Глава 11
Орёл степной

Этот бош оказался опытной тварью и той ещё сволочью – ловко маневрировал, скрывался и уклонялся от боя, предпочитая расстреливать из засад транспортные караваны. Его «Лухс» как будто специально проектировался под эти задачи, машина небольшая, подвижная, неплохо вооружённая. Правда, броня дрянная и генератор поля дохленький. Ещё один минус – производительность охладителей явно недостаточна при таком вооружении. Проектировался танк для разведки, но для партизанщины подошёл как никакой другой – подкрался, выдал несколько залпов по-быстрому, и сбежал. Но в этот раз немец наконец отбегался – выпущенный Потапом «Аврал» вошёл точно в заднюю стенку пилотской капсулы. Тандемная головная часть для лёгкого ШТ оказалась избыточной, пилоту достались обе кумулятивных струи. Транспортники могут слегка расслабиться. Второго такого умельца крузчики вряд ли сумеют раздобыть.

– Командир, ну что, железо грузим? – Сёма торопится, наверняка сейчас довольно потирает руки. В такой момент его толстые короткие пальцы напоминают Потапу ожившие сосиски.

– Грузим, конечно, – не поворачиваясь к трофейщику, разрешает Бакалдин

Он разглядывает характерную вмятину на правой ходовой опоре подбитого танка. При определённой фантазии можно разглядеть хризантему – куча тонких лепестков из одной точки, даже стебель имеется, с парой листочков. Только верхний вроде как сломан.

– Грузим, Сёма, – повторяет Потап и разворачивает свой танк в сторону хорошо утоптанной тропы. Сама «Западная дорога жизни» не видна за высоченной травой, хорошо видны столбы дыма, поднимающиеся над горящими беспилотными транспортёрами.

Первые колонизаторы дали планете красивое название Орделла – от oro de ley, чистое золото. Русские наёмники зовут её непоэтично – Сельпо. Грубо, зато по теме. Во-первых, два основных типа местности здесь сельва и пампа. Или правильно пампасы? И сельвасы? Во-вторых, этот терраформированный мир в силу удачного расположения и климата при относительной скудости минеральных ресурсов специализируется на производстве продуктов питания. Сублимированные пищевые смеси – основной предмет экспорта. Расположен в стороне от зоны ведения боевых действий, как и большинство планет сектора, объявил о нейтральном статусе. Нужно ли уточнять, что во время галактической бойни местные жители привыкли к весьма зажиточной жизни? Два космопорта, оборудованных по последнему слову техники, небольшая уютная столица, наполовину состоящая из представительств компаний, торгующих сельскохозяйственным оборудованием и экспортирующих продовольствие. Ещё треть – заведения, торгующие атрибутами красивой жизни. Ну, знаете, этакие приятные прибамбасы, позволяющие почувствовать самому и показать соседям – жизнь удалась. Дорогие лимузины, яхты морские и космические, драгоценности и одежда престижных марок. Ну и банки, конечно, как же без них. Промышленность в основном представлена равномерно разбросанными по планете перерабатывающими центрами, дорожная сеть – маршрутами, связывающими эти центры со складскими комплексами при космодромах. Плюс несколько сервисных центров и мастерских по ремонту, на этом всё.

На всю планету несколько миллионов человек населения, и это при том, что единственный материк планеты по площади немного уступает земной Евразии. Такая современная Аркадия, да. До недавнего времени – счастливая.

Источник благ по совместительству оказался генератором больших проблем, как чаще всего и бывает. Поток продовольствия с Орделлы шёл обеим воюющим сторонам. Местный нобелитет не видел смысла упускать даже часть прибыли. Во избежание конфликтов в прилегающем районе космоса, отгрузка продовольствия производилась только на транспорты, не принадлежащие воюющим державам.

Галактическая война затянулась, продовольствия требовалось всё больше. Особенно нуждались в его поставках планеты германской зоны. Боши, начиная проигрывать борьбу за космос, старались получить максимум из остающихся доступными источников. И орделлиты готовы были нарастить производство, если бы не нехватка рабочих рук. Квалифицированных рабочих рук, способных управиться со сложными роботизированными комплексами, которые требовалось построить, а затем ещё чинить и обслуживать. Специалисты нашлись, естественно, в пятом рейхе. Инвалиды войны, сохранившие работоспособность, и горящая энтузиазмом молодёжь обоих полов.

Первые годы правительство Орделлы строго ограничивало количество немецких работников на планете, но время шло, отзывы о гастарбайтерах поступали самые благожелательные, и контроль ослаб. В последние месяцы перед капитуляцией рейха контингент прибывающих резко изменился – на Орделлу потянулись семейные господа среднего и более возраста, а последний корабль привёз несколько тысяч молодых поджарых мужчин с характерной выправкой и одинаковым, непонятным для орделлитов выражением глаз.

Впрочем, прибывшие привычно рассосались по хозяйствам, не создав особых проблем. Гремевшие где-то в пространстве сражения завершились, миры и державы принялись зализывать раны, десятки миллионов работников вернулись на свои рабочие места. Потребность в импортном продовольствии не исчезла, но значительно уменьшилась. Доходы орделлитов упали, и главы старейших семейств, обсудив сложившуюся ситуацию, решили, что для обслуживания оставшегося грузопотока вполне достаточно одного космопорта. Второй, называвшийся Санта Круз, решили законсервировать, из соображений экономии. Тем более что земли старейших семейств как раз и располагались в регионе Виллануэво, читай – недалеко от первого космопорта. И логика в этом решении кое-какая была. Через второй порт по большей части шёл поток грузов для проигравшей стороны, именно на этом направлении падение спроса было максимальным. Побеждённым, вынужденным платить чудовищные контрибуции, просто нечем стало рассчитываться.

