Глава одиннадцатая
Перл-Бич, Калифорния.
Понедельник, 20 июня.
Полнолуние
Первые пятнадцать минут в «Святом Писании» пролетели для Эм Джей незаметно. Она сидела в читальном зале, потягивала просекко и размышляла о «Страхе полета». Ей не терпелось узнать, чем завершится бесстыдный роман Айседоры Винг с Адрианом. Ей не терпелось прочитать письмо сорокадвухлетней давности, спрятанное в пыльной суперобложке книги. Ей не терпелось оказаться в веселой компании, раз уж Дэн отсутствует двадцать дней. Единственное, что ей оставалось делать, – это ждать.
За окном светила огромная полная луна. Но вместо того, чтобы благословлять своим тусклым светом первую встречу нового Книжного клуба, она лишь дразнила Эм Джей, напоминая о трех отсутствующих участницах клуба; о Дэне, который опоздал на стыковочный рейс в Гонконге; о Гейл, которая так и не прислала на голосовую почту сообщение с извинениями.
Пока Истон суетливо носился по магазину, раскладывая по полкам разбросанные покупателями книги, Эм Джей разглядывала люстру и вспоминала своего отца – проницательного инвестора, который безошибочно предугадывал обвалы на бирже и своевременно избавлялся от акций.
– Я пообещала дать шанс Перл-Бич, и я свое слово сдержала, – сказала она. – Я украсила дом, пока Дэн находится в отъезде. Я начала заниматься паддлбордингом. Я даже вступила в книжный клуб…
Заскрипел потолок. Он был ее единственным слушателем.
– Не перевозбуждайся. Это первое заседание, и, кроме меня, никто не пришел. – Она покрутила золотые обручальные кольца на большом пальце. – Пап, я совершила ошибку, когда со скандалом ушла из «City». Я неправильно оценила ситуацию, полагаю, мне следует принять предложение Гейл и вернуться в Нью-Йорк раньше, чем она передумает. Мне скучно, и я очень одинока, а еще здесь из крана течет вода, по вкусу напоминающая слюни.
Книжная закладка, одна из сотен, закрепленных на стропилах, медленно покружившись в воздухе, упала рядом на пол. На ней было написано: «Извините, срок для подачи жалоб истек вчера». Эм Джей рассмеялась. Похоже, ее никогда не унывающая красавица мама подслушивала свою дочь.
– Я не жалуюсь, мама. Я в замешательстве. – Эм Джей одним глотком осушила половину бокала с просекко. – Если я уеду, то потеряю Дэна. Если останусь, то лишусь разума. И что мне прикажешь делать?
Люстра начала раскачиваться из стороны в сторону.
– Уехать?
Потолок ходил ходуном.
– Остаться?
Люстра закачалась еще сильнее. Сверху посыпались закладки. Они либо давали знак, чтобы она уехала, либо предвещали катастрофу.
Эм Джей заползла под журнальный столик. Если фильм «Разлом Сан-Андреас» и научил ее чему-то, то в первую очередь именно этому.
– Все скоро закончится, – обратилась она к родителям.
– Вот ты где спряталась, – сказал Истон, заглядывая под стол.
– Землетрясение.
– Нет, это Адди так громко ходит по своей квартире. – Он протянул ей руку.
– Она дома?
Закипая от негодования, она рванула наверх. Плоские подошвы ее гладиаторских сандалий громко и обидчиво застучали по ступеням. Если бы она была в своих босоножках «Lanvin», то разнесла бы их массивными квадратными каблуками лестницу.
Навстречу ей спускался паренек, который, судя по довольной улыбке, только что стал мужчиной.
– Поужинаем? – спросил он, на ходу поправляя униформу работника цветочного магазина.
Эм Джей затопала еще громче.
– Вернулся за добавкой? – проворковала Адди из-за открытой двери на лестничной площадке. Из одежды на ней была лишь прозрачная белая накидка, едва скрывавшая грудь и темные ореолы. – Ой, извини, – сказала она разочарованно, – я думала, это Мэрилин, курьер. – Она собрала волосы и заколола их дешевой заколкой.
– Его зовут Мэрилин?
– Судя по татуировке на спине, да. Во всяком случая, я так подумала.
Эм Джей едва сдержала улыбку.
