Глава 18

На следующее утро я обнаружила около своей постели кусок священного дерева и маленькую тупую стамеску. Должно быть, Инге видела, что меня заинтересовало, и помогла мне. Я уже не в первый раз убеждалась в том, что она была гораздо наблюдательнее, чем казалось.

Скрестив ноги, я уселась во дворе, наблюдая, как тонкие завитки древесной стружки осыпаются с грубого куска дерева всякий раз, как я провожу по нему стамеской. Стружка сыпалась на землю, разлетаясь по снегу. Фиске стоял рядом с Халвардом около дома, наблюдая, как мальчик учится метать топор. После праздника Адалгилди он держался сам по себе, занимаясь своими делами, и я стала понимать, какой он на самом деле. Юноша словно витал где-то в облаках, словно существовал не здесь, а в каком-то другом мире. И все же его присутствие было очень ощутимо. Плотное и тяжелое, безмолвное, но живое. Оно чувствовалось везде. И всегда.

Фиске внимательно смотрел, как Халвард шагнул вперед, поднял вверх руку с топором, слегка отведя назад, а затем резко метнул его.

Топор с громким стуком ударился о ствол сосны. Этот звук был настолько знакомым, что на меня накатили воспоминания. Закусив губу, я смотрела, как он снова и снова повторяет бросок. Фиске тихо наставлял его, наблюдая за броском, и вскоре Халвард переложил топор в другую руку. По тому, как он держал топор, я могла сказать, что ему недоставало силы.

Халвард вздохнул и понурил голову, когда рукоятка топора ударилась о дерево и топор с глухим стуком упал на землю.

– Еще раз, – приказал Фиске, подходя к дереву и поднимая топор.

Голос Ири эхом раздавался у меня в голове.

Халвард встряхнул руками, прежде чем снова взять топор, но не стал спорить. Он снова выставил вперед локти и метнул оружие. И на этот раз промахнулся, лезвие ударилось о дерево под углом, и топор отскочил влево.

Фиске снова вернулся к нему с топором, глядя поверх меня, и я поняла, что он смотрит на что-то у меня за спиной. Обернувшись, я заметила Гайду, стоявшую на тропинке. Ее длинные темные волосы были заплетены в две косы, концы касались ее ладоней, сжимавших большой живот. Она пристально смотрела на меня, в ее прищуренных глазах светилась та же ненависть, что и вчера.

Я смахнула опилки с колен, проведя изогнутым концом инструмента по верхней части деревянного бруска, чтобы придать ему округлую форму. Фигурка матери, которую хранил мой отец, так износилась, что приобрела лоснящийся темно-серый оттенок. Он каждую ночь сжимал ее в мозолистых ладонях, нашептывая молитвы о душе матери, и я делала то же самое для Ири. А затем мы менялись фигурками, опустившись на колени в свете пылающего очага в нашем доме у фьорда. Я поднесла брусок к лицу и вдохнула свежий аромат древесины. Я всегда верила, что душа мамы нашла дорогу в Солберг. И они с Ири снова встретились.

Фиске заставлял Халварда метать топор до тех пор, пока он три раза подряд не попал точно в отметину, оставленную на стволе. Только после этого он отпустил брата, и Халвард бросился ко мне, скользя в снегу, и плюхнулся на землю рядом. Его колени коснулись моих ног, когда он наклонился, разглядывая фигурку.

– Это твой брат? Тот, который умер? – Его обрамленные густыми ресницами глаза сверкнули, когда он взглянул на меня. У него были голубые глаза, как у Фиске, но другого оттенка. Темные. Как буря.

– Моя мама. – Я протянула ему фигурку, и, повертев ее в руках, он внимательно осмотрел ее со всех сторон.

И улыбнулся мне.

– Что?

Он пожал плечами, возвращая мне фигурку.

– Мне нравится.

– Разве у тебя нет такой же, изображающей отца?

Он покачал головой, состроив гримасу.

– Почему?

– У нас это не принято, – вмешался Фиске, приближаясь к нам.

