Глава 14

Я натянула шапку.

Было девять утра. Наступило новогоднее утро, и мне не хотелось сидеть дома и слушать нытье Эми или как Мэг перемывает косточки Шайе и Белле. Я надела самые крепкие ботинки и взяла метлу – подмести у дома.

– Куда это ты собралась? – спросила Мэг.

– Хочу размяться.

– Ты уже прогулялась с утра. На улице холодно. Что тебе не сидится в тепле у камина и телевизора? – Мэг взглянула на Бэт в поисках поддержки.

Бэт явно не хотелось переходить на чью-то сторону.

Я вскинула руку и потрясла метлой.

– А я не такая, как ты, Мэг. Я не могу просто валяться без дела. Мне нужны приключения.

Мэг нахмурилась и принялась давить на кнопки телевизионного пульта. Я вышла на улицу. Подъездная дорожка была вполне чистой, и поначалу я растерялась, не зная, где бы еще применить метлу. Взглянула на дом старого Лоренса, пересчитала окна на фасаде. Их оказалось шесть. Величавый каменный дом, и двор там не в пример ухоженнее нашего. В то время, когда глава семьи находился на боевых позициях, от командования Форт-Сайпрус обычно присылали людей, чтобы подстригали траву и следили за ландшафтом.

Дом Лоренса не походил на жилье офицера. Скорее это был дом генерала. Все выглядело превосходно: мебель на террасе подобрана в тон ее краски, на подъездной дорожке – черная машина представительского класса. В самом же доме чувствовались одиночество и пустота. Ни играющих во дворе детей, ни девчонок, перекрикивающихся за стенами, ни обуви на крылечке. На нашем крыльце всегда стояло много обуви.

Я разглядывала дом, и мое буйное воображение тут же сорвалось с цепи. Мне представилось, что это – заколдованный дворец, напичканный бесполезными, но роскошными удовольствиями, которые давно уже никого не радуют. Подумалось о семье старика – почему никто никогда здесь не жил, кроме его внука? Наверняка так случилось потому, что военные не живут в том же штате, где их семьи, ведь их куда-нибудь вечно дислоцируют. Лори как-то обмолвился, что его отец служит в Корее.

Я подняла взгляд на окно второго этажа и только тут поняла, что все это время там стоял Лори и смотрел на меня. Прятаться было поздно. Я взмахнула метлой и поприветствовала его. Он поднял оконную раму и высунулся.

– Как дела? – спросил он.

Я пожала плечами. У него раскраснелся нос. Снизу мне показалось, что и глаза припухли.

– А ты как?

– Немножко простудился, но это ерунда.

– Собираешься весь день дома сидеть? – Я не знала, уместно ли вот так вытаскивать парня на прогулку, но меня не очень-то это волновало.

– Предлагаешь составить мне компанию? – Он заулыбался из своего окошка. Когда он улыбнулся, то перестал казаться больным.

– Нет. – Я радостно улыбнулась в ответ.

– Но ты непременно должна предложить, – сказал он, не смутившись.

От него так и веяло самоуверенностью, и мне это, пожалуй, нравилось. Был ли он таким на самом деле или только хотел казаться – мне было непонятно, но очень хотелось узнать. А чтобы узнать, надо провести какое-то время вместе.

– Ну, решайся, Джо Спринг! – крикнул он сверху.

– Не знаю, будет ли мне у тебя весело, раз ты болеешь! – тоже крикнула я в ответ. – Я не милашка и не тихоня!

Эми что-то сказала на кухне, наблюдая за моей перекличкой с Лори.

– Намного хуже, если бы ты была тихоней!

Я в сомнении покачала головой. Однако мне очень хотелось понять, что за человек Лори, и к тому же настала моя очередь задавать ему вопросы. Хотя сперва следовало отпроситься у Мередит. Она, конечно, не стала бы возражать, но ведь я раньше не ходила в гости к мальчикам.

– Мне только надо у мамы спросить. Ты пока лучше закройся, чтобы тебя окончательно не продуло! – Я отвернулась и понесла метлу в дом. Зашла с черного хода и обнаружила Эми, Бэт и Мередит, они молча стояли на кухне.

Секунд десять они все таращились на меня. Наконец я спросила:

– Чего?

– Ничего, – ответила Мередит и заговорщицки улыбнулась. Ее лицо обратилось в сторону окна, где только что стоял Лори. Мне стало интересно, что она там углядела, и я подошла к ней. В окне было видно, как Лори стоит перед зеркалом и причесывается.

– Подумаешь! – сказала я. – И нечего подсматривать за людьми!

