В Нью-Йорке наступило четыре часа. Еженедельное совещание в редакции «City» приближалось к концу. В течение часа Лиз разошлет электронные письма со своими лучшими идеями, а Эм Джей, которая до сих пор оставалась в списке рассылки, сможет их прочитать (возможно, оценить).

С открытым ноутбуком, балансирующим на бедрах, и бокалом шампанского в руке она оперлась на подушку и внимательно смотрела на открытую папку входящих сообщений, ожидая, когда посыплется град уведомлений о доставленных письмах.

– Ты пишешь? – спросил Дэн через открытую дверь.

Эм Джей захлопнула ноутбук:

– Что ты делаешь дома?

– Хотел пообедать.

Черная футболка оттеняла его загар, поэтому кожа приобретала скорее цвет эспрессо, чем привычного капучино, а карие глаза казались зелеными.

– Ты красавец.

– А ты по-прежнему в халате.

– Фу! Ты говоришь, как эта дурацкая коробка.

– Какая коробка?

– Та, что стоит в гостиной.

– Она разговаривает?

– Только когда мне скучно. – Эм Джей сбросила простыни. – Забудь.

– Черта с два.

Он хрустнул костяшками пальцев и решительно бросился в сторону гофрированной коробки, забавно шлепая вьетнамками по полу.

– Я понятия не имел, что она здесь! – выкрикнул он, слишком увлеченный копанием в груде кружек, гольфов, значков, брелоков, корешков билетов и карточек бейсбольного клуба «Сан-Франциско Джайентс», чтобы заметить, как Эм Джей переодевается в шелковое платье без рукавов. – Вот это круто!

Она, конечно, знала, что Дэн болеет за «Джайентс», но понятия не имела, насколько далеко он зашел в своей преданности команде. Не меньше ее удивило словечко «круто». Эм Джей задумалась над тем, как плохо она его знает. Что, если он ходит в Диснейленд? Уклоняется от уплаты налогов? Фанат Адама Сэндлера? Запивает суши молоком?

– Я был уверен, что не уследил и родители потеряли ее при переезде. Они терпеть не могут цвета команды. – Затем, старательно имитируя голос матери, он сказал: – Оранжевый и черный – отвратительное сочетание, Дэнни. Если бы Хеллоуин проходил чаще, чем раз в год, то, поверь мне, власти обязательно приняли бы меры. – Сидевший со скрещенными ногами на полу и державший в руках альбом с пожелтевшими вырезками из газет Дэн выглядел именно так, как должен был выглядеть, когда впервые старательно вырезал и вклеивал их в альбом много лет назад. – Меня интересовал только бейсбол, на который я ходил с дядюшкой Олли. – Он натянул на голову фирменную детскую бейсболку «Джайентс» и стал похож на Элмера Фадда.

– Дядюшка Олли? Лучший друг твоей мамы?

– Ага.

– Они познакомились на первом курсе в Стэнфорде, верно?

– Именно так.

– Донор спермы дядюшка Олли? Сначала Сара… Потом Марни… Потом Сара… Потом Марни… Потом Сара? Тот самый дядюшка Олли?

– Тот самый, – отрезал Дэн, явно расстроенный и разочарованный тем, что она по его мнению не уловила суть взаимоотношений.

Однако важный момент упустил как раз Дэн. Он просто не обратил внимания на то, что Эм Джей вспомнила не только имя биологического отца всех Хартвелов, но и всех, кого он оплодотворил, причем в правильной очередности.

– Сестры тоже ходили?

– Нет, – сказал он с издевкой.

– Не занимались спортом?

– Как раз наоборот. Они были крепкими орешками. Джоан играла в софтбол. Маргарет имела черный пояс. Серена была звездой автогонок, а Норма встречалась с двумя нападающими. Но, мне кажется, этого никто не замечал. У нас заведено было так: Ты должен заботиться о своей матери, Дэнни. Береги своих красавиц сестер, Дэнни. Ты мужчина в нашей семье, Дэнни. Будь мужчиной, Дэнни. Это могло продолжаться до бесконечности. – Он сжал пальцы в кулак до хруста костей.