А вот семьям так сказать, молодым, поднявшимся как раз во время войны на торговле с мирами центрального альянса, эта логика не понравилась. Им, теряющим большую часть доходов, предлагали получить ещё и убытки – доставка товаров через полконтинента крепко снижала их конкурентоспособность. Сами молодые доны додумались, или подсказал кто-то из наёмного «технического» персонала, но идея конкурировать с «зажравшимся старичьём» в качестве самостоятельного государства, имеющего, к тому же, собственный космопорт, показалась им мудрым решением. Об отделении объявили официально, референдум провели, как водится…

Немногочисленная, но неплохо оснащённая армия Орделлы в полном составе двинулась восстанавливать конституционный порядок. И была разбита – умело, профессионально, и достаточно быстро. Что, в общем, не удивительно – возникшая буквально из ничего армия Республики Санта Круз практически вся говорила по-немецки. Последние полученные из фатерлянда партии оборудования оказались, мягко выражаясь, двойного назначения. В скором времени уже войска новообразованной республики двинулись по направлению к Виллануэва.

Какое-то время крузчики пребывали в эйфории, делили должности и владения, со времён основания колонии контролировавшиеся старыми кланами. Возомнившие себя гениями военного дела молодые доны не учли двух факторов. Во-первых, государственная казна осталась в руках донов старых, которые и без того были богаче. А во-вторых, новые «специалисты» не утратили милой тевтонской привычки вести себя на захваченных территориях так, как это было принято на Земле веке этак в семнадцатом. Боши начали зверствовать. Хватило нескольких недель, чтобы в тылу наступающих войск началась герилья. Деньги же старых семейств частично превратились в отряды наёмников, и линия фронта замерла, время от времени изгибаясь незначительно в одну или другую сторону на разных участках. Потом пришли русские. Красиво пришли.

Спейсджаммеры «Поммерн» и «Памир» только-только приступили к швартовым процедурам у космического терминала Санта Круз. Очередные «добровольцы» в ожидании высадки собрались у обзорных экранов, разглядывая кто жёлто-зелёный шар Орделлы, кто системный сторожевик «Эль хередеро ди Колон», изображающий прикрытие высадки с внешней стороны орбиты. В рубке «Поммерна» капитан Шеффер с некоторой опаской изучал параметры орбиты старенького колониального крейсера «Пенелопа», присланного в систему британским адмиралтейством для демонстрации флага и защиты британских интересов. Немец опасался зря – командиру крейсера было строжайше запрещено вмешиваться в ход гражданской войны.

Короче, как писали в старинных романах, «ничто не предвещало». Вот только защитные поля переметнувшегося на сторону крузчиков сторожевика в какой-то момент вспыхнули ослепительно-белым и схлопнулись, а его вооружение атаковали десятки дронов, материализовавшихся на расстоянии пистолетного выстрела от цели.

Не прошло и пяти стандартных минут, в окрестностях полыхнуло, «шум перехода» на несколько секунд забил все сканнеры в окрестностях планеты. В каком-то десятке километров от терминала вывалился в пространство большой военный транспорт, с которого немедленно стартовала стая десантных ботов. Через двадцать восемь минут терминал и лишившийся вооружения «Колумб номер два» были захвачены, капитанам германских кораблей было предложено предъявить груз к осмотру. Предложение было сформулировано вежливо и очень корректно, но зависший в полусотне километров от терминала русский крейсер и сопровождающая его четвёрка эсминцев молча подсказывали капитанам правильную реакцию. Британский станционер, включивший было защитные поля и начавший разгон, после сеанса связи успокоился и погасил экраны.

Получивший подтверждение о захвате терминала транспорт начал снижение к Виллануэва. Через три часа и двенадцать минут с его грузовых аппарелей выкатились на покрытие лётного поля первые разведвательные дроны, не на шутку напугавшие подготовивших торжественную встречу официальных лиц.

***

Первые бои дались нелегко. Боши, в отличие от зелёных, воевали не числом, брали выучкой, чёткостью управления и грамотной организацией. Примерно месяц дрались на равных, меняя танк на танк и человека на человека. Потом немцы вслед за ближним космосом проиграли воздух. Как только «Сапсаны» и «Лебеди» выбили «Таубе» и «Альбатросов», сражения на земле превратились в методическое окружение и уничтожение узлов немецкой обороны. Враг по-прежнему дрался зло и умело, но попробуй, организуй контрнаступление, если твои транспортные коммуникации постоянно атакуются с воздуха. Русские постепенно проламывали спешно выстроенную оборону бошей, концентрируя силы на нужных участках и получая подавляющее огневое превосходство. Правда, начались конфликты с заказчиком. Один Потапу запомнился особенно ярко.

Полковник Моралес чего-то там обо что-то, полное его именование Потап даже не пытался запомнить, прибыл в расположение его батальонной группы на роскошном спортивном коптере в сопровождении яркой, но несколько вульгарной особы женского пола в капитанской форме. Представил девицу своим сек… адъютантом, и с ходу попытался инспектировать вверенное Потапу подразделение. Требовал всех построить, предъявить к осмотру и продемонстрировать готовность. Размахивал каким-то важным документом с гербами и печатями, но в руки его никому не давал. Бакалдин для начала наступил высокому гостю на ногу, потом принял под локоток и завёл в штабной транспортёр, где и объяснил дону всю глубину его заблуждений. Узнав, куда и в каком виде он должен запрятать свой важный документ, полковник расстроился и убрал его вместе с гербами и печатями в роскошный планшет из крокодиловой кожи.

– А теперь, полковник, позвольте узнать, для чего на самом деле вы к нам прибыли. Иначе… Случаи здесь, в зоне боёв, разные бывают, и не все они счастливые. Мой испанский достаточно понятен?

– Вполне.

Полковник, которому в лучшем случае исполнилось тридцать, очередной раз попытался испепелить тупого гринго взглядом, но потом всё-таки развернул голограмму карты местности.

