Глава 11

Розы на обоях карабкались вверх, вверх, и так никуда и не добирались. Мотыльки вились вокруг лампы. И тоже с нулевым результатом. Берди лежала на кровати, голова у нее немного кружилась, тело было вялым. Довольно приятное ощущение. Приятно было также чувствовать себя чистой и свежей после душа, босиком и в легком кимоно вместо плотных джинсов и рубашки. Хорошо, что Сью разыскала для нее какой-то завалящий арахис, которым она и заела скотч. Двойной скотч. Арахис немного отсырел, но Берди это даже понравилось.

На дороге под окнами паба послышались голоса. Потом грохот, словно захлопнули дверь. Цикада закрывает свое заведение, сонно подумала Берди. Лэмы уходят домой. И словно в подтверждение ее догадки, свет, который она видела из окна, вдруг погас. Взревел автомобильный мотор. Берди улыбнулась. В эту минуту она была абсолютно счастлива. Поистине блаженство – прохлада, свободная одежда, покой и одиночество. Все это доказывало то, о чем она догадывалась всегда: избавление от невыносимого стресса или физических страданий – величайшее, самое глубокое счастье из всех возможных. Вряд ли оно продлится долго: вскоре мелкие повседневные разочарования уничтожат его бесследно, – но пока счастье длится, оно восхитительно.

Берди перекатилась на бок и лениво порылась в большой кожаной сумке, которая стояла рядом с ней на постели. Если удастся отыскать леденец, больше ей не о чем мечтать. Бумажник, ключи, калькулятор, диктофон, блокнот, телефонная книжка, мобильник (нужно позвонить Бет, подумала она, вспомнив про сообщения), батарейки, расческа, лейкопластырь, пара ручек, две упаковки бумажных платков, мелочь, фонарик, запасные очки, три конверта с марками и надписанными адресами… А, оплаченные счета! Она и забыла завезти их на почту. Не забыть бы отправить их завтра.

Продолжая шарить одной рукой в сумке, другой Берди лениво включила телефон. Посмотрела, как осветился экран. Не надо было сегодня отключать его. Тогда Бет сумела бы дозвониться до нее, вместо того чтобы изводиться, названивать в паб и оставлять там сообщения. Но давние привычки живучи. Берди обзавелась мобильником, чтобы звонить людям по своему желанию, где бы она ни находилась. Но не особо хотела, чтобы другие люди дозванивались ей по их желанию, где бы она ни находилась.

Телефон тут же зазвонил. Берди уставилась на него. В нынешнем состоянии совпадение показалось ей настолько удивительным, что поначалу она решила, будто звонок ей почудился. Но телефон действительно звонил. Наверное, Бет, мелькнула у нее мысль. Кому еще придет в голову звонить ей в одиннадцать часов вечера?

– Алло!

– Берди! Наконец-то!

Отец. От удивления она рывком села. Напрасно. Пружины старого матраса не выдержали резкого движения. Под их испуганный скрип ее бросило сначала вперед, потом назад. Головокружение усилилось. Берди закрыла глаза и замерла.

– Пап, – тихо проговорила она, – что случилось?

– Ничего. А что с тобой?

– Все нормально.

– Голос у тебя странный.

– У меня все хорошо.

Как обычно, развивать тему отец не стал и сразу перешел к делу:

– Я весь день тебе звоню, детка. Услышал утром кое-что и решил, что тебе будет полезно узнать.

– Да? – Берди нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями.

– Правда, это лишь журналистские сплетни. Сюжета из них не сделаешь. Вероятно, они вообще не подтвердятся.

– Тогда, может быть…

– Да брось ты. Тоже мне тайна. По-моему, ее знает уже весь город – или будет знать к завтрашнему дню. Но я подумал, что там, где ты сейчас находишься, новость прозвучит иначе. Неизвестно, на что отреагируют твои коллеги из Эй-би-си. Может, сегодня все их внимание будет приковано к скандальной истории о дискриминации незрячих китов-сироток, принадлежащих к этническому меньшинству.

Берди улыбнулась, однако не клюнула на приманку.

– Сегодня Бет тоже пыталась до меня дозвониться весь день, – сказала она. – Но не сумела и оставила мне кучу сообщений. Так в чем дело?

