«И сказал Мерлин Балину: ты должен будешь нанести самый плачевный удар, какой когда-либо наносил человек, кроме удара, нанесенного Господу нашему Иисусу Христу. Ты поразишь верного рыцаря, самого славного мужа из ныне живущих, и ударом этим на двенадцать лет ввергнешь три королевства в величайшие бедствия, невзгоды и страдания. И рыцарь тот многие годы не сможет оправиться от причиненной тобою раны»¹. К сожалению, Балин исполнил предсказанное, и этот удар стал известен как «мучительная рана».

Современные исследователи, которые стремятся раскрыть тайны Грааля, следуют по проторенной дороге или прокладывают свой путь неподалеку. В результате их бурной деятельности поиски Грааля, как и в старину, опасны, а дорога к этому окутанному тайной сосуду почти непроходима. Но мучительная рана вызывала к себе далеко не поверхностный интерес, а потому я хотел бы немного отойти от проторенной дороги. Тропинка, по которой я приглашаю пойти вместе со мной, уведет нас далеко от главной дороги, и никто еще не проходил по ней до самого конца.

Мой план таков: отправиться на поиски истинного, ничем не запятнанного источника деяния Балина и шаг за шагом восстановить историю того, как оно стало служить цели христианства.

Благодаря Мерлину из французской версии легенды в коллекции литературных произведений Хута мы узнаем про старинное сказание о Балине. Оно осталось лишь в единственной плохо сохранившейся рукописи, которая хранится в библиотеке Альфреда X. Хута в Лондоне. Гастон Парижский и Якоб Ульрих², а также доктор Оскар Шоммер³ предполагают, что она была создана в конце XII или в начале XIV века. Две очень важные страницы (136-я и 137-я) отсутствуют⁴, а потому с момента убийства Гарлона до того момента, как Балин вышел из замка Пеллеана, историю приходится дополнять содержанием на основе другого текста – «Demanda del Sancto Grail» (старинного испанского перевода этой истории) и книги второй, главы пятнадцатой романа Мэлори «Смерть Артура»⁵. В испанской версии больше деталей, чем в версии Мэлори, поэтому в качестве отправного пункта я выбираю именно ее.

Однажды Балин сопровождал юного рыцаря к шатру Артура, и вдруг пущенное чьей-то невидимой рукой копье выбило молодого человека из седла. Балин, скорбя о смерти славного юного рыцаря, вынул копье из кровоточащей раны и отправился дальше, горя жаждой мщения. Это смертоносное оружие он взял с собой.

Ил. 61. Титульная страница (печатная рукопись, США, 1927)

Вскоре после этого трагического происшествия Балин, совершая конную прогулку в компании другого юного рыцаря, повстречался с Мерлином, который рассказал ему, что невидимым убийцей его первого спутника был Гарлон, брат короля Пеллеана. После этих слов Мерлин исчез, и оба рыцаря продолжили свой путь. Но внезапно и этого спутника тоже убило копье, брошенное чьей-то невидимой рукой, и Балин, еще более рассвирепевший, ринулся на поиски, чтобы отомстить убийце.

Балин прибыл во дворец короля Пеллеана во время праздника. И хотя въезд вооруженным людям был запрещен, он появился там в полном рыцарском снаряжении. Увидев пирующего Гарлона, наш герой размозжил ему голову безо всяких церемоний и пронзил сломанным древком его же собственного копья, воткнув его в нанесенную рану. Король пришел в страшный гнев и, схватив бревно, бросился на Балина. Они сошлись в бою, меч Балина был сломан, и наш благородный рыцарь безоружным помчался из одного зала в другой, а король – вслед за ним.

«Он огляделся по сторонам и заметил, что дверь в один зал открыта, и вошел туда в надежде найти чем защититься, а король, который следовал за ним по пятам, вдруг услышал, как за его спиной чей-то голос произнес: “На горе свое войдешь ты в этот зал, ты этого недостоин”. Балин тоже слышал голос, но это его не удержало, и он вошел; тут было все красиво и богато украшено, он и помыслить не мог, что на свете бывает нечто подобное. Зал был огромным, квадратной формы, он благоухал всевозможными благовониями. В центре стоял огромный стол, сделанный из серебра самой высшей пробы, на четырех серебряных ножках. На столе стояла большая золотая чаша, а в ней – вертикально установленное копье, наконечником вниз, и всякий, кто видел это, был в изумлении оттого, что это копье не было никуда воткнуто, ни к чему не крепилось и ни к чему не было пристегнуто. Рыцарь Двух Мечей увидел это копье и, не рассмотрев его как следует, уже протянул к нему руку, но невидимый голос произнес: “Не тронь его, грешник!” Но это его не остановило, он схватил копье обеими руками и ударил им Пеллеана (Пеллама), который так яростно бросился на него, что копье пробило ему оба бедра, и тяжелораненый король рухнул на землю. Рыцарь вернул копье на прежнее место, и, оказавшись там, оно замерло в прежнем положении»⁶.

В эту минуту стены замка содрогнулись и стали рушиться, и чей-то голос сказал: «В миг сей начинаются Приключения Королевства, которое будет стоять до тех пор, пока не заплатит за деяние того, кто посмел коснуться своими грязными и грешными руками священного Копья, коим ранен был достойнейший из принцев, и великий Учитель сквитается за это, покарав виновных, обрекая их на страдание».

После чего замок обратился в руины, и все, кто там был, упали замертво на два дня и две ночи. Потом стало известно, что более половины из них погибли, а все окрестные земли поразило запустение.

Балин тоже упал замертво со всеми пострадавшими, но его вдруг окликнул Мерлин и так вернул к жизни. Волшебник показал ему хозяина замка и придворную даму, погибших под обломками. Потом он нашел коня для Балина и исчез.

Балин сел на коня и поехал прочь, видя кругом раненых и убитых. Мэлори пишет, что уцелевшие кричали вслед рыцарю: «О Балин, ты поверг эти страны в разрушение; ибо мучительная рана, которую ты нанес королю Пелламу, привела к разрушению трех стран, и да постигнет тебя кара за это»⁷.

Проведя тщательный анализ романов о поиске Грааля, мисс Дж. Л. Вестон сообщает следующее:

«Есть множество доказательств того, что главной целью поисков Грааля является исцеление короля, страдающего от болезни, и обретение им сил, утраченных от ран, болезни или старости; эти недуги, по какой-то таинственной и необъяснимой причине, оказали разрушительное воздействие на его страну, в которой или исчезли все растения, или начались ужасные войны»⁸.

Мучительная рана от копья Балина была лишь прелюдией для того целительного странствия. В ней рассказывается, как именно был ранен король и как было разрушено его королевство; и здесь выразительно показана тесная связь жизненных сил короля с процветанием его страны.

Профессор А. К. Л. Браун отмечает, что история Балина «создана в духе романов о короле Артуре… из нее становится понятно до мельчайших деталей, как и отчего отправляются на поиски Грааля. В этой истории рассказывается, почему и кем был ранен король и как его страна пришла в упадок»⁹.

В отрывке, напечатанном на основе архива Национальной библиотеки Франции № 343 (Ms. Bib. Nat. Fr. 343), профессором Брауном было обнаружено описание окончания поисков Грааля, непосредственно связанное с эпизодом о мучительной ране, нанесенной копьем Балина. В этом описании Галахад прибывает в замок Корбеник и входит в «величественную крепость рядом с таинственным дворцом» (la mestre forteresce tres devant lepalleis aventureux)¹⁰. Он и его спутники оставляют свое оружие у входа. Старик ведет Галахада из зала в зал, а потом показывает ему комнату, где лежит раненый король, предлагая войти туда одному. Далее перед нами предстает зал с Граалем, описание которого совпадает с тем, что было в истории о Балине: огромная и богато украшенная комната с серебряным столом, а над ним таинственным образом парит окровавленное копье, наконечником вниз, то самое, что пронзило бок Христа.

“Et voit maintenant en mi leu de la chamber qui mult estroit granz et riche la table dargent et le santime vessel si hautement et si bel aorne com nostre estoire a la autre fois devise… et il voit tres de sus la table dargent celle meesmes lance dont la santime car ihesu christ avoit este navree. Et ele estoit mise en lair le pointe de soux et li fust de sus, et pendoit merueilleusement que mortex hom ne peust pas ueoir qui la sostenoit, et sachiez que ele rendoit par la pointe gotes de sanc qui chooient en un moult riche vesse dargent assez espessement. Mes apres ce que eles estoient venues el vexel ne pooit nus savoir qui li sans devenoit. Quant Galahas voit ceste merveille il pense bien que ce est sanz faille la lance aventureuse”¹¹.(«И видит он на полпути богато и чудесно убранную комнату и серебряный стол, а на нем высокий сосуд, столь искусно украшенный, что никто никогда о подобной красоте и не слыхал… и видит он на том серебряном столе то самое копье, которое пронзило грудь Христа. И стояло оно на кончике, и висело в воздухе чудесным образом, но никто и ничто его не держали, и с острия того копья, вы только подумайте, стекали капли крови в тот серебряный сосуд непрерывным потоком. Но после того, как он вошел в ту комнату, не знал он, что это за сосуд и зачем он. Когда Галахас увидал то чудо, то подумал он, что перед ним волшебное копье».)

