Глава пятнадцатая
Перл-Бич.
Вторник, 19 июля.
Полнолуние
С наступлением полнолуния Книжный клуб собрался во второй раз. Местом встречи, или точкой G, был выбран, спасибо Джулс, ультраэксклюзивный «Устричный бар» отеля «Majestic». Расположенный на пляже и оформленный в виде освещаемой факелами пещеры, он вмещал только тридцать человек. И вот наконец спустя месяцы, прошедшие с тех пор, как Эм Джей впервые прочитала о завораживающих ситарах и импортируемом из Марокко ладане, она посетит его. Руководство бара пообещало зарезервировать для них столик на 60 минут, что совсем не мало, учитывая, что после них должна была приехать Соланж Ноулз. Кроме того, Джулс была уверена, что им удастся пробыть там 90 минут, если они оденутся как вульгарные мамашки.
Когда Бритт проехала мимо валет-паркинга и остановилась на бесплатной парковке в двух кварталах от клуба, Эм Джей напряглась. Ее вульгарная обувь не была предназначена для ходьбы. Но Бритт якобы видела, как Пол выезжал из «Majestic», и оставалась непреклонной. Она не собиралась тратить на дорогих парковщиков деньги, которые планировала спустить на шардоне.
– Когда женщина видит своего безработного мужа, покидающего дорогой отель во вторник вечером, она призывает каждый доллар из своего кошелька на действительную военную службу. Миссия: напиться до беспамятства, – сказала Бритт. Размахивая руками, она отправила ключ от «Мини» в свой клатч. – На роман имею право я, а не он.
– Ты уверена, что это был Пол? – спросила Эм Джей, спотыкаясь в лобби на каблуках и едва поспевая за Бритт.
– Сколько, по-твоему, придурков в шерстяных зимних шапках ездит на синих «приусах»?
– Если учитывать водителей такси «Lyft», то несколько сотен.
На пляже перед красными канатами, преграждавшими вход в пещеру, стоял пожилой официант в рубашке навыпуск и профессионально улыбался. Найдя в списке имена Эм Джей и Бритт, он поприветствовал их и предложил зайти внутрь единственного в графстве Орандж 5-звездочного бара, в котором ходят босиком.
– Можно вашу обувь?
Эм Джей подняла ногу и покрутила лодыжкой, демонстрируя свои лабутены.
– Нет, мэм. Я имел в виду, что могу принять ее на хранение, пока вы в «Устричном баре». Потом, когда закончите, верну. Это как сдать пальто в гардеробе, но…
– Сколько? – спросила Бритт.
– Услуга бесплатная, но, как правило, посетители выражают мне благодарность чаевыми.
– А, понятно. К сожалению, ваши чаевые обойдутся мне не меньше, чем бутылка шардоне, поэтому я сама позабочусь о своей обуви. – Бритт разулась и подвернула золотистые брюки афгани, чтобы не намочить их в воде. Ее согнутый позвоночник, обтянутый черным топом танкини, словно говорил: «Только попробуй назвать меня Эм Си Хаммером. Порежу».
– Аналогично, – сказала Эм Джей и сбросила легендарные туфли с красной подошвой на песок. Из-за кожаных легинсов, способных любому выпустить наружу кишки, она не рискнула наклоняться. – Объяснить, кто такие вульгарные мамочки можно по-разному, – сказала она. – Но так или иначе все сводится к одежде в обтяжку.
Ступая по холодному песку под звуки скрипящих, как щетки стеклоочистителей, легинсов Эм Джей, они направились в сторону факелов.
– Ты ведь не думаешь, что Пол действительно изменяет?
– Не просто думаю, но знаю, что изменяет. – Мандариновые лучи заходящего солнца подчеркивали ее уверенность. – Он уходит из дому, не попрощавшись, а вернувшись, сразу принимает душ и, – ямочка на ее подбородке задрожала, – я нашла его лобковые волосы в мусорном ведре в ванной.