– Я с мобильника, поэтому обойдемся без имен, – предупредил Ангус Бердвуд. – Говорят, объект твоего интервью раздобыл новые сведения по делу, в результате которого очутился в местах не столь отдаленных. Кое-кто из его… коллег объявил, что последние несколько недель он прозрачно намекал, что ему не терпится устроить скандал. Когда он будет готов.

– Вообще-то он, похоже, уже решил, что готов прямо сейчас.

– Он об этом уже говорил?

– Да. Сегодня вечером. На виду у всего города. А потом решил, что утро вечера мудренее. И нам осталось ждать продолжения.

– Берди, ты…

В дверь постучали.

– Пап, в дверь стучат. Секунду.

Берди осторожно сползла с постели и с телефоном в руке направилась к двери.

– Кто там? – негромко спросила она.

– Берди, это я, Джуд.

Она поспешно открыла дверь. Джуд стоял, прислонившись к стене коридора. Вид у него был измученный. Берди поманила его в комнату и, как только он вошел, снова приложила телефон к уху.

– Пап, все в порядке. Это просто Джуд.

– «Просто Джуд», значит?

Берди почувствовала, как жарко вспыхнули мочки ушей. Захлопнув дверь, она прислонилась к ней, глядя, как Джуд бредет к окну, сунув руки в карманы, и выглядывает из-за края жалюзи.

– Ладно, папа, мне пора, – сказала она в телефон. – Спасибо, что позвонил. Значит, нам следует ожидать появления здесь целой оравы журналистов? По крайней мере, из твоей кампании?

Джуд обернулся и вопросительно вскинул брови.

– Насчет этого не знаю, детка. Не уверен, что им известно хотя бы, где сейчас Лэм.

Берди улыбнулась. Естественно, отец ее не выдаст.

– В любом случае подобные решения принимает отдел новостей, – продолжил Ангус. – А я лишь осуществляю общее руководство.

– Ладно, буду держать тебя в курсе.

– Да, пожалуйста. И знаешь, Берди… не отключай телефон, ладно?

– Конечно.

– Тогда до свидания.

– Пока.

Берди закончила разговор и положила телефон на комод. По привычке она сразу отключила его, потом спохватилась, снова включила и оставила на комоде.

– Что все это значит – насчет журналистов? – поинтересовался Джуд. – Извини. Я не хотел подслушивать. Просто…

– … услышал.

Берди прошла по комнате, вдруг остро сознавая, что почти раздета, и села на кровать, поплотнее запахнув полы кимоно.

– Похоже, твой приятель Трев разговорился в тюрьме, – сообщила она. – Намекнул, что намерен разгласить кое-какие сведения. Такие слухи дошли до папы. Вот он и позвонил, чтобы рассказать мне. Бет Босуэлл тоже пыталась до меня дозвониться. Скорее всего по тому же поводу.

– А из моей конторы никто не звонил, – мрачно заметил Джуд. – Все правильно. Мы обо всем узнаем последними. – Он снова поднял жалюзи и вгляделся в темноту. – Кажется, у него все еще включен свет. До сих пор не спит.

Берди смотрела на него и пыталась собраться с мыслями.

– Ты ничего не знал? – спросила она. – Тревор тебя не предупредил? Заранее?

– Нет. Вообще ни черта не сказал. Держал язык за зубами.

– Вероятно, думал, что так будет гораздо забавнее.

Джуд кивнул:

– Наверное. Но я же говорил тебе – он вел себя странно. Мне сразу показалось: Тревор что-то задумал. Но ничего подобного я и представить не мог. И хуже всего, Берди, я понятия не имею, что у него в голове. Понимаешь, я миллион раз анализировал свидетельства и улики. Видел фотографии. Читал отчеты. Там не было ничего. То есть ничего, чтобы обвинить в преступлении конкретного человека, в том числе и Тревора.

Джуд оставил в покое жалюзи и принялся вышагивать по комнате, засунув руки глубоко в карманы.

– Если бы не первый процесс, который выглядел как судебный фарс, обвинительный приговор Тревору не вынесли бы. Это был скандал. Как и линия защиты. Ну, это ты уже знаешь.

