Глава 25
Обед
Когда пришло время обеда, Дельдра торжественно объявила, что сегодня я приглашена в пиршественную залу. Вот ведь не было печали! Я привыкла подкрепляться укромно и уединенно, в своей мегаспальне, больше похожей на зал Эрмитажа. А в этой пиршественной зале кусок в горло не полезет. Успокоили слова Дельдры, что другие гости – Камарис и Элайсси – тоже приглашены.
Вот только первой я увидела не их, а Люцему. Неприятный сюрпризец. Но чего я ждала – конечно, она должна присутствовать на обеде. Сидела она рядом с высоким пустующим креслом во главе стола. А меня провели на место сбоку от этого кресла. Люцема тут же прожгла меня недовольным взглядом.
Ну ясен пень, кресло принадлежало Ральдарину, а его фаворитку не обрадовало, что меня усадили рядом.
Дальше стало еще веселее. Владыка вскоре соизволил почтить нас присутствием, и под руку с ним шла Элайсси. Ральдарин что-то шептал ей, наклонившись к уху. Люцема сделалась белее кипенной скатерти на столе. А у меня неприятно и знакомо кольнуло сердце. Как на балу, когда впервые увидела Люцему с ним рядом.
Ох, дура… Нельзя так реагировать на любезности Владыки с дамами своего двора. Он ведь «король-солнце» – верно я его определила еще раньше, чем увидела этот самый двор. Все женщины млеют в его лучах. Любая счастлива, если он обратит на нее внимание. Все готовы удавить друг дружку за право согреть постель Владыке.
А он воспринимает это как должное. Потому и ко мне лез так бесцеремонно. Просто не мог поверить, что мне такой подарочек нужен, как козе баян. Тоже мне великая честь – стать одной из десятков подстилок, ублажающих господина по первой его прихоти!
Неужели Элайсси войдет в их число? Красивая, светлая кельми, похожая на ангела или лесную нимфу. Может, она не понимает, что означает внимание Ральдарина, не ведает ему цену? Она ведь чужая здесь, ничего не видела еще и не знает. Это мне хватило одного бала. И слов Дэнерина.
Надо улучить минутку, подойти, предупредить ее. Пусть не доверяет чарам Владыки Драконов. Но когда парочка поравнялась со столом, я увидела глаза Элайсси. Печальные и не загоравшиеся огнем в ответ на энтузиазм Ральдарина. И губы плотно сжаты.
Нет, она вовсе не была им очарована. А его внимание, похоже, тяготило ее еще сильнее, чем меня. Может, она сама все прекрасно знала, даже лучше, чем я? И это мне стоило расспросить ее о нравах драконьего двора?
Ральдарин сам отодвинул ей стул рядом с креслом Люцемы, с улыбкой усадил, прошествовал на свое место. Посмотрел на меня, прищурился.
– Как беспокойно мечутся твои глаза, Ирина. Что тебя тревожит, расскажи.
Посмотрела ему прямо в глаза.
– Пророчество и моя миссия, Владыка. И то, что никто в вашем мире не понимает, как пришелица из мира, где нет магии, поможет предотвратить угасание магии в Коэлине.
Вот так, Владыка. Думаете, все девушки вокруг по вам сохнут и надеются урвать толику вашего внимания и расположения? Не тут-то было. Они о судьбах мира пекутся.
Усмехнулся.
– Какие серьезные мысли перед обедом! Расслабься. Всему свое время. Камарис и Элайсси будут общаться с тобой. Постараются понять твою миссию. Это их задача. Но сейчас не урок, а обед, так что постарайся выбросить из головы лишние мысли.
Ну да, война войной, а обед по расписанию, помним-помним. Похоже, нерушимое правило мужчин всех миров – ублажить желудок важнее всего.
Люцема тронула его за рукав тем же интимным жестом, который так нервировал меня на балу.
– Раль, похоже, в мире этой человечки не знают, что такое уместность. Она то и дело говорит что-нибудь не к месту и не ко времени. Наверное, это просто в порядке для ее мира. Хотя может, простое невежество и невоспитанность. Надеюсь, Камарис сможет ее выучить. У вас неплохой опыт дрессировки человечек, не так ли, господин Камарис?
Я еле сдержалась, чтобы не присвистнуть. Какой изощренный ум у этой Люцемы. Она не ищет легких и банальных способов унизить. Выбирает утонченные.
Камарис непринужденно ответил:
– Не только человечек, госпожа Люцема. Смею надеяться, я неплохо управляюсь с женщинами любой расы.
Я специально не стала сдерживаться и прыснула в кулак. Демонстративно, чтобы от Люцемы не ускользнуло. Но она не собиралась сдавать позиции.