Эми прекратила чмокать губками, изображая поцелуи, и повернула ко мне личико в обрамлении светлых завитушек.

– Но он же красавчик. Везуха тебе, – залепетала она, послав в воздух очередной поцелуй.

– Эми! – одновременно сказали мы с Мередит.

– Что? – Эми выставила вперед бедро, и на миг показалось, что ей уже все шестнадцать. – Так и есть.

Он взяла со столика свой телефон и попросила Бэт приготовить ей завтрак. Бэт тут же принялась сновать по кухне, открыла шкаф, вынула буханку хлеба.

– Так что, Мередит, ты не против, если я побуду у Лори?

В этот момент она пила кофе. Сделав глоток, ответила:

– Совершенно не против, Джо. Тебе самой-то хочется пойти?

Эми подняла взгляд, вскинув золотистые бровки.

– Да.

– Тогда я полностью тебе доверяю. Скинь мне эсэмэску через час, чтобы я не переживала.

Бэт поболтала в кувшине апельсиновый сок, и если бы я не спешила к соседу, то, пользуясь ее отзывчивостью, попросила бы и мне налить стаканчик.

Направляясь по коридору, я задержалась у зеркала…

Ну и вид у меня! Я совершенно не думала о том, как выгляжу, когда заметила в окне Лори, да и вышла в том же, в чем ходила дома: черные легинсы, свитер с Пакманом и перепачканные вансы. Я же намеревалась дорожку подметать, а не в гости напрашиваться.

Впрочем, переодеваться мне уже не хотелось, а в этом наряде он и так меня видел. Вообще, это сущий ад вертеться у зеркала и наряжаться для парня. Никогда не понимала, зачем это делать, если он все равно увидит, какая ты, когда вы начнете жить вместе. Ну а что? Ты будешь ставить будильник, чтобы проснуться за час до него и как следует принарядиться? Нет уж, спасибо.

Я пошла в ванную, почистила зубы, провела по волосам щеткой Эми, заложила за уши непослушные пряди. Волосы у меня всегда слишком быстро становились грязными, а сушащий кожу шампунь Мэг меня не устраивал – от него несло старческой пудрой, поэтому я и надела шапку.

Я склонилась к зеркалу, пристально изучила свое лицо. Все те же пухлые губы, все те же буйные брови. Мередит всегда отговаривала меня выщипывать их. Она даже показывала свои фотки десятилетней давности, когда в моде были брови-ниточки. Как хорошо, что сейчас в ходу другие понятия о красоте.

Глаза у меня до сих пор сонные. Я смочила полотенце и протерла лицо. Быстро погасила свет, пока не возникло соблазна еще как-нибудь улучшить свою внешность, и вернулась в кухню.

– На вот, возьми еды, угостишь. – Мередит протянула мне блюдо с крышкой и бережно выложила туда кусок пирога. Пирог остался у нас с Рождества. Вишневый. Его Мередит пекла по собственному рецепту. Никто, кроме папы, его обычно не ел. Теперь, видно, по случаю приезда тети Ханны мама решила вернуть в дом рождественское настроение и принялась печь пироги.

– Ну все, хватит. – Мередит хотела было водрузить поверх пирога еще и кастрюльку с фрикадельками, но я ее вовремя остановила. На краешке кухонного островка стояла миска с сосисками-барбекю, которые Лори вчера с такой охотой уплетал. Вот их-то я и взяла.

– Я подержу дверь, – вызвалась Бэт и устремилась мне на помощь. Мне показалось, взгляд у нее был усталый.

Как следует ухватив кастрюльки, я вышла на задний двор.

– Джо! Ты что, в этом собралась идти? – крикнула мне вслед Мэг, однако я уже шагала через двор, даже не оглянувшись на нее.

Добравшись до дверей дома Лоренсов, я два раза позвонила в дверь, но никто не откликнулся. И когда я уже собралась уйти, дверь открылась. На пороге стоял пожилой человек с седыми, почти прозрачными волосами. Впрочем, они были аккуратно уложены, и даже ветер их не трогал. Я сразу узнала старого Лоренса.

– Скажи, чтобы поднималась! – донесся голос Лори, и старичок Лоренс махнул мне рукой, приглашая зайти.

Он подозрительно смотрел на меня глазами цвета речной воды самого странного оттенка, какой я когда-либо видела. У Лори глаза были темные, и я удивилась, заметив, что они с дедушкой совсем не похожи. Старик Лоренс своей резко очерченной челюстью и покатыми плечами смутно напоминал мне какого-то телевизионного персонажа – не помню какого.