– Ваш батальон получил задачу по ликвидации группировки крузчиков вот в этом районе, – Моралес пальцем обвёл на карте окружность. – Здесь расположены предприятия, имеющее стратегическое значение для нашей экономики. За их разрушение либо причинение какого-либо ущерба вы будете отвечать лично!

Потап ответил не сразу, для сбора и анализа информации потребовалось около двух минут.

– Почему вы молчите? – заволновался представитель командования.

– Сейчас объясню.

Сорок минут спустя облачённый в тяжёлый штурмовой комплект полковник наблюдал на визоре группу одноэтажных строений. Типичный перерабатывающий центр, каких на Орделле сотни.

– Господин полковник, ваша собственность всё ещё цела и, возможно, работоспособна. Экипировку и вооружение мы передаём вам в пользование совершенно бесплатно. Но если в бою она будет повреждена или утрачена, стоимость придётся возместить. Идите, и порвите этих наглых захватчиков на мелкие части, с вашим богатым боевым опытом это не займёт много времени.

Моралес грязно выругался и швырнул на землю стрелковый комплекс, который ему перед этим сунули в руки.

– Вы ответите за свою выходку, майор! Проклятые наёмники, вы получили свои деньги, и обязаны выполнять наши распоряжения!

– Я ротмистр. Мы за деньги убиваем ваших врагов, господин Моралес. Потому что сами вы этого делать не умеете. Продаём мы не себя, а свою работу. Я не собираюсь с вами спорить по этому поводу. И оплачивать ваши шкурные интересы кровью своих бойцов не собираюсь тоже.

Потап повернулся к полковнику спиной.

– Сержант, извлеките нашего союзника из брони, и засуньте в коптер. Присутствие столь важного начальника в зоне боевых действий наверняка уже заметил противник. Если полковник в течение получаса нас не покинет, какой – ни будь германский отморозок может попытаться его подстрелить.

Красивый, наверняка очень быстрый коптер Моралеса скрылся за горизонтом раньше.

Что характерно, впоследствии никто Потапа по этому поводу не беспокоил.

«Благосклонность небес – великая вещь всегда, на войне же она в большинстве случаев является решающим фактором, определяющим, кому достанется победа в бою, сражении, операции… Наверно, мы не первая технически развитая цивилизация человечества», – думал Потап, разглядывая на тактическом мониторе полученные из штаба данные космической и авиационной разведки. – «Иначе не объяснить, почему древние всех рас и народов так истово молили небеса о помощи и защите. Однозначно, какая-то генетическая память».

Такблок ненавязчиво вывел на монитор свои предложения, пометив цели, подлежащие уничтожению с воздуха и цели, которые предлагал уничтожить артиллерией перед самой атакой. Отдельно подсветил зоны для дистанционного минирования, чтобы ограничить противнику маневр и перекрыть пути отхода.

Потап, проверив выкладки кристаллического помощника, кое-что подправил, кое-что изменил, заменил на нескольких участках экипажи. Вот здесь, на выходе из лощины, Иван, у которого проблемы с шеей, не сможет достаточно эффективно работать по целям с левой стороны и выдерживать темп, вместо него лучше пусть будет Марыська, у которой, как у совы, голова за долю секунды поворачивается на сто восемьдесят градусов. А вот здесь Иван, с его умением на бегу всадить порцию плазмы в самую незаметную щель, будет в самый раз. Такблок ещё раз просиликонил схему операции, учёл возможные осложнения и высветил оранжевым участок, в котором вероятность срыва из-за неучтённых факторов превысила допустимую. Потап, улыбнувшись, добавил в план своё звено, и довольный комп сменил оранжевый гнев на салатовую милость.

Подушка большого пальца прижимается к экрану, голубая вспышка анализатора сканирует радужку. План операции, сжатый в пакет миллисекундной длинны, улетает в штаб и на тактические блоки исполнителей. Сразу запускается обратный отсчёт времени, проецируемый в нижний наружный угол правого глаза, цифры пока зелёные. По мере приближения «Времени Ч» они сначала пожелтеют, затем покраснеют, и в момент ноль полыхнут алым. Сверять часы больше не требуется – такие же цифры в режиме обратного отсчёта мелькают в глазах всех участвующих в операции и подготовке к ней.

Такблоки танков и групп поддержки оценили боевые задачи, подсчитали необходимый для выполнения объём боеприпасов, имитаторов целей и прочих расходников, прибавили обязательный НЗ, рассчитали заявки на пополнение или замену БК и сбросили командирам для утверждения. Утверждённые заявки ушли к тыловикам, и к пунтам базирования боевых единиц метнулись, раздвигая хитином брони заросли травы грузовые дроны мобильного склада обеспечения. Этакие механические муравьи, по пять тонн весом, состоящие из трёх угловатых сегментов.

– «Богато живём», – вспомнил Потап не такие уж и давние бои с зелёными, когда в драку приходилось идти с тем, что от предыдущего боя осталось. Остальное собирали с трупов, своих или вражеских.

Выполнив задачу, дроны тыловиков столь же оперативно вернулись к складским тракам, и загрузились опять – они пойдут за вторым эшелоном атаки, сразу за санитарами, на случай, если потребуется срочно пополнить или сменить БК бойцов и танков под изменившуюся обстановку.

Таймер мигает жёлтым, боевые группы начинают выдвигаться в сторону позиций противника – каждая по своему маршруту, старательно выдерживая скорость движения. В глубине вражеской обороны стартует несколько ракет, на колоннах бурого дыма рвутся к облакам. Система противокосмической обороны Роте Шильд пытается перехватить «подарки» с орбиты. Разрыв высоко в небе, ещё два чуть погодя и, с отрывом в долю секунды – четвёртый. Слабенько, жидко, неэффективно. Над укрепрепрайоном крузчиков вокруг тормозящих боеголовок начинает светиться воздух, затем трижды коротко трещит рвущееся полотно – боеголовки последовательно делятся на блоки, на кассеты, на поражающие элементы…

Доля секунды на захват и распределение целей, затем очередная серия взрывов в воздухе. Очень похоже на фейерверк. После каждого взрыва сгусток раскалённого металла с огромной скоростью выбрасывается в направлении цели.

