Глава 22

– Ну сколько можно говорить? – спрашивала Эми, капризно заламывая руки и расхаживая по гостиной.

– Столько, сколько нужно, – отвечала ей Бэт. – Сначала закончишь домашнюю работу, а потом прогуляемся в парке.

Мне не было дела до их разговора. Я сидела на полу в противоположном углу, скрестив по-турецки ноги, и путешествовала на свой манер. Поставив перед собой старенький детский стульчик Эми, водрузила на него ноутбук и чашку чая. Получилось подобие письменного стола. У меня в комнате тоже был стол, но едва я за него садилась, как у меня тут же переставала варить голова. За ним я не написала и сотни слов. Он стоял в нашей с Мэг комнате с тех самых пор, как мы переехали из Техаса. Уже и не помню, сколько лет прошло с той поры. Над столом довлело проклятие.

Я читала статью в «Тин Вог», написанную Хейли Бенсон, которая в то время работала как фрилансер. Она написала о том, как путешествовала в одиночестве и как это повлияло на ее жизнь. Она водила сама себя завтракать, обедать и ужинать и совершала прогулки по побережью из белых песков на каком-то острове далеко от Луизианы.

Погуглив Бенсон, я выяснила, что она родилась в Джорджии и недавно получила повышение в этом журнале. На профиле в фейсбуке у нее были каштановые волосы средней длины, заплетенные в рыхлую косу. Я подумала о своих скромных заслугах и с тоской осознала, что вряд ли вызову любопытство какой-нибудь девчонки, которая станет выискивать мою страничку в надежде узнать хоть каплю информации о моей жизни.

В такие моменты во мне просыпалось неверие в собственные замыслы и в то, что я когда-нибудь перееду в Нью-Йорк.

Я отнюдь не принадлежала к числу тех, кто, посмотрев «Сплетницу», мнил себя истинным нью-йоркцем. Во мне скорее теплилась неугасимая и немного печальная страсть к журналистике вкупе с нулевым опытом и бессистемной информированностью обо всем на свете – я допоздна засиживалась перед экраном ноутбука, стараясь впитать в себя как можно больше сведений о мире. В школе ни за что не расскажут, что профессионалы в сфере искусства и СМИ востребованы на обоих побережьях. Раз уж меня не влекло калифорнийское солнце, оставался только Нью-Йорк.

Плюс – жизнь в большом городе позволяла затеряться в море кочующих душ. Скорей бы!

Все, надо работать, а не предаваться бесплотным фантазиям да мечтать о побеге. Я готова была на решительный шаг. Хотелось надеяться, что те, кто говорил, будто старшие классы – лишь ничтожная часть нашей жизни, не врали. Учителя наперебой твердили: то, кем ты станешь, какую получишь работу, насколько впишешься в общество, напрямую зависит от успеваемости. Они исповедовали сакральную важность экзаменов и всячески нам внушали, что, не освоив деление столбиком, нечего и соваться во взрослую жизнь.

Мередит утверждала обратное.

Возьмите, к примеру, Роя Джентри, одного из моих любимых поэтов. В старших классах над ним издевались, так вот, он чуть ли не на всех углах кричал, что школа утрачивает всякое значение, едва ты выходишь из ее стен. Он говорил, что половина его одноклассников даже не помнили, как его звали, и тем более не вспомнят, за что они четыре года подряд превращали его жизнь в ад. А вот школьным любимчикам как раз жестче падать. Я читала его заметки в социальных сетях и радовалась, что в старших классах не достигла особого взлета, и очень надеялась, что школа никак не скажется на нашей дальнейшей судьбе. К примеру, на школьную долю Мэг выпали неприятности куда страшнее моих.

Я думала о том, какая масса народа ломится в крупные города. Им приходится снимать жилье и мириться с чужими людьми, зарабатывать копейки, мечтая найти работу по душе. Я это понимала. Интернет меня научил тому, что подавляющее большинство резонансных статей написаны опытными журналистами, а не какими-нибудь старшеклассницами, ютящимися в одной комнате со старшей сестрой. Придется хорошенько постараться, чтобы мой голос заметили среди профессионалов: пусть люди узнают, что творится в Камбодже.

Я закрыла страничку Хейли Бенсон вместе с ее статьей и запустила браузер. Сейчас допишу статью – осталось совсем чуть-чуть, – а потом нырну в кроличью нору под названием интернет-форумы. Я готова была часами читать комментарии и выискивать толику смысла в словах обитателей самых дальних закоулков сети. Я зашла в личный профиль и закрыла все окна, в которых сидела Эми. Надеюсь, она не сумела добраться до статей, не предназначенных для ее глаз. Быстренько просмотрев историю посещений, я убедилась, что все в порядке. Я закрыла еще одну вкладку.