В этой уникальной версии, наконец, мы узнаем, кто именно нанес рану королю Пеллеану, – это был Балин, Рыцарь Двух Мечей.

Оказывается, мучительная рана связана с поисками Святого Грааля, который представляет собой попытку исцелить страдающего короля. Его жизненные силы и процветание его королевства связаны, а нанесенная ему мучительная рана стала поводом для оправдания странствий в поисках Грааля.

Итак, первый этап нашей проблемы выглядит следующим образом: бедра короля пронзило волшебное копье, брошенное молодым человеком, и в тот же миг во всем королевстве воцарились смерть и разрушение.

Мы постараемся выяснить: а) что это был за король, чьи жизненные силы и здоровье служили гарантом благополучия всего королевства; б) что это был за молодой человек, который чуть не убил его; в) откуда взялось это волшебное копье, которое нанесло мучительную рану королю, и что оно собой представляло.

Для этого нам снова нужно задуматься о богах и магии.

Похоже, что первобытный человек сформировал фундаментальные представления о душе или духе, рассуждая о сходстве сна со смертью. Сон казался ему кратким мигом утраты жизненных сил, которые навсегда покидают человека после его смерти; а в своих снах человек может вообразить, что он блуждает в царстве смерти и может увидеть, как выглядят духи. Но в этих снах ему встречаются не только друзья, но еще и жилища, и рыболовные крючки, и камушки, и деревья. Во всех предметах этого обширного мира чувствуется присутствие духов, и за каждым природным явлением скрывается какой-нибудь конкретный из них. Взяв за образец мир снов, первобытный человек, похоже, позаимствовал из него целый пантеон таинственных существ, обладавших мистической силой¹².

Человек развивался, и его боги оторвались от своих глубинных, земных ассоциаций; став единственными и надменными, они воспарили от могильной земли ввысь, к небесам. А за ними тянулся таинственный шлейф странных, случайных следов, по которым можно было пройти, чтобы понять, откуда именно состоялось это живописное восхождение.

В книге «Золотая ветвь» Фрезер продемонстрировал, что в первобытных сообществах очень слабо заметна пропасть, разделяющая богов и людей, в сознании человека более позднего времени¹³. У людей первобытных не было четкого разграничения между богом и могущественным колдуном. Часто боги древних времен являлись всего лишь невидимыми колдунами, произносившими заклятья и распевавшими священные тексты под покровом сил природы, как это делают колдуны, которые плетут заклинания среди соплеменников. Более того, обычно боги показываются тем, кто поклоняется им, в человеческом обличье. Очень просто для колдуна, который, как считается, обладает сверхъестественными силами, заставить других людей поверить в то, что он – воплощение какого-то божества.

Когда люди верят, что благополучие племени зависит от исполнения магических ритуалов, колдун приобретает огромное влияние и власть, легко становясь вождем или королем. «Таким образом, кто-то немного более могущественный, чем просто фокусник, например, целитель или колдун, может превратиться в полноправного бога и короля в одном лице»¹⁴.

В земледельческих сообществах, где благополучие зависит от благодатного дождя и солнечного света, а не от каких-то других явлений, колдун племени должен уметь заклинать погоду. Потому колдун становится человеком, умеющим вызвать дождь или солнечный свет. Поскольку в сознании первобытных людей грань между богами и людьми не была столь заметной, такого колдуна считали богом дождя, солнца или воды. Силы, вызывавшие к жизни грозу или солнечный свет, по мнению людей, были заключены в этом человеке, и потому они верили, что их благополучие находится в его руках. Если он может вызвать солнечный свет или дождь по своей воле, он может сделать и так, что ни света, ни дождя не будет. И от того, насколько он успешен, будет зависеть не только его право на корону, но и сохранит ли он на плечах голову, которую она венчает.

Первобытные люди очень часто персонифицируют силы природы, воплощая их в мужских или женских образах; и принцип гомеопатической, или имитативной, магии помогает им делать так, чтобы деревья и растения развивались и зрели, когда в обрядах имитировался их брачный союз. Когда мысль о сексуальном начале в природе получила дальнейшее развитие, землю стали считать воплощением женского начала, потому что она приносила плоды, а дождь и солнечный свет, которые пробуждали в ней жизнь, наделяли мужскими характеристиками.

Поскольку существовала тенденция к антропоморфности, свойственная невежественным людям, женская сила земли приобрела более законченную форму, и появился образ богини, а мужская оплодотворяющая сила воплотилась в облике могущественного бога. Союз бога и богини, по этим представлениям, пробуждал в природе мощные животворные силы.

Подобная тенденция к антропоморфности наделяет божественной силой не только самих богов, но и проявления их сверхъестественного могущества. Поэтому силы солнца, грозы и воды, в основном связанные с природным плодородием, тем не менее относительно независимы друг от друга и поэтому обожествляются по-отдельности. В итоге мы видим, что существуют менее значимые боги плодородия, которые в сознании людей ассоциируются с той или иной плодородной силой. Появляются боги солнца, боги грозы и бури, боги воды – и они встречаются довольно часто.

Но поскольку эти боги, вполне очевидно, связаны друг с другом и все они служат в конечном счете достижению одной и той же цели, их часто путают. И потому невозможно предельно точно установить, какой именно бог плодородия сейчас перед нами, или понять, какой силой он обладает и какие обязанности на него возложены. Он может обладать теми же чертами, что и какие-то его родственные боги – или соединять в себе все их характеристики сразу.

Из трудов Фрезера мы узнаем, что колдун часто воплощает в себе черты и короля, и бога; а боги, которых он воплощает, как мы уже имели возможность убедиться, управляют бурями и солнечным светом. Но и солнечный свет, и буря – это проявления плодородия Матери-Богини. И потому в чертах характера мага часто присутствуют неявные проявления бога или богов, которые оплодотворяют землю. Его величие питается свойствами множества богов.

До некоторой степени создается впечатление, что власть бога-короля над природой осуществляется как проявление его воли. И потому, когда люди страдают от засухи, мора или бури, они считают, что это произошло оттого, что их король или плохо исполняет свои обязанности, или в чем-то виноват, за что и наказывают его. «Но иногда природные события хотя и воспринимаются как нечто зависящее от короля, отчасти, по мнению людей, могут от его воли и не зависеть. Его воспринимают в качестве, так сказать, динамического центра вселенной, из которого во все стороны исходят лучи райского света; поэтому любое происходящее с ним изменение – поворот головы, его воздетая рука – немедленно оказывает воздействие на какую-то часть природы, и там начинают происходить изменения. На нем держится весь мир, и малейший промах с его стороны может разрушить хрупкое равновесие. Он должен быть осторожен, и с ним должны быть осторожны, о нем надлежит заботиться; и вся его жизнь, до самых мельчайших деталей, должна быть устроена так, чтобы ни один его поступок, вольный или невольный, не нарушил и не пошатнул устоявшиеся законы природы»¹⁵.

«Но никакая забота и никакие предосторожности не могут помешать богочеловеку состариться, ослабеть и, в конце концов, умереть… (и) если природа зависит от жизни этого богочеловека, какие только бедствия ни произойдут оттого, что силы его иссякают, и, когда их не останется совсем, наступит его смерть? Предотвратить все эти опасности можно лишь одним способом. Богочеловека нужно лишить жизни, как только появятся первые признаки упадка его сил, и его душа должна будет переселиться в могучего преемника, прежде чем сам он значительно утратит свое могущество и это станет опасным… Если богочеловек умрет, так сказать, естественной смертью, значит, в соответствии с представлениями древних людей, что его душа либо сама оставит тело и откажется возвращаться, либо, что чаще всего происходит, улетит или будет долго блуждать, не находя выхода, по воле какого-нибудь демона или колдуна. В любом из этих случаев душа богочеловека будет потеряна для тех, кто ему поклонялся, и так будет утрачено их благополучие, и возникнет угроза их существованию… (Но если) убить его, то люди, которые ему поклонялись, смогут, во-первых, поймать его душу и передать ее достойному преемнику; а во-вторых, умертвив богочеловека в тот момент, когда природные силы начали покидать его, люди смогут предотвратить упадок – и могущество богочеловека не будет утрачено. Итак, убийство богочеловека отвечало всем этим целям и предотвращало все опасности, а его душа, таким образом, переходила в расцвете своих сил его преемнику»¹⁶.

