ГЛАВА 15

Не прошло и часа, как мы с Кираном шли по дороге, ведущей к дому так называемой ведьмы. В душе творилась полнейшая сумятица, из которой удалось вычленить две основные цели: первая — спросить, как помочь Делоре, вторая — попытаться узнать что-нибудь о Еве.

— Думаете, события вековой давности и теперешние как-то связаны? — разрушила я повисшее между нами гнетущее молчание.

— Возможно, — уклонился от прямого ответа Киран.

— Если виконт Палмер практиковал черную магию, а жертвами становились в основном девушки, то может ли это означать, что он также проводил «Круг двенадцати душ»? — рассуждала я вслух, даже не ожидая от него ответа.

Но Киран удивил:

— Совсем необязательно. Скорее, он ставил эксперименты, пытаясь понять принцип его действия. О таком ритуале даже в наши дни известно крайне мало, он является одним из самых древних в области магии.

— Зал для ритуала не мог появиться просто так, — проследила я за ходом мыслей Кирана. — Его создавали с определенной целью. Быть может, виконт и устроил скрытую комнату, которая нисколько не пострадала во время пожара? Дом стоял заброшенным долгие годы, пока Сторм-Делл не выкупил лорд Баррингтон. Обладающий магией граф обнаружил зал для проведения соответствующего ритуала, а возможно, нашел и какие-то уцелевшие записи.

Мне вспомнился дневник, который удалость прочесть в кабинете. Он принадлежал лорду Баррингтону, но не исключено, что информацию для своих записей граф черпал как раз из трудов умершего век назад виконта.

— И все-таки вы не разочаровываете, — усмехнулся Киран.

Между нами снова повисло молчание, но на сей раз оно не было напряженным. Отложив размышления до вечера, я сосредоточилась на теперешней задаче и, осмотревшись, лишний раз убедилась в том, что сплетни всегда врут. По легендам, которые люди шепотом и в страхе передавали из уст в уста, живущие в глуши ведьмы отравляли все вокруг себя. Говорили, что они намеренно сбегали из городов и жили в глуши, дабы вдали от закона творить свою страшную магию.

Однако окружающий нас лес ничем не отличался от самого обыкновенного. Он даже казался несколько светлее, нежели близ поместья, а появись сейчас солнце, наверняка показался бы еще дружелюбнее. Где-то стучал дятел, щебетали птицы, и звуки эти подхватывало громкое эхо.

— Дальше пойдете одна, — произнес Киран, когда невдалеке появились очертания старой хижины.

— Почему? — Я не имела ничего против, но все же захотела спросить.

— Скажем так, — он перевел на меня неизменно внимательный взгляд, — вряд ли она захочет говорить с вами в моем присутствии.

Больше ни о чем расспрашивать я не стала и, коротко кивнув, уверенно зашагала вперед. Никакого страха от предстоящей встречи со странной старухой не испытывала, и мною владело лишь желание узнать способ спасти Делору, а вместе с ней и всех нас. Разумно ли просить совета у скрывающейся в лесу ведьмы? Возможно, и нет. Вот только другого выхода все равно не было. И раз Киран, явно не испытывающий к колдунам теплых чувств, не стал меня останавливать, значит, попытаться стоило тем более.

Киран… все-таки что он за человек? Какие мотивы им движут? В настоящий момент предположение у меня имелось всего одно, и я не знала, рада буду, если оно окажется верным, или же нет. Его связанные с магией умения, особая энергия, нелюбовь к колдунам и только что сказанные слова наталкивали на мысль, что Киран является специалистом по сверхъестественным явлениям. Или, говоря проще, охотником.

За свою жизнь мне ни разу не приходилось сталкиваться с ними лично. Их центры располагались в каждой области, а самый главный, где работали высшие специалисты, — в столице. Несколько раз я видела, как их патруль обходил город в поисках сбежавшего преступника, приговоренного к пожизненному заключению за использование запретной магии. Тогда мы с кузиной были детьми, стоящими у лавки игрушек вместе с гувернанткой. До сих пор я помнила ужас, охвативший меня при виде бесстрастных, будто каменных лиц, строгой черной формы и таких же черных плащей. Отряд охотников казался непобедимой силой, которую я могла не только видеть, но и ощущать всем своим существом.

