Глава 33
Найти то самое дерево было легко. Под ним до сих пор виднелось место, где лежал Джуд. На дерево полез молодой констебль. Совсем еще мальчишка, гибкий и ловкий. Он справился легко.
– Тут что-то есть! – Его возглас звучал глухо. Он кричал, заглянув в дупло.
– Поосторожнее там, Крил, – проворчал Дэн Тоби.
Он хмурился, запрокинув голову и сжимая зубы. Рядом с ним ждала Берди.
– Мужа дома нет. – Пальцы женщины судорожно сжимали пояс фартука.
– Он уже едет. Мы виделись с ним в городе. Сейчас он в пути. Если не возражаете, мы дождемся его.
– Конечно, проходите. Извините за беспорядок.
В тишине коридора они сделали несколько шагов до гостиной, где тикали часы и кружились в солнечном луче пылинки.
«Тебе туда не обязательно, Берди». – «Я обещала».
– Садитесь, пожалуйста.
Маленькие руки задергали завязки фартука. Сняли его, свернули, отложили в сторону. Платье под фартуком было голубым.
– Что-нибудь случилось?
– А вы не хотите подождать вашего мужа? Возможно, тогда…
– Нет!
На столике у застекленной двери сжалась Леда, в ужасе глядя на огромное, надвигающееся на нее крыло. В книжном шкафу замер Нарцисс, завороженный собственным отражением.
На каминной полке извивались змеи на отрубленной голове Медузы. И Пандора, стоя на коленях, бесконечно долго открывала ящик, чтобы выпустить в мир беды и зло.
Берди забыла о них, когда услышала голос Тоби. Руки Милсона в перчатках поставили на стол коробку, все еще оклеенную скрученными лентами скотча и снабженную этикеткой с именем и адресом, пятнистой от дождей и грязи.
«Миссис Дафна Лэм.
Почта, до востребования.
Хоупс-Энд, Новый Южный Уэльс».
Берди увидела бронзовую фигуру, небрежно замотанную в пузырчатую пленку, когда-то оберегавшую ее. Обертку убрали. Ее содержимое было заляпано темной запекшейся кровью. И новой. И старой. Но что это за фигура, было ясно сразу. Застывшая в ужасе девушка с запрокинутым умоляющим лицом простирает руки к солнцу, а ее тело превращается в узловатый древесный ствол и покрывается листвой. Дафна.
«Это новое, изысканное дополнение к коллекции «Герои мифов», выпущенное ограниченным тиражом… Радость на долгие годы, идеальный подарок для тех, кто вам дорог».
«16 февраля – день р. мамы».
Кольцо с бриллиантом продано. Тайно, чтобы муж не узнал. Заказан особенный подарок. Дафна с нетерпением ждет, когда он прибудет. Раньше она уже дарила маме нечто похожее. Подарок имел огромный успех. А этот еще лучше. Она просто не смогла удержаться. Миф, которому Дафна обязана именем. Миф, так любимый мамой. Она сделает ей этот подарок. На день рождения. А потом скажет про ребенка. Самый подходящий случай.
Денег мало. И с каждым днем все меньше. В ближайшие недели она почти раскаивается в том, что совершила. Но когда думает о том, как обрадуется мама, сомнения исчезают.
А тут эта болезнь. Сильный грипп. Да еще в жару. И вдобавок каждое утро и каждый вечер ее тошнит. Дафна слабеет, становится вялой. Приходится лежать в постели. Нет сил даже сходить на почту или в магазин. Но мама навещает ее. Приносит ей что-нибудь поесть, перестилает постель, умывает, устраивает поудобнее. Дафну переполняют любовь и признательность. Как она ждет, когда прибудет подарок! Особенный подарок. Она рада, что отдала за него все, что у нее было. Нарядная упаковочная бумага и карточка в тон уже припасены. Готовы и ждут. Она всегда готовится к дням рождения заранее.
Дафна представляет, как просияет мама, открыв подарок, как удивится и обрадуется. И точно так же, надеется она, мама удивится и обрадуется известию о ребенка. Ну конечно же! Она обязательно порадуется за нее. Непременно…
В глубине дома послышались шаги. Со стороны кухни в комнату вошел Лес Хьюит. Его лицо было пепельно-бледным.
– Долли…
Она протянула к нему руку. Ее глаза жгли непролитые слезы. Тоби продолжал говорить: медленно и размеренно. Не торопясь. И не глядя на Берди.
Посылку привозят на почту. Почтмейстерша отдает ее мужу получательницы и просит передать ей. Он хмыкает и бросает посылку на пол машины. Опять растранжирила деньги на какое-то барахло!
Тревор едет на машине в Сассафрас. Недовольный, потому что пришлось рано уйти из паба. Но ему нужно купить в аптеке лекарство от кашля. Что-нибудь, чтобы подействовало. От кашля жены он уже осатанел. Не дает спать по ночам. У Сассафраса автомобиль вдруг начинает двигаться рывками, потом дымится. Тревор еле успевает дотянуть до автомастерской. Чудом.