Свои артиллеристы добавляют фрицам огонька – накрывают цели термобарическими снарядами, вывешивают над головами противника глушилки, выжигающие электронные цепи недостаточно защищённых устройств. Обнаруженные или предполагаемые минные поля окутываются тяжёлыми бурыми облаками жмущегося к земле аэрозоля. За секунду до их подрыва наступающие прижимаются к земле. Взрыв, ударная волна от него и обратный порыв ветра, едва ли не более сильный.

Алый сполох в углу глаза.

Бойцы Потапа вскакивают и несутся через временно обезвреженную территорию. Нужно успеть проскочить раньше, чем активируется второй, глубинный ярус зарядов. Если он есть, конечно. Перед каждым бойцом парой охотничьих псов несутся пионерные дроны. Функции у аппаратов собачьи, а внешность миниатюрных страусов – птичьи лапы, округлый корпус и высоко поднятая штанга с датчиками и детекторами. Проскочить успевают не все – вокруг третьей боевой группы стартует из шахт сразу полтора десятка РУМок. Системы защиты срабатывают безупречно – взвывает прикрывающая группу «Индигирка», отрабатывают гауссовки танков, отстреливаются блоки активной защиты. И вся эта красота банально не успевает уничтожить все вылетевшие из-под земли реактивные мины. Набирают высоту и срабатывают четыре штуки. Трём заморачивают электронные мозги системы РЭБ, зато последняя всаживает боевое ядро в танк правого ведомого. Лёгкий «Шарли» такую плюху выдержать не способен, машина красиво заваливается на левый бок. Спасательная капсула отстреливается раньше, чем корпус подбитого танка касается земли. Потап краем глаза фиксирует биометрию водителя – жив, и на время забывает о нём.

В тот момент, когда атакующие попадают в сектора обстрела противника, за их спинами повисают на парашютах и срабатывают лазерные блоки, рассыпающие в заданных секторах веера из тысяч маломощных импульсов. Засвечивают работающие в оптическом диапазоне датчики и ослепляют идиотов, использующих примитивные оптические приборы прямого действия – если таковые имеются.

Все боевые группы, и третья тоже, работают чётко, как на учениях – давят автоматические турели, ликвидируют укрытия и наблюдательные посты, строго по плану проходят первый рубеж обороны…

«Тетрис» шагает по заложенному маршруту, почти не отвлекая Потапа от управления боем. Новый танк гораздо мощнее «головастика», намного лучше защищён, но двигается вальяжно, вроде как с ленцой, за лёгкими машинами угнаться на таком нелегко. Все танки, отправленные на Сельпо, созданы на базе французских и британских машин. Флотские где-то раскопали большой склад с такой техникой. Но от прежних танков остались только каркасы и силовые установки, защиту, вооружение, «мозги» и системы управления заменили полностью. В заводских условиях, без спешки – получилось очень хорошо, куда лучше, чем было у «союзников».

Изрытый воронками грунт плавно уходит под днище, доклады подчинённых дополняют картину на мониторе, бой развивается по плану, но Потапа начинает потряхивать чуйка, вот-вот произойдёт какая-то дрянь… Не задумываясь, ротмистр активирует для всего батальона сигнал «Внимание, опасность», – он, как и его бойцы, привык доверять своей интуиции.

Поздно! Обратный склон холма, с которого только что спустились шестая и седьмая группы, осыпается, открывая амбразуры замаскированного бункера. Компьютер командирского танка убирает из эфира крики раненых и погибающих бойцов – сильный отвлекающий фактор, отрицательно влияющий на принятие решений командиром. Но легче от этого не становится – на мониторе одна за другой гаснут отметки боевых единиц. Выжившие разворачиваются и открывают огонь, но сбоку обрушивается стена элеватора, выпуская звено средних Pzkf – IV. У Бакалдина вдоль позвоночника будто электрический разряд пропустили. Потап бросает свою машину вперёд, форсируя реактор, выискивая на мониторе маркеры целей, наощупь активируя вызов авиационной поддержки.

Звено «Чемоданов» вываливается из низких облаков раньше, чем штабные выходит на дистанцию открытия огня. Коптеры пикируют на цель, оставляя за собой облака дыма от стартующих ракет. «Занозы», сорвавшись с направляющик, сначала проваливаются вниз, затем ловят направляющий луч, выстраиваются вокруг него и несутся к цели, смещаясь относительно друг друга, постоянно ломая траектории, но удерживая заданную плотность потока. Секунды – и четыре роя ракет накрывают открывшийся бункер. Разогнавшиеся боеголовки врезаются в бетон и взрываются, дробя массив, выворачивая заслонки захлопнувшихся амбразур, испаряя наружные детекторы. Сам бункер лёгким ракетам «не по зубам», и «чемоданщики» заходят с козырей – каждый выпускает по паре «Поцелуев». Первая ракета взламывает бетон на несколько метров в глубину, вторая, идя строго вслед первой, вламывается в закрытое помещение и взрывается там, поднимая температуру до трёх тысяч градусов по Цельсию.

– ..м-мать, суки! – ревёт Потап. Бункеру пары «поцелуев» хватило бы за глаза, взрыв четырёх разносит бункер в щебень, и обломки внешней стены бьют по остаткам попавших в немецкую ловушку групп.