Тихий плеск волн заполнял возникшую паузу, пока Эм Джей думала, как на это отреагировать. Можно найти объяснение странным уходам из дому и принятию душа, но сбритые лобковые волосы? Они были безусловным доказательством измены. Впрочем, Эм Джей не рискнула указать на это. Также она не спросила, почему Бритт не поделилась своими подозрениями с Полом. Она наслаждалась ролью доверенного лица и не хотела спугнуть Бритт. Кроме того, кто она такая, чтобы судить? Возможно, у Пола были причины. Сама Бритт не сомневается, что у нее есть причины.
– Что собираешься делать?
– Я не Глория Голден, поэтому он не останется безнаказанным.
– А поконкретнее?
– Выпью бочку вина, потом поймаю его на месте преступления, потом выпью еще одну бочку и… Понятия не имею.
Неистовые приветственные взмахи рук Джулс, сидевшей на ротанговом стуле как на троне, застали их при входе и не прекращались, пока Бритт и Эм Джей не дошли до освещаемого одними свечами столика. Полутемный и мрачный бар, с налетом эксклюзивности, был идеальным местом, чтобы обсудить 50 оттенков серого, при условии, что никто из членов Клуба не страдает клаустрофобией.
Бритт заняла двухместный диванчик слева от Джулс, опустила клатч на песок и положила босые ноги рядом с хлебной корзиной.
– Пахнет травкой, – сказала она, улыбнувшись Эм Джей, как бы говоря: «Вот видишь. Он был здесь».
Джулс улыбнулась:
– Это не травка, глупышка. Это серебряная полынь. – Она проглотила таблетку кларитина. – Растения серого цвета сложно найти летом, поэтому я выбрала эту полынь. – Затем она указала на бутылку водки «Серый гусь», стоявшую возле ног Бритт, и кувшин с розовым фруктовым соком: – Кому налить пятьдесят оттенков «Серой борзой»?
– Подготовила тематическую вечеринку? – с удивлением спросила Эм Джей.
– Конечно. – Джулс подняла галстук, висевший на сером свитере. Это была точная реплика галстука с обложки книги. Под ним висел старинный ключ. Свои ключи Бритт и Эм Джей также добросовестно принесли, но отказались носить. – Я сваха и организатор свадеб. Создание атмосферы – моя работа.
Непостижимое сочетание наивности и дерзости, очарования и несуразности. Было невозможности понять, она шутит или издевается.
Потягивая коктейль, по вкусу напоминавший антибактериальное мыло с запахом грейпфрута, Эм Джей думала о Дэне. О том, как он всегда мечтал выпить в «Устричном баре», и о том, что она никогда не сможет рассказать, что была в нем. Дэн не сомневался, что она сейчас участвует в очередной благотворительной акции городского пляжного клуба. Оказавшись между этой ложью и нежеланием говорить о пылившемся на дне чемодана контракте, Эм Джей не могла избавиться от чувства, что она пришла на свидание с самой собой.
– Только что пришло в голову, – сказала она. – Если заменить букву «в» в слове вера на «м», то получится мера. Забавно, да?
Джулс, задумавшись, вскинула голову:
– Это судоку?
– Судоку – это головоломка с цифрами, – поправила Бритт, а затем, широко открыв глаза, с недоверием спросила: – Эм Джей, почему ты заговорила о мере?
– Я не об этом. Я думала о Дэне и о том, что солгала ему о том, куда сегодня пошла.
– И что же? – спросила Джулс, перемешивая грейпфрутовый сок.
Прежде чем Эм Джей придумала ответ, появилась Адди. Ее волосы цвета корицы были взбиты и слегка растрепаны, глаза искусно подведены, а великолепные формы заключены в черное платье без рукавов. Она была похожа на раскрытую губную помаду.
– Кто из вас занимается недвижимостью?
Бритт подняла руку.
Адди передала ей папку с документами.