Пройдоха Фрэнк Теллман заявляет, что ремонт будет стоить бешеных денег. Уж лучше сразу на свалку. Ведро ржавое. «Чини давай, – огрызается хозяин машины. – А деньги я достану». Он звонит сестре в паб. Она приезжает за ним, а свою машину он оставляет Теллману.
Посылка по-прежнему валяется на полу салона возле переднего сиденья. Он и думать про нее забыл. После того как закрывается паб, Тревор возвращается домой настолько пьяным, что уже ничего не помнит. И крепко спит. В кои-то веки даже кашель жены его не будит.
Придется ему неделю обходиться без автомобиля. Он ждет дня выдачи пособий. Жене не говорит, насколько плохи дела с машиной и во сколько обойдется ремонт. Она только скажет: «Ну и брось ее там», – эгоистка чертова. С каждым днем Тревор злится все сильнее. Он терпеть не может оставаться без колес. Это все из-за нее. Если бы он не поехал за лекарством, ничего бы не случилось. Его переполняет праведный гнев. Не для того он на ней женился. Так вот он какой, ее папаша! А он-то думал, что заживет припеваючи, как только женится на Дафне. Но ничего не получилось. Это она во всем виновата.
Наступает день выдачи пособия. Дафна все еще больна, прикидывается мученицей. Нормальную еду ему не готовила уже неделю. Тревор велит сестре отвезти его в Сассафрас. Отдает за ремонт машины почти все пособие. Возвращается и по пути заезжает в паб. Жене он сказал, что будет дома к ужину. А она обещала приготовить что-нибудь. Ничего, подождет.
В пабе новая телка. Залетная штучка. Вся из себя. Вот бы ее пару раз… «Сделаем, если выпадет случай. Пусть только задержится здесь».
Тревор просаживает в пабе все, что осталось от пособия. Легко досталось, легко потерялось. Сью Суини попрекает его деньгами. Он смеется, отвечает, что стрясет их с Дафны.
Так и было задумано. Ради машины свое чертово кольцо с бриллиантом она бы не продала. Но продаст, чтобы на столе была еда, а счета за электричество были оплачены вовремя. Никуда не денется.
Паб закрывается, Тревор едет домой и везет упаковку пива. Впервые за неделю сидит за рулем. Он пьян. Перед глазами все плывет. Опять она надуется. Зато автомобиль при нем. И пусть что хочет, то и делает. А вздумает огрызаться – получит, как в прошлый раз.
Тревор ставит машину на поляне. Наклоняется за пивом. И видит посылку на полу. Совсем про нее забыл. Сует ее под мышку и заходит в дверь.
Дафна дома, сидит за кухонным столом. Смотрит на пиво, встает, не говоря ни слова, и идет к плите. Ждала, ужин подогревала. Небось выкипело уже все и высохло. Но Тревор делает вид, будто не заметил. Подходит к ней и отдает посылку. Она улыбается. Довольна. Начинает открывать, осторожно рвет скотч, вынимает что-то завернутое в пузырчатую пленку.
Вот теперь самое время. Тревор рассказывает, что за ремонт машины запросили дороже, чем он думал. Жить следующие две недели им не на что. Придется ей продать кольцо. Ничего не поделаешь. Он выдавливает улыбку и обнимает жену за плечи.
Вид у нее ошарашенный. Она показывает ему палец. На пальце пусто. А он и не заметил. Несколько недель к ней не приглядывался. Тревор сжимает пальцы на ее плече. Дафна морщится. Он спрашивает, где кольцо.
Она продала его. Ради штуковины, которую держит в руках. Крашеной бронзовой то ли девки, то ли дерева. Подарочек для ее проклятой матери.
Тревор не верит своим ушам. Опять она его обставила. В бешенстве он теряет дар речи. Выхватывает эту штуку у нее из рук. Дафна визжит, требует отдать, боится, что он ее сломает. А он, оскалившись, бьет ее все той же штукой в висок, отталкивает от себя и снова бьет, так что она падает. И еще раз бьет…
Кровь растекается лужей по старому дощатому полу. У Дафны проломлен затылок. Она сначала дергается, как ягненок с перерезанным горлом, а потом затихает. Тревор понимает, что убил ее, и пятится. Все руки у него в крови, рубашка спереди – тоже. Бронзовую штуку, которую он все еще сжимает в руке, облепили кровь, волосы и мелкие осколки кости.
Орудие. Про него никто не знает. Его никто не видел, кроме него. Тревор быстро заворачивает его в пузырчатую пленку и сует обратно в коробку. Нужно просто спрятать его, и все. Без орудия никто ничего не докажет.
Шатаясь, он выходит на поляну. В отчаянии озирается, надеясь, что его вот-вот осенит. В реке будут искать. И под хибаркой тоже. И в кустах. Заметят свежую землю – сразу сообразят, что там закопано.
И вдруг Тревор вспоминает. Дерево опоссума! Дерево у тропы, на которое они часто лазили раньше вместе с Розали. Там жил старый опоссум, пока он не отравил хвостатую тварь. Дупло ему понадобилось самому. Там было удобно прятать кошельки одноклассников.