Выпущенный Потапом «Аврал» ударил лидирующую «четвёрку» в борт раньше, чем «Тетрис» показался из-за гребня холма. Ведомые убитого боша не остановились, прорываясь к повреждённым машинам седьмой и шестёрки. Немцы с самого начала не рассчитывали отбиться, они собирались нанести максимальный урон атакующим, и это у них получилось. Только добить своих людей Потап не дал – штабное звено расстреляло немецкие бронеходы во фланг.

После этого серьёзного сопротивления больше не было, уцелевшие боши попытались смыться. Не имеющие такой возможности попытались сдаться. Не получилось ни у первых, ни у вторых. Танки Бакалдина попарно заняли все высоты вокруг захваченного укрепрайона, а пехота прочесала территорию, мало не просеивая грунт сквозь боевые перчатки.

Из рапорта ротмистра Бакалдина:

«Бойцы противника до последнего момента оказывали ожесточённое сопротивление, отказываясь сдаваться и даже пытались переходить в рукопашную. Во избежание дальнейших потерь во вверенном мне подразделении был вынужден отдать команду на гарантированное огневое поражение всех обнаруживаемых врагов. В силу этого пленных и раненых солдат врага после боя не имею».

***

Без пополнения, без подвоза боеприпасов продолжать открытую войну крузчики долго не смогли. Месяц-другой, и уже представители новых кланов со своими германскими союзниками начали партизанить. Борьба, по большей части, переместилась в зону джунглей. Туда, куда машинам Потапа вход был категорически противопоказан. Танкистам досталась охрана транспортных маршрутов.

Сёма мячиком взлетел в кабину транспортёра, только подошвы по ступенькам простучали. Лязгнула дверь, взвыли мотор-колёса, разгоняя немалый вес платформы с погруженным трофеем, а боевая группа осталась приводить снаряжение в порядок и дожидаться местных – охранять ремонтников, помочь с перегрузкой товара с полностью разбитых машин на те, что должны подойти. Пару раз крузчики устраивали засады у разбитых караванов, резали приехавший персонал. В третий раз любителям расстреливать мирняк устроили кровавую баню. Засады на рабочих после этого прекратились, но расслаблять булки не стоит.

Пока механики и оружейники тестировали танк и пополняли БК, Потап вытащил на экран такблока доклады командиров групп, заверил пару рапортов и по-быстрому набросал свой доклад. Отправил ребятам и руководству, после чего с чувством выполненного долга выбрался из капсулы и уселся за разложенный подчинёнными столик.

– Семёныч, пригласи лейтенанта, будь добр.

– Так киньте ему сообщение, он и припрётся. Чего ноги бить?

– Так уважение союзнику выказать? – выгибает бровь ротмистр.

– Ну, если уважение… – ворчит сержант и исчезает в зарослях травы.

Командир приданного взвода местной милиции появляется очень быстро, но почему-то не с той стороны, в которую двинулся Семёныч, но с этим Потап будет разбираться потом.

– Фелипе, не разделите ли вы со мной скромную трапезу?

– Чтобы я отказался от еды, которую вам собирала госпожа Кабрера и Феррер? Я похож на дурака?

Лейтенант молод, строен, гладко выбрит и возмутительно белобрыс. При этом зовут его Хуан Мигуэль Мария Лоренсо де Фернандес и Теруэль. Впрочем, он охотно отзывается и на Ваню. Ваня предвкушающе трёт ладони одна о другую и усаживается за столик с другой стороны. Снимает крышку с агрегата, именуемого на Орделле «судок», втягивает носом ароматы и счастливо улыбается:

– Я же говорил – только идиот откажется разделить ТАКУЮ трапезу. Ты покорил сердце нашей хозяйки, Потапио!

И ведь знает, как правильно произносится имя Бакалдина, и умеет это делать. Но – неформал, сволочь, в личном общении. Бестолочь, короче, но, как ни странно, толковая и даже временами полезная. И чем дальше, тем полезнее, потому что и сам лейтенант и его парни старательно учатся, разнося в клочья миф о лени и бестолковости латинян вообще и орделлитов в частности.

Хуан расставляет приборы, Потап берётся за половник, разливая янтарный бульон в котором плавают кубики картофеля и моркови, хлопья лука и чего-то ещё, кусочки светлого мяса, по запаху – прекрасная молодая телятина.

Суп исчез из тарелок стремительно, добавка тоже. Потап по-братски разделил кусок запечённого мяса На правах старшего брата ротмистр забрал себе большую половину, но Хуан не обиделся. Одолел свою порцию и, довольный, откинулся на спинку походного стула, отхлёбывыя ароматный кофе из пластиковой кружки:

– Если бы не ты, где бы ещё в пампе я попробовал черепахового супа? Тем более, супа, приготовленного лучшей поварихой планеты?

Признаваться в том, что не смог отличить черепаху от телятины, Потап не стал. Зачем? А что до Мерседес… Так получилось.

Даже самые продвинутые компьютерные карты врут человеку. Нет, они, конечно, показывают мир таким, какой он есть, ничего не скрывая и тем более не приукрашивая. Если, конечно, к ним не приложил руки какой-нибудь шаловливый виртуоз битов и байтов. Но показывают они не так, как привык видеть человеческий глаз. Пилотам и космонавтам проще – они тоже глядят на планеты с высоты… и часто теряются, оказавшись на поверхности в незнакомом месте, даже при наличии работающего коммуникатора. Не могут сопоставить то, что видят, с изображением на экране.