– Что это?
– Издевательская отмазка вместо нормального подарка на день рождения.
Все время, пока Бритт листала документы, Адди грызла ногти.
– Лидди отдает тебе книжный магазин?
– К сожалению.
– Про мой подарок тогда лучше не вспоминать, – пробурчала Джулс.
Бритт закрыла папку:
– Почему это издевательство?
– Магазин – это последнее, что мне нужно, и они об этом знают. – Адди попыталась закинуть ногу за ногу, но платье оказалось слишком узким для этого, поэтому она поерзала на месте и скрестила лодыжки. – Сможешь его продать?
– Ты им уже владеешь?
Адди пожала плечами.
– Ты подписывала договор?
– Нет, но могу.
– Имей в виду, – предупредила Бритт, – как только он будет подписан, право собственности перейдет к тебе.
– Прекрасно. Все что угодно. Давай завтра все сделаем. Мне нужны наличные не позже сентября, чтобы отправиться в первоклассное путешествие.
– Я не продам так быстро.
– Почему?
– Это старое здание никогда не пройдет инспекцию, как минимум из-за прогнувшегося потолка. Оно должно быть приведено в соответствие со строительными нормами, которые сильно изменились с тех пор, как Лидди его купила. Для этого нужны деньги и время.
– Тьфу. – Адди стукнула по подлокотнику.
Несколько крепких загорелых мужчин в потертых джинсах, пивших пиво в баре, неожиданно разом оглянулись на полногрудую рыжую красотку с ярко-красными, надувшимися от расстройства губами, которые немедленно сложились в кокетливую улыбку, едва Адди заметила их.
– Тот в серединке просто симпатяга, – не двигая ртом, но продолжая улыбаться, сказала Адди.
– Я знаю этого парня, – шепнула Бритт. – Он арборист. Когда-то работал с Полом. Все его звали Трос-сом, потому что у него экстремально длинный…
– Чур Тросс мой! – заявила Адди. – Я первая его приметила.
– Почему Тросс не соблюдает дресс-код, как мы? – спросила Эм Джей, поправляя натирающие промежность трусы.
– Сотрудники отеля могут сидеть в баре до девяти, потому как важные гости раньше этого времени не появляются. Тебе стоит узнать, над чем он сейчас работает. Это называется живая стена. К августу весь центральный фасад отеля будет скрыт за растениями.
– Что произойдет, если я не подпишу бумаги? – спросила Адди. Ее глаза смотрели на Бритт, а декольте – на Тросса.
– Если не подпишешь, то магазин останется у Лидди. Адди рассмеялась такой простоте:
– Это всё?
– Это всё.
Адди махом опрокинула стопку «Серого гуся»:
– Итак, кто будет зажигать на моей вечеринке?
Джулс захлопала ресницами:
– Ты не собираешься больше думать об этом?
– Неа. – Адди украдкой взглянула на Тросса, взбила волосы и наклонила подбородок, демонстрируя самую фотогеничную сторону лица. – Мы можем поговорить о моем дне рождения? Вибраторы понравились? – гаркнула она на весь бар.
– Может быть, начнем? – спросила Джулс, раскрывая книгу «50 оттенков серого».
– Пять звезд, – сказала Адди, подливая себе водку. – Я права?
Джулс энергично кивнула:
– В тот момент, когда Ана отправляет Кристиану имейл и говорит, что он больше ей не нравится, потому что он оставил ее сразу после секса, – она смахнула набегавшую слезу, – и уже через несколько минут он появляется в дверях и говорит: «Ты сказала, что хочешь, чтобы я остался, поэтому я здесь». Это самая романтичная сцена.
Бритт согласилась.
– Ты купила эту ерунду за свои деньги? – ахнула Эм Джей.
– За полную стоимость. Никаких скидок.
– Сексуальные сцены превосходны, но вы должны признать, что сам текст небезупречен, – сказала Эм Джей, мысленно потянувшись рукой за своим красным редакторским карандашом.
