Попутчица. Рассказ в двух частях

Он не собирался уступать свою полку. Но увидев, как безуспешно она пытается взобраться наверх, понял – выхода нет.

– Они что не могли дать Вам нижнее место? – раздражение в голосе зашкаливало.

– Билетов не было, – извиняющимся тоном произнесла попутчица и, помолчав, добавила, – а мне надо было срочно ехать, дочка рожает.

– Да Вы сами вот-вот родите… – он спохватился своей бестактности: «Извините!»

– Ничего, – она улыбнулась, – я привыкла.

«Привыкла? К чему привыкла? – удивился он про себя. – К беременности? Старая, а туда же, уже под пятьдесят небось. О чём только эти бабы думают». Он вспомнил о внучатых племянниках и снова защемило сердце. Ну почему всё так?! Своих детей у него не было. Так уж сложилось. Первый раз он женился на алкоголичке, наивно полагая, что люди пьют от недостатка любви и заботы. Несмотря на терпение и самое доброе отношение, его юная супруга продолжала спиваться, он ничего не мог с этим поделать. Второй брак и вообще вспоминать не хотелось. Если бы рога измен могли реализоваться, ему пришлось бы переселиться на лётное поле, при этом для самолётов места там уже бы не осталось.

Племянников своих он любил и, пока они были маленькими, проводил с ними много времени. Но дети росли и отдалялись, а он не знал, как к ним подступиться, только старался, при возможности, баловать их маленькими подарками, как, впоследствии и их детей, часто ограничивая собственные потребности. И как же обидно ему было услышать несправедливое обвинение в том, что он хочет за деньги купить детскую любовь. Его чувства, увы, в расчёт видимо не принимались, и попытка объяснить, что ему просто хочется их порадовать, осталась невостребованной.

Мысли и усталость не давали уснуть. Раньше он любил дорогу, а теперь ворочался с боку на бок, боясь свалиться во сне, или проспать станцию. Более суток пути, с трёхчасовым сидением ночью между поездами, давали себя знать.

Утром он ругался с проводником:

– Я же Вас просил: разбудить!

– Вы не меня просили, – оправдывался парень, – я не из этого вагона, вашу проводницу ночью скорая сняла, плохо ей стало.

Он действительно слышал ночью, сквозь сон, какую-то возню, запах лекарств и переговоры врачей, но его положения это не спасало:

– И что мне делать? Пока я покупал билет, меня ограбили, осталась только карманная мелочь, которой разве что на два чая и хватит. А теперь ещё и вы со своими заморочками.

– Подождите, я попробую Вам помочь.

Вскоре появился бригадир: «Мы переговорили с диспетчером. Через две остановки, будет станция, на которой завтра, в пять вечера, Вас подсадят на обратный поезд».

– И что?! Я там до завтра, до вечера, на вокзале должен торчать?!

– Там нет вокзала. Просто платформа.

– Вы предлагаете мне провести полутора суток на платформе?!

– Извините, это всё, чем я могу Вам помочь, – пожал плечами бригадир и покинул вагон.

– Чёрт знает что… – пробурчал мужчина – а вдруг они про меня забудут… платформа… кого там где искать….

– Не переживайте, – отозвалась попутчица, – переночуете у меня, а завтра мы Вам поможем уехать.

– С какой это стати я у Вас ночевать должен?!

– Ну, выбор у Вас невелик, хотя решать несомненно Вам.

«Ещё придётся за неё чемоданы с сумками тягать», – недовольно подумал он, когда она, улыбнувшись, сказала: «Давайте знакомиться! Меня зовут Валерия!». «Только этого и не хватало…» – промелькнуло у него в мозгу. Он достал портмоне, и показал ей свой паспорт:

– Вот, чтобы Вы не подумали, что я с Вами заигрываю!

– А если подумаю, то что? – засмеялась Валерия. Он насупился и промолчал, хотя так и подмывало подпустить ей шпильку, касательно её живота. Но в данной ситуации это выглядело бы чёрной неблагодарностью.

Накануне, он был слишком раздражённым и усталым, чтобы обращать на что-то внимание, и теперь с удивлением обнаружил, что из вещей у неё был только кожаный рюкзачок, больше напоминающий дамскую сумочку. Она была всё в том же светло-голубом спортивном костюме, только поменяла тапочки на кроссовки. Чёрные вьющиеся волосы, заплетённые вечером в две нелепые косички, были аккуратно причёсаны и прижаты полу-обручем, поверх которого громоздились большие солнцезащитные очки.