– Почему ты прогуливаешь встречу?
– Она разве сегодня?
Обычно в такой ситуации Эм Джей бы нагрубила и удалилась с гордой ухмылкой, как неудачник, за которым осталось последнее слово. Но что потом? Еще один вечер, потраченный на перестановку мебели, слежку за Лиз Эванс в социальных сетях и глотание снотворного на закате? Она больше не могла терпеть одиночество, которое комом застряло в ее горле.
Поэтому она была здесь. Принявшая душ накрашенная и одетая в элегантный черный джампсьют. Готовая принять участие в первом заседании Книжного клуба и обнять всех его более чем странных участниц. И только сейчас до нее дошло, что она может не дождаться встречных объятий.
– Да, Адди. Встреча была назначена на сегодня, но никто не пришел. Истон закрыл магазин. Все кончено.
– Расслабься, – сказала Адди, затаскивая Эм Джей в квартиру. – Это Калифорния. Тут все опаздывают.
Уже через несколько минут после того, как она отправила сообщения о смене адреса, Адди, все еще в прозрачной пляжной накидке, встречала Бритт и Джулс на пороге своей уютной двухкомнатной квартиры, просила всех разуться, потому что половицы были слишком старыми, и одновременно принимала благодарности за готовность принять у себя гостей.
– Садитесь, где будет удобно, – сказала она, указывая рукой в сторону небольшой, но роскошной гостиной.
Обои из позолоченной фольги, обитая черным бархатом мягкая мебель, откосы, отделанные натуральной кожей, мерцающие свечки с ароматом ванили. Это была очень чувственная и сексуальная комната, в которой царила неуловимая криминальная атмосфера, – идеальное жилье любовницы наркобарона или место для съемок очередного клипа Рианны.
Эм Джей села на кушетку, позади которой висела мозаика.
– Вы ни за что не догадаетесь, с кем я сегодня встречалась, – сказала Джулс, расстегивая босоножки и ставя их аккуратно в углу прихожей.
«С членом ИГИЛ», – пошутила бы Эм Джей, будь они лучше знакомы. Вместо этого она молча слушала рассказ о трехчасовых переговорах Джулс с Пайпер Годдард и ее женихом Гиллом, фамилию которого она не запомнила. Но это и не важно. Пайпер была из семьи владельцев «Goddard Cosmetics», и она наняла Джулс для организации свадьбы в «Majestic».
– Ты не понимаешь, – сказала Джулс. – Я два года проработала на «Goddard» в магазине «Saks». С тех пор пользуюсь только их косметикой. Видишь? – Она закрыла глаза, демонстрируя профессионально нанесенные фиолетово-индиговые тени.
– Да ты гений мейкапа, – сказала Бритт так, как будто это многое объясняло.
– Самоучка, – защебетала Джулс. – Я поступила в косметологическую школу Пола Митчелла, но… – она вздохнула, – жизнь есть жизнь. Ну ты поняла. – С неизменной улыбкой она уселась на диван, вытащила из сумочки две косметички «Goddard» и аккуратно положила их рядом с букетом роз, который, вероятно, подарил Мэрилин. – Иди ко мне, – сказала она Бритт, поглаживая диванную подушку. – Позволь-ка мне замазать это раздражение.
– Она еще красная? – Бритт ощупала кожу над верхней губой. – Это из-за восковой эпиляции на лице, которую я сделала в косметическом салоне.
Эм Джей взглянула на красные пятнышки:
– Так ты поэтому опоздала?
– Пол пригласил меня в ресторан. У нас сегодня тринадцатая годовщина свадьбы. – Она многозначительно посмотрела на Эм Джей, напоминая, что не нужно никому рассказывать об инциденте с брауни.
Хотя Бритт случайно накормила ее пирожными, приготовленными Полом не для себя, а для своего друга, страдающего от рака прямой кишки, она не хотела, чтобы кто-то об этом узнал. «Надо же было заварить такую кашу!» – острила она по дороге домой из госпиталя.
– Вы идете в ресторан сегодня? – спросила Эм Джей, больше раздраженная ранним уходом Бритт, чем случайной передозировкой.
– Мы должны быть там через сорок пять минут. – Она сияла от счастья.
