, по всей видимости, и атаковали «Юнкерсы» из эскадры «Эдельвейс». Аэрофотосъемка также показала наличие 30 самолетов противника на аэродроме в Анапе. Что касается линкора «Парижская Коммуна», то он был-таки обнаружен в Новороссийске вместе с лидером, тремя эсминцами и различными небольшими судами.

Торпедоносная авиация люфтваффе на Черном море была представлена 6-й эскадрильей KG26 «Лёвен» (Kampf-geschwader 26 «Lowen»), которая с декабря 1941 г. базировалась на крымском аэродроме Саки. Летала она на обычных бомбардировщиках Не-111Н-6, которые отличались лишь наличием держателей для двух торпед и специального прицела для торпедометання. При этом использование подразделения для сброса бомб не исключалось. Фактически это были не торпедоносцы, а именно бомбардировщики, приспособленные для торпедных атак. Только к марту в составе люфтваффе появилась первая полноценная эскадра торпедоносцев – KG26. При этом первая и третья группы отправились на север – в Норвегию, a II./KG26 с начала марта обосновалась в Крыму.

О потерях немецкой авиации пока можно судить только по достоверно описанным случаям в советских журналах боевых действий за период с 25.12.1941 по 03.01.1942 – по подсчетам автора, немцами было потеряно 7 самолетов в воздушных боях и 13 – на земле. По данным, опубликованным в последнее время, можно говорить о периоде с 15 января по верхнюю границу настоящего исследования – 1 марта 1942 г. и только о самолетах, потерянных на аэродромах Крыма (это – Сарабуз и Саки). Итак, истребителей потеряно 2 единицы, штурмовиков – 1, бомбардировщиков – 9, легкомоторных самолетов – 2, всего – 14 самолетов. В этом отношении еще предстоит изучение архивных документов немецкой стороны, в изученных источниках такой информации не найдено.