Глава 45
Великолепна и порочна

Я останавливаюсь, давая сердцу успокоиться, и внимательно осматриваю густые, внушительные деревья, прежде чем сделать первый шаг в непроглядную темноту леса. Никогда не думала, что приду сюда одна. Достаю телефон из кармана толстовки и пролистываю иконки в меню, пока не нахожу фонарик. Я подсвечиваю мобильным землю под ногами. С каждым шагом в глубь леса аромат палой листвы становится насыщенней. Я смотрю под ноги, не отрывая взгляда, чтобы не видеть всего окружения.

Ветка бьет меня по лицу. Прижимаю ладонь к горящей щеке: кожа вздулась, а под пальцами чувствуется пара капелек крови. Воспоминания о сне возвращаются, ударяя словно пощечина. В том сне, где я расцарапала щеку, были… петля и ворона. На ладонях выступает пот. Коттон знал, что это случится. Я снова направляю свет под ноги и продираюсь через деревья. Он знал. Что это означает? То, что происходит сейчас, определено судьбой? Если да, то как вообще это возможно предотвратить? Может быть, я просто отыгрываю свою роль в очередном витке системы смертей.

Впереди мерцает слабый свет. Дом! Я пригибаюсь, прикрываю фонарик ладонью и собираюсь уже его отключить, когда замечаю иконку камеры. Включаю режим видеосъемки, и на экране появляются мои ботинки, окруженные темными листьями. Я достаю из кошелька визитку Брэдбери и снимаю чехол с телефона. Прячу карточку на задней панели мобильного, прежде чем вновь надеть чехол. В голове крутится разговор с Элайджей о мнении общественности.

– Даже если я не выживу, надеюсь, кто-нибудь найдет это видео и узнает, что я пыталась ее остановить. И спасти девочек, – шепчу я в динамик.

Я крадусь по направлению к свету и останавливаюсь в двадцати футах от дома. В свете луны тени на черных обветшалых стенах словно оживают. Я заглядываю в выбитое окно в надежде найти подсказки, чего ждать внутри, но оно затянуто вьюнком.

Делаю шаг вперед и случайно наступаю на ветку. Меня охватывает паника, на долю секунды я задерживаю дыхание и прислушиваюсь к завываниям ветра. Если не зайду в дом прямо сейчас, я потеряю самообладание.

Я кидаюсь к двери и с грохотом ее распахиваю. Переступив порог, начинаю осматривать зал. На этот раз он не пуст. По центру стоит одинокий табурет, а с правой стороны большой деревянный стол, покрытый баночками, склянками, свечами и мисками. В камине горит огонь. У левой стены расположены в ряд еще четыре табурета – на них стоят Мэри, Элис, Сюзанна и Лиззи. Петли обвивают их шеи.

Глаза девочек закрыты, словно они спят. Это какой-то трюк? Невесты Элайджи нигде нет. Не смейте падать, пока я не смогу вас освободить. Из соседнего коридора доносится размеренный цокот каблуков. Я замираю так резко, словно врезаюсь в невидимую стену. На полу появляется знакомый силуэт с волнистыми волосами.

– Вивиан?

Мачеха грациозно входит в зал. На ней темно-синее платье и плащ-накидка, идеальные, словно ничего и не происходит. Я качаю головой, пытаясь избавиться от наваждения. Судя по движениям, Вивиан, как и всегда, прекрасно контролирует ситуацию. Контролирует… Меня едва не выворачивает. Нет, только не это. Не хочу этого знать. Я замираю на месте, кажется, словно меня изо всех сил ударили в живот. Я знала тебя, я жила с тобой. Здесь и сейчас должна была быть просто ужасная незнакомка.

– Мы никогда не потакали своим эмоциям. Зачем начинать сейчас? – Она направляется прямо к столу, заваленному волшебными травами, платье шелестит за ее спиной.

Я смотрю на Наследниц и упрямо кусаю губу в попытке остановить волну оглушающей грусти, грозящую захлестнуть меня. Нет никакого способа сразу вытащить из петель всех четверых. Вивиан поворачивается ко мне:

– Если попытаешься их спасти, пожалеешь.