– Как романтично, – взвизгнула Джулс. – Давай-ка мы тебя нагламурим. Ты даже не представляешь, как важно уделять внимание малюсеньким деталям, особенно вокруг глаз.
Бритт расправила жесткую складку на сером макси-платье:
– Уже уделила.
– Знаю, моя сладенькая. Но нужно чутка больше.
Эм Джей непроизвольно поправила ее:
– На самом деле правильно говорить «чуть больше».
– Там, откуда я родом, все так говорят, – заявила Джулс. – Посмотри-ка вверх, чтобы я могла подкрасить ресницы.
Адди вышла из кухни с бутылкой шардоне и башней красных пластиковых стаканчиков:
– Не слишком ли поздно заниматься макияжем?
Джулс отвернулась от Бритт и чихнула:
– Извини. – Она шмыгнула носом и снова чихнула. – Это из-за – апчхи – роз. У меня аллергия. – Затем она достала таблетку кларитина.
– Ни слова больше. – Адди распахнула окно и вышвырнула цветы на улицу.
– Не надо было это делать!
– Бедный Мэрилин, – сказала Эм Джей.
– Мэрилин их не покупал, а просто доставил. – Адди уселась на шкуру зебры и оперлась на локти. – Цветы прислал один красавчик, с которым я познакомилась в баре на Тил-стрит.
– Вы были знакомы или это чистый секс?
– Что такое чистый секс? – спросила Адди.
– Спонтанный секс с незнакомым человеком, – объяснила Бритт. – Это идиома из «Страха полета».
– Серьезно? – спросила Адди старательно вылавливая кусок пробки из стаканчика. – О чем она?
– Ты не прочитала ее? – спросила Эм Джей.
Адди отрицательно помотала головой:
– Мы договорились, что я не буду ничего читать, помнишь?
Слегка закатив глаза, Эм Джей вернулась к своим запискам:
– Роман Эрики Джонг, опубликованный в 1973 году. Скандальные мемуары жительницы Нью-Йорка, писательницы Айседоры Винг, которая едет с мужем Беннетом в Вену для участия в конференции. Там она знакомится с Адрианом Гудлавом, неряшливым англичанином, который становится ее любовником, после того как хватает ее за задницу.
– Звучит неплохо.
– Согласна, – сказала Эм Джей, ожидая поддержки. Но Джулс была слишком увлечена контурированием скул Бритт, а сама Бритт ее поторапливала, поскольку опаздывала в ресторан. Эм Джей чувствовала себя подменным учителем в последний день школьных занятий.
С такими мыслями она вытащила из книжки письмо Глории и начала читать его вслух, уже не надеясь быть услышанной до последнего звонка.
КК
Дата: Четверг, 10 января 1974 года
Книга: «Страх полета». Автор: Эрика Джонг
Детали: Глория Голден
Я стояла в очереди в кассу в магазине «Safeway» и листала женский журнал, из которого узнала о книге «Страх полета». Автор обзора утверждал, что, судя по эротическим фантазиям и романам Айседоры Винг, женщины любят секс не меньше, чем мужчины. Я сразу подумала, что должна немедленно ее прочитать.
Я решила начать сегодняшнюю встречу с небольшого опроса: поднимите руки, если считаете, что женщины любят секс не меньше, чем мужчины. Мне также было интересно узнать, кто не согласен с этим утверждением. Возможно, они, как и я, не просто его любят, а любят больше, чем мужчины, и одновременно считают, что с ними что-то не так. Еще Марджори интересовалась, у кого хоть раз в жизни был реальный чистый секс (как будто она не знает правильный ответ). С этого мы и начали встречу.
Лидди, Дот и я ничем подобным не занимались. Марджори, разумеется, имела некоторый опыт. Несколько раз в Вудстоке, один раз на заднем ряду в кинотеатре во время просмотра «Приключений Посейдона» и в самолете на рейсе № 645 Нью-Йорк – Хитроу.
Это была Марджори, в туалете, с пилотом, сказала Лидди так, словно мы играли в настольную игру Clue.
Мне стало интересно, почему некоторым людям нужен спонтанный секс с незнакомцами. Для меня заниматься любовью без любви – то же самое что готовить мясной рулет без мяса. В чем смысл?