Доктор Лоуи доказал¹⁷, что эти основные принципы, сформулированные Фрезером, возможно, не являются универсальными для всех народов мира. Но они оказали значительное влияние на менталитет народов Европы¹⁸. Такие представления были популярны от Ирландии до Геллеспонта, и в мифологии, дошедшей до наших дней, сохраняются воспоминания о богах-королях и связанных с ними культах природы. Особенно в Ирландии эти понятия значимы и проявляются в традициях, незримо присутствующих в жизни людей. Они продолжают жить в древних реликвиях и рукописях, которые, к счастью, смогли сохраниться до наших дней, пережив те, что давно утрачены, и потому такие традиции играют важную роль. Богатое воображение тщательно скрывает их от нас, и в них можно найти подробное объяснение мириадам загадок.

Ирландский король, живший на холме Тара, был, безусловно, воплощением бога плодородия¹⁹. Верили, что он пробуждает животворные силы земли и увеличивает плодовитость скота. В старинной монашеской рукописи, которую приписывают святому Патрику, сообщается, что благодаря правлению истинного короля на страну нисходила благодать – хорошая погода, спокойные моря, плодородные злаковые поля и усыпанные фруктами деревья. Но если в стране наступал голод, коровы не давали молока, не вызревали фрукты и хирели злаки, это считалось неопровержимым доказательством того, что страной правил недостойный король.

Брак короля считался очень важным для его благополучного правления. Ведь его жена символизировала богиню земли, а сам он был воплощением бога плодородия, и его супружеская состоятельность благоприятствовала плодородию земель, скота и человечества. Король, сексуально несостоятельный или в какой-то мере ущербный физически, конечно, мог стать причиной несчастий своего народа. И потому, чтобы сохранить свою здоровую божественную силу, король Ирландии должен был подчиняться жестким древним королевским табу, касающимся связи короля с силами природы, – так называемым «гейсам».

Ирландский бог-король обычно занимал трон, убив своего предшественника, и выполнял свои обязанности, пока не появлялся более сильный претендент, который отбирал у него божественную силу. Если король не умирал собственной смертью, что было неприлично, его преемник должен был исполнить волю богов, для чего существовали четко выработанные методы. Эти боги, конечно, сразу же после коронации, вселялись в нового короля. А затем, спустя какое-то время, после множества весьма впечатляющих событий, все повторялось вновь²⁰.

Итак, король-бог счастливо правил в Ирландии, и благодаря постоянно источаемой им благодати все живое росло и расцветало, потому что он был здоров и полон жизненных сил. Таким образом, мы сумели дать объяснение тому явлению, отражением которого был король Пеллеан; и образ мучительной раны приобретает совершенно новое значение. Похоже, что это завуалированное отражение древней первобытной мифологии, когда боги надевали на себя доспехи, изменяя свой облик, и притворялись средневековыми благородными рыцарями. Похоже, что сам король Пеллеан изначально был кем-то вроде Зевса, но только в пантеоне северной страны. Это древний бог-король, от привычек и образа жизни которого зависит благополучие его земли. Когда ему наносят рану, то на всей его земле воцаряется запустение; супруг Матери-Земли утрачивает свои способности и потенцию; источник плодородия земли повержен – и все вокруг приходит в упадок и запустение. В сущности, образ Пеллеана – это последняя стадия антропоморфности, когда наше представление о боге-короле превращается в представление о рае, где он правил своим волшебным ирландским замком, выступая в роли повелителя природы. Это наше воплощение мужественности не только в облике человека, но и облаченное в человеческие одежды. Так наш бог-король стал королем-богом.

В своей работе «Окровавленное копье» профессор Браун предпринял попытку связать копье Грааля с волшебным оружием из ирландского мифа, но он не стремился установить ассоциации обоих этих образов с представлениями о плодородии. Я же намерен доказать, что Балин и это копье являются символами плодородия, между которыми существует взаимосвязь. Я хотел бы с помощью этих образов развить свои мысли относительно природы мучительной раны.

Профессор Роджер Лумис привлек мое внимание к сходству ирландского сказания «Судьба детей Турена» и легенды о Балине. Благодаря этим параллелям можно объяснить и сделать далекоидущие выводы о странном соседстве волшебного копья и котла; таким образом, эта история может быть полезной, положив начало следующему этапу нашего исследования.

Дети Турена убили отца Луга и за это должны были понести удивительное наказание. Им нужно было добыть для Луга множество волшебных предметов, которые он им точно описал. Среди них было пылающее копье Писира, правителя Персии. «И ведомо ли вам, что это за копье, которое повелеваю я доставить?» – спросил у них Луг. «Нам это неведомо», – отвечали дети Турена. «Это превосходное отравленное копье, – отвечал им Луг, – (а владеет им) царь Персии Писир; Ар-идбер зовется оно, совершают с ним разные подвиги; а наконечник его всегда погружен в горшок с водой, чтобы оно не сожгло (своим пылающим жаром) тот город, в котором хранится»²¹.

Три сына Турена не знали, как же им добыть эти волшебные вещи. Тогда им пришло в голову, что лишь магия Мананнана поможет им в этом. А поскольку Луг должен был соблюдать множество королевских правил и ограничений-«гейсов», и один из них гласил, что если кто обратится к нему с просьбой подарить что-то ценное, то на каждую вторую просьбу он должен отвечать согласием. И потому дети Турена, попросив Луга во второй раз, пожелали получить на время особую лодку, обтянутую кожей, – куррах Мананнана, и тот с неохотой согласился.

«…дай нам на время лодку-куррах Мананнана», – сказал Бриан, сын Турена. «Я дам его вам», – ответил Луг. «А где он?» – спросили они. «Он в городе под названием Бойн», – сказал Луг.

«И они отправились в свои родные места, где была и Эйте, дочь Турена; и сказали им, что добыли куррах».

«…Затем они отправились в путь, оставив Турена в горе и слезах, а Эйте проводила их в порт, где был пришвартован куррах…»

«…(и вот) эти воины вышли на своем каноэ за пределы прекрасных чистых вод Эринна… и потребовали: чтобы ты, прекрасная лодка Мананнана, та, что под нами, отвезла нас в сад Гесперид».

«И не ослушалась лодка приказа… ибо поплыла она все вперед и вперед по гребням зеленых волн…»²²

После того как были добыты золотые яблоки, что входило в обязанности воинов в соответствии с наложенным на них наказанием, прибыли они в персидский дворец, переодевшись поэтами. У правителя был праздник, и они стали развлекать его своими песнями. Но царю эти песни не понравились, потому что все они были про волшебное копье Ар-идбер, которое ему принадлежало. И он сердито повелел им замолчать и не тревожить его слух своими подозрительными песнями.

Когда Бриан услышал, что сказал правитель, то выхватил яблоко, которое держал в руке, и запустил ему в голову, да так, что пробил ему лоб, и мозги из этой дыры вывалились наружу; а потом обнажил свой меч и стал разить им всех вокруг»²³.

Устроив это побоище, три брата устремились в комнату, где хранилось копье, и нашли его там «с наконечником, погруженным в котелок, полный воды, чтобы он не сжег всех придворных»²⁴. Они увидели, что этот наконечник «был глубоко погружен в воду, которая шипела и бурлила вокруг него. А Бриан храбро схватил и выдернул его оттуда; после чего все три брата оставили дворец и пошли к своему каноэ»²⁵.

Эта история напоминает нам о мучительной ране. Оба копья из этих двух историй были расположены совершенно одинаково примерно в схожей обстановке. В обоих сказаниях те, кто приехал на поиски копья, прибыли туда во время праздника. До того как было обнаружено копье, состоялся бой, а правитель был серьезно ранен. Более того, в ирландской истории есть удивительное сходство со странствиями Галахада. Привожу для сравнения небольшой отрывок из версии Мэлори:

«И добрый рыцарь Галахад все ехал и ехал, пока не прибыл в ту ночь во дворец Карбонек; и он понял, что попал к отшельнику. А тот добрый человек возрадовался при виде странствующего рыцаря. И когда они собирались отдохнуть, в дверь постучала прекрасная дама и призвала Галахада, и тот добрый человек пошел к двери, чтобы узнать, чего она желает. И тогда она обратилась к отшельнику: “Сэр Ульфин, я благородная дама и желаю говорить с тем рыцарем, что гостит у тебя”. И тогда этот добрый человек разбудил Галахада со словами: “Пробудись и поговори с благородной дамой, что обратилась к тебе за помощью”. И тогда Галахад подошел к ней и спросил, чего ей надобно. “Галахад, – сказала она, – я желаю, чтобы ты вооружился, сел на своего коня и следовал за мной, ибо приведу я тебя через три дня туда, где предстоит тебе величайшее приключение, какое только выпадало на долю рыцаря”. И тотчас вооружился Галахад, и взял своего коня, и помолился Богу, и смиренно попросил эту благородную даму указывать ему путь, как ей будет угодно.