У Потапа опыта хватало, но и он не готов был к картине, что открылась за очередным увалом: тёмное зеркало озёрной воды, в котором отражался белоснежный дом с колоннами в обрамлении яркой зелени садов. На экране такблока вся эта красота выглядела куском грязного стекла, брошенного в кучу спутанной зелёной ваты. В жизни же просто дух захватывало. Представить свою технику рядом со сверкающим мрамором Бакалдин не мог, остановил батальон в подходящей лощине у края одного из садов. Бойцы не успели ещё толком рассредоточить машины, когда к их запылённому и провонявшему войной муравейнику подлетел ярко-красный спортивный байк. Развернулся с заносом и замер. С мотоцикла спрыгнула затянутая в кожу женская фигурка, стащила шлем и тряхнула головой, освобождая волосы, вскинула руку над головой:

– Хэй, воины! Кто у вас главный?

На дистанции прямого взгляда в глаза хозяйка поместья оказалась невысокой живой дамой лет сорока на вид – а уточнять возраст собеседницы среди воспитанных людей не принято, даже в информационных базах открытого доступа.

Как-то обыденно и между делом, в процессе знакомства, техника батальона оказалась очень удачно и незаметно распределена по всяким укромным уголкам, складам и ангарам, а люди размещены и накормлены. Разумеется, лишь потому, что выбранная Потапом изначально лощина оказалась просто необходима для выпаса скота – «Мне ужасно неудобно, дон офицер, но вы понимаете – животные. Им ведь не объяснишь…»

Потап смотрел, кивал и любовался. И учился тоже – эта донья могла дать фору целой бригаде интендантов и квартирмейстеров. Потом был ужин с господами офицерами – на открытой террасе, с негромкой музыкой, звёздами и шорохом набегающей на песчаный берег мелкой волны.

Вкусная еда, немного вина, женщины в платьях – впервые с момента высадки парни позволили себе расслабиться. Утром придётся вздрючить, но ведь это утром. А пока…

Она пришла ночью. Щёлкнув пальцами, включила ночник, встала так, чтобы Потапу было хорошо видно и медленно, рисуясь, сбросила с себя изображавшее одежду легкомысленное безобразие. Повернулась так, чтобы стали видны все достоинства и недостатки её тела.

Она годилась Бакалдину в матери, и он помнил об этом. А ещё он обычно сам выбирал, с кем и когда. Но в этот раз ни первое, ни второе не имело никакого значения. Мерседес не была ни худой, ни толстой – тонкие руки, чётко проступающие под кожей ключицы – и тяжёлая, крупная грудь. Осиная талия, плоский живот и плотные, полные бёдра не раз рожавшей женщины. Изящные щиколотки, которые можно охватить пальцами одной руки и аккуратные маленькие ступни. Маленькие пальчики с накрашенными ноготками.

Убедившись, что её рассмотрели, как следует, хозяйка поместья подошла к постели и стащила с мужчины простыню, которой он был укрыт. Довольно улыбнулась, и Потапа с головой накрыла волна женской ласки.

Вынырнув из пучины охов, вздохов и качаний, Потап откинулся на подушках, закинул руки за голову и принялся разглядывать женщину, выбравшую его – пусть даже на одну ночь.

– Что-то не так, воин? – Мерседес наматывает длинный локон на указательный палец.

– Почему? – выгибает правую бровь мужчина.

– Почему вообще, или почему ты? – устало улыбается хозяйка поместья.

– И то, и другое. Не скажу, что смотрел специально, но мужчин здесь хватает. И не в поместье, должно быть, тоже.

– Напрашиваешься на комплимент своему мужскому обаянию, силе и постельным умениям? – женщина улыбается с явной иронией.

– Даже не надеюсь. Решение ты приняла раньше, чем могла оценить мои достоинства. Ну, кроме обаяния, – Потап наклоняется к собеседнице и нежно проводит губами по её шее, легонько касается ямочки над ключицей и снова откидывается на подушки.

– Наши мужчины впятеро красноречивее вас, мальчик, и, пожалуй, ненасытнее в постели. И кое-что умеют. Один такой двадцать лет был моим мужем. Красавец, сердцеед, поэт! А как он танцевал! Когда началось это дерьмо с крузчиками, он расправил плечи, усы и складки на мундире, проверил, хорошо ли блестят на нём всякие побрякушки, собрал в окрестностях таких же как сам, и бросился смывать кровью предателей позор их отступничества. Через неделю он заскочил в поместье на часок – сменить ободранное тряпьё на приличное платье и прихватить коптер. Рассказал, что спешит за подкреплениями и взмыл в небо.

Мерседес пожимает плечами:

– Не долетел. Специально его сбили или просто нарвался – не знаю. Первое время мне его даже не хватало… Ты не такой. Моложе моего старшего сына, но из твоих глаз смотрит зверь. Спокойный такой убийца, что не задумываясь вырвет горло врагу. Который уже не раз делал это. Не в пьяном угаре, не в дурацкой сваре за благосклонность самки, не шалея от пролитой крови – просто работа такая. На баб это действует, знаешь ли. Хочется прикоснуться, принять в себя…

Женщина запнулась, искоса глянула на Потапа.

– Разговорилась. Ты до утра собрался болтать, что-ли?

Её глаза снова стали большими и тёмными, губы оказались у его губ, запах, чуть душный, сладковатый, с новой силой ударил в ноздри… Потом каждый что-то шептал на своём, но кого из них волновали значения слов?

***

Граница сельвы в зоне ответственности батальонной группы Бакалдина – четыреста семьдесят три километра. Это если мерить по усреднённой кривой, не считая всяческих уступов и выступов. С ними – раза в полтора больше. Умножить на то, что в степи дороги врагу не нужны, может пробираться как и почти где ему угодно. Если считать квадратные километры прикрываемой территории, ещё безнадёжнее получается. Километры и километры на каждую боевую единицу. Боевая задача – на такой площади ловить и уничтожать небольшие диверсионные группы. Нереально? Однако не всё так плохо, как кажется на первый взгляд. Крузчики из леса в степь не на прогулку выходят, их цель – транспортные коммуникации, фермы и перерабатывающие центры. Зная или предполагая цель, можно выделить наиболее вероятные маршруты движения противника, направления атак, в разы уменьшить требующую внимания площадь пампы, организовать дежурство беспилотных разведчиков, сбросить эскадре Новикова запрос на орбитальное сканирование местности. Разместить в узловых точках боевые группы с усилением и ждать сигналов с воздуха и из космоса. Всё это сделано, но помогает не всегда.