– Текст? – ухмыльнулась Бритт. – Дорогая моя, читать «50 оттенков серого» ради текста – это как пить вино, чтобы поумнеть. Мы не для этого здесь собрались. Мы здесь только потому, что все хотят оказаться на месте Аны. Включая меня.
– Тебе… – Джулс обернулась по сторонам и прошептала: – Нравится это?
– Если, говоря это, ты имеешь в виду, понравилось бы мне, что меня по сиськам шлепает роскошный, физически крепкий и богатый пилот, который говорит по-французски, играет на пианино, записывает меня на эпиляцию и на осмотр к гинекологу, да еще хочет, чтобы я ела больше, чем обычно, тогда, Джулс, да, мне бы это понравилось.
– Разве это не делает тебя проституткой?
– Нет, это делает меня гребаным гением.
Эм Джей отодвинулась и сложила руки на блузке:
– Я не знаю, что меня больше шокирует. То, что ты присудила «Оттенкам» пять звезд, или то, что Адди отказывается от книжного магазина.
Адди посмотрела на нее, словно говоря: «Мы до сих пор это обсуждаем?»
– Эти женщины пытаются приковать меня наручниками к Перл-Бич, но я им это не позволю сделать. Давайте закроем эту тему. – Адди поправила кулон в форме крыла и ухватилась за него как за спасательный круг. – Мне кажется или мои сиськи стали больше?
Джулс отвела взгляд в сторону.
– Что касается наручников… – Она потрясла ключом на шее, как колокольчиком. – Пора.
На этом она развернула письмо Дот Кроуфорд и начала его читать.
КК
Дата: Среда, 2 мая 2012 года
Книга: «50 оттенков серого». Автор: Э. Л. Джеймс
Детали: Дот Кроуфорд
Когда я рассказала девочкам, что роман «50 оттенков серого» со всеми его хлыстами и порками зацепил меня больше, чем любая из прочитанных нами книг, они от удивления выпучили глаза. Потому что Дот Кроу-форд равнодушна к насилию.
Я всегда верила, что те, кто его выбирает, слишком пресыщены обычными удовольствиями. По какой еще причине они испытывают такой трепет перед страданиями? Ради экстремального опыта? А я достаточно настрадалась.
Поэтому мое внимание привлекла не вся эта чушь с Красной комнатой, а вопрос, который Анастейша должна была задавать себе каждый раз, заходя в нее: «На какие пытки я готова ради любви?» Этот вопрос я задавала себе в течение 15 лет, и ответ всегда был неизменным: «На те, что заслужила». Но, в отличие от Анастейши, моим мучителем был не человек эпохи Возрождения с фетишами. Это был мой муж Роб.
Мы познакомились летом вскоре после того, как я окончила школу. Я устроилась кассиром в продуктовый магазин «Кроуфорд и сыновья» и все рабочее время таращилась на двадцатиоднолетнего «сына».
Он был красив, как Пол Ньюман, водил кабриолет «Форд Фейрлейн» и был вероятным наследником Фрэнка Кроуфорда – владельца сети из 13 магазинов. Меня нисколько не смущали рассказы других девочек-кассиров о том, что его изгнали из отцовского загородного клуба за кражу гольф-кара, или о том, что свою доску для сёрфинга он назвал Джонни Уокером. Напротив, меня это вдохновляло. В конце концов, я – Дотти Снип – была капитаном чирлидерш, выпускницей и лучшей подругой Марджори Шеннон (главной возмутительницы спокойствия в школе Перл-Бич). Да, школу я закончила с отличием. Я приняла неизбежный вызов.