…они нашли корабль, где были Боре и Персеваль, и возопили они с корабля: “Сэр Галахад, будь здрав и добро пожаловать, как долго ждали мы тебя”… И два эти рыцаря приняли Галахада и его даму с великой радостью, и все они были знакомы друг с другом; и тут поднялся ветер и погнал их корабль по морю в чудесную землю… И сказала тогда благородная дама: “Персеваль, ведомо ли тебе, кто я?” “О нет, увы, откуда же знать мне об этом!” “Так знай же, что я – твоя сестра, дочь короля Пеллинора”»²⁶.

В этой ситуации Галахад и его спутники напоминают несчастных детей Турена. Снова перед нами три странствующих героя в сопровождении сестры, которых она привела к волшебному кораблю, который плыл сам по себе. И на его борту начинается их приключение на пути в райские чертоги, где хранится волшебное оружие.

После того как в Ирландию было привезено волшебное копье Писира, с ним были связаны поразительные события. Оно стало известно под именем Lain of Celtchar — Луин Кельчар, его описание можно найти в сказании «Bruin da Derga» («Разрушение Дома Дерга»)²⁷.

«Я оказался в комнате рядом с Конайре. Там были три главных воина, чьи волосы уже начинали седеть… у того, что стоял в середине, в руке было огромное копье, а на копье том – пятьдесят заклепок. А древко у копья того такое, что могло бы быть частью тяжелого плуга. Тот человек, что стоял в середине, так высоко занес копье, что острие его так и мелькает, и древко движется туда-сюда в его ладони. А перед ними – огромный котел, в котором быка сварить можно, и варится в котле том черная жуткая жидкость. И макает он копье то в черное варево в котле. Если его не погасить вовремя, то воспламенится древко того копья, и словно огненный дракон сядет на крышу дома».

«…нужен котел, полный отравы, чтобы охладить то копье, коли надобно будет убить кого. Если не охладить копье, то пламя охватит древко – и огонь достигнет того, кто его держит, или того, кто во дворце там сидит».

Еще одно описание копья Луин Кельчар мы находим в сказании «Mesca Ulad» («Отравление Улада»). Эта версия легенды гласит²⁸:

«…Огромное рыцарское копье до самого его плеча. Когда жар наконечника разгорелся, он наносит удар, замахнувшись копьем, что держал в руке, так что огненные искры летят во все стороны от его острия, как только его охватит огонь. Котел, наполненный жуткой темной кровавой отравой, стоял перед ним, кипело в нем магическое зелье из крови собачьей, кошачьей и из крови друидов. А наконечник того копья погружали в эту жидкую отраву, как только он разгорался».

«Быстрый, разящий Луин Кельчар высоко занес он, а перед ним стоял котел с темно-алой кровью, ибо, если будет обожжено древко этого копья, или самого человека обожжет оно, то окунуть нужно копье в тот котел с отравленной кровью. И вот сказание о битве».

И наконец, в сказании «Battle of Rosnarig» («Битва Рознариг») есть такой эпизод²⁹:

«Какое же это было чудное копье; ибо сполохи огня извергало оно во все стороны, а впереди шли четыре наемника с ярким медным котлом, наполненным кровью, и туда макали то копье отравленное ежечасно, чтобы снова наполнить его ядом».

Похоже, что это древнее копье представляло собой не что иное, как послушную руке человека молнию, которую нужно было постоянно держать под контролем и охлаждать.

Выводы, к которым пришел профессор Браун в своих исследованиях, не совсем согласуются с поставленной перед нами задачей, а потому я выделю то, что меня интересует, приводя собственные аргументы. Я предполагаю, что Луин Кельчар – это молния, которую используют в качестве оружия; что во дворце Писира ситуация складывается по схеме, напоминающей легенды, связанные с мучительной раной, и что, следовательно, этот эпизод является связующим звеном между копьем Балина и молнией.

Итак, молния – это оружие богов плодородия. И потому было любопытно обнаружить, что в одном из случаев по крайней мере бог плодородия использовал Луин Кельчар так же, как Балин использовал копье в истории о мучительной ране. Профессор Браун изучал эту историю и признал ее сходство с историей о Балине. Но он не упомянул о ее связи с образом бога плодородия, а именно это меня в большей степени интересует. Меня вдохновляет это копье, обладающее сверхъестественными свойствами молнии, в руках грозного бога плодородия. Это сказание встречается в «Book of Aicill» («Книге Айсилла») – древнем своде законов Ирландии³⁰.

У короля Кормака было множество диковин из Туата де Дананн. Одной из них был Кримолл – окровавленное копье. Однажды Энгуса отправили на поиски Кормака, потому что король горел жаждой мщения. В то время у короля Кормака был праздник во дворце, и Энгус прибыл туда, оставив у входа свое оружие, потому что вооруженным людям вход был запрещен. Но на стене во дворце висел Кримолл, окровавленное копье короля Кормака. И Энгус в ярости схватил это копье и нанес Келлаку, сыну Кормака, страшный удар. И это копье «выбило Кормаку один глаз, а когда копье вытаскивали из раны, то древко его угодило королю священного холма Тары в спину и убило его. А раненому королю не было дозволено управлять страной. И потому Кормака отправили в Айсилл, рядом с холмом Тара, а Тару можно было видеть из Айсилла, но Айсилл не был виден из Тары. И потому Ирландией стал суверенно управлять Койрпри Лайфчер, сын Кормака».

Профессор Браун указал на множество параллелей между этой историей и темой мучительной раны. «В обеих этих историях герой прибывает во дворец короля во время праздника, стремясь отомстить за нанесенное кому-то личное оскорбление. В обеих этих историях нельзя проносить оружие в королевский замок… В обоих сказаниях виновнику нанесенного оскорбления наносят удар копьем, которое хранится в этом замке как реликвия или диковина. В обеих историях убивают главного стража или сенешаля короля, правда, разными способами. Нападавший скрывается, а раненый король более не способен управлять своей страной»³¹. К этим примерам сходства можно добавить, что в обоих случаях первым убивают близкого родственника короля.

Итак, общая канва этого сюжета и во многом история под названием «Ослепление короля Кормака», похоже, связаны с историей о мучительной ране. Они по содержанию ближе друг к другу, чем две какие-нибудь современные газетные статьи на одну и ту же тему.

Судя по всему, у Энгуса был прототип, который действительно жил в докельтской Ирландии³²; но со временем ему стали приписывать божественные свойства. Если он был когда-то великим королем-магом, то этого достаточно, чтобы его при жизни начали почитать как бога. А поскольку после смерти его жизнь обросла легендами, вполне естественно, что в сложенных о нем мифах он окончательно превратился в почитаемое божество и его стали считать одним из богов плодородия.

Однако независимо от того, кем был в реальной жизни мифологический Энгус, в сказаниях он, конечно, бог. Он породил выразительные и яркие мифы, и мы можем найти свидетельства того, что в Ирландии ему поклонялись вплоть до VII века и. э. Макалистер считал Энгуса богом бури³³, о чем свидетельствуют сказания «Энгус с грозным копьем» и «Энгус – Великий Гаситель». Но в любом случае его обычно ассоциировали с богами плодородия и легендами о них, и по крайней мере в некоторых из них он повелевал бурей. Бог плодородия в самой грозной своей ипостаси становится богом бури, когда его орудие – сверкающий жезл из быстрых и смертоносных молний. Когда Энгус был в ярости, он пришел убить короля Кормака и, похоже, воспользовался своим великолепным божественным оружием, чтобы навести на всех ужас.

Итак, этим ирландским богом Энгусом однажды была нанесена мучительная рана; и хотя имена героев в легендах разные, многие детали совпадают и выводят на описание приключений Балина. Более того, Луин Кельчар, который мало чем отличается от молнии, дважды фигурирует в сюжетах, напоминающих историю о копье Балина. В одном из них оно находится в том же положении, в котором обнаружил его Балин. А в другом сказании копье, брошенное рукой бога плодородия, наносит рану королю (это совершенно точно мучительная рана). Возможно, эти сходства скорее последствия, а не гомологичные явления, но такое кажется мне маловероятным. Балин, вооруженный своим сверхъестественным оружием, дважды проявляет себя как бог плодородия.

Итак, цепочка доказательств привела нас к заключению о том, что Пеллеан – это бог плодородия. Другая логическая цепочка убедила нас в том, что и такой персонаж, как Балин, ассоциируется с плодородием. Теперь мы пойдем по третьему пути и попробуем сформулировать окончательные выводы.

Адонис, прекрасный юный возлюбленный Афродиты, был убит диким кабаном, который нанес ему удар в пах, и так его богиня овдовела. Но она со слезами стала умолять Зевса помочь ее горю, и он, в конце концов, согласился отпускать ее любимого на землю раз в году. И с тех пор несчастный Адонис обречен погибать и возрождаться каждый год.

Древние верили, что его смерть и возрождение – это причина смены времен года. Этот прекрасный юный бог олицетворял для них животворные силы природы, которые воплощались в его человеческом облике. Он продолжает жить, и это один из типичных примеров бога плодородия.