– Сильно давили?

– Да.

– Неудивительно, что ты так любил ходить на те игры.

Дэн посмотрел на Эм Джей, готовый наконец воспринимать информацию.

– Там ни о ком не надо заботиться, верно? – уточнила она.

Он задумался, затем произнес:

– Возможно.

Эм Джей села рядом, хрустнув коленями. Им явно был нужен диван, а не пол.

– Удивительно, что ты стал врачом. Забота и сострадание для них, типа, превыше всего.

Дэн ухмыльнулся, как будто впервые подумал о такой иронии судьбы:

– Возможно, дело в землетрясении.

– Каком землетрясении?

– 17 октября 1989 года, – сказал он. – Третья игра Мировой серии, «Джайентс» против «Окленд Атлетикс». За двадцать минут до начала я почувствовал дрожь под ногами… Я думал, что это от волнения или лишней газировки, ровно до тех пор, пока все вокруг не закричали: «Землетрясение!» Вокруг летал попкорн, люди валились друг на друга… Толчки были очень сильные. Дядюшка Олли схватил меня за рубашку и поволок к выходу так энергично, что я едва не задохнулся. Я рыдал, не останавливаясь.

– Не сомневаюсь. – Эм Джей взяла его за руку. – Ты, должно быть, пришел в ужас.

– Только от того, что пропустил игру.

– Они играли?

– Нет. – Дэн ухмылялся, продолжая вспоминать события того дня. – Полный хаос. Мы попали домой только через шесть часов. Конечно, моя семья думала, что я погиб, а я думал, что погибли они, но все обошлось. Они были в полном порядке. И затем произошло то…

– …что изменило тебя, – сказала Эм Джей в категоричной манере, присущей доктору Кону.

Глаза Дэна засияли.

– Они не нуждались в твоей помощи. Они были в порядке, ты почувствовал облегчение, и поэтому внутренний прессинг улетучился.

– Совершенно верно.

Эм Джей распрямила спину. Что чувствуют в такие моменты психологи? Что движет ими? Бог, интуиция и чистый гений, вместе взятые? Она продолжила:

– При этом есть люди, которым действительно нужна помощь. Не потому, что они рождены женщинами, а потому, что они ранены или больны. Потому, что их травма реальна, а не порождена фантазиями и домыслами или мужским феминизмом. Это заставило тебя стать врачом, верно?

– Нет, – ответил Дэн. – Все дело в хирурге, который подбросил нас до дома, потому что мы не смогли добраться до своей машины. У него был такой навороченный «мерседес» с доской для сёрфинга на крыше и сногсшибательной подружкой внутри, что я сразу решил стать врачом.

– Что?! – Эм Джей шутливо толкнула его в плечо. Дэн улыбнулся:

– Возможно с твоими словами я частично тоже согласен. – Он поцеловал ее в правую бровь, напоминая о дне их первой встречи. – Я не умею обращаться с горячими штучками.

Эм Джей расхохоталась.

В тот день она была в Перл-Бич на выездном корпоративе в гостинице «Majestic Resort and Spa». Наслаждаясь выпавшим перерывом, Эм Джей загорала на лежаке у бассейна и размышляла о последних трендах общественной жизни в Квинсе. Ее грудь начала обгорать. Эм Джей приподнялась, достала баллончик с солнцезащитным кремом, начала его энергично трясти и со всей силы ударила себя точно в правую бровь.

Придя в себя, она увидела кареглазого загорелого доктора, прижимавшего к ее брови пакет со льдом. До этого он сидел в баре, обсуждая с потенциальным партнером свою клинику, и видел все от начала до конца. Потенциальный партнер встал, чтобы прийти на помощь, но кареглазый доктор решительно вернул его на место. Он давно заметил одинокую незнакомку. Свою незнакомку.

Миниатюрная блондинка с резким южным акцентом заявила, что они красивая пара. Эм Джей поправила ее, сказав, что они едва знакомы. Блондинка настаивала, что это совершенно неважно и они предназначены друг для друга. Она профессиональная сваха и эксперт по амурным делам, поэтому знает, что говорит. Как позже выяснилось, блондинка действительно была экспертом.