Поблагодарив старика, я направилась к лестнице – мне навстречу уже спускался Лори. Руки у меня буквально отваливались от тяжести. Дом отличался странной обстановкой. Тяжелые малиновые шторы выделялись на фоне лесисто-зеленых обоев. Штор было так много, что они обращали на себя внимание. Повсюду стояли подсвечники, лежали книги. Все это навевало мне мысли о съемочной площадке из сериала «Аббатство Даунтон». И если снаружи дом казался аккуратным, то внутри царил беспорядок.

– Тебе помочь? Что это у тебя? – Лори в два счета оказался у подножия лестницы – преимущество длинных ног – и принял у меня из рук кастрюльки.

Он провел меня наверх, в свою комнату, и поставил еду на письменный стол возле самой двери. На первый взгляд в комнате не было ничего примечательного, но стоило присмотреться, как повсюду стало проступать что-то волшебное. Сперва рисунок на обоях показался мне черными загогулинами на белом листе, но, подойдя ближе, я поняла, что это подобие нотных листов.

У противоположной от входа стены стояла кровать, застеленная белым покрывалом в рубчик, похожим на те, что появляются в рекламе «ИКЕИ». Из больших окон лился солнечный свет. В комнате было теплей, чем снаружи, а вентилятор под потолком создавал приятный ветерок. Лори снял крышку с контейнера, где лежали сосиски, а я тем временем осматривалась в комнате. Мое любопытство его, видимо, не удивило. Взгромоздившись на краешек стола, он принялся жевать. Я же тем временем листала страницы потрепанного красочного альбома с видами Барселоны на обложке. Там было полным-полно ярких фотографий с прекрасными пляжами и закусками в стиле «тапас».

– Ты бывал в Барселоне?

Он кивнул с набитым ртом.

– Там красиво?

Снова кивок.

Не представляю, как можно в таком юном возрасте столько всего объездить. Я и сама – дочь военного, мы много перемещались по гарнизонам, от Коннектикута до Техаса, а теперь жили на окраине Нового Орлеана, но по сравнению с путешествиями по Европе это ничто. А тем более когда твоя мать – итальянка, да еще и художница в придачу. Я очень любила Мередит, однако отнюдь не от нее я унаследовала любовь к слову.

Отложив альбом с видами Барселоны, я взяла какой-то блокнот. Он был весь испещрен набросками.

– Это нельзя. – Лори выхватил его у меня из руки, я не успела даже перелистнуть страницу.

Мне еще сильнее захотелось заглянуть в блокнот.

– А что там?

– Мои рисунки, но они так себе.

И он убрал блокнот с глаз. Я не стала протестовать. Когда-нибудь, когда мы подружимся, может, он мне его покажет.

Я прошла в другую часть комнаты, ближе к кровати. Там высились целые стопки графических новелл на незнакомых мне языках. Рядом стояли пустые баночки от кока-колы и два бокала – как я поняла, с водой. На ночном столике поверх журнала GQ лежал бумажник, набитый карточками и чеками. Я повертела его в руках и принялась рассматривать карточки. Зачем держать столько всяких карт? Подарочная карта из «Урбан Аутфиттерс», перфокарта из булочной «Панера», визитка с фамилией какого-то риелтора.

Я не успела полностью удовлетворить свое любопытство, как Лори окликнул меня:

– Зачем ты роешься в моем бумажнике?

Я слегка смутилась.

– Так просто, решила посмотреть. – Я пожала плечами и повернулась к нему.

Он держал в руках тарелку с пирогом, но не выглядел рассерженным. Губы его расползлись в полуулыбке.

– У вас здесь что, принято лазить по бумажникам? Типа взять и проверить, что там внутри? – поинтересовался он с усмешкой. – То есть это нормально, если я возьму твою сумочку и загляну в твой кошелек? – Лори опустился на узкий диван.

– У меня и сумочки-то нет.

Наверное, если бы кто-то повел себя так, как я, мне показалось бы, что человек лезет не в свое дело. Бумажник сразу потяжелел в моих руках, и я уронила его на ночной столик.

– У меня три сестры. – Я усмехнулась про себя. – У нас в доме вообще нет личных границ. Прости. – Я отошла от ночного столика и попыталась занять себя чем-нибудь другим.

– А ты знала, что в русском языке не существует слова «приватность»? – спросил Лори.

На диване было достаточно места для двоих, и я села на краешек с другого конца. Нас разделяла оранжевая подушка с лисьей мордочкой. Я положила ее на колени и погрузила пальцы в мягкий искусственный мех. Сперва я подумала, что он случайно где-нибудь это вычитал, но потом вдруг кое-что вспомнила.

– Вообще-то знаю, – с гордостью сообщила я.

