Глава девятая
Бетти
ДЕРЕВЯННАЯ ОБШИВКА БЕЗ ДЕРЕВА
Мы тебя отлично понимаем: и твоя собственная спальня, и комната в общежитии, и самая первая во взрослой жизни съемная квартира – все это твое личное пространство, а значит, территория самовыражения.Конечно, если помещение не принадлежит тебе в полном смысле этого слова (а кому оно принадлежит? #ЦЕЛИ_В_ЖИЗНИ), твои способы самовыражения могут быть несколько ограничены.Но мы в «Хелло Гиглз» не верим в ограничения!Решить проблему нам – и тебе – помогут временные обои.Да, да, совершенно верно, мы уже несколько лет говорим об обоях; наверняка ты думаешь, что цветочные узоры уже безнадежно устарели.И мы ПОЛНОСТЬЮ согласны с ТОБОЙ!Сейчас в моде деревянная обшивка и детали интерьера из дерева.Как же оформить комнату по моде, уложившись при этом в бюджет молодой девушки, стремящейся к независимости?Мы знаем как.Временные обои.Удивлена? Следи за ходом нашей мысли.Верь не верь, но в этом сезоне модны обои в индустриальном стиле, совсем не похожие на ажурные салфеточки и бабулины ситцевые платья в цветочек. Нравятся деревянные панели и деревянная текстура? Именно это сейчас в тренде – и все можно приобрести в магазинах прямо сейчас.Обои – и деревянная обшивка. Два – в одном. Будь модной – самовыражайся!Все для тебя.Ни в чем себе не отказывай!
Дорогой дневник!
Я исчерпала все выражения, кроме нецензурных, стараясь писать так, чтобы не употреблять в каждой строчке слова «обои» и «деревянная обшивка» и чтобы мою статью не пришлось выпускать с примечанием «Детям до тринадцати прочтение не желательно», но после обеда без отрыва от производства, крови, пота и слез (и, конечно, кофеина!) мой первый очерк для «Хелло Гиглз» был официально завершен и отправлен для просмотра редактору. Дело было, как говорится, в шляпе. Не знаю, хотелось ли мне сплясать от радости или рухнуть под стол от усталости. Наверное, и то и другое.
(Только не одновременно. Плясать, лежа под столом, слишком утомительно.)
Да, Пулитцеровская премия мне пока не грозила. Это не тянуло даже на «Пипл». Ну, если не сильно придираться, может, было чу-уточку лучше, чем в журнале «Ю-эс Уикли». Короче, статейка – все те же временные обои. Зато подписано моим именем. Элизабет Купер. А это что-нибудь да значит.
Нет, для меня это значит… столько всего!
Я вздохнула, чувствуя себя усталой, но довольной (идея прикорнуть под столом казалась все привлекательнее). Ненадолго распустила волосы и, разминая шею, подумала, что теперь надо браться за статью о Веронике Лодж. А там еще конь не валялся. Она не отвечала на эсэмэски и звонки. И я очень и очень сомневалась, что от мейла будет больше пользы. Может, зафолловить ее в Твиттере? Или отправить ей сообщение прямо в мессенджере? Такой вариант показался мне… непрофессиональным. И вообще я так не могу. Даже лос-анджелесская я.
На столе зажужжал, задрожал мой телефон. Опять сообщение от Полли.
«Сестренка! Почему ты не перезваниваешь?!»
Очевидно, ей действительно требовалось срочно со мной поговорить. Но я так выдохлась… и в то же время была на взводе – наихудшая из возможных комбинаций.
Я взяла телефон.
«Прости! Безумный день! Мне поручили мое первое (и сразу же второе) задание! Поговорим позже?»
Уж Полли оценит, что у меня выйдет заметка. Она понимает, насколько это важно для меня.
Очень скоро телефон опять зажужжал.
«О БОЖЕ! Вот это да!!! Я ТАК рада за тебя! Обещай, что не забудешь меня, когда прославишься».
Я знала, что она меня поймет.