Я опустила глаза на незаконченную фигурку. Голова и плечи уже были готовы, но все остальное еще представляло собой деревянный брусок. Халвард порылся за пазухой и зажал что-то в ладони. Когда он разжал ее, я увидела круглый и плоский камень. На нем были вырезаны слова, которые я не смогла прочесть. Точно такой же камень Ири прятал у себя под рубахой перед Адалгилди.

– И что там написано?

– Alasal. Хранитель души, – с гордостью ответил он. – Это мой taufr – талисман.

Я взяла его и повертела в руке.

– А для чего он?

– Он меня защищает.

– Как?

– Ты даришь его тому, кого хочешь защитить. И талисман сообщает богам, что ты хранишь в своем сердце другую душу. Мама сделала его для меня.

Тень проходящего мимо Фиске накрыла меня. Он снял рыболовную сеть с железного крюка на стене дома. Судя по всему, он собирался на реку.

– Я… – Этот возглас вырвался у меня, как только он ступил на тропинку, но я тут же закрыла рот, изо всех сил сжав в кулаке деревянную фигурку.

Но он уже обернулся, сеть болталась в его руке.

– В чем дело? – В его голосе не было уже привычной мне злости.

Я снова закусила губу.

– Я могу помочь тебе с рыбой.

Он удивился, и на мгновение мне даже показалось, что догадался о моем плане. Юноша покачнулся на пятках, уставившись в снег, а затем поднял глаза к верхушкам деревьев. Его ладони крепче сжали сеть.

– Ладно.

Халвард застонал и упал навзничь на снег, широко раскинув руки.

– Пойдем с нами. – Я встала, убирая фигурку за пазуху.

– Я должен остаться с Гайдой. Вдруг она начнет рожать. – Он взглянул на ее дом, но Гайда уже ушла.

Я ласково поддела его ногу башмаком, и когда он посмотрел на меня, улыбнулась. Натянув на голову капюшон, я двинулась следом за Фиске, пытаясь не отставать.

А он и не собирался сбавлять темп. Я замедлила шаг, лишь догнав его у выхода из деревни, где деревья стояли сплошной стеной. Сосны были такими высокими, что я не могла разглядеть их верхушки. Они шевелились на ветру, вонзая друг в друга острые сучья, их стволы скрипели. Вместо того чтобы смотреть под ноги, я подняла голову, разглядывая очертания деревьев и запоминая путь, который смогла бы узнать, даже если все вокруг будет утопать в снегу.

Тропа петляла по лесу, и наконец до меня донесся шум реки. Мы вышли на горный уступ и увидели, как она, словно вена под кожей, вьется среди берегов. Она была бурной, водяная пыль поднималась в воздух вокруг нас, и я откинула капюшон, разглядывая окрестности. Река спускалась вниз по склону, проносясь перед нами и исчезая. В конце концов она должна была соединяться с морем. Если я двинусь по течению, то смогу выйти в долину.

– Эта река не приведет тебя вниз, – сказал Фиске, и я резко подняла на него глаза. – Попробуй, если хочешь, но ничего не получится.

Я взглянула на воду. Скорее всего, он лжет. Река должна была течь с горы.

Фиске шел по берегу, пока не отыскал два больших плоских камня в воде и по ним перебрался на другой берег. Я подобрала полы своей накидки и осторожно ступила на камни, а река бесновалась вокруг. Когда я перепрыгнула на второй камень, он протянул мне руку, и, ухватившись за нее, я прыгнула, приземлившись в глубокий снег на другом берегу.

Мы двинулись дальше и дошли до большого деревянного шеста в земле, обмотанного веревкой. Конец веревки исчезал под замерзшей поверхностью реки у берега. Фиске вытащил топор и разрубил лед, а затем присел на корточки и, распутав влажный узел, отвязал веревку.

Мы постоянно использовали сети в водах фьорда, но не так, как он. Сеть была натянута с двух сторон реки, как шкура животного, сушившаяся на солнце.

– Это сеть?

– Да. – Он ворчал, освобождая веревку и наматывая вокруг запястья, изо всех сил борясь с бурным течением реки. Его лицо стало серьезным, мускулы на шее вздулись, плечи напряглись, когда он пытался поднять сеть, но она не поддавалась.

– Застряла.