«А она красива, эта Валерия, – неожиданно для себя, подумал он и мысленно усмехнулся: ага, для полноты ощущений, тебе только не хватало, на старости лет, влюбиться в чужую жену». И тут же, откуда-то из темноты подсознания, защитной реакцией, а может острой вспышкой неосознанной зависти, всплыла привычная неприязнь: «Живёт себе небось без забот, чья-нибудь кукла, самоуверенная и холодная».

Окончательно он утвердился в своей мысли, когда они садились в поджидавший у платформы джип.

– Сашенька, спасибо! – обратилась Валерия к водителю. – Но у меня к тебе ещё две просьбы: подкинь меня, пожалуйста, до больницы, а потом завези Валерия Николаевича ко мне домой и покажи там ему всё. И позвони Анечке Бегловской, скажи, что я просила плацкарту назавтра, на заявленного через диспетчера пассажира, Валерия Николаевича Верстового.

– Всё будет исполнено, Валери, не беспокойтесь! – отозвался Саша. – Вас когда забрать?

– Не надо, меня Петрович завтра заберёт.

– А Вы не боитесь незнакомого человека оставлять одного в доме?! – удивился Валерий.

– Да у меня и красть то нечего, – рассмеялась его неожиданная благодетельница, – а если что и найдёте, и хорошо, наконец-то можно будет что-то новое купить, а то страсть как не люблю выбрасывать старые вещи.

Машина и состоявшийся разговор заставили Валерия изменить своё предыдущее мнение о попутчице. Он решил, что она сама бизнес-вумен и его привезут в современный коттедж со всякими новомодными наворотами. И опять ошибся. Они проехали вдоль длинной, почти по-деревенски тихой, улочки и остановились у ничем не примечательной калитки, выкрашенной, как и весь прилегающий забор, в голубой цвет. Такого же цвета оказался и старый деревянный дом с белыми резными ставенками и наличниками, стоящий в глубине двора, и несколько одноэтажных построек.

– Валери ещё не видела, – гордо сказал Саша, – хотим порадовать её!

– Что не видела? – не понял Валерий.

– Пока она лежала в больнице, мы тут всё почистили и покрасили. Переезжать она не хочет, а древесина уже старая, вот мы и подновили.

– В больнице? Но я думал, что в больнице её дочь.

– Татьяну неожиданно положили, ей ещё не срок. А Валери… постойте, так Вы ничего не знаете?

– А зачем мне что-то знать?! Я проспал свою станцию и, поскольку здесь нет вокзала, а поезд будет только завтра вечером, Валерия, ехавшая со мной в одном купе, взялась мне помочь.

– Да, такая она наша Валери! Вы не говорите ей, что я разболтался, она этого не любит.

– Вы у неё работаете?

– Работаю?! У неё?! – Саша с изумлением посмотрел на собеседника. – А что это так выглядит?

– Вы здесь красите, наводите порядки, обслуживаете её на машине…

– А, Вы про это, – рассмеялся Саша, – ну если так, то мы здесь все на неё работаем.

Он пошарил рукой над притолокой, достал ключи и отпер двери. Они вошли в большие сени, скорее напоминающие крытую веранду с длинной полкой-столом вдоль широких окон и многочисленными стеллажами у противоположной стены, уставленными банками и бутылями со всевозможными заготовками, и увешанные пучками трав, косами лука и чеснока, венками красного перца. Затем они прошли в кухню.

– Кушайте всё, что видите, не стесняйтесь, – Саша открыл холодильник, продемонстрировав его содержимое, – продуктов много, надеюсь, как пользоваться микроволновкой, кофеваркой и электрочайником Вас обучать не надо.

– Вы так свободно здесь всем распоряжаетесь, Вы её зять? – выдвинул очередное предположение Валерий.

Саша рассмеялся: «Идёмте, я покажу Вам, где Вы будете спать и где сможете помыться. А мне уже пора».

