Глава 71

– Как, черт возьми, им удалось все это раскопать? – не мог успокоиться Брайант, пока они проезжали по мосту Стаутпорт, соединявшему берега реки Северн.

– Скорее всего, Доусон доверил Стейси всю тяжелую работу, прежде чем догадался, что годовые отчеты, украшавшие стены Хиткреста, вполне возможно, уже переведены в электронный формат. В каждом отчете есть раздел, посвященный достижениям выпускников предыдущих лет, так что то, что Корделл окончил медицинскую школу, было там отражено.

– А эта принадлежность к Пикам?

– Это указано в отчетах прямо под выпускными фотографиями. Ты же помнишь, что во времена оные в этих обществах не было ничего секретного.

– Можно быть уверенным в том, что Доусон всегда находит способ, требующий наименьших затрат времени и сил, – заметил Брайант, поворачивая налево, на широкую улицу, обсаженную деревьями.

Ким знала, что клиника «Окленд» была частным медицинским учреждением, открывшимся в пригороде Стаутпорта-на-Северне в середине семидесятых. Десять лет спустя, в то время, когда частные медицинские учреждения переживали период своего расцвета, ее поглотила более крупная сеть. За прошедшее с тех пор время учреждение, в стенах которого изначально делались только небольшие операции, превратилось в центр, где проводились любые вмешательства, начиная с пересадки органов и тканей и заканчивая косметологическими коррекциями.

Если вход в больницу «Рассел-Холл» иногда напоминал вход в магазин электроники во время Черной пятницы, то «Окленд» была больше похожа на «Харви Николс».

Пока Брайант представлялся и спрашивал доктора Корделла, Ким осматривала окрестности.

Шум взволнованных голосов здесь заменяла негромкая музыка. Мягкая мебель пастельных тонов заняла место практичных пластиковых стульев. За стойкой вместо раздраженных и загруженных сверх меры администраторов сидели приветливые и дружелюбные ресепционисты. На стенах вместо информационных досок, исписанных данными о различных заболеваниях, располагались копии постеров старых фильмов, забранные в рамки.

«Так же, как «Окленд» не похожа ни на одну из больниц, в которых мне доводилось бывать прежде, – подумала инспектор, когда навстречу ей протянулась чисто вымытая полноватая рука, – так и Гордон Корделл не напоминает ни одного профессионального хирурга из тех, с кем мне приходилось встречаться».

Корделл оказался невысоким, немного полным мужчиной с подбородком, который отчаянно пытался сохранить независимость от шеи.

Ким даже не пыталась проигнорировать то чувство недоверия, которое мгновенно возникло у нее к стоявшему перед ней человеку. Казалось, что от него уже исходит ощущение настороженности, а ведь они еще ничего не успели сказать.

– Мистер Корделл, спасибо, что согласились принять нас без предварительной договоренности, – сказал Брайант любезным тоном. Если сержант и испытывал то же, что и она, то прекрасно скрывал это.

– Боюсь, что у меня не так много времени, – заметил медик.

– Конечно, доктор. Мы постараемся не отвлекать вас надолго. Мы здесь в связи с Академией Хиткрест. Ведь вы же учились в ней, не так ли?

Гордон неуверенно кивнул, что ни в коей мере не успокоило растущую подозрительность Ким. Вопрос был слишком простым, и любые колебания здесь были неуместны. Или он учился, или нет. Циник в инспекторе сразу почувствовал, что врач тщательно обдумывает каждый вопрос из боязни проговориться.

– И закончили вы ее…

– В девяносто втором году.

– Это хорошая школа? – поинтересовался Брайант.

Врач кивнул. Казалось, этот человек не доверяет своему голосу.

– И вы поддерживаете контакты с вашими соучениками? – продолжил расспросы сержант.

– С некоторыми, – ответил Корделл.

Ким давно уже знала, что при разговоре с полицейскими люди ведут себя по-разному. Но существовали две основные разновидности: говоруны и молчуны. На некоторых нервная обстановка действовала таким образом, что они начинали говорить больше, чем надо, и пытались заполнить любую паузу в беседе попытками подчеркнуть то, что они говорят правду, – и при этом часто по нескольку раз повторяли одну и ту же фразу. Другие полностью закрывались и еле цедили слова, не доверяя самим себе.

– Вы же в школе были частью какой-то группы. Треф, кажется… – снова заговорил Брайант.

– Пик, – быстро поправил его врач.

– Может быть, расскажете нам об этом? – предложил сержант, явно надеясь, что на открытый вопрос последует нечто большее, чем односложные ответы.

– А зачем? – Их с Ким собеседник почесал нос.

«Или не последует», – подумала детектив.

– Затем, что это может помочь нам в нашем расследовании, доктор Корделл, – любезно пояснил сержант.