Но специалисты по сверхъестественному не всегда работали в группах. Бывали случаи, когда дело поручали одиночкам — как Кирану, если он действительно являлся тем, кем я думала.

Мои знания об охотниках большей частью были почерпнуты из учебников и книг. Впервые увидев картинку, где отряд окружает нескольких колдунов и распределяет их по деревянным клеткам, чтобы отвезти на место казни, я еще долго приходила в себя. Конечно, сейчас методы в корне изменились, равно как смягчились и законы, но среди специалистов до сих пор оставались те, кто желал вернуть былое.

Мысли и обрывки воспоминаний проносились одно за другим до тех пор, пока я не оказалась прямо перед дверью. Она была не заперта, но просто так войти я не решилась и сперва постучала. Показалось, что все звуки моментально смолкли, и в наступившей тишине стук прозвучал особо громко.

— Входи, — донеслось из недр дома, и я повиновалась.

Старые петли скрипнули, и, как только я вошла, дверь за мной закрылась, отрезая от внешнего мира.

В хижине было всего две комнаты: та, где я оказалась, служила одновременно и прихожей, и кухней, и столовой. Под потолком болтались пучки остро пахнущих высушенных трав, в углу стоял видавший виды комод, украшенный искусной резьбой, а над ним висело треснутое зеркало в такой же резной раме. Голый дощатый пол местами просел, кое-где на нем виднелись следы плесени, как и на стенах.

Место было не слишком приятным, но, как ни странно, отторжения не вызывало. Если бы мне пришлось выбирать между особняком лорда Баррингтона и этим неказистым домом, я бы без раздумий отдала предпочтение второму. И прежде всего потому, что в нем не ощущалось того темного, что заполнило все поместье Сторм-Делл.

Старуха сгорбившись сидела за столом и перебирала какие-то бобы. Удостоив меня беглого косого взгляда, она снова погрузилась в свое занятие, а я как-то неловко замялась на пороге.

— Пришла все-таки, — наконец проговорила она, так и не подняв глаз. — Не побоялась сунуться в самое логово безумной ведьмы?

Невольно поежившись, я тут же взяла себя в руки и уверенно к ней приблизилась.

— Можно? — спросила, кивнув на соседний стул и, получив молчаливое позволение, присела. — Мне нужна ваша помощь. Вернее, не совсем мне, а одному… человеку.

Старуха усмехнулась:

— Девчонке из друидов? Так опоздала ты, ей уже ничем не поможешь. Тело-то можно исцелить, а сознание ее заснуло.

Я невольно отшатнулась, как от удара, но, не позволяя отчаянию взять верх раньше времени, уточнила:

— А душа?

— А что — душа? — Несколько очищенных бобов с глухим стуком упали в глиняную миску. — Бьется она внутри, но сделать ничего не может. Знаешь, что в сущности являет собой человек? Не оболочку, которую мы видим, а скрытую суть — вездесущий дух, сознание и ту самую душу. Так вот тело Делоры сейчас ее же клеткой стало, и выбраться на свободу она не может.

Неожиданно старуха стукнула кулаком по столу и надтреснутым голосом прокряхтела:

— Чтоб им всем в пекле гореть! Столько жизней сломали, стольких девушек загубили! Но Ева-то не по зубам вышла, все им спутала доченька моя милая. Да только и ее сгубили, проклятые…

Услышав знакомое имя, я чуть подалась вперед. Сейчас передо мной сидела несчастная, убитая горем женщина, которая к тому же была ужасно одинокой. Она явно не была ведьмой в том понимании слова, каким его наделяли суеверные люди. Если она и озлобилась, а рассудок ее помутился, то лишь от пережитых страданий.

Что же это за места такие? Куда ни посмотри — везде поломанные судьбы и земля, не просыхающая от проливаемых слез.