Валерий проводил Сашу до калитки и вернулся в дом, так ничего и не узнав о его хозяйке. На удивление уютная гостиная, больше напоминала музейный экспонат, чем жилище продвинутого бизнесмена. Угол под лестницей, ведущей на второй этаж занимали огромный рояль красного дерева и книжные стеллажи, во всю высоту и длину стены, прерываясь только на полку с телевизором, компьютерный стол и два небольших диванчика. У противоположной стены стоял большой старомодный диван с резными полочками, уставленными статуэтками, два кресла, в простенках между окнами и два таких же серванта. Интерьер комнаты дополняли большой овальный стол, два небольших инкрустированных столика, столешница одного из которых, была выполнена в стиле шахматной доски, воздушные оконные занавески, тяжёлые тёмно-вишнёвые шторы и несколько картин. Посредине гостиной, от пола до потолка тянулась округлая колона светящегося мрамора, увитая лианой с листьями в ладонь взрослого мужика.

В одном из сервантов он обнаружил бар, но воспользоваться им не решился. Несмотря на щедрое предложение, лазить по чужому холодильнику ему было неудобно, поэтому он решил просто помыться и лечь спать.

Гостевая была на втором этаже, а вся стена вдоль лестницы увешана фотоснимками детей. Сначала он просто мелькнул по ним взглядом, но когда уже почти поднялся, увидел среди детей несколько взрослых, включая Валерию. Он стал спускаться, более внимательно рассматривая снимки, и вдруг понял, что это школьные фотографии разных лет. На тех, что висели у основания лестницы, совсем юную девушку было трудно выделить из среды окружающих её подростков. С каждой ступенькой она взрослела, а старшеклассники снова сменялись малышами. Между групповыми фотографиями висели многочисленные снимки родителей с детьми, врачей, солдат, строителей, солидных дяденек и тётенек в каких-то конторах… В одной из групп он наткнулся на фотографию Саши в форме подполковника внутренних войск. Ему стало смешно своих недавних фантазий: «Да она же учительница! Просто учительница! Отсюда и манера держаться, и простота отношений с бывшими учениками. Интересно, что она преподаёт?!». Он вернулся к стеллажам с книгами, но библиотека была слишком обширна, чтобы можно было сделать однозначный вывод. Валерию захотелось найти её личные фотографии, однако на стене их не было, а рыться в чужих шкафах было бы верхом неприличия.

Валерий и сам не понимал своего внезапного интереса. Повышенным любопытством он не страдал, а завтрашний поезд навсегда унесёт его и из этого местечка и от этой неразгаданной женщины. И всё же мысли о ней мучили его, не давая уснуть. Дом ничем не выдавал своих хозяев. Ни разбросанных вещей, по которым можно было бы понять, кто в нём проживает, ни детских игрушек, в душевой только мыло, шампунь и полка с чистыми полотенцами.

Пробудился он рано и, почти на подсознании, направился на кухню варить себе кофе. Было такое ощущение, что он всегда жил здесь и знает этот дом до мелочей, словно это был его дом. Дом, в котором царили дружелюбие, открытость и взаимовыручка. Где никто не упрекнул бы его в излишней наивности и доброте. Было немного грустно, оттого, что ему придётся уехать отсюда, и, когда возникла эта мысль, огромное чувство потери заполнило его сердце.

Он сделал себе бутерброд и вышел на крыльцо. Огромный чёрный пёс стал тереться о ноги. «Собака? Откуда здесь собака? Вчера её не было».

Мозг сверлил чужой голос: «Мужчина вставайте! Подъезжаем! Вы просили Вас разбудить!». Поезд дёрнулся и он проснулся, с трудом возвращаясь к реальности. Перед открытыми глазами ещё плыл голубой особняк с белым кружевом наличников за голубым забором. Проводница сидела на нижней полке, доставая из кармашка папки его билет.

– А здесь вчера была женщина, в положении, – спросил её Валерий, – куда она делась?

Проводница как-то странно посмотрела на него и встала, чтобы уйти. Он соскочил с полки, преграждая ей дорогу, и повторил свой вопрос.

– А Вы что действительно ничего не слышали? – удивилась проводница. – Ну и горазды же Вы спать.

– Я перед тем двое суток не спал. – пояснил Валерий. – Так где же моя попутчица?

– Плохо ей стало. Пока до станции доехали, да «Скорую» дождались, она уже и отмучилась. Не беременная она, врачи сказали опухоль у неё была в животе.

Командировочные будни, наполненные работой, консультациями, встречами, культурными мероприятиями, буквально перегружали мозг, не оставляя ни времени, ни сил. Валерий Николаевич и сам не понял зачем, компостируя обратный билет, попросил сделать его с остановкой в приснившемся местечке, и с удивлением узнал, что такой городок действительно существует.