«Да ты что! – написала я. – Сестренки навсегда! Я бы тебя не забыла, даже если бы очень хотела, только я точно не захочу».
Она прислала мне битмоджи с оттопыренным большим пальцем и широкой улыбкой – белокурая и улыбающаяся, она напоминала веселую героиню анимэ.
«Тогда до связи, но ПООБЕЩАЙ, что перезвонишь мне СЕГОДНЯ».
Я тоже отправила ей картинку с оттопыренным большим пальцем (я всегда гордилась тем, что у моего битмоджи идеальный хвостик). Обычно Полли не приходится меня ждать, мы перезваниваемся по десять раз на день минимум, но сейчас я чувствовала, что в ударе, и боялась сбить настроение.
Я еще раз проверила сообщения, потом список пропущенных звонков, так, на всякий случай. От Вероники Лодж – ничего. И конечно, никакого письма. Досадно.
Ну ладно. Уж если я сумела выжать из себя двести слов об обоях, Веронике Лодж от меня не уйти.
* * *
Сколько лет я проторчала у себя в комнате, зачитываясь расследованиями Нэнси Дрю, хотя мама постоянно пилила меня, пытаясь отправить гулять. Хорошо учиться – это одно, ведь Куперы всегда должны быть на высоте, следить за своей репутацией, не вешать нос, и все такое, и все такое… но не читать же, фу! Элис Купер была не в восторге от моего увлечения.
«Элизабет, сколько раз тебе говорить: мальчики не бегают за девочками в очках», – ворчала она, стоя в дверях моей комнаты.
«Мам, ты в каком веке живешь? Всем плевать, читаю я или нет, а если не плевать… забудь о них! К тому же… я даже не ношу очки». – Для усиления эффекта я утрированно подмигивала ей, как персонаж диснеевского мультика.
Мама закатывала глаза; мы обе знали, что суть не в этом. Но в конце концов она перестала вязаться ко мне с Нэнси Дрю – именно что в конце концов.
Я понимаю, что мама по-своему пыталась помочь мне – она хотела, чтобы ее дочь была хорошей девочкой, но не заучкой какой-то. Не вышло. Я не только постоянно читаю – благодаря этой летней стажировке я почти стала профессиональной журналисткой.
Но вернемся к Нэнси Дрю, моему самому первому и самому долгому литературному увлечению. Я обожала эти книги о девочке-подростке – ведь так легко было представить себя на ее месте (хотя мне тогда было всего лет десять)! Благодаря собственной находчивости и поддержке друзей Нэнси удавалось довести до конца любое расследование. И мне так хотелось быть похожей на нее!
А что теперь, дневник? Кажется, у меня наконец-то появился шанс почувствовать себя Нэнси Дрю.
Дело в том, что в Ривердейле никогда не происходило ничего загадочного. (Если на Хеллоуин в доме еще до прихода детей вдруг пропадали конфеты, злоумышленником обычно оказывался Джагхед.) А вот сегодня на работе случилось происшествие, после которого мне кажется, что, может быть – может быть, – кто-то замыслил против меня неладное.
Думаешь, у меня паранойя? Точно. Схожу с ума? Может быть. Но факты таковы: сижу я такая, вся раскраснелась от радости, что написала свою первую в жизни статью. Предвкушаю свидание с классным парнем. Битком набита энциклопедическими знаниями о современных обоях, которые мне, скорее всего, никогда больше не пригодятся. Ну и что? Я устала, нервы взвинчены, восторг опьяняет, кожа на голове болит оттого, что я все время потуже затягиваю хвост, чтобы волосы не мешали. Но я никогда не чувствовала себя лучше.
И вдруг понимаю, что хочу есть.
Оставив телефон на столе, я отправилась на офисную кухню. Как и вся редакция «Хелло Гиглз», кухня оформлена в приглушенных, радующих глаз пастельных тонах с ярко-белыми полками по стенам. По примеру трендовых айтишных старт-апов, она под завязку набита аппетитными «здоровыми» продуктами: кокосовым молоком, свежими фруктами, пакетами с разными необычными сортами орехов и гранолой. Еще стоит кофеварка, управиться с которой может разве что человек с дипломом инженера, зато обезжиренный соевый латте в ней получается лучше, чем в элитных кофейнях.