Удовольствие, Глория. Все дело в удовольствии. (Марджори)
Но Айседора любила Беннета, сказала я. Они получали удовольствие от секса. Так почему она изменяла?
Потому что от мысли об Адриане ее трусы намокали так, что ими можно было мыть улицы Вены.
И что?
То, что секс не имеет ничего общего с любовью, сказала Марджори так, словно она была как минимум доктором Джойс Бразерс. Похоть и любовь – это разные вещи. Я люблю похоть. Поэтому я никогда не выйду замуж.
С ней согласилась только Лидди. Она сказала, что большинство людей вступают в брак потому, что этого от них требует общество. И что если бы кинозвезды и журналы говорили, что быть незамужней женщиной очень круто, то никто бы и не женился.
Дот сказала: «Говорите за себя, потаскушки. Жду не дождусь, когда выйду за Роберта. Общественное мнение тут ни при чем».
Я сказала: «Может, это генетическое. Типа, некоторым людям от рождения секс нужен больше, чем другим… Например, мне».
Марджори поперхнулась сигаретным дымом: «Хочешь сказать, что ты любишь секс больше, чем Лео?»
Скажите спасибо, что у вас вообще есть либидо. (Лидди) Мы с Патриком очень хотим иметь детей, но моя штучка до сих пор красна, нетронута и наглухо забита, как сопливый нос зимой.
Марджори приподняла бровь, как бы говоря, что она не сомневалась в том, что Лидди лесбиянка.
Мы с Робертом делаем это четыре раза в неделю. Пять – когда Дженни ночует у дедушки с бабушкой. (Дот)
А ты, Гло? (Марджори)
Один раз.
В день?
В месяц. Лео много работает, а когда возвращается домой, то у него уже нет сил.
Они все многозначительно переглянулись.
Заведи любовника, сказала Марджори так, словно предлагала взять еще один кусок пирога. Поэтому Айседора такая классная. Она доказала, что не надо бояться расправить крылья. Если мужчины могут летать, значит, мы тоже можем летать.
Айседора не классная, сказала я. И ей не стоило расправлять крылья. Она замужем. Теперь бедняга Беннет всю жизнь будет думать, что с ним не так. Я могу слышать свое отчаяние, чувствовать его вкус. Я не знаю, как это объяснить. Возможно, дело в водке. В любом случае, почему все должны летать?
Марджори предложила мне задать этот вопрос Лео. На этот раз все посмотрели на Марджори, но не так, словно она знала какую-то тайну, а так, как будто она проболталась.
А что? – сказала Марджори с невинным взглядом. Я полагала, что мы все знаем ответ на этот вопрос, но просто не обсуждаем его. Как то, что Роберт скорее вернется во Вьетнам, чем будет дальше работать в отцовском магазине, или то, что Лидди лесбиянка.
Я не лесбиянка. Я замужем за пастором.
Марджори открыла пачку «Кэмела» и никому не предложила сигарету. Затем она сказала: «Я думала, что если мы двадцать лет остаемся лучшими подругами, то можем быть абсолютно откровенны друг с другом, а на самом деле мы тут все придуриваемся. Итак, Гло, расскажи об упаковке презервативов “Дюрекс”, которую ты обнаружила в его сумке для ракетбола. Хочешь сказать, они твои?»
Вы знаете об этом?
Они согласно кивнули.
Мы также знаем о взбитых сливках на его сорочке, скомканной квитанции из Балтимора, загадочных полуночных телефонных звонках и портретах с автографами звезд. (Лидди)
По одному за каждый пропущенный ужин дома. (Дот)
Я разозлилась и попросила их остановиться. Я была зла, поскольку полагала, что если они и найдут какие-то доказательства, то выбросят их в мусорное ведро, а не станут делать выводы за моей спиной. Я была зла на Лео за то, что он выставил меня полной дурой. Я была зла на себя за то, что не умела готовить, как Джулия Чайлд, и не выглядела, как Ракель Уэлч. Думаю, в этом случае ему бы хватило меня одной. Но больше всего я была зла потому, что они были правы. Я знала, что Лео делает глупости. Я всегда знала, но слишком боялась честно признать это. Ведь если я признаюсь, то что потом?
