Что бы он ни делал, всё у него выходит по-егоровски. Попав однажды в Егорову жизнь, человек выбегает из неё с огромной сумой.

А в ней – мечты Егора, его планы на будущее, весь груз прожитых и непрожитых дней и воспоминание о том, что у Егора остался пистолет.

Да, у Егора был пистолет. Перед тем как уехать от него, любимая девушка всю ночь проплакала – представляла, как он прострелит себе череп. Вернее, как он будет целиться в голову, но по-егоровски промахнётся – и попадёт в шею. Вот так: много крови и он носится по дому как курица с оторванной головой. Эту страшную картинку девушке тоже придется положить в сумку-суму и забрать с собой.

Пока он спал, она всё представляла его самоубийство. Дело в том, что она поняла фразу «я жить без тебя не смогу» буквально.

Но Егор имел в виду этот конкретный момент: сейчас, сегодня он не сможет без неё жить. Потому что сегодня – Новый год. А он не любит праздновать Новый год один.

Но он всегда праздновал Новый год один.

И всегда не любил.

Утром он посадил плачущую девушку в электричку. Она уезжала, но в мыслях она уже ехала обратно на его похороны.

Однако мысль о суициде не посещала его. Он очень дорожил своим плохим самочувствием: хроническим насморком, аллергией и аристократической мигренью. От всех этих признаков жизни он не хотел избавляться. Нет, конечно, он думал о смерти, и даже иногда подходил к зеркалу, приставлял дуло пистолета к виску: выбирал удачный ракурс, зажмуривался и… фотографировался.

Когда электричка увезла её, лицо Егора озарилось светлой улыбкой: он был рад, что Новый год уже прошёл, что эта плакса уехала и сейчас прогулочным шагом он вернётся в свою уютную жизнь.

Егор всегда предупреждал всех своих гостей:

– Я энергосберегающий человек.

Гостям нравилось, что Егор такой интересный и непонятный. Все подозревали, что он рефлексирующий интеллектуал или даже гений.

Он энергосберегающий человек. Зажигается на время, когда люди входят в его дом, и гаснет, когда они закрывают за собой дверь. Функция такая. Автоматическая система.

Когда-то целый год он был великим математиком, где-то в его квартире валяется диплом, свидетельствующий о былом величии. Он никогда не уточняет, что это за диплом: «Учёный года» или «Победитель викторины». В памяти у гостей остаётся только его томная интонация, затяжка, прищур и слова через дым: «Знаешь, это было давно. Я бросил науку, устал».

Бросил науку, жену и все тяготы общего быта. Живёт теперь с мамой в одном доме. Маленькой маме тяжело спускаться за продуктами, поэтому она поселилась на первом этаже. А он на последнем.

– Егорка, зима холодная в форточке? Я сегодня ещё не выходила…

– Нормальная зима.

– Егорка, а как та девушка?

Он не любит эти вопросы и смотрит в тарелку. Мама всегда наблюдает Егорову жизнь из форточки. С кем он приходит, с кем он выходит.

– Какая девушка?

– Которую ты сегодня провожал. Почему она так быстро уехала? Я вам специально твоих любимых блинов напекла, с брусникой.

– С брусникой, – зачем-то повторил он и снова начал есть.

Когда он ел, он весь уходил в тарелку: он ел ушами, глазами, носом, он весь превращался в функцию жевания.

– Ешь – как твой папаша.

– А твой первый муж так же ел?

– Нет.

– А второй?

– Нет. Они вообще не ели. Я начала готовить с третьего мужа.

Он любил мамины блины и мамины шутки. Отец его уже давно жил на облаке, очень рано покинул Землю. Тоже был энергосберегающим.

Мама отвлеклась на фильм: экран по размеру как форточка, и там тоже показывают жизнь. Немая сцена: девушка обнимает пальто, висящее на вешалке. Пальто мужское.

– Влюблённость, – поясняет мама. – Знаешь, я уже не помню, что это такое, как это, что чувствуют при этом. Но я помню, что со мной это было. И тоже волновали вещи: его пальто, шарф… Тебя волновал её шарф?

– Меня волновал шарф, – вдруг задумчиво произнёс Егор. – Шарф, который она забрала.

Егор стал вспоминать, что, провожая девушку на электричку, он накинул ей на плечи свой любимый шарф из горной козы. Его обожгло.

Съев блинчик, Егор вернулся в свою квартиру – и с облегчением увидел, что шарф лежит в прихожей у зеркала. Егорова жизнь опять стала цельной.

Но тут он вдруг заметил, что в мусорном ведре валяется её зубная щётка. Он её не выкидывал. Значит, она? Он вынул щётку из мусорки, сполоснул и поставил обратно, рядом со своей. Щётки стояли в стаканчике и смотрели друг на друга, как два беседующих человека.

Ему хотелось, чтобы всё было на своих местах: его шарф – в коридоре, её зубная щётка – в стаканчике, девушка – в своём городе.

Приехав в свой город, хозяйка розовой зубной щётки всё время носила с собой егорову суму. Сумка натирала плечо, она перевешивала на другое, сумка натирала и второе плечо, в сердцах она бросала сумку на дорогу – и тогда из сумки выскакивала та самая курица с оторванной головой, и девушка бросалась ловить эту курицу.

Они вместе бегали по всему городу, курица и девушка, курица была какая-то вечная и кровь у неё не останавливалась, а всё била и била фонтанчиком из тоненькой шеи.

То, что он страдает, не давало ей покоя. И через какое-то время она опять оказалась в его доме.

И каково же было её удивление, когда он её убил.

Она думала, смерть это трагично, а это была смерть по-егоровски. Егор выстрелил, когда она ела хлопья с молоком. Он попал ей в щёку. Голова упала прямо в тарелку. Конечно, девушка начала кричать, проклинать его, но тут же осеклась. Он её не слышит. Она уже отдельно от тела. И видит всё это со стороны.

Раздаётся его детско-волчий плач. Он пытается поднять ей голову и посадить так, как она сидела, снимает налипшие хлопья, голова падает, он поднимает, голова падает, снова падает.

Теперь у неё только одна задача: помочь Егору избавиться от тела.

– На пол! – кричит она. – На пол и в пакет! И в морозилку! Среди ночи закопаешь! Маме ни слова. Ты слышишь?

Её телосложение было миниатюрным и поместилось в большой пакет «Лента». Пакет «Лента», в свою очередь, уместился в небольшой холодильник, такой маленький холодильничек для напитков, который обычно стоит в гостиницах. Это был единственный изыск в квартире Егора, мама не одобряла.

Увидев в форточке Егора и холодильник, мама обрадовалась, что он наконец-то решил выкинуть этот мини-бар.

Егору и самому теперь казалось, что он просто выполняет мамино задание: бросает пить и выбрасывает мини-бар.

Он просто усталый человек за рулём. Просто взял лопату. Просто вырыл яму на берегу залива. Просто похоронил мини-бар. Вернулся домой. Сделал уборку. Выключил свет. Так выключил, что сломал светильник.

…И всё это выскочило из разверстой пасти егоровой сумки.

Девушка тщательно проконтролировала свои похороны, егорову генеральную уборку и, затолкав всё обратно, застегнула сумку.

Через несколько минут она разжала пальцы, и сумка упала в реку, как будто специально не замёрзшую для этого криминального случая.

Девушка смотрела на сумку. Обычная хорошая замшевая сумка. Она плыла, превращаясь в чёрное пятно.

Пятно тоже смотрело на девушку. Обычную хорошую впечатлительную девушку.