На прошлой неделе Эми залезла в «Живой журнал» и читала мои старые записи, которые я запостила классе в седьмом. Там было все очень трагично, какие-то эссе о школьных обедах – смешно и вспомнить. Мне не хотелось, чтобы сестренка все это читала, а потом доставала меня целый месяц. Я, конечно, сама виновата – не закрыла страничку перед уходом, – и все же…

Вообще, меня жутко бесило, что в доме нет личного пространства. Бесило, что родители не разрешали запаролить компьютер. Я как-то нарушила запрет. Вышла неловкая ситуация. Папа решил вдруг проверить почту и наткнулся на запрос пароля, ну и все. На две недели я осталась без компа.

Хорошо еще, что Эми выходит в интернет со своего телефона и не суется ко мне. Мэг берет ноут, только когда ей хочется посмотреть ролики про макияж на ютубе. Говорит, у нее слишком мелкий экран и слабая проработка деталей, а ей надо видеть какой-то там контур. Фиг его знает, что за штука.

Я открыла статью и отыскала глазами абзац, на котором в прошлый раз остановила вычитку. Я как раз заканчивала просмотр ошибок, как вдруг экран померк. Меня пронзил страх, перехватило дух. Я позвала маму – ну а что еще делать? Начала нервно тыкать в кнопку запуска. На экране мигнул символ низкой зарядки, и экран вновь померк. Из горла вырвался негодующий вздох.

– Может кто-нибудь дать мне зарядку? – обратилась я в пространство. С прошлого лета мне пришлось пользоваться зарядкой родителей, потому что своей у меня не стало. Дело в том, что Мэг притащила домой бездомного щенка с бородавками на щеках, и тот сжевал мне зарядник. Пора наконец купить новый с получки. Давно собиралась. Когда стало ясно, что щенок – наполовину питбуль, его забрала служба контроля за животными Форт-Сайпруса. А поскольку мы не смогли найти ему новый дом, щенка усыпили. Папа вынес меня из приюта на руках, потому что я орала не прекращая. Пыталась что-то доказать непробиваемой тетке за стойкой. Папа нес меня, прикрыв мне рукой рот.

На помощь примчалась встревоженная мама. Она быстро оценила ситуацию, и на лице ее расцвела улыбка под небесной синевой глаз.

– Джо, ты уже долго сидишь в интернете. Не хочешь на что-нибудь переключиться? Сходи в кино, пригласи какую-нибудь подружку. Для разнообразия.

– Мам, какие подруги? – встряла Эми. Она принялась хохотать, и Мередит шикнула на нее. – Давай сходим в кино! – потребовала Эми, словно имела на это право, тем самым напомнив, как «славно» проводить время в ее компании.

Мередит пожала плечами:

– Ну или пойдем вместе наведем порядок в гараже.

Я закрыла компьютер и поднялась.

– Лучше пойду прогуляюсь.

Я потянулась, с удовольствием размяв руки, и нацепила нечищеные «Вансы». Мередит с самого Рождества обещала сводить нас на распродажу. Был уже конец января, Рождества мы толком и не видели. Оставалось надеяться, что небольшая дырочка на большом пальце моего кеда не расползется.

Не успела я закрыть дверь, как со мной стала проситься Эми. Я понадеялась, что мама откажет, однако на всякий случай все же готовилась к поспешному бегству, подслушивая сквозь щелку.

– Эми, давай замутим что-нибудь интересное. Можно «зебру» испечь или сахарное печенье в форме цветов, – предложила Бэт сладким голосом, которому было очень легко поддаться.

Эми пришла в восторг, и я с облегчением притворила дверь. Честно, я была рада, что удалось отделаться от этой прилипалы.

Удаляясь от дома по подъездной дорожке, я написала Мэг эсэмэску. Хотелось узнать, как там дела у них с Джоном и все ли в порядке. То, что сегодня произошло, не имело никаких логических объяснений. Сначала он шлет сообщения, хочет порвать, Мэг в слезах и размазанной туши, и тут он является, точно рыцарь на белом коне. Правда, вместо коня – арендованная машина, но все же. И под занавес эта лошадь, вернее, машина, уносит сестру с Джоном в романтичный нью-орлеанский закат.

Если честно, я так и не поняла, кто там врал, кто не врал, кто запутался, а кто нет. Вот только на месте Мэг я бы не спешила уезжать с Джоном. По меньшей мере дождалась бы от него объяснений или доказательств, что он не имеет к письмам никакого отношения.

Надеюсь, причина в сбое электронной почты. Я не ожидала, что Мэг так легко ему это простит. Особенно после того, как ждала его несколько месяцев, пока он учился в Уэст-Пойнте.