Дверь со стуком захлопывается. Я не смотрю на Вивиан. Может, получится пододвинуть последний табурет и снять веревки с их шей? Я делаю шаг к Наследницам. Табуретки начинают подпрыгивать, ноги девушек шатаются вместе с ними.

– Нет! – кричу я, посмотрев прямо на нее.

Мачеха никогда не разбрасывалась пустыми угрозами. Я отступаю, табуреты перестают трястись. Вивиан – невеста Элайджи. Вивиан умеет колдовать. Вивиан – никакая не Вивиан. Эта мысль душит меня. Почему Элайджа ее не узнал? И где он? Она что-то сделала с ним?

Вивиан раскладывает ингредиенты для заклинаний с уверенностью, которая приходит только с годами практики. Я наблюдаю за ней здесь, в ее стихии, и судорожно пытаюсь понять. Что это значит? Все мое детство? Время, которое мы провели в Салеме?

– Это ты устроила ту эпидемию?

Она кивает.

– И ты убила Джона?

Вивиан перестает крошить сухие листья.

– Это очевидно.

– Что теперь? Убьешь девочек и тоже свалишь на меня? – Боль в голосе спрятать не получается.

– Здесь больше подойдет слово «повесить». И это решать тебе.

Впиваюсь ногтями в ладони, чтобы не сломаться.

– Я думала, здесь будет Элайджа.

Вивиан останавливается. Мне хочется сделать ей больно. Хочется, чтобы она ощутила хотя бы толику тех эмоций, которые испытываю сейчас я.

– О нет, подожди. Он же убил себя только ради того, чтобы сбежать от тебя.

В глазах Вивиан вспыхивает ярость. Она откладывает травы и хватает меня за подбородок. Ногти глубоко впиваются в лицо, я почти уверена, что до крови.

– Я уже предупреждала – ты не захочешь иметь меня в качестве врага.

Я сжимаю челюсти и упрямо смотрю ей в лицо. Вивиан рывком отпускает подбородок, и от толчка я падаю на пол.

– Вот тебе деловое предложение, Сэм. Не плакать. Не умолять. Не провоцировать меня. Иначе, если понадобится, я смогу заставить тебя замолчать.

Поднимаюсь и потираю подбородок в том месте, где впивались ее пальцы. Вивиан изучает полусонных Наследниц.

– Предлагаю тебе выбор. – Вивиан шевелит пальцами, и табуретки по очереди начинают пританцовывать.

Девушки открывают глаза. Сначала недоумение, а затем и паника охватывают их, когда Наследницы понимают, что им на шеи накинуты петли. Они отчаянно пытаются устоять. Мэри кричит. Вивиан многозначительно смотрит на меня:

– Кого мы повесим первой?

От слова «мы» мне становится дурно. Я кидаю взгляд на Лиззи и тут же ощущаю за это вину. Элис встречается со мной взглядом, страх в ее глазах мгновенно сменяется осуждением. Когда мы проводили ритуал прозрения, их предки рассказывали мне о повешениях. Коттон за них не вступился. Если я все же надеюсь прервать эту череду обвинений и повешений, я должна что-то изменить.

– Меня, – шепчу я, и слова застревают в горле. – Я выбираю себя.

Сюзанна качает головой:

– Саманта, нет.

Лицо Вивиан мрачнеет.

– Ты готова отдать свою жизнь за тех, кто швырнул тебе в окно камень с надписью «умри»?

Эта новость застает меня врасплох. Значит, все же Лиззи кинула камень? И Вивиан знала?

– Конечно же, она будет наказана, – обещает Вивиан.

В то же мгновение, когда она гордо бросает эти слова, я понимаю, что не одна должна была их услышать.

– Наказана? – Лиззи широко распахивает глаза. – Камень не сравнится с тем, что она убила мою кузину и парализовала брата! – В голосе ее слышны истеричные нотки. Что Вивиан сказала или сделала Наследницам до того, как я пришла сюда?

Вивиан взмахивает рукой, и Лиззи сгибается от боли. Когда шея девушки упирается в веревку, ноги ее начинают соскальзывать. Через несколько секунд Лиззи упадет с табурета. У меня сжимается сердце.

– Хватит! Я выбираю себя! Пожалуйста, остановись!