Не зная, как отреагирует моя собеседница, я все же решилась сказать:

— Я видела вашу дочь.

И, заметив, как во внезапно поднятых глазах отражается гремучая смесь чувств, добавила:

— Она являлась мне в виде призрака. Хотела предупредить и показать некоторые вещи. Сначала я приняла ее за покойную графиню, но потом убедилась, что ошибаюсь.

Сухие крючковатые пальцы с силой вцепились в мою руку, и, жадно вглядываясь мне в лицо, старуха спросила:

— Что? Что именно она делала?

— Указала на спрятанную магией комнату и дверь, ведущую на чердак, — не стала скрывать я и без перехода спросила: — Что вы имели в виду, когда говорили, что Ева им все спутала? И кому — им?

Посмотрев в глаза еще несколько долгих секунд, старуха отпустила мою руку и ответила неожиданно ровным голосом:

— Лорду с его верным помощником, кому же еще. Я знаю, что ты нашла его — кулон с черным обсидианом. В отличие от многих Еву забрали в поместье насильно и, пока она сопротивлялась, держали взаперти. Только когда она сделала вид, что покорилась, ей позволили выходить из комнаты. Поняв, что должно случиться, она решила этому помешать. Но даже я не могла ничего сделать. — Челюсти старухи сжались, ногти прочертили по крышке стола, оставляя на ней кривые царапины. — У проклятого лорда было все — и власть, и сила, и деньги, поэтому его было не одолеть. Но Ева сумела всех провести. Сама ступила на темный путь, лишь бы им помешать. Душу свою разорвала, чтобы заключить ее часть в обсидиане. И когда пришло время ритуала, он завершиться не смог, потому что одна из двенадцати душ являлась неполной. Да… все не так пошло. И одиннадцать оставшихся душ тоже на части разорвало, а некоторые из них так и застряли в нашем мире, не уйдя за грань…

Всех тонкостей я не понимала, но суть была ясна как белый день. Не требовалось дополнительных пояснений, чтобы понять: оставшиеся части одиннадцати душ сейчас обитали в особняке в виде темных призраков. А пока существовал камень, существовала в этом мире и часть души Евы. Мертвое всегда стремится к живому, потому темных призраков и притягивала подвеска с заключенной в ней жизненной силой.

— Когда это все случилось? — сглотнув, глухо спросила я. — В какой день проводили ритуал?

— «Круг двенадцати душ» проводят в день смерти того, кого хотят вернуть, — ответила старуха. — Графиня скончалась тринадцатого июня.

Старуха поднялась с места и, взяв миску, вывалила содержимое в кипящий на огне котел. Затем захватила пальцами щепотку соли, выдернула из пучка несколько сушеных трав и отправила туда же.

Я сидела, думая о том, что Банни была права — остался всего месяц до того, как все находящиеся в особняке девушки окажутся в жутком зале. Это случится через неделю после моего дня рождения. Я никогда его не любила и не почитала за праздник, а теперь и вовсе желала пролистнуть, как страницу книги. Неужели придется ложиться в наполненную ванну, слушать произносимые надо мною слова и смотреть в пустые лица окружающих? Нет! Этому не бывать. Разве что в нее меня засунут насильно, связав перед этим руки и ноги.

Пока я была поглощена далеко не радужными мыслями, старуха вернулась за стол и сгребла шелуху от бобов, придвинув ее ближе к себе.

— А ты ведь тоже непроста, — неожиданно произнесла она, и я буквально физически прочувствовала на себе ее взгляд. — Как жаль, что такой дар пропадет… Да и тяжко как — себе подобных убивать… Но ничего, мою душу уже все равно ничто не спасет, а хуже уже и быть не может…

Пока я пыталась вникнуть в ее нелепое бормотание, в ушах стоял предупреждающий об опасности звон. Всей своей сущностью, каждой клеточкой тела я чувствовала приближение чего-то неотвратимо ужасного, но прежде чем успела как-то отреагировать, старуха размяла в пальцах шелуху и одним резким движением швырнула мне в лицо.