Хрустнула ветка, и я вынырнула из задумчивости. Осмотревшись и никого не увидев, я на всякий случай перешла улицу. Скорее всего, это животное, и очень надеюсь, не скунс. Меня уже трижды обдали струей за всю мою недолгую жизнь, и это ненормально. Скунсы явно затаили на меня обиду, и мне не улыбалось снова оттирать себя с ног до головы томатным соком.

Сделав круг по кварталу, я прошла мимо дома Лоренса и невольно заглянула в огромное, залитое светом окно. Знакомая комната, заставленная вычурной аристократической мебелью. Я уже начала привыкать к этому дому, и все же было странно там бывать. Захотелось узнать, дома ли Лори. Рановато еще. Я все же остановилась, раздумывая, постучать или нет. До меня вдруг дошло, что у меня даже телефонного номера Лори нет. Странно. Впрочем, как и все, связанное с ним. Он жил в своем собственном мире, и мне нравилось там бывать.

Открылась парадная дверь, и из дома вышла женщина.

Нет, не женщина. Девушка.

И не просто какая-то девушка, а змеюка с длинными светлыми волосами и задиристым голоском…

Я замерла посреди дороги, точно олень в свете фар.

Шелли Ханчбег вышагивала по газону к дороге, где стоял ее маленький зеленый «фольксваген». Она щелкнула кнопкой дистанционного замка. Как же я раньше не заметила машину? Эту козявку ни с чем нельзя спутать.

Что Шелли делала дома у Лоренсов?

В дверях возник силуэт Лори. Он проводил ее взглядом, пока та не выехала на дорогу. Гравий хрустнул под шинами, и я тут же возненавидела этот звук.

Почему из всех – именно Шелли Ханчберг? Да откуда она вообще знает Лори? У нас, конечно, маленький город, но в основном здесь живут семьи военных, а Лори даже в школу с нами не ходил.

– Джо? – вдруг окликнул он.

Первой мыслью было бежать, однако я поняла, что этим только выдам себя. Решит еще, что я шпионила.

– Джо? Это ты там?

– Ага! – пискнула я не своим голосом.

Свет за его спиной исчез: Лори закрыл дверь и сошел с крыльца. Мы встретились посреди дороги. На нем была черная футболка с длинным рукавом и темные джинсы, как минимум на размер шире, чем нужно. Влажные волосы доходили чуть ниже плеч.

– Привет. – Он словно запыхался.

– Привет, – ответила я, хотя мне хотелось сказать совсем другое: Какого черта эта злобная дрянь Шелли Ханчберг делала в твоем доме? Ты разве не в курсе, что она – самая гнусная шлюха во всей школе, что она высосет из тебя душу, а может быть, и другие части тела так, что они отсохнут?

– Ты как здесь оказалась? Просто гуляешь?

Я пожала плечами. Между нами вдруг возникла стена.

– Ну типа того. Мэг уехала с Джоном Бруком, Эми достала, комп сдох, пока я редактировала текст. Так что решила подышать ночным воздухом.

Лори усмехнулся и заправил за ухо прядь волос.

– А почему вы его так называете? По имени и фамилии – Джон Брук. Как будто он супершпион какой-нибудь или, там, президент?

Я ответила, что понятия не имею. Мэг начала – мы подхватили.

– А какой он? Правда такой сногсшибательный, каким его считает твоя сестра?

– Да я бы не сказала, – ответила я, невольно усмехнувшись. – Нет, он, наверное, неплохой.

– «Неплохой»?

Я ничего не ответила. Не хотелось насмехаться над человеком, как последняя сволочь. Он весь такой правильный, слегка скованный, но в целом – хороший.

Я решила сменить тему и спросила Лори, как он провел день. Он рассказал, что ездил с дедушкой на почту, чтобы обновить удостоверение личности, а на обратном пути они зашли пообедать в ресторан, где все блюда приготовлены из лангустов. С лангустами суп, пирог и все прочее.

Внезапно с легкого итальянского акцента Лори переключился на южный.

– Жареные, тушеные, во фритюре. Креветки в ананасе, креветки в кокосе, креветки с перцем, креветочный салат, креветки с картошкой, креветбургеры, сэндвичи с креветками…

Под конец я не выдержала и рассмеялась.

– Ты что, наизусть знаешь «Форреста Гампа»?

Он кивнул.

– Не весь фильм, конечно, но бóльшую часть. Он – один из лучших.

Я согласилась, хотя странная все же способность – цитировать наизусть такие большие куски.

Лори обернулся и посмотрел на дом.

– Хочешь зайти? Или прогуляемся? Я проголодался.

– Легко, – ответила я, хотя мне и хотелось сказать: А что, Шелли Ханчберг, адское отродье, не насытила тебя плодами своих чресл, или чресел, или как их там?

Вместо этого мы молча перешли улицу, потом Лори снова процитировал реплику Баббы, и я, вопреки собственному желанию, рассмеялась.