Табуреты резко замирают.

– Хорошо, Сэм. Раз ты так хочешь повеситься, ты это получишь. – В словах ее звучит злость.

Ничего не понимаю. Чего она хочет?

Я смотрю на Вивиан:

– Этот камень даже не был предназначен тебе.

– Косвенно был.

Мэри всхлипывает, и Вивиан морщит нос.

– Продолжишь издавать эти звуки, и я вырву из глотки твои голосовые связки.

Мэри бледнеет и закрывает рот. Я встречаюсь взглядом с кипящей от злости Элис, а Вивиан возвращается к раскладыванию ингредиентов. На Сюзанну я посмотреть не осмеливаюсь – не перенесу этого вида. Вивиан знает, что я проводила с Наследницами время, и теперь манипулирует мной через них.

Она берет со стола завернутую в ткань книгу и разворачивает ее так осторожно, словно это величайшая ценность. Под тканью оказывается дневник в кожаном переплете. Она вновь кладет его на стол, и я различаю перо на обложке.

– Когда хочешь вернуть кого-либо к жизни, Сэм, тебе нужны его личные вещи.

Взгляд мой цепляется за дневник. Элайджа говорил, что у них были одинаковые тетради. Я думала, все это ради мести. А это ради того, чтобы вернуть его к жизни? Она заманила меня сюда, чтобы использовать как часть заклинания? Я думаю об этом, и сознание охватывает ужасающая истина. Вивиан не притащила меня сюда за волосы только потому, что ей необходим был добровольный участник. А единственным вариантом было предложить мне наживку – Наследниц.

– Значит, вот зачем мы переехали в Салем, – говорю я тихо. Весь мой мир, все, что я знала, сейчас распадается на кусочки.

Она открывает баночку с черным порошком и берет щепотку.

– Ничего личного. Не убеждай себя. Чтобы это заклинание сработало идеально, требуется план длиной в жизнь. Тебе просто не повезло оказаться его частью.

Никто не тратит годы фальшивых отношений просто так. Важна именно я. Но почему? Потому что я Мэзер? Если я ключ к тому, чтобы вернуть Элайджу к жизни, я также могу быть и ключом к разгадке ее плана.

– Как ты нашла заклинание?

На долю секунды Вивиан с любопытством смотрит на меня, словно я сказала что-то правильное. Она кладет несколько сухих трав в видавшую виды деревянную миску.

– Впервые я добилась с ним успеха в тысяча семисотых – смогла обратить вспять смерть вороны. Тогда я еще не знала, что преодоление барьера смерти дарует мне такую награду – вечную жизнь.

Она словно рассказывает о последних модных новинках. Тон голоса слишком будничный, и это окончательно лишает меня самообладания.

– Почему ты не вернула его к жизни еще тогда?

– Я пыталась. – Она прекращает смешивать травы.

Я подбираюсь ближе к столу, чтобы рассмотреть дневник. Вивиан вздыхает:

– Мне потребовалось несколько столетий, чтобы понять: я смогла вернуть к жизни ту ворону, потому что сама стала причиной ее смерти.

Но и Элайджу тоже убила она, хоть и косвенно. Я что-то упускаю. Вивиан смотрит, ждет, пока я сама все пойму. Наследницы тоже наблюдают за мной.

Она вынимает небольшой ножик.

– Дай мне правую руку.

Я засовываю руки в карманы толстовки и качаю головой. Вивиан изгибает бровь:

– Ты что, на мгновение размечталась, что я не смогу тебя заставить?

Неохотно вытаскиваю правую руку, сжимая в левой ладони кулон. Вивиан подносит мою руку к маленькой чаше.

– Повтори слова:

«Я принимаю нож, я отдаю кровь;

Душу, что забрала, я призываю вновь».

Знаю, мне не следует. Интуиция кричит, предостерегая. Но если откажусь, она убьет Наследниц. Без сомнения. Я повторяю заклинание. Вивиан легко проводит ножом по ладони. Лезвие рассекает кожу, и я давлюсь всхлипом. Кровь уверенным потоком стекает в чашу.

– Ты знаешь, какова была причина смерти Элайджи? – спрашивает она.