У фригийцев был Аттис, в точности похожий на Адониса. Мифы и варварские ритуалы, связанные с культом этого бога, наводят на размышления. «Про смерть Аттиса рассказывали две истории. По одной версии, он был убит кабаном, как и Адонис. По другой – он кастрировал себя под сосной и умер там, истекая кровью… История о том, как Аттис кастрировал себя, это явная попытка объяснить ритуал членовредительства его жрецов, которые регулярно кастрировали себя, поклоняясь богине (Кибеле)»³⁴.

Но Фрезер считает, что кабан – это тоже воплощение какого-то божества. Аналогии с Дионисом, Деметрой, Осирисом и Вирбием, вероятно, свидетельствуют о том, что враждебность кабана по отношению к богу это лишь позднее искажение древнего представления о том боге, которого это животное символизирует. И кабан когда-то символизировал самого Адониса³⁵. Более того, ранение в пах – это завуалированный намек на кастрацию³⁶.

Тогда получается, что миф об Адонисе повествует о том, как консорт богини земли был оскоплен. В результате этого земля утратила свое плодородие – и жизнь пришла в упадок. Эта ситуация представлена завуалированно, образ кабана, ранившего бога в пах, – эвфемизм. Первоначально сам кабан был богом, в другом облике.

Обратившись к королю Пеллеану, мы обнаружим, что и его ранили в пах, но эту рану нанес молодой человек, вооруженный копьем. В том, что изначально в легенде он был кастрирован, нас убеждают менее замаскированные версии этой истории, например «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха и «Sone de Nausay» («Сон из Нозе»), где недвусмысленно описана природа его раны. В строках 1388–1392 поэмы «Парцифаль» мы читаем:

А в строках 4775–4776 поэмы «Сон из Нозе» объясняется, от чего именно страдает Искалеченный Король:

Итак, история о мучительной ране напоминает сюжет мифа об Адонисе. Речь здесь идет о том, как был оскоплен консорт богини земли. И потому земля утратила плодородие – и жизнь на ней стала угасать. В этой ситуации перед нами вместо раненого бога – юный рыцарь, раненный в бедро, символизирующий космические жизненные силы, которые тают, потому что старого бога покидают силы.

В нашем исследовании мы выяснили, что мучительная рана, нанесенная Балином, это отголосок древней попытки объяснить смену сезонов прибывающей и убывающей силой небесных богов. За яркими декорациями и событиями мы сумели разглядеть богов, управляющих природой.

Итак, удар копья, о котором мы рассуждали, мы связываем с королем Пеллеаном. Но перед нами все еще стоит серьезная задача. Прежде чем мы будем считать ее решенной, наша теория должна нацелиться на мучительную рану, нанесенную странным мечом, который странным образом появляется (в разных версиях легенды. – Примеч. пер.).

В продолжении истории о Персевале Кретьена де Труа, которое сочинил Готье, повествуется о приключениях сэра Гавейна, а основная сюжетная линия связана с мучительной раной, нанесенной Рыцарем Двух Мечей. Балина, как мы помним, тоже прозвали Рыцарем Двух Мечей; вот и получается, что это имя имеет отношение к рассматриваемой нами теме.

Профессор Натт в заключении к анализу раздела о приключениях Гавейна из романа Готье приходит к следующему выводу³⁹:

«Неизвестный рыцарь прибывает ко двору короля Артура; Кей, который требует, чтобы тот назвал свое имя, выбит из седла; Гавейн приводит незнакомца ко двору короля, но тот убит копьем, брошенным чьей-то невидимой рукой. Гавейн облачается в доспехи незнакомца и уезжает, чтобы узнать его имя… Он проехал всю Бретань и Нормандию и прибыл в замок, где его из-за доспехов сначала принимают за знатного человека и приветствуют. В одной из комнат замка стоит гроб, а в нем лежит рыцарь, а на теле этого рыцаря – крест и сломанный меч, из его левой руки сочится кровь».

«Какой-то рыцарь в короне входит туда и готовится сразиться с Гавейном; появляются каноники и служки, они исполняют заупокойную службу. Когда Гавейн садится за стол, он видит, как из богатого Грааля появляются хлеб и вино, которыми потчуют рыцарей. После окончания трапезы там остается один Гавейн; и он видит копье, с которого в кубок капает кровь. Снова входит рыцарь в короне, в руке у него сломанный меч, принадлежавший неизвестному рыцарю, по которому он справляет поминки. Он протягивает этот меч Гавейну и просит, чтобы тот собрал вместе его осколки. У Гавейна не получается, и тогда этот рыцарь объявляет, что Гавейн недостоин того, что хотел исполнить и ради чего прибыл сюда. Позднее он сможет предпринять другую попытку. Гавейн спрашивает его про копье, меч и гроб. Копье, говорят ему, то самое, которым проткнули бок Сыну Божьему. “И кровоточить оно будет до Судного Дня”. А про меч рыцарь в короне объяснил, что “королевство Логрес было разрушено, и вся страна пришла в упадок после удара этим мечом…”⁴⁰ После этих слов Гавейн сразу крепко засыпает. Наутро он просыпается и видит, что оказался на берегу моря. Он садится на коня и едет дальше; повсюду на ветках стали пробиваться зеленые листья, и это произошло оттого, что он спросил про копье. Жители благословляют его за то, что он своим вопросом освободил их от заклятья, но и проклинают за то, что он не завершил свою миссию и не спросил про Грааль»⁴¹.

Эта любопытная история напоминает сказание о Балине. Обе истории начинаются абсолютно одинаково. Оба искателя приключений уезжают очень далеко и лишь затем прибывают в замок Грааля. В обеих историях фигурируют сломанные мечи, а королевство погрузилось в упадок; также в обеих историях ясно говорится о том, что это произошло из-за нанесенной королю мучительной раны.

Мисс Вестон, сравнивая две эти истории, размышляет о том, что «без сомнения, обе легенды восходят к одному и тому же первоисточнику, но они претерпели некоторые изменения, поскольку в них много неясностей и логические связи разрушены»⁴². Доктор Оскар Шоммер убежден, что Балин и Гавейн связаны друг с другом. А профессор Браун предполагает, что два этих приключения «воспроизводят и завершают какую-то давно утраченную историю о Граале, скорее всего, чрезвычайно примитивную, которая могла представлять собой одну из первоначальных языческих легенд, к которой обращаются Кретьен де Труа и остальные авторы»⁴³.

Но, несмотря на явное сходство этих историй, есть и различия: Балин нанес мучительную рану ударом копья, а в рассказе о приключении Гавейна говорится об ударе мечом. Я попробую привести два возможных объяснения этому.

В сказании о Балине меч имеет такое же важное значение, как и копье. Балин впервые отличился, выдернув из ножен меч, что не удавалось ни королю Артуру, ни кому-либо из его придворных. Балин нанес первый удар во дворце короля Пеллеана именно мечом; и этот меч раскололся о бревно, которое бросил в него Пеллеан. Балин нанес свой последний удар мечом и, сам того не зная, убил собственного брата. Поэтому вполне вероятно, что по мере того, как легенда видоизменялась, меч перепутали с копьем.

Это становится еще более вероятным, когда мы рассмотрим свидетельства, доказывающие, что роман Готье строился на множестве разрозненных источников. Мисс Вестон, упоминая о приезде Гавейна в замок Грааля, отмечает: «Это можно заметить дважды в разделе легенды, авторство которого приписывают Готье, а когда Гавейн встречает своего сына, то он снова рассказывает о том, что с ним произошло. Таким образом, в небольшом эпизоде перед нами три версии этого происшествия, и все они не согласуются друг с другом в отдельных деталях, хотя общая канва повествования не оставляет сомнений в том, что это версии одной и той же истории. Совершенно ясно, что это было хорошо известное всем сказание, поскольку одновременно существовало столько его разных вариантов»⁴⁴.

Сходство между мечом Гавейна и мечом Балина становится еще более очевидным, когда мы задумаемся над тем, что оба они раскололись в момент нанесения мучительной раны.

Но эти доказательства путаницы в отношении меча далеко не исчерпывают все, что можно сказать о нем. Мечами часто были вооружены боги плодородия, поэтому вероятно, что на ранней мифологической стадии история о мучительной ране могла иногда ассоциироваться с ударом копья, а иногда – с ударом меча.

Я уверен, что обе ассоциации сохранились в сказании о Балине. Пеллеан страдал от раны, нанесенной копьем, Гарлон был убит ударом меча. Эти тесно переплетенные друг с другом трагедии восходят к независимым друг от друга источникам (в той части, которая касается ограничений, связанных с копьем).

Мы уже обсудили удар копьем и выяснили, что он был прелюдией к поискам Грааля. Мы нашли завершение этой истории в приключении Галахада. Но, насколько я знаю, никто еще не выдвигал предположения о том, что Балин нанес мучительную рану мечом. Поэтому в следующем разделе я хочу изложить основания моей гипотезы и попытаюсь продемонстрировать, что мучительная рана, которую Балин нанес Гарлону, снова появляется в поисках Грааля во время путешествия Гавейна в изложении Готье.