В то лето мы полюбили друг друга. Мы проводили свободные дни на пляже, ездили в автомобильные кинотеатры и обнимались на заднем сиденье его «форда». Осенью я поступила в педагогический колледж. Роб получил повышение в магазине, и мы виделись только по выходным. Я была счастлива. Он тоже. Но со временем он стал все чаще и чаще жаловаться на свою работу. Он умирал от скуки. Безысходности. Отсутствия вдохновения. Обязательств. Был обречен на то, чтобы десятки лет отчитываться перед отцом и пахнуть овощами. «Спасибо Дотти Снип и Джонни Уокеру, – часто говорил он. – Только они держат меня на плаву».
Я полагала, что он говорит обо мне и своей доске для сёрфа. Он имел в виду другое. Впрочем, я узнала об этом только после нашей свадьбы.
«Алкоголь помогает мне расслабиться», – постоянно говорил Роб. Поэтому я всегда заботилась о том, чтобы Робу было что выпить, когда он вернется с работы. Это было меньшее, что я могла сделать, особенно после того, как уволилась, чтобы воспитывать Дженни. Он так много работал ради семьи. Но, как ни странно, он казался более расслабленным, когда был трезвым. Напившись, он становился злым, раздраженным, придирчивым, подлым.
Я говорила себе, что это не Роб. Это алкоголь. Если бы это был Роб, то, проснувшись утром, он бы знал, почему я вся в синяках. Он бы знал, почему мусорное ведро забито разбитой посудой. Он бы знал, почему у меня распухла губа, а дочь боится оставаться с ним в комнате наедине. Он бы знал. А он не знал.
Поэтому я обвинила во всем Джонни Уокера, а Джонни Уокер обвинял меня.
– Если бы ты не доводил Дженни до слез, то я бы так не сердилась.
Джонни отвечал:
– Если бы я не работал целыми днями, чтобы прокормить вас, то не испытывал бы такой стресс.
Когда его ловили полицейские за превышение скорости, а затем проверяли на алкоголь, то в этом почему-то тоже была моя вина.
Я извинялась, потому что Роб был моим мужем. Я возвела его на пьедестал и не хотела, чтобы он его покидал. Потому что если он упадет с него, то на кого я буду смотреть?
Я извинялась, потому что, если это моя ошибка, значит, я могу, как обычно, приложить еще больше усилий и все исправить. Ведь если измениться нужно самому Робу, тогда все останется по-прежнему. Я не могла этого допустить.
Я извинялась, потому что боялась представить, что произойдет со мной и Дженни, если я этого не сделаю.
После каждого «инцидента» девочки спрашивали, как долго я собираюсь это терпеть. У меня не было ответа. Я не знала. Не думаю, что у меня был выбор. Роб был зависим от алкоголя, я была зависима от Роба. Я верила, что он снова станет тем хорошим мальчиком, с которым я познакомилась в 1961 году, как только я перестану выводить его из себя.
Я цеплялась за свою веру точно так же, как Анастейша за свою. Идея, что любви и терпения достаточно для избавления Кристиана от его грехов и превращения его в того, кем он не является на самом деле, – в того, кого она видит в своих мечтах, – очень наивная идея.
14 августа 1982 года я перестала быть наивной.
Я лежала дома с ужасным желудочным гриппом и попросила Роба забрать Дженни и ее подругу с занятий чечеткой. Он сказал, что сделает это, и я очень обрадовалась – возможно, он не так ужасен. Я так думала и потому спокойно заснула. Через 30 минут Глория разбудила меня телефонным звонком. Она была в продуктовом магазине и видела, как Роб, шатаясь, направляется к машине. Он выглядел пьяным, и она хотела убедиться, что он доберется до дома без происшествий.
Я вспомнила о Кэнди Лайтнер – основательнице фонда «Матери против пьяного вождения» и ее 13-летней дочери, убитой пьяным водителем. Дженни тоже было 13 лет. В панике я сделала анонимный звонок в полицию.
Роб успел проехать всего три квартала, прежде чем его арестовали и предъявили обвинения в пятикратном превышении допустимой нормы алкоголя в крови и в том, что он подверг двух детей опасности. Его отправили в тюрьму на 30 дней.