Приготовьтесь, поезд стоит здесь всего четыре минуты, – сказала проводница, отдавая ему билет. В окне мелькало вокзальное строение. Там же не было вокзала, только платформа, – подумал Валерий Николаевич, – и что я вообще делаю?! Было ещё не поздно отказаться от задуманного и просто ехать домой, но воспоминания сна всплывали так ярко, что он решительно выкатил чемодан из вагона и направился к багажному отделению, а затем, уже налегке, на поиски гостиницы, музеев и других достопримечательностей.

Автобус остановился у магазина, немного не доехав до центра. Кафе на углу улицы выглядело довольно привлекательно и Валерий Николаевич, взяв чашечку кофе и пару булочек, с удовольствием расположился у окна, наблюдая за прохожими. Он уже забыл, когда вот так спокойно позволял себе расслабиться – никуда не спешить и ни о чём не думать. Прошли те времена, когда он много читал и размышлял о сущности мировоззрений, религиозных трактатов, исторической истины… После внезапной смерти супруга сестры, пришлось помогать ей поднимать четверых, мал мала меньше, детей, а теперь и помогать им растить внуков. Он вспомнил милые озорные мордашки и улыбнулся.

Внезапные голоса прервали поток воспоминаний. Переговариваясь, и бросив барменше: «Как всегда!», за соседний столик сели трое военных. Валерий Николаевич глядел на одного из них, не веря своим глазам и когда мужчина поднял на него удивлённый взгляд, почти прошептал моментально осипшим голосом: «Саша?!».

– Мы знакомы? – удивлённо спросил мужчина.

– Нет! То есть да! Не знаю… как объяснить… – скомкано пробормотал Валерий Николаевич, не в состоянии совладать с охватившей его растерянностью, – нас Валерия познакомила… то есть не нас, а меня с Вами…

– Валери?! Жаль, нет больше с нами нашей Валери…

– Простите, я мог бы поговорить с Вами наедине? Со мной произошёл странный случай, возможно Вы смогли бы помочь в нём разобраться.

– Сейчас я занят, но если Вы располагаете временем, то после трёх мы можем встретиться здесь же.

Военные вернулись к своим разговорам. Валерий Николаевич допил кофе и вышел на улицу. Чувствовал он себя прескверно. Что ты делаешь, дурак, – шептал ему разум, – хочешь, чтобы тебя запихнули в дурку? Но должно же быть всему этому хоть какое-то объяснение, – протестовала другая мысль.

Аляповатая выставка местных художников, наполовину закрытый исторический музей, сырое здание гостиницы… обмелевший, закиданный бытовым мусором, канал… Увидев чебуречную, Валерий Николаевич направил было к ней свои стопы, но уже почти на пороге передумал – от жареного, неизвестно в каком масле, начнётся изжога, да и запах пива отнюдь не лучшая поддержка в предстоящем разговоре. Афиши кинотеатра предлагали на выбор комедию с тремя убийствами и одним изнасилованием или ужасы с откровенными секс сценами. В книжном магазине три четверти полок были заполнены кружками, колокольчиками, непонятными статуэтками, похожими одновременно и на зайца и на корову, туалетной водой, цепочками, брелоками, салфетками и прочей «тяжело читаемой» продукцией.

До встречи оставалось ещё более получаса, в кафе так рано делать было нечего и Валерий Николаевич разместился на лавочке у неработающего фонтана с которой просматривалась вся площадь и огибающие её улицы. На первые два чёрных внедорожника он вскакивал, пересекая площадь по диагонали, но видя куда они сворачивают возвращался на место, на третий-пятый только поднимался, следя за ними глазами, а когда уже сбился со счёта ему стало смешно своей наивной мысли, что в таком небольшом городке может быть только один чёрный внедорожник.

Да и насчёт размеров городка, как в последствии выяснилось, он сильно заблуждался – старый провинциальный центр резко контрастировал с вполне современными промышленными окраинами, заполненными высотками, супермаркетами, каньонами… и прочими атрибутами, нивелирующего индивидуальность, градостроения. Но пока ещё Валерий Николаевич этого не знал и откровенно удивлялся обилию дорогих иномарок и посетителей на открытых верандах двухэтажного ресторанчика. Что ж, внешность бывает обманчива не только у людей.

– Здравствуйте ещё раз! Я в Вашем распоряжении! – прогудел густой бас над самым его ухом, заставив вздрогнуть от неожиданности.

– Простите, задумался и не слышал, как Вы подошли.