Я взяла яблоко и пакетик чипсов из водорослей (так и представила себе, как хохочет Арчи, недоумевая, как я теперь, став лос-анджелесской девушкой, могу по собственной воле есть водоросли и суши) и радостно пошла обратно.
У моего рабочего стола стояла Ребекка. Мне сразу не понравилось выражение ее лица.
– Здравствуйте. – Я приложила все усилия, чтобы моя улыбка не дрогнула.
Похоже, Ребекка была чем-то огорчена, но как это могло быть связано со мной?
– Бетти… – начала она, и надежда, что я тут ни при чем, тут же рухнула.
– Что-то случилось?
Я чувствовала себя ужасно глупо с едой в руках, но начальница стояла между мной и столом, преграждая путь. Я не могла ни сесть, ни положить продукты. Оставалось только стоять, крутя в одной руке яблоко, а в другой – чипсы.
– Тебе известно, что в «Хелло Гиглз» стремятся создать атмосферу взаимного уважения? – Ребекка уперла руку в бок.
– Безусловно.
Я лихорадочно вспоминала, не проявила ли я, случайно, неуважение к кому-то? Мне казалось, что все эти случайные оскорбления бывают разве что в каких-нибудь старых рэп-клипах, но, может быть, я просто чего-то не знаю.
– Ну… – Начальница поджала губы.
Из статьи о косметике, опубликованной на прошлой неделе, я знала, что сегодня Ребекка накрасила губы блеском «В небесах» из новой коллекции от «Колорпоуп» (sic), «вдохновленной бабочками».
Если даже моя осведомленность не доказывает, что я тут самый лучший работник, то что тогда доказывает?
Ребекка помедлила, словно раздумывая, как далеко она готова зайти в своих словах или действиях. Затем вздохнула и сунула руку под мой стол.
– Что вы де…
Я осеклась, растерянная и возмущенная, – мне не хотелось показывать начальнице свои чувства. Но почему она трогает мои вещи?
Ребекка достала мой рюкзак… Ты же понимаешь, дневничок, рюкзак у меня розовый, в клеточку, с цветочками; в магазине он показался мне таким ярким и веселым, но сейчас выглядел безвкусным, детским и отчаянно не подходящим к этому месту. Мне захотелось съежиться, когда я увидела его в идеально наманикюренных, с кислотно-желтыми ногтями, пальчиках Ребекки.
А начальница поставила рюкзак на стол и принялась в нем рыться.
– Так, что происходит?
Я шагнула вперед. Возмущение перевесило чувство субординации.
Ребекка лишь вскинула руку. Нет, не удержала меня физически, – вероятно, это было незаконно, и совсем не соответствовало бы атмосфере «Хелло Гиглз», но посыл был четким и ясным.
Из рюкзака она достала… Набор теней для век линии «Ин блум» пастельных тонов от фирмы «Тарт». Бронзер и набор для моделирования лица. Набор накладных ресниц, присыпанных золотыми блестками. А затем – почему-то это показалось мне самым позорным – полупрозрачное воздушное платье-макси леопардовой расцветки. Я сразу вспомнила, что оно из летней коллекции бренда «Майкл Корс».
(Говорю же – самый лучший работник.)
– Бетти…
В устах Ребекки мое имя прозвучало как худшее оскорбление.
– Я не знаю, что это… – начала я. – В смысле знаю, конечно, но не знаю, как все это оказалось в моей сумке.
– Бетти. Перестань. – Она опять вскинула ладонь, словно не могла заставить себя посмотреть мне в глаза. – Слушай, всем известно, что косметика в подсобке – общая. Собственно, мы даже советуем нашим сотрудникам пользовать ею, экспериментировать, пробовать что-то новое. Иначе как черпать вдохновение для новых статей?
– Да.
Я была полностью согласна с ней, хотя золотистые накладные ресницы определенно никогда не будут в моем стиле.
