Глава 23

Еда оказалась вкусной и изысканной. Особенно порадовал набор выдержанных сыров, которые подавали с блюдом под названием сэндвич «Торнадо», политым сверху соусом барбекю и украшенным хрустящей креветкой. Джон заказал слишком много еды. К крем-брюле мы почти не прикоснулись.

Аппетитной верхушкой из жженого сахара я собиралась полакомиться перед сном. С мороженым, кстати, можно и пошалить.

Правда, Джон уже падал со стула, так ему хотелось спать, а я объелась и едва шевелилась. Мы остались наедине после долгой разлуки, и мне надо было либо принять ванну, либо пробежать марафон. Поскольку я не собиралась избавляться от ужина по примеру какой-нибудь модели конца девяностых, я кое-как выбралась из пуховых перин и, миновав Джона, направилась в ванную.

По большей части здесь все было выложено темной плиткой, отдельно висела раковина с приличного размера зеркалом. Огромный душ, просторное джакузи.

Я приготовила шикарную ванну: пузырчатая пена поднималась над водой, наверное, на целый фут. Пока я звонила маме, Джон успел раздеться. Он быстро скользнул в воду, я даже не успела полюбоваться его фигурой. Мы не были вместе с самого октября, когда он приезжал на двухнедельные каникулы. Я разнервничалась вопреки всякому ожиданию, а переполненный сыром желудок не способствовал уверенности.

Я залезла в ванну. Джон смотрел на меня, погрузившись по шею в пенные пузырьки. От его соблазнительного и уверенного взгляда тревожность меня мало-помалу покидала.

– Иди сюда, мне здесь чуточку одиноко. – Он улыбнулся.

Джон всегда был немногословен, но когда говорил, то сразу по существу. Я стянула через голову свитер, уронила его на пол. Джон впился в меня взглядом, буквально ощупывая им меня всю, и я так возбудилась, что позабыла про переполненный желудок.

Я сняла трусики, и Джон принялся поедать меня глазами, словно шикарный воскресный завтрак в загородном клубе. Я обхватила руками свою грудь, вода перелилась через край от того, что Джон зашевелился. Мне всегда нравилась власть, которой обладает женская нагота. Не готовностью ублажать мужчин, а способностью заставлять их ей подчиняться. Помню, как на меня облизывались парни в старших классах, и это здорово тешило мое самолюбие. Было приятно. Меня хотели, но не получали, начинали дразнить, обзываться, делали вид, будто я для них недостаточно хороша. Показывали друг другу фотографии моего тела, к которому не могли прикоснуться.

По гладким ухоженным ножкам скользнули трусики, у Джона приоткрылись губы. Он уставился на меня немигающим взглядом. Я поднялась во весь рост и ощутила прилив адреналина, словно меня коснулось исходящее от него напряжение. Я полностью сняла трусики и опустилась в ванну. Я наполовину погрузилась в нежные пузырьки, горячая вода слегка обожгла кожу. Напротив меня сидел Джон, а между нами простиралось целое море пузырчатой пены. Мне хотелось так многое сказать ему, и в то же самое время я не знала, о чем говорить.

Стало тихо, в ванной слышалось только шипение пены. Бритые волосы на голове Джона оставались сухими и казались светлее, чем мокрые волоски на груди. Мне захотелось коснуться его, и я придвинулась к его голому торсу. Он развел ноги, позволив мне прислониться к его груди.

– Я скучал по твоему телу, – сказал он, и его руки коснулись моей шеи, скользнули на грудь. Он всегда очень нежно касался меня, даже несколько робко, что только разжигало во мне пыл.

Я прижалась ягодицами к его промежности, ощутив, как там потвердело.

– А я – по твоему.

Джон развернул меня к себе лицом и стал двигать моими руками у себя между ног, чтобы я ощупала его плоть во всю длину. Я ощущала небывалую власть над его телом, когда поглаживала его легкими касаниями. И когда его голова откинулась назад, я почувствовала себя богиней. Мередит всегда нас учила, что женское тело – самое могущественное божество во вселенной, что в его силах дарить жизнь и отнимать ее. Она говорила, незачем стыдиться своего тела и своей сексуальности.

Вряд ли она, конечно, представляла себе, как далеко я способна зайти.

И вот я, сексуальная хищница, элегантная версия порнозвезды, при помощи рук и тела доводила жертву до экстаза. Я смотрела в глаза своего мужчины так, чтобы он знал – у меня на уме только самые грязные мысли, и мне страстно хочется, чтобы он наконец оказался внутри. Я даже об этом сказала, отметив про себя, как он переменился в лице от этих слов. Глаза закатились, Джон приоткрыл рот и шептал мое имя, приближаясь к концу, и я быстрее задвигала рукой, спросив, не хочет ли он, чтобы я села сверху. Он был настолько охвачен экстазом, что у него не хватило сил даже кивнуть. Ритмично двигая бедрами, я оседлала его, и он вошел в меня. Принялся что-то неразборчиво бормотать, с его губ слетело мое имя, и он быстро кончил. Мне польстило, что задуманное осуществилось так быстро, однако по опыту я знала, что, кончив, Джон на какое-то время выйдет из строя.