– Да нет, это Вы меня простите. Жена всё время ругается, что я так тихо хожу, словно подкрадываюсь. Ничего не могу с этим поделать, многолетняя привычка фотографа-натуралиста, люблю, знаете ли, всяких птичек снимать, ящерок и прочую природную мелюзгу, которая стремится удрать да упорхнуть от малейшего шороха.

Где-то в глубинах сознания Валерия Николаевича зарождалась и стремилась развиться мысль: осторожно, это силки, ты же не птица, включай мозги – для чего он тебе, незнакомому человеку, говорит всё это.

– Вы вероятно ещё не обедали, – продолжал между тем Саша, – могу предложить здесь недалеко есть неплохой семейный ресторанчик, готовят, как для себя, всё очень свежее и вкусное. К тому же там залы на два-три столика и мы без помех сможем пообщаться.

Знает, что приезжий, наверняка навёл обо мне справки, – подумал Валерий Николаевич и тут же посмеялся над собой: как(?!) я же не представлялся ему.

– Простите забыл представиться, – сказал он, протягивая руку для пожатия, – Валерий Николаевич Верстовой. Я здесь проездом, на один день. С удовольствием принимаю Ваше предложение, поскольку уже целый час мечтаю об обеде, – слукавил он, довольный своей находчивостью: знай наших, мы тоже умеем мимикрировать.

Обед и в самом деле оказался на редкость вкусным, а пампушки с чесноком, поданные к борщу, и деруны с грибной подливкой напомнили счастливые годы детства – рыбалку и походы за грибами с дедом и сбор лесных ягод с бабушкой.

– Теперь можно и поговорить, – улыбнулся Саша, когда они закончили трапезничать и разлил по высоким бокалам золотистый напиток из только что принесённого, покрытого холодными туманными капельками графина, – наш фирменный, натуральный продукт, сами выращиваем, сами производим.

– Это же яблочный сок! – удивлённо воскликнул Валерий Николаевич, попробовав густой ароматный напиток.

– Конечно, – рассмеялся Саша, – а вы что подумали?!

Вопрос был чисто риторический и Валерий Николаевич, тоже рассмеявшись, вдруг посерьёзнел и начал рассказывать о случайной попутчице и своём странном сне.

– До той ночи в поезде, точнее до того сна, я никогда и не слышал об этом городке.

– Вы могли что-то слышать или пробегать глазами, какой-нибудь сайт, газету, теле- или радиопередачу, но не сосредоточиться на этом. Известный пример – ступеньки, мы никогда не считаем сколько их на лестнице нашего дома и всё же подсознание знает точный ответ.

– Может и так, – согласился Валерий Николаевич, – детали действительно не совпадают. Там не было вокзала, только платформа и сложный переезд с ответвлением железнодорожной ветки.

– Платформа и сложный переезд с ответвлением?! – удивлённо переспросил Саша. – Но Вы не могли этого знать! Или это какой-то розыгрыш?!

– То есть Вы хотите сказать, что это место действительно существует?! – удивился в свою очередь Валерий Николаевич.

Когда же рассказ дошёл до ремонта и покраски дома Валери, Саша поднялся с кресла: «Всё! Достаточно! Поехали! Будем разбираться на месте».

Выйдя из машины, Валерий Николаевич, решительно отправился к знакомой калитке, прошёл по обсаженной цветами извилистой дорожке к боковому входу, пошарил рукой над притолокой, достал ключи и отпер двери дома. Теперь он был ведущим и хорошо понимал удивление, недоверие и настороженность Саши. Его самого трясло и морозило от возбуждения и необъяснимости происходящего. Они вошли внутрь.

– Хотите я покажу, где висит Ваша фотография? – спросил он, как фокусник, вытягивающий из рукава очередную карту. Он знал этот дом, как свои пять пальцев и всё-таки что-то изменилось, было ощущение музейной отчуждённости и холодного безразличия.

Они поднялись по лестнице и Валерий Николаевич неловко тыкнув пальцем в фотографию Саши сдвинул её с места, снимок покачнулся и упал.

– Простите, я не хотел, – трясущимися губами мямлил он, подбирая кусочки разлетевшейся рамки.

– Здесь какая-то записка, адресована лично мне… – запинаясь пробормотал Саша, – куда теперь: вверх или вниз?