(Все равно они ОТЛИЧНО смотрятся на фото. Правда-правда, глаза от них такие выразительные делаются!)
– Более того, я уверена, что тебе, как и всем, советовали пробовать образцы, которые мы получаем.
Это тоже правда. И еще один выпад против меня. Я из тех девушек, которые всегда красятся одинаково. Даже в своей лос-анджелесской ипостаси я наносила немного завивающей черной туши для ресниц, блеск для губ, розовые румяна. Но что-то я сомневалась, что меня отчитывают за предсказуемость и однообразие макияжа.
– Но я никак не ожидала, что ты опустишься до такого! – Голос Ребекки сочился презрением.
– Я этого не делала. Не опускалась. Но, наверное… – Я запиналась, пыталась подобрать нужные слова, чтобы все исправить. – Честно, я не понимаю, что это. Я сходила за суши, потом пыталась связаться с Вероникой Лодж, потом написала заметку об обоях… и все. Вот и все, что я сегодня делала. Честное слово.
– Думаешь, если солгать, будет лучше? – с горечью проговорила она. – Слушай, мне жаль, что ты попалась, и я понимаю, что тебе стыдно, но другого объяснения нет. В какой-то момент ты обчистила подсобку. И никто бы слова не сказал, если бы ты не вообразила, что можешь брать косметику с верхней полки.
На верхнюю полку складывали образцы, нужные для написания определенной статьи или для фотосъемки. И каждому в редакции была известна заповедь: «Да не возьмешь ты ничего с верхней полки подсобки».
Как известно, по своему характеру я не из тех, кто нарушает правила. Конечно же я ничего не брала.
Во мне вскипала ярость, горячая, бурлящая. Я так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони, и я почувствовала, как на коже проступают отметины в форме полумесяцев.
– Послушайте, Ребекка, – начала я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я не знаю, как все это попало ко мне в сумку, но клянусь вам, я ничего не брала.
Она по-прежнему сомневалась, и я не могла ее винить: доказательства лежали прямо перед ней, в конце концов. Что видишь – в то и веришь.
Но затем багровая горячая волна ярости снова ударила меня, будто током: да я на этой работе надрываюсь Каждый. Чертов. День. Разве я не заслужила хоть немного доверия?
– Я не понимаю, зачем ты это сделала, Бетти? – Ребекка запихнула мой рюкзачок под стол и собрала все «украденные» вещи.
– Нет никакого «зачем». – Я уже не сдерживала злость в голосе. – Говорю же: я этого не делала. Я знаю, что с верхней полки брать ничего нельзя. И я не ворую вещи. И не лгу. – Я смотрела Ребекке прямо в глаза. – Вы знаете, насколько эта стажировка важна для меня, как для будущей журналистки. Вы знаете, что я всегда выполняла все ваши требования. Зачем же мне так рисковать? Особенно сейчас, когда вы дали мне возможность проявить себя? Ответ простой: я этого не делала.
Она отвела взгляд, и я почувствовала легкое удовлетворение. Но тут же Ребекка опять посмотрела на меня невозмутимо и холодно, хотя мы так и не выяснили, что же произошло.
– Но каким-то образом эти вещи попали к тебе в сумку.
– Очевидно.
– И сегодня, кроме тебя, в редакции никого нет.
Но это не совсем соответствовало действительности. Да, в редакции было безлюдно – почти.
– Один человек тут все-таки есть.
Клео по-прежнему сидела за стойкой в холле, притворяясь, что поправляет маникюр, но по ее напряженным плечам я поняла, что она жадно слушает. Как приятно наблюдать из надежного укрытия за львом, рвущим на части гиену.
– Надеюсь, ты не обвиняешь Клео в том, что это она тебя подставила?
Я пожала плечами.
– Кто-то же меня подставил. Я не знаю, сделала это Клео или еще кто-то. Но она была в редакции. И, честно говоря, я не понимаю, почему ее обвинять нельзя, а меня можно.
Последовала долгая пауза. Я уж было подумала, что моя работа в «Хелло Гиглз» подошла к бесславному концу. И даже представила, как буду объяснять это друзьям и родным в Ривердейле, которые дружно поддерживали меня.