– Да. Но послушай, Джуд… Лэм же сумел что-то раскопать, так? У него был доступ ко всем материалам дела, тем же самым, которыми располагал ты?

– Да. – Он остановился и нахмурился.

– Очевидно, он заметил то, что ускользнуло от тебя.

– Не верю! – Джуд снова принялся мерить шагами комнату.

– Значит, ты считаешь, что он ошибается. – Наблюдать за Святым Джудом в муках уязвленной профессиональной гордости было немного забавно. И досадно – Берди пришлось это признать. Но этого она и добивалась, подзадоривая его. – По-твоему, у него сложилась безумная версия, которая не выдерживает никакой критики. И он намерен поднять шум. Высказать нелепые обвинения. Выставить себя на посмешище.

Джуд обернулся к ней.

– Вряд ли Тревор станет посмешищем, – пробормотал он. – В такое положение он себя не поставит. Ему нравится, когда его считают умным и проницательным. По-настоящему умным. Тревор не рискнет выставить себя дураком. Это последнее, на что он отважится.

– И что все это означает?

– Понятия не имею!

В этот момент он выглядел как в свои двадцать два года, когда все разладилось, было мрачным и безнадежным. Берди смотрела на него. Видела его глаза. Узнавала выражение лица. И наконец, сквозь приятную дымку, которая окутывала ее с тех пор, как двойной скотч попал в желудок, пробилась уверенность. До нее дошло, что все эти разговоры Джуда о доказательствах – хождение вокруг да около, не затрагивавшее главный вопрос. Нет, он не оскорблен и не уязвлен, его профессиональная гордость не задета, дело совсем в другом: Джуд обеспокоен. Буквально сходит с ума от волнения.

«Если Тревор Лэм не убивал свою жену, кто же тогда ее убил?»

– Джуд, если Лэм действительно что-то знает, почему объявил об этом только сейчас, зачем ждал так долго? Это же бессмысленно. Для этого нет никаких причин. Почему он не воспользовался этой информацией, чтобы своими силами выйти из тюрьмы пораньше?

– Тревора Лэма я знаю уже несколько лет, – медленно произнес он. – Тревор никогда ничего не делает без причины. Эта причина может показаться окружающим странной или безумной, но это не имеет значения. Для него этой причины достаточно. Он часто обдумывает свои действия заранее. Так что он уже давно знал с вероятностью девяносто девять процентов, как именно поступит. Знал и просто ждал удобного момента.

– Вряд ли ему хотелось провести в тюрьме хотя бы один лишний день.

– После почти пяти лет Тревор считал, что пара лишних месяцев того стоят.

– Чего же?

Джуд подошел и сел на постель рядом с Берди. Он зажал ладони между коленями и уставился на дверь.

– Чтобы потерпеть, с его точки зрения. Тревор спит и видит, как бы отомстить. Он не выносит, когда кто-то становится у него на пути, – неважно кто. Тревор злопамятный, он не забывает ничего. Особое удовольствие ему доставляет строить планы, как именно он рассчитается с очередным врагом. Размышлять о самом изощренном из возможных отмщении какому-нибудь злобному тюремщику, другому заключенному, который что-то стащил у него, подставил его или даже просто сказал что-что, не подумав. – Он тяжело вздохнул. – Тревор часто рассказывал мне об этом, когда я навещал его. Порой было трудно убедить его сосредоточиться на деле. – Джуд снова провел ладонями по волосам, потом выпрямился и повернулся к Берди: – Дело в том, что Тревору нравится злорадствовать. Вот в чем суть. Свои планы он всегда разрабатывал с таким расчетом, чтобы жертва знала: всеми бедами она обязана именно Тревору. По возможности видела, как он усмехается в толпе зрителей, пока ее обыскивают, уводят в карцер… Данный пункт плана особенно радовал его.

– И, наверное, принес немалую популярность, – пробормотала Берди.

Усталое лицо Джуда осветила улыбка.

– Теперь ты понимаешь, о чем я? Если Тревор решил отомстить кому-нибудь из местных – которые подставили его, свалили на него свою вину, – то из кожи вон вылезет, чтобы очутиться в числе зрителей в тот самый момент, когда этим местным воздастся по заслугам. Ему мало просто сдать их, находясь в тюрьме, в недосягаемости, и при этом не запачкать рук. Такая месть не доставит Тревору удовольствия.