Что мне прикажете теперь делать? Спросила я, почесывая спину, прикуривая сигарету и подливая мартини. У нас четверо детей и три благотворительных мероприятия по сбору средств в следующем месяце. Что я скажу родителям? Как я буду смотреть в глаза соседям? Кто будет держать меня за руку в кино?
Готова поспорить, что романтические каникулы вернут вас на путь истинный. Гавайи или даже Флорида. (Дот)
И пусть ему все сойдет с рук?
Да, пусть ему все сойдет с рук. Глория, ты всегда что-то скрывала от Лео. (Марджори)
Что именно?
Ты называешь его искривленный пенис Капитан Крюк. Ты принаряжаешься ради тренера детской команды по бейсболу. Ты разыгрываешь по телефону грудастую секретаршу Лео. Я даже не говорю про наш клуб.
Что не так с клубом?
Ты говоришь, что ушла на городское собрание. Лео говорит, что задерживается на работе.
Мы обсуждаем интрижки и никому не причиняем этим вреда.
Его интрижки очень похожи на наши грязные книжки – дешевое удовольствие, спрятанное в обложке и заполняющее пустоту. Всего-навсего.
Пустоту? О чем ты говоришь? Я даю Лео все, что ему нужно.
Никто не может дать все. Он никогда не поймет тебя лучше, чем мы, а ты никогда не дашь ему то, что дают эти отчаянные старлетки. От разных людей мы получаем разное. Ничего личного. Это жизнь.
Моя пустота заполнена. (Дот)
То же самое могу сказать про себя.
Если бы твоя пустота была заполнена, то ты не читала бы об оргазмах Айседоры, а испытывала бы их сама.
Мы удовлетворенно заурчали.
Как обычно, Марджори сформулировала все очень точно и логично. И вполне доступно. Хорошее настроение и поддержку мне дают подруги, романтику – книги, любовь – сыновья, безопасность и общение – Лео. Все, что мне нужно сделать, – это изменить отношение к жизни. Сменить кафе с комплексными обедами на меню а-ля карт.
К чему-то придется привыкнуть, от чего-то отказаться. Но я справлюсь. Я смогу встречать Лео с улыбкой на лице и любовью в сердце, даже если опять найду на его одежде взбитые сливки, потому что ему нужны старлетки так же, как мне нужен клуб.
Сейчас я сижу одна за кухонным столом и пишу это письмо. Мой мозг пропитан водкой, я задыхаюсь от слез, а Лео опаздывает на три часа.
Такое ощущение, что я приближаюсь к развязке «Страха полета». Сейчас я одновременно Айседора, лежащая в ванне, и Беннет, который вернулся в гостиничный номер, но еще не знает, что она тоже там. Я в эпицентре событий, и от меня ничего не зависит. Прежде чем они увидят друг друга; прежде чем они почувствуют боль друг друга; прежде чем каждый из них примет решение и сделает то, что должен, я не узнаю, чем все закончится.
Г.Г.
* * *
– Понятно, – сказала Адди, доливая в красный стаканчик вино. – Мы знаем, чем все закончилось.
– Думаешь, Беннет смог вернуть Айседору? – спросила Эм Джей, довольная тем, что Адди интересуется двусмысленным финалом романа. Не самый логичный, но вполне обоснованный вопрос.
– Я говорю про Глорию и Лео, – сказала она. – Глория осталась с Лео, несмотря на то, что он ей изменяет. Очень трогательно. – Адди буквально зашипела. – Это слабость.
– Может быть, она застукала его на месте преступления и пилила за это еще пятьдесят лет, – сказала Бритт. – Заставила целовать ее в задницу и покупать бриллианты, лишь бы она не ушла от него.
– Тише, – сказала Джулс, почти касаясь рта Бритт лайнером для губ.
– Мне кажется, Глория сама позволяла ему выходить сухим из воды, – сказала Эм Джей, вспомнив «пятиминутное предупреждение», которое Лео получил во время их единственной встречи. Тогда она подумала, что телефонный звонок – это всего лишь забавный ритуал, но что, если Глория действительно давала ему время на то, чтобы избавиться от окурка или вытолкнуть подружку из дома через заднюю дверь?
– Зачем ей это было нужно? – спросила Бритт.
– Чтобы сохранить семью, – подсказала Джулс. – Обратная сторона слабости. Поставить брак выше своего эго – это проявление силы.