У Готье в описании приключений Гавейна повелитель Грааля в замке жив, а мучительная рана нанесена какому-то безымянному рыцарю. Эта ситуация точно соответствует той, которая сложилась бы, если бы удар меча, нанесенный Гарлону, считался мучительной раной и если бы удар, нанесенный Пеллеану, был опущен из сказания о Балине. В этом случае Пеллеан остался бы в живых и отомстил за своего брата, как и тот Рыцарь в короне в романе Готье остается в живых, чтобы помочь отомстить за безымянного рыцаря. Более того, следует помнить, что Рыцарь в короне сообщает Гавейну о том, как Рыцарь Двух Мечей убил безымянного рыцаря и при этом меч его раскололся. Эта мучительная рана повергла королевство Логрес в упадок.

Мы знаем, что Балина звали Рыцарем Двух Мечей, что он сломал свой меч, убив им Гарлона, и таким образом поверг в запустение королевство Логрес. И потому Готье, вероятно, указывает, что Балин и Гарлон были связаны с мучительной раной. Если мы сумеем доказать, что Гарлон – это бог плодородия и что удар, наносящий мучительную рану, мог существовать, то логично будет утверждать, что Готье был прав, считая, что именно Балин ранил безымянного рыцаря.

Давайте сначала обратимся к описанию зловещего ритуала в истории Мэлори:

«И они уже подъезжали к шатру короля Артура, но тут чья-то невидимая рука метнула копье в того рыцаря, который сопровождал Балина. “О горе, – промолвил тот рыцарь, – убил меня рядом с тобой рыцарь по имени Гарлон; возьми ты моего коня, он лучше твоего, и поезжай к прекрасной даме, и соверши то странствие, в которое намеревался отравиться я, а она укажет тебе путь, и отмсти за меня, как только сможешь…” И король Артур похоронил этого рыцаря с великими почестями, а на могиле его выбили надпись о том, как убит Херлюс де Борбус и кем было совершено это коварное деяние, что был то рыцарь Гарлон. Но с тех пор придворная дама хранила как реликвию древко копья, коим сэр Херлюс убит был»⁴⁵.

«И вот Балин и эта придворная дама въехали в лес, а там повстречались с рыцарем, который охотился, и этот рыцарь спросил Балина, отчего тот был в такой печали… И промолвил Балин: “Я не страшусь рассказать тебе сие”, – и поведал ему, как все было… А когда они проезжали мимо жилища отшельника и церковного двора, появился невидимый рыцарь Гарлон и поразил этого рыцаря по имени Перин де Монбельярд копьем навылет… Балин похоронил рыцаря, над могилой водрузил прекрасный камень и королевскую гробницу. Когда они оплакивали его, то увидели надпись золотыми буквами, которая гласила, как сэр Гавейн должен отомстить за смерть своего отца, короля Лота, королю Пеллинору»⁴⁶.

Гарлон – это невидимый убийца, а значит, наделен сверхъестественной силой. Убить его можно лишь с помощью того жезла, которым убивал он сам, и это еще больше убеждает нас в его сверхъестественной природе. Более того, Гарлон – брат короля Пеллеана, которого мы причислили к богам в части I нашего исследования, и кажется вполне вероятным, что божественными силами наделены и другие члены его семьи.

Однако волшебная надпись золотыми буквами, которая появилась на надгробии второй жертвы Гарлона, похоже, стала причиной того, что нашего убийцу перепутали с Пеллинором. Возможно, мы сумеем выяснить причину этой путаницы, прочитав, как Мэлори рассказывает об эксцентричных обычаях короля Пеллинора. Мы узнаем, что у короля Пеллинора и Гарлона много общего и что они, похоже, принадлежат к немногочисленной компании богов плодородия.

«И вот какой сон посетил короля Артура: привиделось ему, что пришли в его земли грифоны и змеи, привиделось, что сожгли и убили они всех людей в его королевстве, привиделось, что вступил он с ними в бой и они нанесли ему великий урон и тяжко изранили его, но он сумел одолеть их. Пробудившись, король призадумался об этом сне и, погруженный в свои думы, отправился в сопровождении рыцарей на охоту. Как только он въехал в лес, то увидал огромного оленя прямо перед собой. “Я отправлюсь за этим оленем”, – сказал король Артур и пришпорил коня, и помчался вслед за ним, и со всей силы погнался за ним; и так долго король преследовал этого оленя, что насмерть загнал своего коня, и тот пал; тогда йомен привел королю другого коня. И вот король увидел, где логово оленя, но конь его пал; он остановил другого коня у родника, сел и призадумался. И пока сидел, услышал, как лают охотничьи псы, а числом их было тридцать. И с ними, увидел король, приближался к нему самый странный зверь, какого ему только доводилось видеть или слышать, и этот зверь подошел к колодцу у родника и стал пить, а вода в его чреве издавала странные звуки, словно лаяли там тридцать пар псов; но когда он начал пить, то такого звука не было в брюхе его; и вот удалился этот зверь с великим шумом, чему король немало подивился. И так сидел он, глубоко задумавшись, и вот погрузился в сон. Тут пришел к королю Артуру какой-то рыцарь и обратился к нему: “Рыцарь, в думы погруженный и в сон, поведай мне, не видал ли ты, как чудной зверь проходил здесь?” “Видал такого, – ответил король Артур, – и прошел тот уже на две мили; а на что тебе зверь тот?” “Сэр, я долго шел по его следам, и загнал коня своего, и молился Богу о том, чтобы найти другого коня, чтобы продолжить мои поиски… я шел по его следам двенадцать месяцев, и если не найду я его, пусть вытечет вся здоровая кровь из тела моего”…

“Сэр рыцарь, – сказал король, – оставь эти поиски и позволь мне продолжить их вместо тебя. И буду я идти по его следам двенадцать месяцев”. “Ах ты, глупец, – отвечал этот рыцарь Артуру, – напрасно желание твое. Ведь никому не дано осуществить его, а лишь мне или потомкам моим”. С этими словами вскочил он в седло королевского коня и молвил: “Огромное спасибо, вот теперь этот конь – мой”. “Ладно же, – сказал на то король, – ты можешь отнять моего коня, но я могу поспорить с тобой, кому лучше в этом седле, мне или тебе”. “Ну что же, – ответил тот рыцарь, – попробуй, поищи меня, раз ты того желаешь, и здесь неподалеку ты меня найдешь”. На том и уехал прочь. И тогда король сел, глубоко погрузившись в думы. И приказал своим людям привести его коня, как можно скорее…

…Однажды к его двору приехал рыцарь на коне, и привел перед собой смертельно раненого рыцаря, и рассказал, что был там, в лесу, другой рыцарь, который установил шатер у колодца и убил его хозяина, доброго рыцаря по имени Майлз, поэтому “я умоляю вас похоронить моего хозяина и найти рыцаря, который отомстил бы за смерть моего хозяина”… Тогда вышел Грифлет, который был всего лишь оруженосцем и был еще очень юн, как и король Артур, и попросил освободить его от всех его обязанностей при дворе, чтобы принять на себя долг рыцаря… И сел спешно Грифлет на коня, и взял свой щит и копье, и поскакал во весь опор, пока не оказался у того источника, и увидел там роскошный шатер, а под его покровом стоял конь под седлом и в сбруе, а на дереве висели разноцветный щит и огромное копье. Ударил Грифлет в тот щит копьем, так что упал тот щит наземь. Тотчас вышел из шатра рыцарь и обратился к нему: “Добрый рыцарь, отчего сокрушил ты мой щит?” “Потому что я вызываю тебя на бой”, – отвечал Грифлет… И вот два эти рыцаря сошлись в бою, и копье Грифлета дрогнуло; тогда пробил тот рыцарь щит его, и пронзило его копье левый бок Грифлета, и сломалось, а древко застряло в его теле, и такой силы был удар, что и конь, и рыцарь наземь упали.

Когда тот рыцарь увидал, что противник его упал наземь, то спрыгнул с коня и закручинился, ибо так жаль ему было убивать его… И так вместе с копьем, застрявшим в теле его, посадил он Грифлета на коня, и хлестнул коня, и передал их в руки Господа… Так и приехал Гифлет ко двору (короля Артура. – Примеч. пер.), где великий поднялся плач по нему. Но благодаря заботливому уходу был он исцелен и спасен… А король пришел в великий гнев оттого, что ранили сэра Грифлета. И повелел он своему денщику оседлать лучшего коня и принести лучшее оружие, все, что подобает ему, не позднее чем назавтра. И на следующий день привел ему тот человек коня, и сел король в седло, и взял свой щит и копье, и оставил вместо себя наместника до той поры, пока не вернется. И отправился Артур в путь тихим шагом еще до рассвета.