– По крайней мере, в тюрьме он был бы в безопасности, – заметила Берди.

– Слава богу, ты здесь, Берди, – отозвался Джуд. – Ты единственный здравомыслящий человек во всей округе. – Он порывисто протянул руку и коснулся ее щиколотки. – Ты всегда была такой. Еще в прежние времена. Всем, что только есть здравого в моей жизни.

Единственный звук, который слышался в комнате, издавали мотыльки, бьющиеся об абажур. Берди сидела совершенно неподвижно. Она понимала: достаточно рассмеяться, пошутить, небрежно сменить позу, и наваждение рассеется. И тогда жизнь останется прежней. Достаточно протянуть руку, и Джуд тоже потянется к ней. И ее жизнь изменится. Она не шевелилась. Молчала. Ждала.

«Если он действительно хочет этого, он так и сделает».

Джуд протянул другую руку и провел костяшками пальцев по ее щеке. От этого прикосновения кожу Берди словно закололо мелкими иголками. Лицу стало жарко. Он придвинулся к ней.

– Берди!..

Телефон разразился трелью. Оба вздрогнули и отшатнулись друг от друга.

– Черт! – С досадой рассмеявшись, Джуд вскочил. – Ах, черт!

Он редко чертыхался. Берди смотрела, как он шагнул к комоду, взял телефон и вернулся обратно. Протянув его Берди, он снова сел на кровать и в комическом разочаровании развел руками.

– Берди, ты?

Дэн Тоби. Невероятно.

– А кто же еще? – огрызнулась она.

– Странный у тебя голос. Ты где?

– Не твое дело. С чего вдруг звонишь среди ночи?

– Я тебя разбудил?

– Нет. – Берди снова тряхнула головой. Нет, так не пойдет. Она скрипнула зубами. – Тебе чего, Дэн?

Берди чувствовала на себе взгляд Джуда. Заметив, что она смотрит на него, Джуд встал и направился к окну, поднял жалюзи и выглянул наружу.

– Незачем злиться, – обиженно произнес Дэн Тоби. – Я тебе одолжение делаю. Звоню, чтобы кое-что сообщить.

– Тревор Лэм грозится разоблачить настоящего убийцу его жены. – Берди закрыла глаза. Воспоминания о том, как Джуд коснулся ее щеки, всплыло в памяти, и у нее перехватило горло.

– Так ты знаешь? – разочарованно протянул Дэн.

Берди открыла глаза:

– Конечно, знаю! Ведь я здесь. Весь день не отходила от него. Он всем объявил.

– Имя назвал? Господи, почему же ты мне не позвонила?

– Никаких имен Лэм не называл. – Берди покосилась на Джуда, стоявшего у окна. Он хмурился, вглядываясь в темноту. – Только сказал, что назовет, и все.

Дэн выругался:

– Дешевка самодовольная, прыщ на ровном месте! Что Лэм задумал? Он что, серьезно?

– Джуд считает, что да.

Услышав свое имя, Джуд обернулся. Берди улыбнулась ему и вскинула брови. Он пожал плечами, состроил гримасу и прислонился к окну.

Голос Дэна изменился, стал язвительным:

– Джуд, да? Ему ли не знать! Он все знает, все! По-твоему. – Последовала пауза. – Он сейчас с тобой, да?

– Не смеши. – Берди поджала губы и вдруг услышала на другом конце провода фоновый шум. – Ты в машине? – спросила она. – На дежурстве?

– Как вы догадались, детектив? Да вот путешествую понемногу вместе с Милсоном. – Голос Дэна звучал холодно.

– Куда едете?

– Я бы ответил, что это не твое собачье дело, вот только меня это не устраивает. Утром мы будем у вас. И я хочу, чтобы ты пока…

– Что?! – Берди резко выпрямилась, вцепившись в телефон. Джуд не сводил с нее вопросительного взгляда. – Ты едешь сюда? В Хоупс-Энд? – с расчетом на Джуда уточнила она.