Он глянул вниз, по-прежнему удерживая сеть под натиском бурного потока.

– Можешь достать?

Я отстегнула накидку, сбросив ее на снег, и, обойдя его, присела на корточки рядом со стволом дерева, скрытого под поверхностью воды.

Набрав полные легкие воздуха, я по самое плечо опустила руку в ледяную воду, нащупывая веревку. Отыскав конец, я изо всех сил дернула ее, скрипя зубами.

Веревка высвободилась, и Фиске принялся тянуть ее, пока из воды не показалась сеть, полная серебристой рыбы. Я ухватилась за второй конец, и вдвоем мы вытянули ее на берег, оставив рыбу на снегу.

Рыбины лежали на боку, вытаращив глаза и хватая ртом воздух, а Фиске тем временем опустился на колени, чтобы установить новую сеть, которую мы принесли с собой.

– Оно означает рыба.

Он взглянул на меня и снова встал, нахмурив брови.

– Твое имя. Это ведь рыба, верно?

Позади послышался громкий треск, и, обернувшись, я оцепенела от ужаса, отступив к самой воде. Посреди лесной чащи огромный бурый медведь стоял на задних лапах, глядя на нас. Я машинально потянулась к Фиске и изо всех сил вцепилась в его руку, царапая ногтями его рубаху. Он бросил взгляд через плечо и отпустил концы сети. Рыба рассыпалась по снегу.

До нас донеслось шумное пыхтение зверя, вокруг его морды клубились белые облачка пара. Он опустился на четвереньки и шагнул к нам, поводя носом. Тело Фиске окаменело, в его глазах вспыхнуло уже знакомое мне выражение. Каждой клеточкой своего тела я ощущала то же самое – это смерть приближалась к нам. Шептала мне на ухо. Я знала это чувство с детства, с того дня, когда увидела, как воины Херджа выскользнули из леса и ворвались в Хайлли.

Медведь подошел еще ближе, и Фиске схватил меня за руку и прижал к себе.

– Только не беги. – Он произнес эти слова одними губами, так что я едва расслышала их сквозь бешеное биение сердца, отдававшееся у меня в ушах.

Но и бежать уже было некуда. За нами раскинулась покрытая тонким льдом река, а медведь подходил все ближе и ближе. Фиске спрятал меня за спину, и мои башмаки зачерпнули холодной речной воды. Я наклонилась, выглянув из-за него, и затаила дыхание. Медведь теперь был так близко, что Фиске мог протянуть руку и прикоснуться к нему. Солнечный свет окрасил его бурую шкуру, и золотистые иголочки торчали в разные стороны на его морде, черный нос влажно блестел. Он наклонился, обнюхивая грудь Фиске, и я еще крепче вцепилась в его жилет, впилась пальцами в потертую кожу. Не выдержав, осторожно выглянула из-за плеча, и мое сердце замерло.

Медведь смотрел прямо на меня. Он не сводил с меня больших круглых глаз.

Зверь шагнул ближе, пытаясь заглянуть Фиске за спину. Я затаила дыхание, когда медведь замер, его огромные лапы утонули глубоко в рыхлом снегу, а Фиске изо всех сил вжался в меня. Я прижалась губами к его плечу и во все глаза смотрела на зверя. Казалось, он вот-вот заговорит. Он выглядел так, словно хотел что-то мне рассказать. Его черные глаза блестели, и холодок пополз по моему телу, сковав его до кончиков пальцев.

Внезапно зверь наклонил голову, схватил в пасть рыбину и отвернулся. Не оглядываясь, он побрел прочь, его толстая шкура переливалась на солнце.

Я ощутила, как Фиске расслабился, но по-прежнему прижималась к нему, словно боялась, что не удержусь на ногах. Словно провалюсь под лед. И только когда медведь скрылся из виду, мы смогли двигаться. И дышать. Только тогда Фиске выпустил мою руку и, оглянувшись, посмотрел на меня. Он вдруг замер, сделав шаг назад, в его глазах застыло недоумение.

Рыба трепыхалась на снегу между нами, и, когда я окинула взглядом берег, в лесу никого не оказалось. Лишь цепочка следов на снегу, ведущая в чащу.