Артур избавил Мерлина от незначительных неприятностей, а волшебник в награду за это предрек ему: “Ты ближе к смерти, чем я, ибо движешься ты в мир мертвых и Господь не поддерживает тебя”. И так, беседуя, пришли они к тому источнику, у которого разбит был богатый шатер. И король Артур увидал, что сидит там на стуле вооруженный рыцарь. “Сэр рыцарь, – обратился к нему король Артур, – по какой причине сидишь ты здесь и ни одному рыцарю не проехать этой дорогой иначе, чем вступив с тобой в бой? Мой совет тебе: оставь обычай сей”. “Таков всегда был мой обычай, – ответствовал рыцарь, – и так поступаю я вопреки всем, а кому этот мой обычай не по нраву – тот пусть дерзнет изменить его”. “Я дерзну”, – ответил Артур. “Я буду защищаться”, – сказал ему рыцарь. И при словах сих бросились они в схватку друг с другом, потрясая копьями. Потом обнажили они мечи. Но меч того рыцаря разбил меч короля Артура надвое, ибо тяжел был. Наконец, тот рыцарь поверг Артура и собирался уже отрубить ему голову, но Мерлин в этот момент навел на него чары – и упал тот рыцарь наземь, погруженный в глубокий сон. Тогда Мерлин поднял с земли короля Артура, сел он на коня того рыцаря и уехал прочь. “Увы! – воскликнул Артур, – что ты наделал, Мерлин? Неужели лишил ты жизни того рыцаря с помощью твоего колдовства? Нет на земле другого такого рыцаря, как он”… “Не печалься, – отвечал ему Мерлин, – ибо не убит он, а лишь погрузился в сон… Я говорил тебе, что за рыцарь был он… величайший то рыцарь на свете… а зовут его Пеллинор»⁴⁷.

Этот рыцарь, защищавший свой шатер, очень напоминает Гарлона, который совершил свое первое убийство тоже возле шатра, а второе – рядом с жилищем отшельника. Особое значение имеет то обстоятельство, что король Артур похоронил первых жертв и Гарлона, и Пеллинора и что вторых их жертв спутали друг с другом. Более того, в битве с Пеллинором, которому король Артур хотел отомстить за первые два злодейских убийства, у короля сломался меч. Так неожиданно этот сюжет совпадает с сюжетом сказания о Балине.

Но само имя Пеллинор очень важно для предмета нашего исследования. Профессор Лумис⁴⁸ убежден, что эти имена – Пелле(с), Пеллинор, Пеллеан и Пеллехан(с) – варианты одного и того же исходного имени. Причиной тому стали ошибки в рукописях и расхождения в переводах, этим и объясняются некоторые разночтения. Итак, Пеллинор – это, возможно, наш бог плодородия Пеллеан, только в новом обличье.

Таким образом, в результате этих взаимосвязей сложился своего рода треугольник: Гарлон – Пеллеан – Пеллинор. Гарлон и Пеллеан – братья, и другие доказательства наводят на мысль о том, что они связаны с Пеллинором. А он, что достаточно любопытно, похоже, представляет собой комплекс дополнительных личных качеств, которыми обладали оба брата. Это и величайший благочестивый рыцарь, и суровый воин, соблюдающий жестокий обычай. И Мерлин, и Артур восхваляют его, несмотря на его кровожадность.

Можно найти тесную связь между Пеллинором и персонажем, в образе которого присутствуют яркие черты бога бури. Это свойственно Гарлону, и нам следует обратить на это пристальное внимание. Бог бури, с которым мы сейчас повстречаемся, появляется в валлийском сказании «Мабиногион», в легенде с названием «Дама у родника»⁴⁹.

«…И я последовал на перепутье, которое указал мне этот человек, и оказался на поляне. И там втрое больше удивлен был я, увидев, сколько там диких зверей… И сидел там огромный черный человек на вершине холма… И спросил я его, что за власть имеет он над этими зверями. “Покажу я это тебе, человечек”, – отвечал он. И взял он в руку палку и палкой той так ударил огромного оленя, что тот издал страшный крик, и на крик тот собрались бесчисленные звери, коих было так много, как звезд в небе… И глянул он на них, и велел им есть; и склонили они головы свои, словно вассалы перед господином.

И тогда обратился ко мне черный человек со словами: “Видишь ли ты, человечек, какова власть моя над зверями этими?” Потом спросил я у него дорогу… “Иди… – повелел он… – вон по той тропинке… и поднимись на поросший лесом утес, на самую его вершину, и там увидишь ты открытое место, похожее на большую долину, а в середине ее растет огромное дерево, ветви его зеленее вечнозеленых сосен. Под деревом тем бьет из земли ключ, а рядом с ним – мраморная плита, а на плите той – серебряная чаша на серебряной цепи, чтобы никто не унес ту чашу. Возьми ту чашу и плесни немного воды на ту плиту, и послышится мощный раскат грома, так что покажется тебе, что рай с землей содрогнулись от гнева. А как гром прогремит, то пойдет такой сильный ливень, что покажется тебе – конец пришел. И дождь тот будет с градом, а потом ненастье разгуляется, все листья с того дерева сорвет ураган с тем ливнем. Потом прилетит стая птиц и рассядется на том дереве; и не доводилось тебе в родном твоем краю слышать таких сладких птичьих песен, как те, что они поют. И как заслушаешься ты их, то услышишь бормотанье и стоны все ближе и ближе, из той долины. И увидишь ты рыцаря на коне черном, словно уголь, одетого в черный бархат, с черным стягом на копье; и примчится он к тебе на полном скаку. Если побежишь ты от него, то он тебя настигнет; а если ты спешишься, ведь (до того) будешь ты верхом, то он оставит тебя стоять на земле. И если с тобой не случится беды в этом приключении, то больше не нужно тебе искать его снова всю твою жизнь”».

Совершенно очевидно, что хранитель этого родника – бог бури. Он яростно реагирует на то, что Фрезер описывал как распространенное заклинание дождя – когда, вызывая дождь, разбрызгивают воду⁵⁰. Рыцарь появляется под раскаты грома, что бывает перед страшной грозой. Он черный, как грозовое облако, он быстрый и неотвратимый, как молния. Остальная часть романа убеждает в том, что перед нами – бог бури. Овейн наносит этому черному рыцарю смертельную мучительную рану. На его похороны прибыло «множество женщин – верхом на конях и пешком»⁵¹ в сопровождении скорбящих жителей этой земли, которые толпами шли по улицам. Спустя некоторое время жена убитого рыцаря вышла замуж за убийцу своего мужа – это напоминает древнюю традицию, связанную с культом богини земли. И после этого Овейн «защищал тот родник копьем и мечом»⁵². Тот черный великан, окруженный своей звериной свитой, указавший Кинону дорогу к этому роднику, отчасти напоминает мне описание того Странного зверя, которого король Артур увидал у родника Пеллинора. Эти чудища – прототипы бога – покровителя родника в лесу, и оба они странным образом напоминают множество зверей (из обсуждаемой здесь легенды. – Примеч. пер.). Эта связь еще отчетливее прослеживается в следующем сказании, которое мы сейчас обсудим. И хотя превращение великана в чудище кажется фантастическим, оно вполне возможно. Это чудесное превращение могло произойти, например, оттого, что какое-то слово было переведено неверно.

Сказание о Мериадоке – это последнее звено в цепи доказательств связи Гарлона с богами плодородия. Здесь мы знакомимся еще с одним лесным королем, который живет в шатре у Чудесного родника, чья внешность напоминает причудливого повелителя диких зверей. Безусловно, этот король – родственник Пеллинора и Мабиногиона (хранителя родника). Более того, он тоже пострадает от мучительной раны, от которой его излечит Мериадок. И Мериадока, и Балина прозвали Рыцарями Двух Мечей, а множество деталей в легендах о них обоих совпадают.

Итак, сказание о Мериадоке связано, с одной стороны, с Гарлоном, а с другой – с Балином. Здесь оба персонажа явно связаны с мучительной раной, и в облике Гарлона ясно угадывается бог плодородия.

Итак, вкратце вот о чем идет речь в сказании о Мериадоке.

В Заброшенной часовне однажды ночью благородная дама выкапывает из могилы недавно захороненного покойника, снимает с его тела меч и надевает этот меч себе на перевязь. Но потом она обнаруживает, что не может этот меч отвязать. И тогда она отправляется в Гардуэл к королю Артуру и обращается к нему с просьбой дать ей в мужья того, кто сумеет освободить ее от этого меча. Многие пытались, но тщетно, удалось это лишь Мериадоку. Мериадока иногда называли оруженосцем сэра Гавейна и прозвали Рыцарем Двух Мечей.

Как только благородная дама освободилась от меча, этот рыцарь уехал, чем очень огорчил ее. Артур отправляет Сагремора, Ивейна и Эллита с приказом вернуть его; но Мериадок вступает с ними в бой и выбивает их всех из седла.

