На следующий день я проспал допоздна и впервые за три года пропустил утреннюю тренировку. Я спал бы еще, но меня растолкал отец – он хотел, чтобы я отнес посылку новому клиенту, жившему над кафе «Кранцлер» на углу Фридрих-штрассе и Унтер-ден-Линден. Я с огромным трудом заставил себя вылезти из постели, нехотя оделся и отправился по названному отцом адресу.

На Фридрих-штрассе кипела жизнь, толпы людей спешили на работу, посетители наполненных до отказа кафе завтракали и пили утренний кофе. Новый клиент жил на четвертом этаже высокого, десятиэтажного дома без лифта. На лестнице было темно, старые деревянные ступени громко скрипели под ногами. На одной из площадок мне пришлось вжаться в стену, чтобы пропустить спускавшуюся вниз полную пожилую женщину в синем платке на седой голове. Она, как мне показалось, взглянула на меня с любопытством, и я низко опустил голову, чтобы ей труднее было рассмотреть лицо. Когда на четвертом этаже я постучал в дверь, из-за нее мне ответил мужской голос:

– Кто там?

– Посылка.

– Кто-кто?

– Я принес посылку. Печатные…

Дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель высунулась рука.

– Давай сюда.

Я попытался заглянуть в квартиру, но в темноте там ничего не было видно.

– Мне сказали, сначала деньги.

Рука ненадолго исчезла, а потом появилась – с деньгами.

– Держи.

Я быстро пересчитал бумажки и отдал посылку.

– Иди.

Дверь с грохотом захлопнулась. Я спрятал деньги в потайной кармашек, который мама пришила мне к изнанке брюк, спустился по лестнице и снова очутился на оживленной Фридрих-штрассе. Люди торопились мимо по своим делам, кто-то глазел на витрины, кто-то закусывал за выставленными на тротуар столиками кафе «Кранцлер». При виде супружеской пары, заказавшей на двоих целый «Линцский» торт, у меня громко заурчало в животе. Ничего похожего я не ел уже, наверное, больше года. Родители любили встречаться с друзьями в кофейнях и кондитерских. Но это было давно, а сейчас я даже не мог вспомнить, когда последний раз ел в каком-нибудь заведении в городе.

Не без труда отогнав мысли о вкусной еде, я потащился обратно в галерею, по пути заглядывая от скуки в витрины магазинов и ресторанов. Но у одной витрины мою скуку как рукой сняло: по ту ее сторону, за стойкой кафе-мороженого сидела Грета Хаузер, а рядом с ней – незнакомый мне парень. Перед ними стояло по большой вазе мороженого со взбитыми сливками.

Парень – высокий темно-русый красавец, – судя по тому, какой дорогой шерстяной костюм был на нем надет, происходил из очень состоятельной семьи. Грета показалась мне даже более красивой, чем я ее помнил. Она была в простой белой блузке и юбке в сине-зеленую шотландскую клетку. Слушая спутника, Грета смеялась, длинная белокурая коса покачивалась у нее за спиной. Мне в голову ударил жар, лицо побагровело. Сколько раз она смеялась над моими шутками! Сколько раз во время поцелуя я касался ее косы!

Я нащупал в кармане подвеску в виде клевера и до боли стиснул ее в кулаке. Потом, не долго думая, вошел в кафе-мороженое, направился прямиком к стойке и замер за спиной у Греты.

– Вы что-то хотели? – поинтересовался ее спутник.

Грета, увидев меня, смертельно побледнела.

– Карл?

Я смотрел на нее, не в силах шевельнуться или открыть рот, и от беспомощной злости крепко сжимал кулаки. Парень встал и оказался лицом к лицу со мной.

– Что все это значит? Ты его знаешь?

Я по-прежнему молча смотрел на Грету. Она была готова заплакать, выглядела растерянно и испуганно.

Я протянул руку и разжал кулак над ее мороженым. Из него прямо на пирамидку из взбитых сливок выпала подвеска-клевер.

Грета опустила голову и вперилась взглядом в свои коленки.

– Эй, ты чего творишь? – воскликнул парень и толкнул меня ладонью в грудь.

Я схватил его за запястье и сжал так сильно, что еще немного, и раздался бы хруст костей.

– Не трогай меня, – сказал я тихо, но решительно.

Парень попытался высвободить руку, но я не спешил ее отпускать. Когда я все-таки ослабил хватку, он отшатнулся назад и смахнул со стойки вазу с мороженым. Она с громким звоном разбилась на полу, посетители стали оборачиваться на шум и наблюдать за нашей воинственной возней.

– Да кто ты вообще такой? – с вызовом спросил парень, держась за помятое запястье.

– Спроси у нее.

Я задержал взгляд на Грете в надежде, что она все-таки посмотрит на меня. Но она так и сидела, опустив голову.

Тогда я развернулся и вышел из кафе. На улице я побежал, но ноги слушались плохо. При каждом шаге тротуар уплывал у меня из-под ног, будто все, на что я мог опереться в мире, в буквальном смысле рушилось и рассыпалось в прах.