Д-р Дэн Хартвелл пригласил Эм Джей на ужин, чтобы осмотреть рану. Он не заметил никаких осложнений и быстро понял, что Эм Джей изнывает совсем от другой боли, никак не связанной с повреждением глаза. С этого момента он будет всегда заботиться о ней.

– Тебе жалко меня? – спросила Эм Джей, складывая сувениры в коробку.

Дэн встал на ноги:

– Почему ты это спрашиваешь?

– Потому что мне хреново.

– Всем хреново. – Он протянул ей белый бумажный пакет. – Счастливой пятницы.

Она заглянула внутрь. Три местных глянцевых журнала, черный ежедневник «Молескин» и карандаш.

– Что это?

– Я тебя точно не жалею. – Он обнял ее за плечи и, сочувственно вздохнув, произнес: – Тебе надо выйти погулять.

– Я очень стараюсь привыкнуть.

– Знаю. Еще я знаю, что ты подавлена, обескуражена и напугана. Но разговаривать с ящиком и пить в кровати… – Он поправил ее волосы и убрал их за уши. – Ты проигрываешь свой бой, Эм Джей. Сожги халат. Начни писать. Думай о новой работе.

Работа.

Опять это слово, подумала Эм Джей, сидя на террасе и листая журнал «Перл-Бич Ливинг», унылый и похожий на «Орандж Каунти Тудей» и «Уэст Коаст Джорнал». Ей не нужна была работа. Ей нужна была карьера как образ жизни. Бескрайняя, как океан, наполненная культурными событиями, новостями, инновациями и авторами, способными найти важную проблему и заострить ее до предела. Ей нужно то, что у нее было в «City». Местная пресса, напоминавшая скорее мелкую лужу, была посвящена открытиям медицинских спа и ресторанным обзорам, а писаки имели слабое представление как о светской жизни, так и о стиле. Бесконечные описания круизов и пурпурно-багрянистых закатов. Уважаемый журнал никогда не позволит себе такое. Здесь она могла вернуться только на стадию зародыша.

За деревянными перилами террасы маленькие дети радостно повизгивали на пляже, когда пенистые волны догоняли их. Легкий бриз, подсоленный Тихим океаном. Снующие в воздухе пересмешники. Обессиленная Эм Джей откинулась назад и вспомнила, что все это когда-то вдохновляло ее.

– АГА, – РАЗДАЛСЯ ЧЕЙ-ТО ГОЛОС.

Эм Джей, вздрогнув, проснулась и увидела на соседней террасе элегантную пожилую женщину, которая пристально смотрела на нее испепеляющим взглядом. Широкие льняные брюки и блузка цвета слоновой кости вздымались на ее тонкой фигуре. Старомодный ключ висел на цепочке у нее на шее. Большой и потускневший, он, вероятно, был подарком внука – такие вещи могут понравиться только близким родственникам.

– Поймала, – сказала она и хлопнула в ладоши так сильно, как будто хотела убить комара.

Эм Джей села и прикрыла глаза ладонью, защищая их от ослепительных лучей заходящего солнца:

– Простите, мы знакомы?

– Нет, но, как я вижу, ты успела неплохо познакомиться с моей уличной мебелью.

– Вашей… что?

Женщина ткнула пальцем в сторону шезлонга.

– О боже! – Эм Джей резко вскочила, словно испугавшись, что из полосатых желто-белых подушек вырастут клыки и загрызут ее. – Мне очень жаль. Его взял Дэн, точнее, одолжил. Ему следовало спросить разрешения, я знаю, но вы были в отъезде, поэтому он подумал…

– Дэн живет… – Женщина указала на дом.

– Только переехал.

– А ты?

– В Нью-Йорке… – Эм Джей отчаянно замотала головой. – Я хочу сказать, здесь, я думаю, что живу здесь. С Дэном.

– И он твой…

– Бойфренд.

– И ты его только что сдала с потрохами?

Эм Джей покраснела:

– Думаю, да.

– Ловко. – Незнакомка подмигнула и протянула руку: – Меня зовут Глория Голден.

– Эм Джей Старк.