К сожалению, степь не столь безжизненна, как того иногда хотелось бы военным. Терраформировали Орделлу под сельское хозяйство, дикие биоценозы не создавались целенаправленно, но необходимый минимум был произведён – опыление растений, переработка органических остатков, природные хищники, не позволяющие чрезмерно плодиться предыдущим видам… Пищевые цепочки, пусть максимально упрощённые, при освоении новых миров приходится создавать всегда. А с ферм время от времени пропадают животные – теряются или убегают. Далеко не все они гибнут без хозяйского пригляда, многие выживают, сбиваются в группы, начинают размножаться. По пампе гуляют одичавшие свиньи, табуны лошадей, быки и верблюды. Это из самых крупных. Мелочи тем более хватает. Местные тоже не всё время сидят на месте. Они ездят в гости и за покупками, охотятся, болеют, у них ломается техника – к ним летят и едут врачи, ремонтники и коммивояжеры. Не мегаполис, но движения хватает, так что авиаразведка ни разу не панацея. Маскируясь, обманывая дроны ложными сигнатурами, противник всё-таки периодически прорывается в степь, перехватывают транспортные караваны. И даже иногда успевает удрать обратно, увернувшись от патрульных коптеров и танков Бакалдина

После того, как удалось подловить на горячем рейдера на лёгком танке, крузчики почти не показывались, гадить старались в зоне, где степь перемежалась островками леса. Где-то с месяц. А теперь – как прорвало, два разбитых каравана за неделю, плюс сожжённый цех сублимирования мяса. Судя по следам, у врага появился ещё один ШТ, такой же «Лухс», черти бы его драли.

Потап оторвался от экрана тактического блока и крепко зажмурился – глаза устали от многочасовой нагрузки. Искусственный интеллект не смог уловить в последних атаках противника никакой закономерности, но Бакалдин задницей чуял – она есть, разгадка вертелась где-то на периферии сознания, но ухватить её не получалось. Плюнув на всё, Потап вышел из штабного модуля, и сразу напоролся на Семёна.

– Командир, это… тут идейка одна есть… – Бакалдин задавил в себе желание послать трофейщика подальше, и начал слушать. Не все обязанности командира приятны, да.

– Последнее время трофеев у нас так много, шо совсем нет, командир. Может, того… Транспорты подбитые изымать? Типа, вещественные доказательства, а, командир? – Сёма с надеждой заглянул Бакалдину в глаза. – Ремонтники с трёх-четырёх спаленных один рабочий сварганят, и запцацки продадим, у меня тут уже спрашивали, а?

– Семён, напомни мне, за что нам местные платят? Какого хрена нас вообще на эту планету занесло?

Трофейщик скривился, как от зубной боли:

– Командир, ну и шо нам с тех денег обламывается? Двойной оклад содержания? А тут живые ж деньги предлагают!

Потапу захотелось вымыть руки. Вот вроде ушами слушал, а чувство такое, будто ладони замарал.

– За идею спасибо, Семён. Вижу, заботишься о батальоне, думаешь. Как найдёшь идею, как заработать, чтобы местных не грабить, сразу ко мне. А пока посидим на окладе. За харчи ведь не платим да, Сёма?

– Понял, командир, – кивнул трофейщик, пятясь, – чуйка у паразита отменная.

Потап козырнул, развернулся и быстрым шагом начал подниматься на холм, подальше от пронырливого подчинённого. Всё настроение обосрал, скотина.

На самой верхушке холма имеется камень. Не шибко большой – с табуретку размером. Или чуть больше. Сидеть удобно. Потап старательно смахнул с пятнистой поверхности всякую насекомую мелочь и уселся. Здесь местные пасут скот, трава больше, чем на полметра, вырасти не успевает. Можно бездумно сидеть, оглядывая окрестности. Красивое у Мерседес поместье. И озеро классное. Всякие хозяйственные и промышленные сооружения от взгляда укрыты, а ведь здесь этого добра – как в приличном городке, если не больше. Неспроста здесь их батальон поставили, хозяйство госпожи Кабрера и Феррер здесь вроде столицы, половина транспортных маршрутов на него завязаны.

Потап глянул на белый дом с колоннами, но вместо него вдруг представил экран такблока с отметками последних налётов. Прикрыл глаза, прокручивая в памяти донесения подчинённых…

– Твою ж мать, – Потап ударил себя кулаком по колену и вскочил на ноги. – Просто же всё, как…

Ротмистр рванулся было к штабу, но после нескольких шагов остановился, привёл форму в порядок, сделал глубокий вдох и продолжил движение не торопясь.

Следующие две недели Потап старательно делал то, к чему его подталкивал противник – всё дальше выводил свои силы к границам зоны ответственности. Со стороны казалось – так и должно быть, в результате нескольких стычек противник понёс потери, причём серьёзные. То, что погибшие все как один имели смуглую кожу и были местными уроженцами, отметили не все. А то, что в результате всей этой чехарды у противника появилась возможность прорваться в одно красивое поместье на берегу тихого озера, кроме Потапа не понял никто. Даже компьютеры. Тот, кто планировал операции, сидя в сельве, был чертовски умён. И не жалел местных, совсем. В его планах оказался единственный изъян – Потап просто чуял его замыслы с тех пор, как осознал цель. До конца не мог лишь понять – зачем это делается? Потери крузчиков уже превысили возможный ущерб от уничтожения хозяйства Мерседес, а если учесть что таких хозяйств на Орделле – тысячи… Да и уничтожить комплекс теми силами, которые можно провести незаметно чёрта с два получится. Впрочем, мотивы противника можно будет уточнить и позже. С утра атаки на границе сельвы и пампы настолько участились, что боевые группы стали опаздывать к участкам прорывов – худо-бедно помогали два звена коптеров, мечущихся от одной цели к другой, но летунам требуется время на обслуживание машин. Ночью группы нужно будет усилить.