Когда Роб вернулся домой, он обнаружил чашу «Тапервер», наполненную до краев моими слезами, и записку, что мы с Дженни не вернемся, пока он не перестанет пить. У него был выбор: Дотти или Джонни?
Спустя пять дней мы вернулись, но не потому, что он бросил пить. Он въехал в витрину «Кроуфорд и сыновья», раскроил голову об руль и погиб на месте. Роб выбрал Джонни.
Еще раз повторяю, я винила только себя – за то, что уехала из дому; за то, что Дженни выросла без отца. Прошло много лет, прежде чем я осознала, что ничего не могла изменить. Что в мире есть вещи, которые Дотти Снип не может контролировать. В том числе Роба.
Я, как и Ана, поддалась искушению и поверила, что могу изменить любимого человека. Правда, обжигающая, как плеть, убедила меня в обратном. Поэтому, как и Анастейша, я впала в отчаяние, но в конце концов поняла, что единственный человек, которого я могу изменить, – это я сама. Только тогда я получила необходимую помощь, избавилась от чувства вины и стала свободной.
Следовать принципу «дерьмо случается» – значит доминировать. Действовать, исходя из благих намерений – значит подчиняться. А как быть со счастливым концом? Он не наступит, если не готовиться к худшему. Да, Анастейша, благодаря Клубу я справилась.
Дотт Снип Кроуфорд.
* * *
– Боже, – вздохнула Адди. – Я знала, что дядя Роб любил виски, но не подозревала, что он был Эйбом.
– Эйбом? – спросила Эм Джей.
– Эйб Юзер, – ответила она. – На старой работе мы так называли тех, кто бьет своих жен.
Джулс высморкалась. Раскатистый, словно изданный охотничьим рожком, звук отвлек Эм Джей от мыслей о Дотти и вернул ее в «Устричный бар».
– Бедная Дотти. – Джулс шмыгала носом. Пьяные слезы текли по ее щекам. – Она по-настоящему любила его.
– Это не любовь, – заявила Адди так решительно, словно выступала с трибуны Гарварда. – Как она могла любить человека, который бил ее по губам, стоило ребенку заплакать? Это невозможно.
– Тогда почему она так долго оставалась с ним? – настаивала Джулс.
– Жалость, страх, отрицание и, вероятно, толика Стокгольмского синдрома. Понимаете, он разбавлял насилие элементами добра и позволял ей надеяться, что однажды изменится в лучшую сторону. Но такая надежда – это фига в кармане. Она отвлекает романтиков от правды. В медицине это называется «травматическая привязанность». Поверь мне. Я сталкиваюсь с этим постоянно. – В подтверждение истинности своих слов она немедленно опрокинула очередную стопку.
С широко открытыми от восхищения глазами Бритт и Джулс наблюдали за тем, как Адди пьет водку. Не меньше, чем Эм Джей, они были поражены глубиной ее знаний. Хоть кто-нибудь из мужчин видел ее с этой стороны? Хоть кто-нибудь догадывался, что спереди, сзади и в позе собачки – это не единственные точки зрения, которые она может предложить?
– И для протокола: Анастейша тоже не любит Кристиана. Она была соблазнена его властью.
– Это уж чересчур, – заявила Бритт.
Джулс кивнула в знак согласия.
Адди налила еще стопку:
– Вы серьезно думаете, что она растаяла бы от «сероглазого» взгляда Кристиана, если бы он был лысым 65-летним дедом, гоняющим ее по квартире с хлыстом в одной руке и протекающим калоприемником – в другой? Нет. Она бы приковала его к батарее и написала бы на Фейсбук тому милому парню… как же его зовут? – Она прикрыла рот ладонью, как будто собиралась чихнуть. – Хосе!
– Ты прочитала книгу? – воскликнула Джулс.
– Пробежала по диагонали.
– Все это очень печально, – сказала Бритт.