Перед глазами мгновенно помутилось, я закашлялась и обхватила шею холодными руками. Показалось, что мир пошатнулся, и теперь все воспринималось смазанными, медленно движущимися картинками. Я словно приросла к стулу и не могла ни заговорить, ни пошевелиться, а когда немного пришла в чувство, обнаружила и себя, и все вокруг опутанным тонкими нитями паутины. Они покрывали стол, комод, пустую миску, висели в воздухе, слегка переливаясь под робким лучом дневного света, проникающего сквозь маленькое оконце.

— Прости. — В скрипучем голосе не было ни капли сожаления. — Не будет одной из вас, не будет и ритуала, замену найти не успеют…

Старуха по-прежнему сидела на соседнем стуле, но паутина ее не касалась. Маленькие черные глаза блестели в полумраке комнаты и были направлены на меня.

От абсурдности происходящего захотелось истерически расхохотаться, но из сжатого спазмом горла не вырвалось ни звука. Неужели мне действительно суждено умереть здесь? Вот так просто и глупо, придя прямо в расставленную смертельную сеть?

С каждой секундой паутины становилось все больше, и я чувствовала, как она вытягивает из меня силы. По полу был рассыпан черный порошок, в который превратилась брошенная в меня шелуха. Я видела себя в отражении разбитого зеркала — бледную, потерянную, похожую на бабочку, угодившую в лапы к старому пауку.

— А ты похожа на Еву, — с какой-то безумной нежностью проговорила старуха, шершавой ладонью проведя по моей щеке. — Не внешне, конечно, внутренне… Не зря обе шестого июня родились. Хочешь, я расскажу тебе одну сказку?

«Нет!» — хотелось крикнуть, но я продолжала сидеть неподвижно.

— Слушай, милая, и засыпай, — ласково произнес скрипучий голос. — Это история о людях, погубивших целую семью, и о девочке, которой удалось сбежать. Однажды поздним вечером дочь виконта шла по коридору особняка и увидела служанку, выходившую из гостиной. Та была до того чем-то напугана, что даже не заметила ее присутствия. Когда служанка ушла, девочка приблизилась к гостиной и увидела, что комната охвачена огнем. Горели занавески, пламя ползло по полу, пожирая мебель и дорогие ковры. Девочка испугалась и выбежала в сад. Она прижимала к себе куклу и смотрела, как огонь распространяется по всему дому. Ей было так страшно, что она не могла даже кричать. Хотела вернуться в дом, чтобы разбудить родителей и братьев, но тут у ворот послышалось множество голосов. Девочка обернулась и увидела толпу людей. У них были горящие факелы. Люди разбили стекла и побросали факелы внутрь. Девочка побежала к двери, но та оказалась заперта. Тогда дочь виконта бросилась на задний двор, где находился вход в подвал. Она спустилась вниз по каменной лестнице и спряталась там. Сидела, закрыв руками уши, только бы не слышать холодящих кровь криков…

Голос старухи звучал негромко и обволакивал, подобно спокойной ночной колыбельной. И я засыпала.

В детстве мне не рассказывали сказок, и пускай эта была страшной, слушать ее все равно было приятно. Тело охватила истома, руки и ноги налились теплым свинцом, а веки медленно закрывались…

— Девочка выжила, — продолжала рассказчица. — Она выбралась из своего укрытия и оказалась среди едкой удушливой гари, наполнившей воздух. На месте дома остались черные руины, а там, где когда-то рос прекрасный сад, лежал лишь пепел, который подхватывал ветер. Дочь виконта убежала, взяв только куклу и деньги из папиного тайника, который никто не сумел найти. Она скрылась в лесу, и больше ее никто не видел… Такая вот история.

Я все глубже и глубже погружалась в окутавшее меня марево. Слова звучали все дальше, и мне казалось, что я плыву, подхватываемая невидимыми волнами. Какая-то часть меня пыталась сопротивляться, сбросить навязанный смертельный сон, но попытки эти были до того жалкими, что не могли привести к какому-то результату.