– Да. На разведку, немного осмотреться. По особому распоряжению начальства. Милсон в восторге. Правда, Милсон? Остановимся в каком-то клоповнике, где нам забронировали места. В дыре под названием… как там его, Милсон? Сассафрас или что-то в этом роде. В общем, неважно. Суть в том, что Хоупс-Энд поблизости, так мне говорили. Если мы переночуем там, то уже рано утром будем в Хоупс-Энде. Начальству не терпится выяснить, что там происходит.

– Почему, Дэн?

Тоби тяжело вздохнул. Звук эхом раскатился в трубке.

– Начальство в замешательстве, Бердвуд. И рассчитывает обойтись без лишних проблем. Оно хочет добиться от Лэма сотрудничества. Картина ясна?

– Да. Но это дохлый номер, Дэн. Ничего не получится. Лэм вряд ли станет сотрудничать с вами.

Берди закатила глаза, глядя на Джуда. Он медленно и с улыбкой покачал головой.

– Бердвуд, ты прямо сняла с языка мои слова, – заявил Дэн Тоби. – Но в отличие от тебя нам, простым полицейским, приходится выполнять приказы. Какими бы идиотскими они ни были. Что, Милсон? – Он отвлекся, Берди услышала невнятный голос Милсона. Затем Тоби продолжил: – Милсон говорит, Сассафрас уже впереди. Он видел указатель. Милсон всегда начеку. Ну, в общем, слушай. Я хочу, чтобы ты сделала кое-что для меня.

– Дэн, я не сумею помочь тебе, – заявила Берди. К его просьбам она подготовилась заранее. – Уговаривать Тревора Лэма я не стану. Мне самой предстоит работа с ним, рисковать ею я не могу. А завтра рано утром Джуд уезжает, так что и он не сможет тебе помочь. Даже если захочет.

– Господи, ну и кто теперь спешит с выводами? Разве я просил кого-нибудь уговаривать? Просил или нет?

– Нет. Пока нет, но…

– Никаких «но». Я хочу, чтобы ты сделала для меня только одно. Номер моего мобильника у тебя есть. Я хочу, чтобы ты позвонила мне сразу, если что-нибудь случится там, у вас, до завтрашнего утра. Не перетрудишься? Твоей личной жизни это не слишком повредит?

– Дэн, сейчас ночь! Все давно спят. Тут ничего не может случиться.

И как раз в этот момент Берди увидела, как Джуд повернулся к окну, услышав шум машины. Кто-то подъехал к пабу. Хлопнула дверца. Что происходит?

– Мало ли, – пробурчал Тоби. – И если все-таки случится, позвони мне. Только ни во что не ввязывайся, ясно? И своему приятелю Джуду скажи, чтобы не лез.

– Я ничего не могу сказать Джуду. – Берди встала с постели и направилась к окну, где стоял Джуд. Она выглянула наружу, но почти ничего не разглядела в темноте.

– Скажешь! Новости насчет Лэма. Скверные новости, насколько я могу судить, но у него же роман с прессой, а мы не можем позволить себе очередную неразбериху.

– Дэн…

– Все, Бердвуд, закругляюсь. Милсон, кажется, нашел тот самый мотель. Боже, «Приют путника»! Выглядит скорее как «Капут путнику». Ладно, утром увидимся.

В телефоне щелкнуло и стало тихо. Берди и Джуд переглянулись и одновременно произнесли:

– Что случилось?

Джуд засмеялся:

– Кит Лэм вернулся. Наверное, поссорился с Лили. И, кажется, решил нанести визит Сью Суини.

– Зачем?

Джуд поднял брови:

– Да ладно тебе!

– Она не такая!

– Откуда ты знаешь? И кстати, что сказал твой друг из полиции?

– До его начальства дошли сплетни, вот его и послали устранять неполадки.

– Только не это! Нужно съездить предупредить Тревора. – Джуд провел пальцами по волосам. Внезапно его лицо стало усталым.

– Джуд, никуда ты сейчас не поедешь. Уже поздно. Может, он не один. Вспомни, Лэм открытым текстом пригласил желающих – правда, не представляю, кому хватит безумия принять его приглашение.

– Я должен, Берди. Завтра утром мне надо уехать вовремя. А ему следует знать, что копы уже в пути. Сказать важно сегодня же… Слушай, а ведь ты была права!