Гордон посмотрел на телефон у себя на столе, как будто надеялся, что он сейчас зазвонит. Или это было непроизвольное движение глаз?

– Мы просто хотим лучше понять предысторию, – заверил его Брайант.

– Это был просто клуб. – Врач опять почесал нос в том же самом месте. – Невинное школьное развлечение, этакая команда друзей… У вас ведь тоже была такая команда, офицер? – спросил он, в свою очередь.

– Конечно. – Брайант был по-прежнему любезен. – Правда, потом мы несколько подрастерялись. В Хиткресте было так же?

Ким почти физически ощутила, как растет беспокойство Корделла.

– Прошу прощения, но я не совсем понимаю, о чем вы, – сказал он, пытаясь выиграть время при ответе на элементарный для любого образованного и разумного человека вопрос.

– Я хочу спросить – вот вы все, бывшие Пики, продолжаете поддерживать связи после того, как вышли во взрослую жизнь? – В вопросе сержанта было как раз столько легкого пренебрежения, сколько было необходимо, чтобы заставить Гордона сжать челюсти. Один из лучших образцов запудривания мозгов а-ля Брайант. Простой, но эффективный. Наблюдать за таким – сплошное удовольствие.

– Мне кажется, вы не совсем понимаете, как…

– Да нет, я все понимаю, – теперь Брайант прервал собеседника как раз в тот момент, когда тот начал говорить, – это должно было только усилить раздражение Корделла. – Когда я был ребенком, один из моих приятелей стащил у мамаши деньги из кошелька, и мы скупили практически весь запас засахаренного мармелада в «Вулворте». И поклялись, что это будет нашим секретом. Прокололи большие пальцы, смешали кровь и все такое…

– Но это не совсем… – попытался вставить врач, но сержанта несло все дальше.

– Но кончилось это тем, что, когда я добрался до дома, мне уже было очень плохо. И не только потому, что съеденного мною сахара хватило бы на целый улей диких пчел, но и потому, что я понял, что сделал что-то не то… – закончил полицейский.

Выражение лица Корделла говорило само за себя. Стоун всегда восхищал тот факт, что у ее коллеги на любой случай была подходящая история из жизни.

– Я не смог выпить чай, а к тому времени, когда мне надо было ложиться в кровать, я был уже убежден, что полиция вот-вот постучит в мою дверь. И неожиданно те клятвы, которые я давал, показались мне не такими уж важными. По крайней мере, по сравнению с тем, что я могу принести позор своей семье. – Тут Брайант сделал паузу и понизил голос до шепота: – А у вас есть семья, доктор Корделл?

Гордон смотрел на него, как кролик на удава, и Ким, так же как и ее коллега, уже знала, что произойдет дальше.

– Прошу простить, офицеры, но я ничем не могу помочь вашему расследованию, и меня ждет работа, – сказал медик.

Брайант встал и протянул ему руку.

– Благодарю вас за ваше время и надеюсь, что в следующий раз, когда мы встретимся с вами в участке, вы будете посвободнее.

«Ну да, и пусть эта угроза немного повисит над тобой», – подумала Ким. То, что сержант заговорил о следующем разе, должно было показать Корделлу, что их беседа еще не закончена, а упоминание о полицейском участке заставило доктора сглотнуть несколько раз.

Ким закрыла за ними дверь, и Брайант наклонился, якобы для того, чтобы завязать шнурок.

– Классная выдумка про сладости, – заметила детектив.

– А это вовсе не выдумка, – признался ее коллега. – С тех пор я не могу спокойно смотреть на мармелад. – Он выпрямился и посмотрел на Стоун. – Готова?

– Конечно.

Брайант подошел к двери и прислушался. По его губам она поняла, что он сосчитал до трех, а потом нажал на ручку.

Прежде чем заговорить, сержант подождал всего пару секунд, но этого оказалось достаточно.

Корделл, с мобильным телефоном у уха, стоял возле окна.

– Простите, доктор… О, ничего-ничего, это может подождать. – Сержант поднял руку, как бы извиняясь, и ретировался из комнаты.

– И ведь срабатывает практически безотказно, – заметила Ким, когда они шли по коридору.

Полицейские заранее пришли к молчаливому согласию, что из Корделла ничего не удастся вытянуть, поэтому все вопросы Брайанта имели лишь одну цель – вывести врача из равновесия. Детективы прекрасно знали, что если он в чем-то виноват, то схватится за телефон сразу же, как только они выйдут из комнаты. И Корделл не разочаровал их.

– Ты что-нибудь услышал? – спросила инспектор.

– Три слова абсолютно четко, – ответил сержант. – Я услышал: «…знают о Лорейн».

Да, Ким услышала то же самое.