– Нам надо где-то присесть, чтобы Вы прочитали её. – отозвался Валерий Николаевич. – Знаете, мне уже начинает казаться, что это не реальная действительность, а всего лишь продолжение сна. Посмотрите какой интересный ключ был задекорирован под одну из планочек!

– Это же уменьшенная копия деревянного ключа из нашего спектакля «Золотые ключики природы»! – удивился Саша и признался: «Я Вас понимаю, сам всё жду, что это окажется розыгрышем».

Мужчины спустились в холл. Саша присел в кресло около дивана, а Валерий Николаевич, чтобы не мешать ему, на высокий стул поодаль, у шахматного столика. Я должен Вам это прочитать, – сказал Саша, смахивая скупую непрошенную слезу, – послушайте, что Валери пишет:

«Дорогой и бесконечно мной уважаемый, мой милый Сашенька! Как хорошо, что ты эту записку нашёл. Хотела сделать вам с Танюшей сюрприз после её родов, но не успела. Подарок мой хранится за одним из очагов, какие рисовал ты для моей маленькой Талечки, оставляя за ними небольшие дары, неизменно вызывающие у неё радостный восторг. Надеюсь ключ от потайной дверки ты также нашёл. Ты всегда был ей как старший брат и я прошу тебя – будь ей старшим братом и в дальнейшем. Юра, её супруг, неплохой мальчик, но они оба ещё такие дети и кроме тебя никого больше у них не осталось. Обнимаю и целую вас всех. Валерия».

Рисунки очагов висели на стенах в детской и прилегающем коридоре, но за ними ничего не было. Взгляд Валерия Николаевича привлекла картинка, на которой, вместо очага, горело солнышко, а от него, словно искры костра, разлетались золотые одуванчики на ярко-зелёных ножках и их зрелые белопенные головки. Где-то он недавно видел нечто подобное, ещё и удивился, что такое прекрасное панно стоит в таком непотребном месте. Где же он мог видеть его?! Валерий Николаевич начал перебирать события почти минувшего дня и в памяти всплыл плохо освещённый тупик с надписью «Проход временно закрыт. Ведутся работы».

– Ну конечно же! Исторический музей! – неожиданно для самого себя воскликнул он вслух.

– Что исторический музей? – не понял Саша.

– Именно там я видел такой же сюжет, только в большем масштабе.

Музей был уже закрыт и Саша позвонил его директору:

– Людмила Петровна, прости, что обращаюсь к тебе в неурочное время, но мне позарез нужно сейчас попасть в твой музей.

– И с чем ты придёшь?

– Ладно, куплю чего-нибудь по дороге.

– Ответ неправильный. У тебя последняя попытка.

– То есть ты что-то знала и молчала?!

– Отвечай на вопрос или я отключаюсь.

– С запиской от Валери и ключом.

– Точнее!

– С золотым ключиком размером с мою ладонь.

– Значит я была права, думая, что хозяином окажешься именно ты. Валери купила эту часть здания и ни меня, никого другого из наших туда не допускала, привезла весьма неразговорчивых парней не известно из какого города. Единственно просила меня задать вопрос и, получив правильный ответ, сказать, что приехать должны вместе с Талей. Кстати кто это?

– Она сама тебе расскажет! – усмехнулся Саша и, отключив телефон, повернулся к Валерию Николаевичу: «Поехали за Татьяной! Она, как многие дети, не сразу научилась выговаривать своё имя и называла себя Таля, Талечка. Естественно об этом знали только самые близкие. Вправду сказать я был влюблён сначала в Валерию, потом в Татьяну, но первая принимала меня как сына, а вторая – как брата. И это оказалось к лучшему! Когда я встретил свою Сонечку, я понял насколько любовь отличается от юношеской влюблённости».

Юра не захотел отпускать супругу одну и к музею они подкатили впятером, с новорождённым Валерием, названным в честь бабушки. Люда уже отперла двери музея, разбудила охранника и включила коридорное освещение.

Татьяна провернула ключ в скважине замка и, вслед за щелчком, раздалась весёлая музыка, загораживающее вход полотно повернулось, продемонстрировав железную дверь, а затем отъехало в сторону, открыв залитые светом залы. У входа стоял огромный щит с надписью: «Частная галерея. Художник и фотохудожник Александр Калужник» и чуть ниже, шрифтом помельче: «По всем вопросам обращаться к содиректору и администратору Татьяне Валько и главному экскурсоводу Софии Мантиль». Рядом, на столике, лежали проспекты и ключи от дверей и банковской ячейки. Все были ошарашены и растроганы. Таня плакала.