Внезапно хлопнула входная дверь и в комнату ворвался поток свежего ветра. Он подхватил рассыпанную черную труху, всколыхнул опутавшую меня паутину, и я вздрогнула. Приоткрыв веки, с трудом различила фигуру, стремительно надвигающуюся на старуху, которая в этот миг издала какой-то невнятный гортанный вопль.

Не прошло и секунды, как я очнулась и, включившись в ситуацию, тут же начала выпутываться из тонких липких нитей. Они лезли в глаза, цеплялись за волосы, и мне, едва не впадающей в панику, удалось избавиться от них далеко не сразу.

— Я бы убил тебя, — послышался голос Кирана, в этот момент прижавшего к шее ведьмы острый кинжал, — но предпочту вверить твою судьбу справедливому суду.

До этого испуганная старуха хрипло засмеялась:

— Справедливому? Людской суд не бывает справедливым. Вы только и можете бояться того, чего не в силах понять. Бояться и ненавидеть. Посмотри, до чего довели тех, кто подобен мне? Мы живем в нищете и как крысы прячемся по норам.

— Та магия, что не является запретной, уже давно не преследуется законом, — возразил Киран, не отнимая кинжала. — Рожденные с даром могут жить спокойно и не бояться преследований. А таким, как ты, место на виселицах и в тюрьмах. Хотя нет, твое место в лечебнице для душевнобольных.

Мне наконец удалось избавиться от паутины, и, подскочив с места, я замерла в шаге от Кирана со старухой. Сознание прояснилось не полностью, горло саднило, а голова раскалывалась на части.

— Могут не бояться преследований? — переспросила хозяйка хижины, оставив без внимания все остальное. Она медленно подняла руку и, глядя Кирану в глаза, указала на меня. — Если это так, то почему даже она скрывает свою магию?

С моих губ сорвался сдавленный вздох, а Киран промолчал, продолжая неподвижно стоять в той же позе.

— Даже аристократы боятся осуждения, что уж говорить о простолюдинах. И этого не изменить. Люди жестоки, они хотели и будут хотеть уничтожить все то, чего не в силах понять.

— Скажи спасибо, — голос Кирана прозвучал угрожающе тихо, — что ты больна. Твои сегодняшние действия продиктованы внутренней тьмой. И незачем прикрываться другими, пытаясь себя оправдать.

Резко убрав кинжал, он обернулся и, мягко тронув меня за плечо, подтолкнул к выходу. Ноги словно одеревенели и не слушались, и я едва могла ими передвигать.

— А как же она? — хрипло спросила, когда мы вышли на улицу.

— Никуда не денется, — мрачно бросил Киран. — Трогать ее пока нельзя.

Я очень старалась держаться и не показывать свою слабость, но пережитое в доме у ведьмы отняло много сил, и, ослабев, я опустилась на поваленное дерево. Уронила голову на руки и тяжело дышала, слушая сумасшедшее биение собственного пульса.

Киран присел рядом. Он не делал попыток как-то меня утешить, но одно его молчаливое присутствие служило мне поддержкой. Было так важно знать, что среди всего этого безумия существует хотя бы один человек, которому я могу доверять. Пускай не полностью и с опаской, но все-таки могу.

— Вы охотник? — Вопрос вырвался неожиданно легко.

Я не подняла на Кирана глаз, продолжая смотреть в землю, и потому не знала, что отразилось на его лице в тот момент. Возможно, удивление, раздражение или злость, а быть может, оно и вовсе осталось бесстрастным.

— А вы обладаете магией, — последовало за недолгой паузой.

— Вы не ответили.

— Предпочитаю называться специалистом по сверхъестественному. — Голос Кирана остался ровным.

Пользуясь его внезапной откровенностью, я решила узнать больше.

— Почему вы появились в Сторм-Делле? Преследуете какие-то личные цели или вас послали выяснить, что здесь происходит?

— Я не стану отвечать, — отрезал он и, мгновенно смягчившись, вкрадчиво добавил: — Но вы можете догадаться сами.