Вынуждаю себя думать сквозь боль. Если Вивиан лишь косвенная причина, то главная – это…

– Суды? – спрашиваю я сквозь сжатые зубы.

Она улыбается. Они с Коттоном не смогли бы начать суды друг без друга. Вот почему Вивиан нужен потомок Коттона Мэзера, чтобы вернуть Элайджу. И я только что произнесла нужные слова, подтверждая свою роль в заклинании. Комната начинает кружиться, и я отвожу взгляд от ладони.

Почему именно я, а не другой Мэзер? Кровь отливает от моего лица. Она пыталась и с другими, но это не сработало. Возможно, даже с бабушкой. Прошлое, как мозаика, с головокружительной скоростью встает на свои места. Вивиан встречалась с отцом, чтобы добиться нашего доверия. Поняв, что по собственному желанию папа не вернется в Салем, она ввела его в кому. И тогда сюда явилась я. В Салем, в этот дом в лесу. Предложила взять себя вместо Наследниц.

Вивиан отпускает руку, и я прижимаю ее к груди, стремясь остановить кровотечение и защититься от силы такого предательства. Нижняя губа дрожит, и я прикусываю ее, останавливая. Сейчас нельзя идти на поводу чувств, иначе я не смогу мыслить трезво. Нужно сделать что-то особое. Такое, чего она не ожидает. Я украдкой кидаю взгляд на дневник.

Вивиан берет со стола баночку с красным порошком и направляется в центр комнаты. Я достаю из кармана защитный кулон-амулет и прячу его в кулаке. Она раскрывает баночку и принимается медленно высыпать из нее порошок, рисуя на полу вокруг табурета большой круг. Над табуретом висит петля.

Я жду, пока Вивиан повернется спиной, и протягиваю руку назад, находя пальцами край лежащего на столе дневника Элайджи. Пытаюсь затолкать амулет под его кожаную обложку, хотя одной рукой справиться с этим оказывается сложно. В любую секунду можно вновь оказаться в пределах взгляда Вивиан.

– Это вы украсили петлями кафе моего дяди, ведь так? – спрашивает Элис.

Вивиан поворачивает голову в сторону девочек, и я успеваю тщательно затолкать амулет в дневник. Спасибо, Элис. Я отдергиваю руку. Мэри в ужасе бросает взгляд на Элис, безмолвно умоляя ее не провоцировать женщину.

Вивиан отставляет порошок и делает шаг к девочкам:

– Я думала, что ясно дала вам понять…

– Что, если я скажу, что передумала и не стану частью твоего заклинания? – Тянусь к чаше, в которую она собрала мою кровь.

Вивиан снова поворачивается ко мне, в глазах ее опасный огонек. Я не отвожу взгляда. Она приближается так быстро, словно летит над полом. Хватает мою рассеченную ладонь и стискивает ее.

– Тогда я отвечу, что буду пытать твоего отца, пока ты вновь не поменяешь решение.

Ее ногти глубоко впиваются в открытую рану, посылая волны острой боли по телу. У меня подкашиваются колени.

– Хорошо. Я согласна. – Она не отпускает. – Согласна!

Вивиан отпускает мою порезанную руку.

– Я подозревала, что ты примешь именно это решение.

Она слишком зла. Да что же я упускаю? Она на секунду останавливает на мне взгляд, прежде чем возвратиться к рисованию круга. Я баюкаю кровоточащую ладонь. И чертовски надеюсь, что защитный амулет сможет выиграть немного времени.

Вивиан бормочет что-то на неизвестном мне языке. Воздух вокруг нее меняется, одежда начинает трепетать, словно она попала в поток сильного ветра. Волосы темнеют и удлиняются. Лицо становится моложе, как у девушки лет восемнадцати. Голубые глаза превращаются в светло-коричневые, слегка поднимаются в уголках. Она уменьшается в росте, оказываясь ниже меня, а изгибы ее тела смягчаются, становясь более изящными. Она выглядит почти хрупкой.

Анна. Девушка пожимает плечами и смотрит на меня. Судя по самодовольному выражению лица, шок мой она воспринимает как одобрение. Она проводит руками по волнистым локонам длиной до самой талии. Великолепна и порочна. Неудивительно, что Элайджа влюбился в нее.