Проходит несколько дней, и Рыцарь Двух Мечей отправляет ко двору короля Артура девять побежденных им рыцарей, возбуждая к себе еще больший интерес той дамы, которой он пренебрег. Гавейн отправляется на поиски этого молодого человека, встречает его на турнире, но поначалу не узнает, и там они сходятся в яростной битве, но потом юный рыцарь узнает имя своего противника.

Отправившись вместе в путь, «Гавейн и его спутник встречают оруженосца… который рассказывает молодому человеку, что Гавейн убил его отца, а мать его молила отомстить за погибшего. И тогда Рыцарь Двух Мечей обрушивается с обвинениями на своего соратника, но не нападает на него, а уезжает прочь, взяв щит своего отца, который ему передал тот оруженосец, и продолжает свой путь, пока не видит, что на земле лежит какой-то меч, запачканный свежей кровью. Когда наш герой пытается стереть кровь с этого меча, пятна крови становятся лишь ярче.

Неподалеку стоял замок у озера. По просьбе девушки, жившей в этом замке, он переплывает это озеро – и его проводят в сад, где сидит и оплакивает своего недавно погибшего мужа хозяйка замка (его мать)»⁵³.

Во время разговора с матерью он узнает, что ее мужа выкопала из могилы девушка в Заброшенной часовне и что тот самый меч, от которого он освободил ее, – это меч его отца. Рыцарь Двух Мечей обещает вдове отомстить за смерть мужа, и так выясняется, что она – его мать. Она рассказывает, что на самом деле ее мужа убил злодей по имени Брайан. Он схитрил и оклеветал Гавейна, назвав убийцей его.

Наш герой отправляется в путь на коне, стремясь совершить возмездие, и совершает в дороге множество благородных деяний, и теперь принимает новое имя – Благородный Рыцарь, Защитник Дам.

А тем временем Гавейн спасает мать этого рыцаря от осады замка, которую устроил Брайан.

Наконец, происходит примирение Гавейна и Рыцаря Двух Мечей, они едут к Чудесному роднику, «чтобы раскрыть тайну окровавленного меча. В лесу у родника с ними происходят разные приключения – они встречают гнома в сопровождении разных зверей и компанию охотников, которые преследуют оленя. Потом они подъезжают к шатру самого главного охотника, который ранен»⁵⁴. Тот, кто нанес рану этому охотнику, бросил свой меч и предупредил, что эта рана заживет, лишь когда рыцарь (по имени Мериадок, которое было выгравировано на этом мече), нанесет раненому удар этим мечом. «А жена этого раненого охотника сохранила тот меч и письмо с объяснением, которое было с этим мечом; они лежали там, где имели обыкновение проезжать странствующие рыцари, отправившиеся на поиски приключений. Это и был тот самый окровавленный меч; и когда наш герой ударил раненого… этим мечом, тот, наконец, смог встать, а с окровавленного меча исчезли алые пятна…»⁵⁵

После немногочисленных приключений Мериадок женился на любимой даме, и венчал их архиепископ Кентерберийский.

Это сказание подверглось тщательной переработке и редактированию, но в основе его лежит тема мучительной раны. Снова появляются два меча, и теперь мы можем разобрать события по порядку.

а) Заброшенная часовня была, безусловно, волшебной. Меч, который может вытащить из ножен лишь герой, – один из главных образов не только романов о короле Артуре, но и всех североевропейских саг в целом. Знаменитый меч, который Зигмунд вытащил из Бранстока, мечи, которые выдернули из камней Артур и Галахад, меч, который выхватил из ножен Балин, связаны друг с другом.

б) Несколько позже мы рассмотрим, как связаны образы Мериадока и Балина, поэтому здесь не будем подробно останавливаться на этом. Достаточно отметить, что с первого же своего появления в этой истории меч Мериадока обладает свойствами мечей, которыми были вооружены боги солнечного света и плодородия.

Важно также, что этот меч был найден именно в Заброшенной часовне. Упоминание о запустении – явный отголосок образа Бесплодной земли, связанный с мучительной раной. Эта тема по-разному обыгрывалась в литературных произведениях, и варварские непонятные ситуации подвергались ретушированию и облагораживались, сводились к минимуму или вовсе не упоминались. Потому неудивительно, когда мы обнаруживаем, что опустошительное воздействие мучительной раны упоминалось в этом сказании как нечто происходящее без чьего-то умысла. Пустоши, где страдают раненые короли, это явные симптомы мучительной раны. Из-за найденного в Заброшенной часовне меча Мериадока призвала на помощь девушка из замка, окруженного водой. В таком же замке он находит вдову, оплакивающую недавно убитого мужа. Гавейн тоже совершает странствие, которое приводит его к замку, окруженному водой и населенному девушками, а в историях о Граале, чтобы добраться до замка, где живут девушки, часто требуется помощь паромщика, который дает герою мудрый совет.

В сказании о Мериадоке присутствуют все компоненты приключения, связанного с живущими в замке девушками. Если эти компоненты противоречат друг другу, то это, без сомнения, оттого, что история подвергалась переработке. Сначала перед нами возникает замок, окруженный водой. Потом мы понимаем, что там живут девушки. Именно девушка призывает героя, а рыдающая женщина встречает его внутри замка. В замке Грааля мы часто видим рыдающих женщин. Также старый оруженосец предостерегает от чего-то Мериадока, что-то ему дарит, сообщает новости до того, как он посетит этот замок. Это может быть добрый перевозчик, который выступает в несвойственной ему роли. И наконец, отправляясь в странствие, во время которого нужно совершить возмездие, Мериадок прибывает в замок вдовы. Мы уже отмечали тесную взаимосвязь странствий с темой возмездия и мучительной раны.

Окровавленный меч будоражит воображение Мериадока, и он стремится к разгадке этой тайны. Тогда он обнаруживает Чудесный родник. Здесь страдает искалеченный Главный охотник – его оживляет Мериадок ударом того меча, который нанес ему когда-то мучительную рану. После подобного «гомеопатического» удара кровавые пятна на мече бесследно исчезают.

Сюжет этого происшествия в основном совпадает с тем, что мы обнаружили в первоначальной теме поисков Грааля: воскрешение Искалеченного Короля и его королевства. Далее мы выясним, что пока Грааль не будет найден, оружие, которым была нанесена мучительная рана, так и будет кровоточить.

Я полагаю, что искалеченный Главный охотник – это бог зверей и природы, принявший иной облик. Он живет в лесу в шатре в окружении зверей, рядом с родником. Облик охотника ему придали для того, чтобы объяснить, отчего он живет в лесу, и обосновать его близость к животным, которые его окружают. Его шатер у Чудесного родника и странные существа, которые бродят там, придают ему сходство с Пеллинором и Рыцарем Бури из другого сказания о роднике. И гном, и черный великан в окружении зверей – безусловно, родственные образы. Более того, гном появляется во время охоты на оленя и связан с ней так же, как и Странный зверь, на которого охотится рыцарь. Если учесть эти совпадения и сопоставить их с похожими обстоятельствами, связывающими эту троицу с лесными богами у родника, то возникают веские основания предполагать, что и у сказания о Пеллиноре, Рыцаре Бури у родника, и у сказания о Мериадоке один и тот же источник.

Итак, мы разными способами выяснили, что Гарлон – это бог плодородия. Он находится в родственных отношениях с Пеллеаном, Пеллинором и Главным охотником. Пеллеана мы охарактеризовали как бога плодородия в части I нашего исследования. Пеллинора мы признали богом плодородия, во-первых, в силу его родства с Пеллеаном, а во-вторых, в силу его родства с Рыцарем Бури у родника. В Главном охотнике мы распознали бога плодородия, поскольку он живет в лесу, поэтому что он связан с Рыцарем Бури у родника, Пеллинором и, следовательно, с Пеллеаном. Но боги, связанные с одним и тем же богом, должны быть родственны друг другу. А потому Гарлон и Рыцарь Бури у родника, по законам логики, тоже должны быть родственны друг другу.

Но самые сильные связи просматриваются между легендами о Балине и Мериадоке, в которых заметно сходство этих героев. Обоих молодых людей называют Рыцарем Двух Мечей; оба сумели освободить от меча благородную даму при дворе короля Артура, а другим это не удалось; оба проходят путь от безвестности к славе; оба покидают даму; оба отправляются в странствие с целью совершить возмездие, прибывая в замок, где за считанные минуты их жизнь изменяется; оба связаны с темой мучительной раны.

Определив, что Гарлон – это бог плодородия и связав его и Балина со сказанием, в котором без труда можно обнаружить проявления основной темы мучительной раны, становится очевидно, что нанесенный Гарлоном удар – это мучительная рана. А потому разумным будет признать, что основной лейтмотив романа Готье – это мучительная рана, нанесенная Балином. Логично также предполагать, что от этого удара мечом пострадал Гарлон, следовательно, он и был тем безымянным рыцарем, лежащим в гробу, которого оплакивают в легенде.