– Не расстраивайся. Я же предупреждала, что не люблю читать.
– Нет, я о другом. Представила, как Кристиан с протекающим калоприемником наперевес и хлыстом в руках гоняет Ану по квартире.
– Только потому, что это правда, – сказала Адди. – Любить – значит принимать человека таким, какой он есть, а не таким, каким он будет после того, как ты его изменишь. Запомните, парни не меняются, если сами этого не хотят, а в большинстве случаев они не хотят. Если вы думаете иначе, то очень скоро вас настигнет шквал разочарований.
Эм Джей подумала о своих битвах с Дэном. О том, как восхищается его рыцарским поведением, которым она с успехом пользуется и одновременно из-за этого бесится, а иногда мечтает, чтобы он навсегда от него избавился. Значит ли это, что она не принимает его таким, какой он есть? Она ничего не могла с собой поделать. Она любила Дэна независимо от того, подходит он ей или нет. Любовь не подчиняется законам логики. Она непредсказуема, как погода.
– Чувства, Адди, непредсказуемы. Мы не можем принять решение и кого-то полюбить.
– А люди меняются, – настаивала Бритт. – Мы взрослеем и начинаем делать такие вещи, о которых и подумать не могли в молодости. Возьми, например, 20-лет-них девчонок из моего фитнес-клуба. Они говорят, что никогда не будут делать подтяжку груди. Они также не могут представить, что у них однажды сиськи отвиснут, как у обезьян, как я не могла представить, что смогу изменять Полу и потом…
У Джулс остановилось дыхание.
– Ты изменила Полу?
Бритт замерла, ошеломленная своей неожиданной оговоркой.
Откинув волосы, Адди наклонилась вперед:
– Расскажи нам все, не упусти ни одну деталь. Отмотай на 10 минут назад от того момента, когда все произошло, и начинай. С того момента, когда ты еще была честна.
Бритт внимательно изучила трех подруг, с надеждой смотрящих на нее. Тщательно все обдумав, она спустя мгновение взяла тарелку с брускеттой:
– Я ничего вам не расскажу, пока каждая не затолкает себе в рот по целой брускетте.
Они переглянулись и выполнили ее требование. Как Эм Джей и подозревала, Бритт дождалась, когда они набьют рот хлебом, и сказала:
– Я хочу, чтобы вы вспоминали эти ощущения каждый раз, когда вздумаете кому-либо рассказать о том, что сейчас услышите.
Продолжая жевать, они согласно кивнули.
– Ты любишь его? – спросила Джулс, когда Бритт закончила свою историю.
– Кого? Бразильца? – уточнила Бритт.
– Он бразилец? – С восхищением спросила Адди.
– Нет, – ответила Бритт, – просто лысый.
– Ты любишь его? – вцепившись в ратанговое кресло, переспросила Джулс, готовая к тому, что любой ответ ее разочарует: если Бритт скажет «да», то ей будет жаль Пола; если «нет», то ее сердце будет обливаться кровью из-за так и не случившейся сказочной истории – романа, который закончился, так и не начавшись.
– Я люблю своего мужа, – сказала Бритт. – Я не собираюсь разводиться, но думаю, что он…
– Не тот, о ком ты мечтала? – самодовольно спросила Адди.
Бритт взглянула на Эм Джей, ища у нее поддержки. Рассказать им о романе Пола или нет? Одними губами Эм Джей ответила: «Подожди». Нет никакого смысла поднимать шум раньше времени.
– Как секс? – спросила Адди.
– С Полом?
– Нет, с Бразильцем.
Бритт заулыбалась:
– Я стеснялась.
Джулс хихикнула:
– Стеснялась?
– Знаешь, – Бритт прижала колени к груди, – примерно как ты на первых свиданиях с Брендоном.
Джулс, как птичка, захлопала ресницами – хлоп-хлоп. Эм Джей почти слышала звуки мультяшных мелодий, глядя на нее.