– Ребекка, – уже мягче заговорила я. – Я никого не обвиняю. Но очень похоже на то, что кто-то пытается меня подставить, как вы и сказали. Я не знаю, кто мог бы так поступить и почему. Конечно, мы с вами не очень хорошо знакомы, я недолго проработала в редакции. Но я не брала эти вещи. Я не стала бы так поступать. Дайте мне возможность доказать вам это. И возможность разобраться в том, что происходит.
Ребекка вперилась взглядом в коробочку с накладными ресницами так, словно там были сокрыты тайны Вселенной. Последовала еще одна бесконечная пауза, прерываемая только жужжанием телефона Клео. Она что, рассылала всем эсэмэски о том, что тут происходит? Я не понимала, с какой стати она так взъелась на меня, но от одной мысли о том, что ей это может доставлять удовольствие, становилось совсем тошно.
Ребекка вздохнула.
– Я прочла твою заметку, Бетти. Очень хорошо. Очевидно, у тебя талант к журналистике.
Она не сказала, что я прощена или что мы можем позабыть обо всей этой истории, но все же это был комплимент. По крайней мере, мы двигались в нужном мне направлении.
– Спасибо.
– И мы в «Хелло Гиглз» верим во второй шанс.
(Это правда. Ребекка очень любила статьи о возвращении звезд на сцену после реабилитации. Оправдание в глазах общественности, приправленное раскаянием, – она это просто обожала. Уж не знаю, имеет ли это какое-либо отношение к ее собственной жизни.)
– Поэтому давай договоримся так. Все возвращается в подсобку. На верхнюю полку. И больше ты оттуда ничего не берешь. Что скажешь?
Я сжала кулаки. Мне так хотелось крикнуть, что я оттуда ничего и не брала. Но я заставила себя глубоко вздохнуть.
– Хорошо.
– И если больше ничего не пропадет…
Снова мои руки сжались, еще один глубокий вдох… – Мы спишем это на невинную ошибку.
«Это не МОЯ ошибка!» – хотелось крикнуть мне. Но я слишком хорошо знала, что поступать так – неверная тактика.
– Тебе осталось написать статью о Лодж, – сказала Ребекка. – И, полагаю, мы все сможем отправиться по домам праздновать.
– Договорились, – сказала я.
Так и будет. Я напишу статью о Веронике Лодж, этой загадочной и неуловимой богатой наследнице, устроившей фурор в городе. И Ребекке статья понравится. Но это еще не все. Прежде чем уйти домой праздновать, я сделаю еще кое-что: по примеру Нэнси Дрю выясню, кто меня подставляет. А потом? Потом я их всех прихлопну. Жестко.
ОТ РУКОВОДСТВА
КЛИФФОРДА К. БЛОССОМА
Сообщение для наших акционеров
Руководство «Блоссом мэйпл фарм» осведомлено о беспокойстве наших акционеров, вызванном попытками нашей команды разорвать деловые связи с «Лодж Индастриз», одним из наших самых давних и самых неоднозначных партнеров по бизнесу. Уверяю вас, мы тщательно изучили вопрос о том, как наилучшим образом воплотить в жизнь это намерение, и данный процесс будет завершен со свойственной нам скрупулезностью и дисциплинированностью. Как вам известно, мы долго и внимательно анализировали возможные правовые последствия этого решения и подходим ко всем этапам его воплощения со всей серьезностью.
Руководство «Блоссом мэйпл фарм» целиком и полностью уверено в том, что после расторжения договора с «Лодж Индастриз» нашу фирму ждет беспрецедентный прирост доходов.
Если у вас есть какие-то вопросы или вам хотелось бы развеять свои сомнения по данному вопросу, пожалуйста, свяжитесь с нами.
С наилучшими пожеланиями, 
Кленовый сироп Блоссомов:
«С нашим сиропом все вкуснее, мэм!»
Назад: Часть вторая. День
Дальше: Глава десятая Джагхед