Он поцеловал меня в шею и нежно сдвинул с себя. Я передвинулась вперед и положила голову ему на грудь. И вновь наступило молчание.

Казалось, мы просидели в такой позе несколько часов, и тут над моим ухом послышалось легкое похрапывание. Я повернулась и увидела, что Джон лежит с закрытыми глазами.

Я очень устала, он тоже чертовски устал, однако было досадно, что я лежу рядом с ним, голая, в ванне, мы едва успели обняться, а он уже кончил. Он спал и глубоко дышал, расслабив губы.

Отель «Ритц» во Французском квартале – это, конечно же, нечто. Родительский дом не шел с ним ни в какое сравнение. Наша ванна была грязной и затертой, на кухне – вечная гора посуды, которая могла пролежать там целый день, пока Бэт ею не займется – никто больше и в ус не дул.

Я не собиралась рассиживаться в фешенебельном номере, пока Джон дает храпака в ванной. Следовало бы выйти и прогуляться, однако совершенно не хотелось проводить ночь в одиночестве.

Я тихонечко отодвинулась, стараясь не разбудить Джона. В такой большой ванне я могла бы сесть в противоположном углу и вытянуть ноги, и все равно не дотянулась бы до него.

Пена в остывшей воде постепенно исчезала, и мне вновь вспомнились те странные электронные письма. Я-то думала, что грязные шуточки бывших одноклассников остались в Техасе. Целых два года мне приходилось терпеть их гадские выходки, и я уехала из Форт-Худа, позабыв о них как о страшном сне. У меня даже предположений не находилось о том, кто бы мог заниматься такой чепухой, рассылая мне подставные письма. Ну разве что Белл Гардинер? С нее станется. У этой осточертевшей мне девицы с тонюсенькой талией и длинными черными волосами хватило бы зла и низости, чтобы так мстить. По какой-то неведомой причине она меня ненавидела. И это никак не связано с Шайей и с тем, что можно с натяжкой назвать нашими отношениями. Грустно, когда девчонки грызутся из-за парня вместо того, чтобы объединяться. Белл Гардинер выглядела староватой для подобных выходок. Хотя, с другой стороны, она до сих пор пользовалась белой подводкой для глаз, так что я бы за нее не поручилась.

Пусть забирает своего Шайю Кинга. С того самого дня, когда он впервые отправился в гуманитарную миссию, я убеждала себя, что не хочу иметь ничего общего с его зелеными глазами и восхитительной смуглой кожей. И мне плевать, что он решил, будто Белл Гардинер достойней меня. Джон Брук подходит мне куда лучше Шайи. И думать нечего.

И все же я думала. Как знать, может, в это самое время Шайа трахает Белл Гардинер, а я сижу тут нагая в холодной водице с посапывающим парнем.

Посапывающим парнем, который только что получил диплом Уэст-Пойнта.

Шайа, скорей всего, лежит поверх Белл Гардинер и заливает ей то же самое, что когда-то заливал мне.

Он как-то обмолвился, что ему не терпится сообщить своей маме, что мы с ним встречаемся, и я ему даже поверила.

Я представляла, как мы держимся за руки, гуляя по улицам Мехико и поедая свежие фрукты с лотков уличных торговцев. Он так и не поверил, что я готова уехать с ним, и это сильно подорвало наши отношения. Его неверие в меня, в то, что я способна оставить мать и сестер и колесить с ним по миру.

Я взглянула на спящего Джона Брука и подумала, что, возможно, Шайа был прав.

Шайа Кинг без спросу врывался в мои мысли. Мне еще повезло, что я – в большом и дорогом номере с Джоном Бруком, отмокаю в ванне в центре Французского квартала. Бедный Джон, он так сильно устал, а я, как последняя тварь, думала о Шайе.

Я придвинулась к Джону и провела рукой между его ног. Пару секунд он был мягок, но потом зашевелился и проснулся, а вместе с ним пробудилось и остальное. Он распахнул глаза, слегка вздрогнул, соображая, где находится, и снова прикрыл глаза. Запрокинул голову на край большой ванны и разрешил мне побаловаться.

Начинала я медленно, крепко обхватив его кулаком и двигая сверху вниз. Он положил руки мне на плечи и развернул к себе лицом. Отыскал мои губы своими и слился со мной в поцелуе, не прекращая постанывать.

– Потрогай меня, – выдохнула я.

Несмелыми движениями он коснулся моих грудей, старательно обходя соски. Это сводило меня с ума. Я не знала, нарочно ли он это делает, чтоб меня завести, или нет, но хотелось верить, что нарочно. Я не представляла, со сколькими он переспал до меня, но я точно была у него не первой.

Его рука скользнула вниз по моему животу и остановилась между моих ног. Он постанывал и был таким твердым в моей руке. Я теряла рассудок в ритме его поцелуя и пальцев, когда они погружались в меня и выходили, снова и снова. Я забралась ему на колени, обвила руками за шею и вновь опустилась на него.

Джон вошел в меня и закрыл глаза, и я опустилась до самого упора. Голова поплыла, я окунулась в такое знакомое и желанное забытье.