– У вас ведь был секс, да? – дразнила ее Бритт.
– Хм, у меня есть дочь, если ты помнишь.
Адди фыркнула:
– То есть вы делали это один раз?
– Конечно нет, глупышка, но у меня… – Она наклонилась к столу и перешла на шепот: – У меня очень скромное влагалище. Я никогда не испытывала, типа… ну вы поняли, то, что Анастейша с Кристианом. Я имею в виду – вот это все действительно происходит?
– Это все что? – засмеялась Адди.
– Оргазм. У нее это так легко получается. Он бывает у обычных людей или нет?
– Только не в ванной, – сказала Эм Джей.
– Да, оргазм в ванной – полная чушь, – согласилась Бритт. – Все эти хлюпанья и тыканья заставляют меня чувствовать себя унитазом.
– Значит, вы все что-то делаете неправильно, – сказала Адди.
– Ты можешь получить оргазм в воде? – спросила Бритт.
– Насколько это сложно? – задумалась Адди. Потом, снова откинув волосы, она продолжила: – Дэвид говорил, что я могу кончить даже от икоты.
– Что между вами было? – спросила Эм Джей. Дэвид был единственным парнем, которого Адди вспоминала. Единственным, кто, похоже, задержался в ее жизни дольше, чем на пару выходных.
– Глория. Она считала, что мы друг на друга плохо влияем, и делала все, чтобы разлучить нас. Но мне было плевать. Я не меняла его, он не менял меня. Мы любили друг друга буквально такими, какими были, вплоть до генитальных бородавок. Мы не встречаемся только потому, что он устроился на работу инструктором в школьную команду по сноуборду в Колорадо, а я не люблю зимнюю одежду и отношения на расстоянии. Но если бы он жил здесь…
– Значит, ты уже возбудилась от новости, – сказала Бритт.
Адди подцепила одинокий кусочек помидора, упавший с брускетты, и кинула его в рот.
– Новости?
– Про Дэвида. Он тебе ничего не говорил?
– Говорил что?
– Глория сняла дом с продажи. Дэвид переезжает в пятницу.
Адди проверила телефон, как будто ожидала найти в нем пару сотен пропущенных звонков и сообщений с объяснениями, почему она узнала об этом последней. Спустя мгновение она посмотрела вверх – ее лицо, подсвеченное экраном телефона, казалось синим – и сказала:
– Вот же засранец. Хочет преподнести мне сюрприз. – Затем, хлопнув ладонями по щекам, обратилась ко всем: – Мы закончили?
– Что за спешка? – спросила Бритт.
Адди грудью указала на Тросса, который подписывал счет.
– Он уходит, – ответила Адди так, словно причина должна быть очевидна для всех. – Мне кажется, он немного грязный, нет? – Она поднялась и поправила платье. – Думаю, нам обоим нужна ванна.
– Про ритуал не забыли? – спросила Эм Джей.
– И про следующую книгу, – добавила Бритт. – Это «Генри и Джун». Верно? Письмо у меня. Оно от Лидди. Я его, конечно, не читала. Оно выпало, когда я распаковывала коробку, и я случайно прочитала несколько предложений. Что-то об исключении ее из Клуба. Но это все. – Она подняла правую руку: – Клянусь.
Неожиданно музыка заиграла громче, и официантка кивнула им головой – осталось пять минут. Достаточно времени для того, чтобы стрельнуть у бармена четыре сигареты и выполнить ритуал, прежде чем их попросят затушить окурки.
– Что дальше? – практически заскулила Эм Джей, когда Адди покинула их. Она не хотела разменивать теплое, головокружительное ощущение счастья на звуки CNN по телевизору или посвистывания спящего Дэна. – Может, пойдем в ресторан и еще немного выпьем?
– Они все забиты в пятницу вечером. – Джулс выпятила губы. – Но я уверена, что у меня на вилле есть мини-бар.