– Так вот куда подевались мои картины, – присвистнул Саша, – ну и Сонча, ну и партизанка, называется отвезла их к родителям на дачу, чтобы в доме меньше красками пахло пока дети растут.

– А что ж мы её не позвали?! – всполошилась Татьяна и начала звонить подруге.

Выставка была грандиозна. Благодаря правильно подобранному цвету стен, месту и освещению каждая картина притягивала взгляд, играя красками и перспективой. Все расхваливали Сашу, а он только краснел и смущался: «Я даже не думал, что успел столько наваять». Справа от входа за информационным стендом виднелась дверь с надписью «Администрация», открыв её они попали в небольшую уютную приёмную из которой вело ещё несколько дверей. Всё было продуманно до мелочей: компьютеры… коммуникаторы… ручки… даже точилки для карандашей… Вспоминали Валери и не могли успокоится.

– А что это за мужчина ходит по галерее?! – спросила Люда.

– Ох, какой же я невежливый и неблагодарный! – воскликнул Саша. – Валерий Николаевич! Идите к нам, что Вы там один бродите?!

– Да я не брожу! – весело откликнулся Валерий Николаевич. – Это самая чудесная часть моего сна. Смотрю, и любуюсь Вашим талантом! Даже не думал, что сны могут быть такими яркими и живыми.

– О чём это он? – удивились дамы.

– Для начала хочу исправить свою оплошность! Знакомьтесь, Валерий Николаевич! – сказал Саша и, подождав пока все представились, продолжил. – Валерий Николаевич ехал мимо нашего города в командировку, а теперь, возвращаясь домой, сделал у нас однодневную остановку. Но чтобы выслушать его рассказ все должны присесть и набраться терпения, а учитывая, что уже глубокая ночь, возможно вы захотите поспать и собраться завтра. Ладно, ладно, протест принят… – поднял он руки под возбуждённым натиском заинтригованных присутствующих. – Валерий Николаевич, Вы сможете ещё раз рассказать то о чём поведали мне?

– Да! – ответил Валерий Николаевич, но я надеюсь тут найдётся чашечка кофе.

– Давайте перейдём в мой кабинет, – предложила Людмила, – там всё есть и кофе и к кофе.

Кофе в чашках давно выстыл, коньяк так и остался на столе нетронутым. Все молчали, пытаясь осознать рассказанное Валерием Николаевичем, до того момента, когда он, в кафе, неожиданно узнал Сашу из своего сна, и рассказ Саши обо всём произошедшем позже.

– Я должна кое в чём признаться, – тихо произнесла Татьяна, – я уже знала, что мамы больше нет на следующий день как её не стало, хоть мне и не говорили. Сон ли, видение, но я уверена, что это мамина Душа прощалась со мной.

Мама была сильной женщиной и не любила оставлять неоконченных дел. Я думаю, что Ваша Душа, Валерий Николаевич, пока Вы спали, откликнулась на призыв её Души. Потому и почувствовали Вы дом таким знакомым и родным, что ваши Души были в тот момент одним целым, и ощущение потери, когда мамина Душа рассталась с Вашей, потому, что Вам было пора уже проснуться.

По возвращении домой, первое, что сделал Валерий Николаевич, женился на женщине с которой встречался много лет, но не решался на семейные отношения, помня прошлый неудачный опыт.

Прежде флегматичный, консервативный, предпочитающий домашнюю тишину, чёткий распорядок и недоверчиво относящийся к людям, он начал бегать по утрам, записался на компьютерные курсы и разговорный английский, в выходные стал ходить с супругой в театр, на концерты или выезжать на природу, а главное начал проявлять такую активную отзывчивость, какой за ним прежде никогда не замечалось.

Племянники обижались, что он перестал каждый день развозить их детей по школам и садикам и привозить обратно. Им не нравилось, что в его квартире, из-за которой они постоянно сорились за его спиной, поселилась чужая женщина. Ты уже старый, зачем тебе было жениться? – не понимали они. А когда он говорил, что Душа не стареет, удивлялись.

Их дядя никогда раньше не верил в существование Души.

Они же не знали, что он отверг эту веру после своих неудавшихся браков и смерти их отца, которого так горячо любила его сестра, и вновь обрёл, когда чужая Душа соприкоснулась с его собственной, взывая о помощи, попутно пробудив к жизни его былые мечты, желания и планы.