Потап на прощание обнял хозяйку, забрался в танк и увёл в сумерки штабное звено – свой последний резерв. В поместье остались немногочисленные тыловики и связисты – ремонтников, оружейников и прочие силы обеспечения Потап переместил к боевым группам ещё раньше.

Отведя своих бойцов на пару десятков километров, Бакалдин условным жестом остановил колонну и собрал бойцов вокруг себя – вживую, без машин и брони. Подсвечивая фонариком, на бумажной карте поставил задачу, объяснил, почему до начала стычки требуется отключить обмен данными и связь с батальонным такблоком, и, по широкой дуге обойдя озеро, вывел бойцов почти к самому поместью.

Приглушив реакторы и активные системы поиска, танки и бойцы поддержки застыли почти у самой границы пастбищ. Время шло, и червяк сомнения всё сильнее терзал Потапа. До рассвета осталось всего ничего, часа три, а враг до сих пор никак себя не проявил.

Совсем загрызть себя Потап не успел – мигнула иконка связи, но вспомогательный экран пошла картинка. Враг всё-таки пришёл. Вот только понимать его Потап перестал совсем. Смотрел, как по лощине к озеру осторожно движется одиночный «Лухс», и судорожно перебирал воможные варианты. Приманка? Передовой дозор? Но за одиночным танком не появился никто.

Хрен с ним, – решил Потап, сформировал задачу бойцам и выбросил команду в эфир. Противник замер, затем дёрнулся в сторону, но опоздал. Его обложили дугой, отрезая от озера и поместья, погнали в пампу, на замерший в высокой траве «Тетрис».

Немец – а на танках воевали только они, умело маневрировал, уклоняясь от импульсов, его защита сбила с курса несколько ракет. Потап старательно прицелился в узел крепления ходовых опор, чуть выждал, позволяя врагу подойти ближе, и ударил лазерами. Ему очень хотелось поговорить с тем, кто сидел в танке. В этот момент за «Лухсом» грохнул взрыв – тяжёлая ракета почти достала немца. Лёгкий танк начал заваливаться вперёд, выставив манипуляторы. Залп Потапа вскрыл броню на полметра выше, чем ему хотелось, пробил пилотскую капсулу и вывел из строя механизм катапультирования. Подбитая машина полетела кувырком. Несколько ударов сердца, и вокруг неё собираются бойцы поддержки.

– Командир, она хочет тебя видеть.

Потап слезает с подбитого танка, на ходу пытаясь вытереть о влагозащитную ткань комбинезона вспотевшие руки. Подходит к лежащей на плащ-накидке немке. Плотно сложенная девица, вторичные половые хорошо заметны даже через водительский комбез. Ещё недавно – высокая. Ноги до колен Потап ей ампутировал. Слипшиеся под шлемом волосы очень светлые – это видно даже в обманчивом свете фонарей. Лицо не слишком правильное, но, наверно, симпатичное, сейчас покрыто пятнами копоти. Увидев Потапа, приподнимается, упираясь локтями в землю.

– Лежите спокойно – немецким Потап с детства владеет в совершенстве. – У вас будет достаточно времени, чтобы поговорить. С врачами и офицерами разведки.

Немка мотает головой, сосульки слипшихся волос хлещут по щекам.

– Дурак. Думаешь, ты победил? Мужлан! Она с тобой только по необходимости. А любит она меня, понял! Только меня…

Сил не хватает, шальная баба теряет сознание. Потап наклоняется, пальцем приподнимает висящий на шее немки медальон. Очень простой медальон – трёхлучевая звезда в кольце.

– Семислуев!

– Да, командир.

– Возьми Дырку и Вату, и аккуратно, понял меня? Аккуратно возвращаетесь к штабу. Сёму взять. Целым и невредимым. На худой конец, оторвать ноги, но это нежелательно, ноги я ему сам отрывать буду. По кусочку. Исполняй.

Проводив взглядом три фигуры, растворившиеся в предрассветных сумерках, Потап снова подошёл к подбитому «Лухсу», и пальцем провёл по характерной вмятине на правой ходовой опоре.

– «В самом деле похоже на хризантему» – куча тонких лепестков из одной точки. Даже стебель имеется, с парой листочков на нём.

***

– Так ты говоришь, мой маленький ангел выжил? – Мерседес отпила глоточек из чашечки кофе, которую держала двумя пальцами. – Это радует, хотя, в сущности, не важно. Ты что-то хотел спросить?

– Нет, женщина.

– Ты просто должен это сделать, малыш!

– С чего это вдруг?

– Как иначе я буду скармливать тебе всякую хрень?

Потап ухмыльнулся и потрепал любовницу по щеке:

– У меня испортился аппетит, дорогая. Да, кстати, завтра нас перебрасывают на новое место.

***

Из письма ротмистра Бакалдина:

«Вольноопределяющийся Семён Опанасович Чередниченко погиб при исполнении служебных обязанностей в результате боестолкновения с лёгким шагающим танком противника. Пример вольноопределяющегося навсегда запомнится мне и всем моим подчинённым, послужит незабываемым и очень ценным уроком».

***

Через сорок три стандартных дня силы российского миротворческого добровольческого корпуса после торжественной церемонии прощания покинули Орделлу, загрузились на транспортные корабли и исчезли в мрачных глубинах космоса. Выжившие орделлиты вновь принялись работать, интриговать и по мере сил наживаться по собственному разумению.