– Смотрите-ка, господин Камарис, ваша подопечная уже предвкушает, как вы будете ее, кхм, дрессировать. Смеется от радости. Сгораю от нетерпения увидеть результат!
Вместо Камариса ответил сам Владыка:
– Дорогая, если тебе настолько не терпится, думаю, Камарис с удовольствием продемонстрирует не только результат, но и процесс дрессировки. Прямо на тебе. Хочешь попробовать? А я бы понаблюдал.
Люцема насупилась. А Камарис ответил, тонко улыбаясь:
– Увы, Владыка. Дрессировка женщин – дело тонкое. Вам ли не знать, что у каждого есть свои методы и предпочтения. Одно из моих предпочтений – уединенность процесса. Не люблю наблюдателей. В этом мы с вами не сходимся.
Ральдарин усмехнулся.
– Ты много теряешь, Камарис. Мог бы значительно обогатить арсенал методов.
– О, я не жалуюсь на его скудость, Владыка.
Меня не покидала мысль, что у этого разговора есть двойное дно, которое я не могла уловить. Наверно, я слишком мало еще знаю об этом мире и его обитателях, чтобы понимать их иронию.
Я посмотрела на Элайсси. Кельми выглядела рассеянной и отстраненной. Ни обед, ни застольная беседа не увлекали ее. Казалось, она витает где-то в неведомых пространствах, видит то, чего никто больше не способен различить.
Ее по-прежнему окружало незримое, но явственное облачко печали. Мужчины и Люцема иронизировали… сказать по-простому, по-земному – стебались. А она сидела, отгороженная от всех своей скорбью.
Что она пережила? Кого утратила? Или что…
В этот момент Элайсси подняла глаза. Мы сидели друг напротив друга, наши взгляды пересеклись. Что-то острое мелькнуло в ее взгляде – лишь на мгновение. Затем к ней вернулась прежняя отстраненность. Но я уже поняла, что кельми не так уж витает в облаках, а видит и слышит все, что происходит вокруг.
– С твоего позволения, Верховный Азрайл, я удалюсь, – проговорила она. – Не успела привести себя в порядок с дороги.
Он пристально посмотрел на нее. Наверно, о таких взглядах говорят: раздевающий.
– Жаль лишиться твоего общества, Элайсси. Надеюсь, ненадолго.
Она ответила тихо и обреченно:
– Мы все здесь в твоей власти, Верховный Азрайл.
Вышла из-за стола и удалилась с прямой спиной. А шлейф печали так и струился за ней невидимкой.
Люцема презрительно фыркнула.
– Какие скверные манеры у чужеземных женщин! Одна говорит неуместные речи, вторая уходит в середине обеда.
Тут я не выдержала и выпалила прежде, чем Ральдарин успел что-то сказать своей даме:
– Зато женщины драконов просто идеал вежливости и такта. Каждый раз, когда открывают рот, оскорбляют другую женщину. В нашем мире такое считается признаком неуверенности в себе.
Опешили все. Даже Камарис. Он еще не видел меня рассерженной фурией. Ральдарин видел, но все равно на миг растерялся. А потом усмехнулся и лишь молча поглядывал то на меня, то на Люцему. Не стал ничего говорить. Наверно, хотел понаблюдать, как его дама вывернется. Та злобно прищурилась.
– У тебя ядовитый язычок, девочка-человечка. Аккуратнее с ним. Заставят прикусить – еще отравишься собственным ядом.
Я пожала плечами.
– Это вряд ли. У меня концентрация яда не такая высокая, как у некоторых… местных обитательниц.
Люцема открыла рот, чтобы парировать мои слова очередной язвительной репликой, но Ральдарин хлопнул ладонью по столу.
– Достаточно! Я пришел обедать, а не слушать женские склоки. В следующий раз устрою вам прогулку, там и разберетесь, у кого язык ядовитее. А сейчас хочу пообедать в тишине.
В тишине он хочет пообедать, ну надо же. Зачем тогда надо было стравливать меня и Люцему? Он ведь специально это сделал, только непонятно зачем.
Моя физиономия так и пылала возмущением. А Люцема покорно склонила голову.
– Хорошо, Раль. Прости, что я сегодня так разговорчива.
– Сегодня и всегда, – отрезал он недовольно.
Больше Люцема и верно не открывала рта, лишь улыбалась Владыке заискивающе. На меня метнула торжествующий, полный яда взгляд. Мне стало противно. Надо же, какая двуличная. Меня поливает помоями, а ему улыбается. И все эти перемены у него на глазах. Неужели он не видит и не понимает? Или… ему нравится? Вот же драконище!