Адди зевнула:
– А мне кажется, это трусость.
– Трусливой была Айседора, – сказала Эм Джей, смущенно улыбнувшись. Она впервые подумала о вымышленном персонаже как о живом человеке и поразилась своему открытию. Освобождению. Не только своему, но и Айседоры, которая перестала быть персонажем из 70-х, а превратилась в обычную запутавшуюся женщину. – Сплошная болтовня.
– Болтовня? – возмутилась Бритт. – Да у Айседоры был роман.
– Ну-ну. Только в итоге она вернулась в гостиницу к мужу. А как быть с ее фантазией, в которой она встречается в поезде с незнакомцем и занимается с ним сексом ради секса? Никаких привязанностей, никаких скрытых мотивов? У Айседоры был шанс, и, когда он выпал, она с возмущением его отвергла.
– Знаете, что меня возмутило? – спросила Джулс. – Финал. Как мы теперь узнаем, остались ли Айседора и Беннет вместе?
– Какая разница? – сказала Бритт. – Брак – скукота. Одиночество – тоска. Они облажались независимо от финала.
У Эм Джей все сжалось внутри. Все это звучало печально.
– Какой же правильный вариант?
– Притянуть к себе Лео, – сказала Бритт. – Затянуть узел, но не до конца.
– Мертвый узел, а лучше удавка, – предложила Адди, резко выдергивая заколку вместе с волосами.
Джулс опустила блеск для губ:
– Вы можете оставаться серьезными?
– У нас два варианта: быть замужем и не быть замужем, – сказала Адди. – Оба отстойные. Почему мы, как члены общества, не предлагаем дополнительные варианты? Почему молчат звезды? Почему никто не говорит об этом по телевизору?
– Брак – это так романтично, – сказала Джулс.
– Романтика не имеет отношения к реальности. Это абстракция. Реалистична только сама реальность, – сказала Эм Джей. – Все мы фантазируем о том, как прекрасно должна сложиться наша жизнь. А потом неожиданно умираем, теряем работу или не можем найти свою вторую половинку…
– Потом на коленях начинает обвисать кожа, – добавила Бритт. – На подбородке появляются волоски, а сиськи напоминают два карандаша, стоит только опуститься на четвереньки.
– Совершенно верно, – сказала Эм Джей. – Романтические представления быстро исчезают, и остаток дней мы проводим, пытаясь понять, что пошло не так. А что, если все происходит именно так, как должно происходить, а мы слишком увлечены своими дурацкими фантазиями, чтобы Принять реальность? А если финал «Страха полета» можно объяснить тем, что Айседора и Беннет должны избавиться от своих ожиданий и принять жизнь такой, какая она есть?
– У тебя точно нет проблем? – спросила Адди.
Эм Джей рассказала им об автокатастрофе, Лиз Эванс, затянувшемся путешествии Дэна на Яву и лежащем на дне чемодана неподписанном контракте. Том самом, о котором Дэн ничего не знает.
– Я пожертвовала своей карьерой, чтобы быть с ним. Он занимается своими любимыми делами, а я наблюдаю за тем, как рушатся мои мечты.
– Боже мой! – охнула Джулс. В руках она держала большой клок волос Бритт. – У тебя…
– Да, как у каждой восьмой американки. Давай не будем делать из этого проблему. – Отрезала Бритт.
– Что ты, дорогая. – Джулс крепко обняла ее. – Ты справишься, вот увидишь. Тетя Барб, сестра моей матери, вылечилась от рака.
– От рака? У меня нет рака.
Смущенная Джулс уставилась на клок волос.
– У меня нарощенные волосы.
– Фу, – сказала Джулс, – а то я успела наврать про тетю Барб. Она скончалась в прошлом году.
– А твоя задница? – спросила Адди. – Она настоящая?
– Да, – ответила Бритт.
– Пол счастливчик.
– Думаешь, он об этом знает?
– Разве нет?
– Сказать правду?
Все кивнули.
– Пол курит травку как паровоз. На мою задницу он обращает внимание, только если она заслоняет ему телевизор.
– Ты выдумала про брауни для больного раком друга?