Вспыхнул свет, кто-то открыл дверцу стоявшей напротив машины. Берди увидела, как в нее сел Кит Лэм. Хлопнула дверца, двигатель завелся, фары вспыхнули, автомобиль сдал задним ходом, развернулся и покатился прочь, прогрохотав по мосту и скрывшись вдалеке.

– Она его отшила, – усмехнулся Джуд. – Наверное, решил снова попытать удачу в Сассафрасе или Ганбаджи.

– Не надо было ему садиться за руль. Он слишком много выпил.

– Больше, чем почти все остальные. А это не шутки. – Джуд вгляделся в темноту. – Смотри, у Тревора все еще горит свет. Нужно все-таки заглянуть к нему. Это ненадолго.

– Ему знать незачем, Джуд. Я что хочу сказать: сам он ни в чем не виноват. Ему ничто не грозит. Его просто попытаются убедить рассказать все, что ему известно. Чтобы взять ситуацию под контроль.

– И выслужиться, – мрачно добавил Джуд. – Да, ему ничто не грозит, но не в этом дело. Тревору захочется все обдумать. Решить, как он поступит. Я не могу не сообщить ему, зная, что они уже едут. В конце концов он поймет, что я обо всем знал заранее. И сочтет мой поступок предательством.

– А разве теперь это важно?

– Для меня – да. Я просто хочу закончить историю с ним спокойно и гладко, без неприятностей, путаницы и недоразумений. Послушай… Мы с Тревором не друзья. И все-таки между нами существуют некие отношения. Довольно серьезные. Временами непростые. Жуткие. Бывали случаи, когда я жалел, что вообще затеял все это. Думал, что лучше бы я не писал «Агнец на заклание». Хотел просто все забыть. Потому что тогда я мог бы вычеркнуть Тревора Лэма из моей жизни.

Джуд снова принялся вышагивать по комнате.

– Но на попятный я так и не пошел, – продолжил он. – Несправедливость этого процесса… она была слишком уж вопиющей. Я просто не мог отвернуться от нее. От него. Какое бы отвращение Лэм ни внушал мне временами… точнее, довольно часто…

– Понимаю, – кивнула Берди. – Ты поступил правильно. Это было… действительно достойно восхищения.

На сей раз Джуд не стал возражать. Остановившись, он посмотрел на нее и произнес:

– Все это очень много значит для меня. Ты ведь понимаешь, почему я не остановился? Понимаешь. Потому что ты чувствовала бы то же самое.

– Да, – тихо подтвердила Берди. – Я действительно чувствовала то же самое в ситуациях, в которые втягивалась сама. У меня свои навязчивые идеи. – Она помолчала, вспоминая другое время, иные места. Мучительный выбор. – На каком-то этапе личностные качества уже не играют роли, – наконец добавила она. – Для тебя все, что имеет значение, – это справедливость. А для меня – истина.

– А разве это не одно и то же?

Берди сморщила нос, сдвигая очки повыше.

– Не знаю. Час уже слишком поздний, чтобы рассуждать о подобном. Во всяком случае, они тесно взаимосвязаны.

Джуд шагнул к ней и улыбнулся:

– Вероятно, справедливость охватывает истину. Или истина – справедливость?

– Джуд, так ты идешь или нет?

– Да. Помимо всего прочего попробую убедить Тревора поделиться сведениями с полицией так, чтобы не поднимать шума. Тогда я смогу со спокойной совестью уехать уже завтра.

– Ты, конечно, направишься по той самой тропе, да еще в темноте. Значит, не факт, что завтра тебе удастся уехать.

– Я пойду пешком, Берд. Отсюда всего десять минут ходьбы.

Она вздохнула:

– Тогда возьми мой фонарик.

– Спасибо. Вернусь примерно через час. Дождешься и впустишь меня? Цикада уже наверняка спит. А оставлять дверь незапертой не следует.

– Разумеется. И я обязательно дождусь и впущу тебя.

– Спасибо, Берди. Значит, мне можно вернуться сюда?

– Да.

Он поднял брови.

– Знаешь, что я тогда сделаю? Сразу же, первым делом?

– Что?

– Отключу проклятый телефон.