Глава 29

Шон Коффи-Тодд понял, что опять остался последним в раздевалке. Он сложил полотенце и убрал его в пластиковый пакет, прежде чем положить в спортивную сумку. И хотя уже прозвучал звонок к началу следующего урока, школьник не собирался торопиться и запихивать мокрое полотенце к учебникам. Однажды он это уже сделал, а потом его заставили попытаться прочитать собственное эссе о Генрихе VIII, превратившееся в комок мокрой бумаги с растекшимися буквами. Ошибки, сделанные им в слове, которое должно было означать «охотиться», довели его четырнадцатилетних одноклассников до истерики, которая продолжалась до самого конца урока. Мисс Уэйд не погладит его по головке, если он это повторит.

Шон поднял сумку и забросил ее на плечо. От этого усилия он почти потерял равновесие. Парень часто забывал, сколько всего было понапихано в его сумку. Закатив глаза, он повернулся к скамейке и позволил сумке соскользнуть с его плеча на деревяшку.

Расстегнув боковой карман, подросток дотронулся пальцами до «ЭпиПена» – Коффи-Тодд всегда проверял его наличие после того, как сумка хоть какое-то время находилась вне зоны его внимания. Четырнадцатилетние мальчики часто бывают невнимательны, но после опасного случая, когда он воспользовался ножом, плохо отмытым от арахисового масла, Шон поклялся себе никогда больше не выходить никуда без «ЭпиПена».

Вновь забрасывая сумку на плечо, он чуть не упал носом вперед от удара, который получил по плечам. Привинченная к полу скамейка никуда не сдвинулась, и он скрючился на ее деревянном сиденье.

От удара у Шона закружилась голова. Он попытался выпрямиться и встать, но в этот момент почувствовал, что за спиной у него кто-то есть. Подросток попытался обернуться, но сзади ему на голову набросили кусок материи, закрывший ему глаза. Он почувствовал, что это какой-то шерстяной шарф.

– Отвалите, ребята! – крикнул юноша, пытаясь повернуть голову.

Никто не ответил.

– Парни? – Коффи-Тодд почувствовал, как в животе у него растет ощущение неуверенности.

Однажды несколько приятелей засунули его в душ полностью одетым. Тогда Шон вымок до костей в свой собственный день рождения. В этом не было ничего плохого или злого. Ребята просто веселились. Он слышал их радостные вопли у себя за спиной, когда они толкали его в сторону душа. Пока его вели по плиточному полу кабинки, все гоготали и толкали друг друга локтями.

Но сейчас вокруг стояла тишина.

– В-в ч-чем дело? – спросил Шон, стараясь сохранять спокойствие, пока его ставили на ноги, потянув за блейзер.

Ответа не последовало.

– Кто вы?..

Слова подростка постепенно затихли, когда его стали вращать вокруг собственной оси. Вновь и вновь, и еще, в полном молчании, пока ему не стало казаться, что его вот-вот стошнит. И опять он задумался, не было ли это какой-то шуткой? Может, его друзья пытаются вызвать у него рвоту? Но в комнате стояла абсолютная тишина, за исключением скрипа его собственных резиновых подошв.

Его охватил страх, когда он почувствовал, что голова у него окончательно закружилась. Кто это и для чего это делает?

– Прошу вас, остановитесь, – умоляюще попросил Шон, чувствуя, как к горлу у него подступает тошнота, заглушившая страх.

И тут его неожиданно опустили на пол.

– Что… Почему…

Два пальца зажали ему нос, и Коффи-Тодду пришлось открыть рот. И хотя он знал, что его тело неподвижно лежит на полу, его голова, казалось, продолжала двигаться, как будто находилась в замедленно двигающемся барабане стиральной машины.

Что-то коснулось его языка. Он немедленно распрямил и вытянул его, чувствую легкую солоноватость. Во рту у него оказалось еще несколько чужеродных объектов. Выделяющаяся слюна пыталась выполнить свою работу и заставить Шона разжевать их.

«Но что именно???»

Неожиданно он понял, что наполняет его рот, касается языка, десен, прячется у него за зубами.

Орешки. Соленый арахис.

Шон почувствовал жар во всем теле, и его охватил ужас.

Он попытался выплюнуть арахис, но две руки, одна из которых давила на его макушку, а вторая на подбородок, заставили его закрыть рот.

– Прошу вас… – попытался сказать парень. Он должен объяснить им, что может случиться, если он немедленно не выплюнет эти орешки.

Руки у него были свободны, и он протянул их в сторону спортивной сумки. Если только он сможет достать свой «ЭпиПен»… И вдруг Шон услышал, как сумку отодвинули от него подальше.

Пока он старался вырваться из рук своего захватчика, в рот ему попало еще несколько орехов.

Он чувствовал, как они заполнили весь его рот. Слюна накатывала на них, как приливная волна, и пыталась пропихнуть их в горло. Его зубы перешли на автопилот и стали автоматически жевать орехи, чтобы он не поперхнулся. Мелкие кусочки орехов уже смывались в его горло и достигли его внутренностей.

Шону много раз рассказывали о том, что высвобождающиеся химические вещества могут привести его организм в состояние шока. Он представил себе, как высвободившиеся гистамины добираются до него.

Лицо его мгновенно раздулось. Шон чувствовал, как с каждой секундой наливается и растягивается кожа век и губ.

Паника охватила его. Ему необходим его «ЭпиПен». Без него он умрет.

Подросток почувствовал, как сужается его горло и ему становится труднее дышать. Дыхание клокотало у него в груди всякий раз, когда он пытался глотнуть побольше воздуха, но кто-то неведомый перегородил его дыхательное горло кирпичной стеной. Он больше не мог глотать, и из угла его рта вытекала тонкая ниточка слюны.

Шон согнулся вперед, когда приступ боли ножом прорезал его живот. Тошнота стояла прямо у горла, и он взмолился, чтобы его не вырвало. Шарф, который закрывал ему глаза, сполз и теперь прикрывал его рот, но видеть он все-таки ничего не мог из-за того, что его глаза были полны слез.

Он больше ни в чем не сомневался.

Он знал, что сейчас умрет.

Борясь за последний глоток воздуха, Шон увидел какую-то тень в дверном проеме. Там кто-то был. Кто-то услышал его и пришел на помощь.

Он протянул руку к этим людям, но они исчезли.

Рука упала на пол, и Шон испустил дух.