Вот и теперь оно ему пригодится. Для того и существует. Тревор бежит по тропе. До дерева близко. Он забирается на него. Теперь это сделать труднее, чем в детстве. Пару раз он чуть не валится на землю, но наконец добирается до дупла и, обхватив ствол одной рукой, другой сует внутрь коробку и присыпает листьями. Совсем он потерял форму.
Но все-таки справился. Тревор слезает с дерева. Его раздувает от гордости за то, как он все ловко придумал. Он бежит к своей машине. Потом скажет всем, что приехал домой и нашел жену мертвой. А что на нем кровь, так это он пытался ее поднять. Сообщит, что пропало кольцо с бриллиантом. Пока он сидел в пабе, кто-то явился в хибарку, убил его жену и кольцо забрал. Точный момент смерти им все равно не определить. Он-то знает. И орудия убийства нет. Повесить вину на него они не сумеют. Главное – не зевать.
Тревор снова в машине, голова кружится от выпивки и шока. Запускает двигатель, вдавливает в пол педаль акселератора и летит. Последнее, что он помнит, – огромное дерево у поворота надвигается на ветровое стекло и на него. Приходит в себя он уже в больнице, и какой-то мерзавец в форме не спускает с него глаз.
Его все равно прищучили. И никто не поддержал. Никто ему не поверил. Плевать им, что орудие так и не нашли. Плевать, что доказательств нет. Даже его адвокат не верил ему. Тревор сразу заметил. Эта сука, ее мать, заявила на суде, что он ее бил. Так все и закончилось. И влепили ему по полной, и засадили за решетку, и ключ выкинули.
И вдруг объявился Джуд. Святой Джуд. «Агнец на заклание». Тут-то Тревор и понял, что скоро выйдет на свободу. Да еще озолотится.
В тюрьме он кое-что почитывал. Даже диплом получил. Теперь образованный. Книжки про законы читал. Знает, что дважды за одно преступление не судят. И показания он давал не под присягой. Даже лжесвидетельство ему не пришьют.
Тревор поклялся себе: как только выйдет, вернется в Хоупс-Энд. И все поплатятся. Особенно Долли Хьюит. Пусть не только узнает, что он живет все там же, за рекой, невредимый и довольный, да еще и не бедствует. Пусть поймет, что это сделал он. Он позаботится, чтобы она в этом убедилась. Он слазит на то дерево и достанет коробку. Вынет из нее бронзовую уродину, заляпанную кровью ее драгоценной доченьки, и сунет Долли под нос. Скорее бы увидеть, как ее при этом перекорежит.
Мысли Берди неслись дальше, опережая голос Тоби, стремясь к финалу.
«А разве истина и справедливость не одно и то же?»
Она выполнила просьбу Джуда. Взяла на себя ответственность, как он попросил. Ту самую, взять которую на себя ему не хватило сил. Разве у нее был выбор?
Тревор Лэм возвращается домой из паба. Перед уходом он подмигнул Сью Суини, и теперь ждет ее в гости. За пять лет, пока его не было здесь, она малость подурнела. А прежде была очень даже ничего. Он запомнил.
Тревор пьет пиво и включает радио. Тут заявляется Лили. Он думает: а что такого? И решает потратить на нее минут пять. А потом выгоняет взашей. Сучка похотливая.
Тревор ждет Сью. После закрытия паба ей еще надо принять душ и навести марафет. Он ее знает. Любит она явиться к мужчине свеженькой, чтоб все было как нужно. Тревор берет еще пива.
Полночь. Он открывает очередную банку пива. В дверь стучат. Не тот, кого он ждет. Но Тревор доволен. Это только начало. Он выходит из дома, лезет на дерево. У Хьюитов заливаются собаки. Похоже, старина Лес режет ягненка. Очень кстати. Тревор несет спрятанную коробку к дому, прямо в кухню, под свет, показывает и торжествующе ухмыляется. Наконец-то выказывает все свое презрение. И смеется. Смеется при виде шока, замечает внезапную вспышку слепой ярости, но считает ее бессильной. Отворачивается, чтобы снова глотнуть пива…
И на него обрушивается удар. Секунда ужасающей боли. И мрак. Вечный мрак.
Берди сидела, сложив руки на коленях. Тикали часы.
– Я рада, что он умер, – произнесла Долли Хьюит. – Он заслуживал смерти. Тысячу раз. Он заслужил. Справедливость…
Муж обнял ее за плечи. Тоби поднялся. Берди облизнула пересохшие губы.
– Джуд просил передать вам его извинения, – сказала она. – Просил передать, что он не знал. Понятия не имел, что Тревор виновен. Он ничего не знал.
– Он просто делал то, что считал правильным. – Долли поднялась, прямая и тонкая в своем голубом платье. – Но он все исправил, – добавила она, подняв подбородок. – Думаю, мой муж убил бы Тревора Лэма, если бы не боялся за меня. Что я останусь одна. Я сама убила бы его, если бы хватило сил. Передайте Джуду Грегоряну от меня. И от моего мужа. И от моего сына… Скажите ему спасибо. За то, что должны были сделать мы. За убийство Тревора Лэма.