Жаркий, пикантный запах амбровых духов и пудры окутал Эм Джей, пока они пожимали руки. Скорее это было похоже на крепкие объятия старых знакомых, а не на обычное приветствие.

– Вы душитесь Коко Шанель?

Глория сверкнула рядом белоснежных зубов, которые сохранились так же хорошо, как и она сама.

– Ты тоже?

– Моя мама душилась. Но только по особым случаям.

– Дорогая, каждый день нашей жизни – это особый случай, – сказала она и перевела взгляд на стопку лежащих рядом с Эм Джей раскрытых журналов.

– У меня было немного свободного времени…

– Того самого, которое принято тратить на друзей, мартини и слежку за детьми на Фейсбуке? – Глория выудила мятую пачку сигарет «Американ Спирит» из горшка для домашних растений, щелкнула зажигалкой и неуверенно поднесла ее к сигарете.

– Вы курите?

– Нет. – Глория затянулась. – Это мужа. Кардиолог говорит, что его артерии можно прочистить только средством для прочистки труб, поэтому он делает вид, что бросил курить, а я делаю вид, что не знаю, где он прячет сигареты. – Она выпустила дым. – С тех пор я иногда балую себя.

– А если он увидит?

– Я сказала, что сегодня у нас дома проходит городское собрание, поэтому он не скоро появится. Я всегда это говорю, когда хочу пообщаться с девчонками наедине. – Она сощурилась, словно пыталась разглядеть ускользающее воспоминание. – Забавно… В те времена, когда Лео работал, я мечтала чаще видеть его дома. А сейчас, когда он на пенсии, я хочу, чтобы он реже появлялся. – Она засмеялась сама над собой. – Разве это не странно?

– Сколько у вас дочерей?

– Ни одной. Четыре сына. Младшему, Дэвиду, почти тридцать семь.

– Ой. Когда вы сказали «девчонки», я подумала…

– Я говорила о подругах. Те, с кем ты знакома со школы, всегда кажутся молодыми.

К дому подъехала машина. Хлопнули три двери.

– Легки на помине. – Глория затушила окурок о розовую щеку керамического садового гнома. – Подарок невестки Келси. Редкостная сучка. В любом случае, была рада познакомиться, Эм Джей.

– Я тоже, – искренне ответила Эм Джей. – О, Дэн принесет шезлонг, как только вернется после встречи с риелторами. Он планирует заняться медицинской практикой здесь и…

– Не беспокойся, это может подождать до завтра. А если он занят на выходных и не сможет вернуть его в ближайшие дни, то ничего страшного. Мой Лео часто работал по субботам, поэтому я всем говорила, что он стал раввином. Когда принесете, тогда и принесете.

Когда Глория ушла, Эм Джей попыталась представить, каково это взрослеть и стареть вместе с друзьями детства. Делиться воспоминаниями, иметь общие, никому больше не понятные шутки. Знать, кто въезжает на машине во двор, когда доживешь до возраста Глории. Эм Джей ничего не смогла представить.

Эм Джей собрала вещи и вернулась в дом.

– Мама, папа, Эйприл! – сказала она, закрыв глаза, и молитвенно сложила руки перед открытой дверью холодильника. – Я жду знак. Не обязательно явный. Любой, только бы он указал мне путь, ибо дела мои совсем плохи.

Раздался звонок в дверь. Она побежала ее открывать.

– Мэй-Джун Старк? – задал вопрос почтальон FedEx с таким видом, словно он принес повестку в суд, а не обычное письмо.

Сердце бешено застучало. Она кивнула.

– Это вам.

– Спасибо, Кёртис, – сказала она, расписываясь в получении. – Да, зови меня просто Эм Джей.

– Только если вы будете называть меня Нилом.

– Нил? Почему Нил?

– Потому что это меня так зовут. Кёртис работает в UPS.

– Верно, – пробормотала Эм Джей.

Ее семья, должно быть, в очередной раз умирает от смеха над ее глупостями.

Не закрывая дверь, она вскрыла конверт и прочитала вложенный документ. В одно мгновение он превратил скептично настроенную поклонницу спиритизма в женщину, поверившую в знаки.