Лори резко повернулся ко мне:

– Что, правда? Откуда?

Кажется, не поверил, и мне стало смешно.

– Однажды прочитала в книге.

– В какой?

– «Медный всадник». Это…

Лори подскочил на диване.

– Я знаю! Любимое произведение моей мамы. Все три книги. Я прочел прошлым летом.

– Не может быть.

Лори оказался самым интересным из всех мальчишек, которые мне когда-либо попадались.

– А вот и может. В итальянском варианте вырезана часть текста, представляешь?

Мне нравилось его воодушевление. Я тоже легко загоралась, но Мэг всегда укоряла меня этим. Она говорила, что взрослые люди так себя не ведут. Если уж Лори не был взрослым, тогда я – тем более.

– Как же так? Почему?

– Без понятия. Вырезали, и все.

– А о чем мы только что разговаривали? – У меня затуманилось в голове, когда я попыталась припомнить, что было до того, как я присела к нему на диван.

– Да какая разница? Давай поговорим о твоей маме и тете. Они ведь сестры?

Я рассказала ему наши с сестрами теории о том, что произошло между тетей Ханной и Мередит. Рассказала даже больше, чем нужно, но почему-то меня это не беспокоило. Мельком я подумала о Мэг и о том, как Ривер над ней издевался после расставания. Нельзя было забывать о том, что мальчики – это, конечно, важно, но ты сам все-таки важнее. Я хотела сделать карьеру, чтобы ко мне относились всерьез, и не представляла, как можно быть чьей-то женой и только этому и радоваться. Вряд ли, думала я, существует на свете человек, который понравился бы мне настолько, чтобы делиться с ним пультом от телевизора.

Пока я говорила, у Лори дважды зазвонил телефон, а когда я ненадолго умолкла, он сказал:

– Это мама, – и улыбнулся, как улыбаются парни на обложке журналов.

В курсе ли он сам, что похож на страдающего музыканта или бедствующего актера? Лори был ухоженный и холеный, точно сын какого-нибудь политика, и в то же время остроумный, как сын бармена. Я не сводила глаз с его губ, пока он делился подробными воспоминаниями о Риме и Бостоне и о том, что оба города ему одинаково нравятся. Хотелось бы знать, как выглядели девчонки, с которыми он встречался. Я, конечно, не утверждаю, что красивые девочки все глупые. Скорее красивым обычно не приходится полагаться на ум. Им достаточно внешности.

Интересно, у парней так же? Как-то раз Мэг мне сказала, что симпатичным девочкам легче живется. Я ей тогда не поверила, да, наверное, никогда с этим не соглашусь. Мне просто хотелось узнать, были ли те девчонки, с которыми встречался Лори, интересны в общении. Оговаривать всех красивых девчонок было б, наверное, несправедливо, но я, учитывая свой скудный опыт, была вынуждена исходить из стереотипов.

Прошло несколько минут, и Лори завел новую тему:

– А как тебе школа?

Я невольно поморщилась.

– Терпеть ее не могу. Мечтаю стать журналисткой или писательницей, либо завести собственный бизнес, или все сразу.

Лори изменился в лице, и мне показалось, что он что-то хочет сказать, но он сидел и молча барабанил пальцами по губам. Я тоже так делала, когда была помладше, и из-за этого у меня вокруг рта была жуткая сыпь. Мэг меня этим дразнила, а Эми говорила, что у меня болезнь. Наверное, в мире есть два типа людей. Нет, все же три, включая добрую Бэт, которая помогала мне перед сном мазать сыпь кремом.

Я рассказала Лори о школе и наших учителях. В основном о мистере Гикле, который вышвырнул меня из газеты и низвел до оформления школьных альбомов. Лори смеялся и негодовал, особенно когда слышал про мистера Гикла с багровыми щеками и волосатыми пальцами.

– Ты так забавно рассказываешь. И ведь, главное, не приврала – такого не выдумаешь, – сказал Лори. – Когда я был помладше, папа завел себе подружку откуда-то из Новой Англии, вроде цыганку. Она тоже так разговаривала.

Я засмеялась, как будто он ляпнул совершенную глупость, но мне очень понравилось это сравнение.

– Хочешь посмотреть дом? – спросил Лори, когда в третий раз зазвонил его телефон.

Едва мы дошли до широкой лестницы, как мне пришла эсэмэска от Мередит. Она сообщила, что через двадцать минут будет звонить отец. Я сказала Лори, что мне пора домой, и он проводил меня до двери.

Старик Лоренс посмотрел мне вслед и открыл рот, словно собирался что-то сказать перед уходом, но потом отвернулся и скрылся за дверью.