Я не понимала, к чему все усложнять, когда и без этого хватает проблем, но приняла его условия. У меня имелись кое-какие мысли по этому поводу.

— Вы как-то упоминали, что сейчас в Сторм-Делле ощущается такая же магическая активность, какая была после пожара и в тот год, когда сюда привезли первых двенадцать девушек. Возможно, это и привлекло внимание центра специалистов. Но лорд Баррингтон знатный человек, имеющий достаточное влияние в обществе, и вторгнуться на его земли без его согласия нельзя. Когда-то он сам обратился к специалистам по сверхъестественному, сообщив о присутствии в особняке темных призраков. Когда те прибыли и провели обыск, то из-за большого скопления темной энергии могли лишь посоветовать лорду переехать. Нейтрализовать ее было им не по силам. Сейчас ситуация повторяется, но, поскольку ранее обыск уже проводился, мое первое предположение отпадает. Даже если ваш центр обеспокоен из-за скопления в Сторм-Делле темной энергии, руководство понимает, что сделать ничего не сможет. Граф переезжать отказывается, а посылать вас, чтобы его переубедить, по меньшей мере, глупо.

Я на мгновение замолчала и, посмотрев на Кирана, закончила:

— Соответственно можно сделать вывод, что вы прибыли сюда и нанялись садовником по личным причинам.

Уголки его губ чуть приподнялись, а в глазах отразилось нечто, отдаленно напоминающее восхищение.

— Вы не перестаете меня удивлять.

Ни подтверждать мои слова, ни опровергать их Киран не стал, но его реакция красноречиво свидетельствовала о том, что в своих умозаключениях я оказалась права.

— И что теперь делать? Может, мне все же стоило уйти? — спросила с изрядной долей сомнения. — В одном старуха права: не будет хотя бы одной девушки, и ритуал не состоится.

— Ритуал состоится, — возразил Киран. — Слишком много сил потрачено на то, чтобы его подготовить. Не думайте, что вам не сумеют найти замену. Что бы ни случилось, его попытаются провести, и девушки пострадают в любом случае. Уверены, что сумеете спокойно жить, зная, что бросили остальных умирать?

Он надавил на больное. Я не могла уйти, оставив на произвол судьбы не только подруг по несчастью, но и Бекки, которой обещала непременно вернуться.

— Что же делать? — едва не застонав, повторила я свой вопрос. — Как это остановить? Если не могу уйти я, должны уйти вы! Отправляйтесь в город, берите остальных специалистов и возвращайтесь с ними. Доказательств — полный дом, уверена, они поверят и послушают…

— Не могу, — глухо ответил Киран. — И вы, даже несмотря на свое положение, ничего не сумеете добиться. Вас тут же отправят к опекуну, откуда снова переправят в Сторм-Делл. Просто поверьте мне на слово, не так просто убедить в своей правоте тех, кому долгие годы исправно платили.

Я невольно нахмурилась, осмысливая сказанное.

— Хотите сказать, что… Боже, специалисты и стражи правопорядка куплены?

— В Риджии — да. В прошлый раз все было точно так же, и никто не стал даже слушать.

— В прошлый раз? — не поверив, переспросила я. — Вы были здесь и в прошлый раз?

Киран поднялся и, оставив вопрос без ответа, бросил:

— Пора идти. Впрочем, если хотите, я прямо сейчас выведу вас из леса, дам денег и отправлю в близлежащий город. Дальше сопровождать не смогу, но подскажу, где можно остановиться, пока здесь все не уляжется.

Предложение было крайне заманчивым. Передо мной предстала возможность выбора, которая так страшила прежде. Это ведь так просто — согласиться, уехать и не возвращаться в дом своих оживших кошмаров. Бежать без оглядки, исчезнуть и забыть обо всем, как об ужасном сне…

— Вы правы, пора идти. — Я обогнала Кирана и пошла вперед, чувствуя, как ноги все еще дрожат. — Нужно вернуться в особняк как можно скорее.

Я не видела лица своего сопровождающего, но могла бы поклясться, что его губы тронула мимолетная улыбка.