– Он испек их для себя, – призналась Бритт. – Два года назад он повредил позвоночник на работе и с тех пор, типа, восстанавливается. Травка ему определенно помогает. Страдаю от этого одна я, потому что, пока он валяется на диване и катает в карманах шары, мне надо заниматься детьми, следить за домашними черепахами, готовить, убираться и еще работать. – Бритт замерла, пока Джулс очищала Т-зону на ее лице. – Я на это не подписывалась. Я хотела быть домохозяйкой. Мне нравится играть в футбол, устраивать детские праздники и дарить смешные подарки учителям. А сейчас всем этим занимается нянечка Жозефина, пока я на работе. Потому что если я не буду работать, то мы останемся без дома, а кому нужен бездомный риелтор?
– Когда Пол поправится и начнет работать?
– Хм, мог еще полтора года назад, но до сих пор не собирается. У него десятки предложений, но все они недостаточно хороши. Все очень плохо, и я уже привыкла к этому. Мы спим в разных комнатах и общаемся с помощью записок. Очень коротких записок. Мои фантазии не просто исчезли, они испарились вместе с дымом марихуаны. – Бритт закрутила нарощенные волосы вокруг пальца так сильно, что его кончик посинел. – Иногда я думаю, что лучше бы он просто умер.
Кисть для тонального крема замерла в руке Джулс.
– Спокойно. У меня нет оружия. Но я фантазировала об этом. Например, стало бы мне легче, если бы Пол исчез – чистая, абстрактная смерть, если так вам будет угодно ее называть.
– Подай на развод, – сказала Адди.
– Не хочу, – сказала Бритт. – Мне нравится быть замужней. По крайней мере, когда-то нравилось, когда Пол был… Полом. – Затем с ностальгической улыбкой добавила: – Я скучаю по нему.
Джулс откинула голову назад и дала Бритт зеркало. Ее кожа светилась изнутри, черты лица стали более выразительными.
– Черт, я красотка!
– Ого. Думаю, сегодня вы переспите, – сказала Адди. Бритт положила ручное зеркало Джулс.
– Только если вернемся не слишком поздно, – сказала она и торопливо потянулась за сумочкой.
– Постойте, а как же ритуал? – Эм Джей извлекла из косметички ключ и многозначительно им помахала.
Джулс прикоснулась к своему декольте. Ключ уже висел на ее шее.
– Адди? Бритт? – позвала Эм Джей, стараясь не быть навязчивой. Но без ритуалов и традиций это будет еще один заурядный клуб, который быстро утратит магию и развалится.
– Он где-то в комнате… Найду в следующий раз.
У Эм Джей опустились руки.
– А сигареты?
– У меня есть жевательный табак, – сказала Джулс.
– Серьезно?
– Нет, шутка. Я перестала его жевать после рождения Дестини.
Адди поднялась:
– У меня должна быть электронная сигарета. – Она быстро вернулась с пустой коробкой из-под обуви, в которой лежали вещи, забытые ее случайными любовниками: золотые наушники, запонки в виде черепа с перекрещенными костями, темно-синий носок, телефон «BlackBerry» и стринги. – Нашла! – Она протерла своим полупрозрачным платьем картридж и установила его на сигарету.
Они затянулись паром с ароматом гвоздики, закашлялись и снова затянулись.
– Дым, проникающий в наши тела, – наконец произнесла Эм Джей срывающимся из-за дыма голосом, – несет тайны, которые навсегда останутся внутри нас. – Те, у кого был ключ, повернули его вокруг шеи. Затем, на выдохе, струи пара пересеклись и, смешавшись, устремились к потолку.
По дороге домой, разочарованная и немного сбитая с толку Эм Джей подумала, что ее ожидания, вероятно, были слишком завышенными. Она представляла, как близкие подруги соберутся вечером без опозданий, жаждая вина и интимных разговоров, от которых личные границы тают, как часы на знаменитой картине Сальвадора Дали, но все пошло наперекосяк. Дело в том, что в отличие от первых участниц клуба Эм Джей, Джулс, Адди и Бритт не имели общих воспоминаний, которые были старше цветного телевидения, ремней безопасности и первого издания книги «Кот в шляпе».
Их отношения скорее напоминали брак по расчету, задуманный ради сохранения рода и поддержания традиций. У них не было общего прошлого, химии чувств и особой близости. И тем не менее… Все у них было впереди.
