Алекс наконец заметил, что уже вечер и что он провел за рулем несколько часов. Его неприятно поразило, что, занятый своими мыслями, он даже не обратил внимания, что успело стемнеть.

В голове звучало эхо прощальных слов Джекс. Она сказала это всерьез? Или у нее тоже, как у Бена, присказка такая? А вдруг за вечным предостережением деда не просто привычка, а нечто большее? И хотя Бен ошибся — если верить Джекс, — насчет семерки, все же от истины он, как выяснилось, был недалек.

Разумеется, если Джекс сказала правду. Иначе Бен и правда всего лишь чудаковатый старик, как и считали большинство знакомых. Алекс, однако же, знал, что его дед — человек сильный и мудрый, закаленный годами службы в войсках особого назначения, где когда-то — задолго до появления Алекса на свет — занимался один Бог ведает чем.

Смутные обрывки биографии деда Алекс узнавал лишь из вторых рук, вскользь, из родительских разговоров. Время от времени дед надевал медали, которые обычно убирал подальше от чужих глаз. Пару раз случалось, что в телефонных разговорах он, обращаясь к невидимому собеседнику, непривычно часто повторял «сэр». При этом дед улыбался своей характерной отсутствующей улыбкой и благодарил человека на том конце провода за звонок и сообщение. Но о своих военных делах Бен не рассказывал никогда — лишь небрежно отмахивался, бурча, что все это давно быльем поросло.

И все же Бену хотелось, чтобы внук усвоил уроки, которые он сам извлек из своего прошлого. Он был уверен: Алексу важно знать то, чему его мало кто мог научить. Дедовы наставления могли многое рассказать о характере самого учителя.

Алекс вновь задумался о предупреждении, услышанном от Джекс и родного деда.

Вся эта история ставила его в тупик. Ни в какие шаблоны она не укладывалась. Никто, даже дед, никогда не объяснял, как относиться к человеку, который якобы пришел из другого мира.

Принять рассказ Джекс всерьез? А не будет это выглядеть как-то глуповато? И все же ей хотелось верить. К тому же она явно в этом нуждалась. Алекс ломал голову над дилеммой: поверишь — окажешься в дураках; отмахнешься от того, что может оказаться истиной, — вызовешь пока что неясные, но кошмарные последствия.

Да, но все-таки: как такое может быть? Какие такие пришельцы из другого мира? Решительно невозможные сказки…

Тем не менее мать еще до Джекс предупреждала его о чем-то подобном. Как быть с этим? Этого просто так со счетов не сбросишь.

Ключ к разгадке — Джекс. Более того, сейчас Алексу казалось, что она ключ ко всей его жизни.

К этой девушке его тянуло с невиданной, поистине гипнотической силой. А ее проницательность и ум! Они делали Джекс еще красивее. Несмотря на таинственность и странные разговоры, Алексу было на редкость комфортно с ней. В Джекс чувствовалась та же трепетная внутренняя искра, что и в самом Алексе, — он видел это по глазам. Казалось, загляни поглубже — и душа Джекс окажется перед ним как на ладони.

А он взял и оттолкнул ее. Вот что обидно…

Снова и снова он мысленно возвращался к тому разговору. Что он сказал бы ей, будь у него такая возможность? Какие привел бы аргументы? Он предложил бы ей поставить себя на его место. Что бы она подумала, если бы Алекс ни с того ни с сего появился в ее мире и заявил: дескать, когда я наговариваю слова в некую металлическую коробочку, люди в любом конце света могут их услышать. Как бы она отнеслась к новости, что в его мире можно летать в металлических трубах на высоте десятков тысяч футов над землей? Один за другим приходили ему на ум примеры, которые наверняка показались бы ей невероятными. Вот если бы он, точь-в-точь как она, стал ей такое рассказывать, она бы с ходу ему поверила?

Ему снова стало не по себе: ведь он выстраивал весь этот внутренний монолог на полном серьезе, словно все, что она рассказала ему, — чистая правда! А может, она всего лишь пытается его облапошить?

Сколько хотелось сказать, о скольком спросить… Иногда слова Джекс звучали до того здраво, что так просто от них не отмахнешься, однако в целом вся эта история не выдерживала никакой критики. «Другие миры». Кому она пытается задурить голову? Не бывает «других миров», и точка.

Неужели она всерьез полагала, что он поверит, будто некие кудесники, скажем, сварили магическое зелье и телепортировали Джекс в универмаг «Риджент-центр»? А еще одна шайка колдунов ухитрилась позвонить ему на мобильник из параллельной вселенной? Или с другой планеты. Другого измерения. И тому подобное.

Но если в ее россказни невозможно поверить, то зачем же Алекс разбил свой мобильник?

Он понимал: с ней надо поговорить. Не было в мире — или в обоих мирах, если она не врет, — другого человека, беседа с которым была ему так необходима.

А если его водят за нос, тогда откуда она столько знает про него? Например, что Алекс не помнит сновидений? Пугающий вопрос. Конечно, Джекс могла попросту ткнуть наудачу… В конце концов, наверняка найдется множество людей, которые тоже не запоминают сны.

Или она действительно это знала?

Нет, все-таки это какое-то мошенничество. Есть, к примеру, фокусники, которые умеют заставить свою ассистентку — или слона, или даже самолет — исчезнуть. И пусть они преподносят свой трюк предельно убедительно, Алекс знал, что это невозможно. Фокус в чистом виде.

Такие «чудеса» всегда казались ему бесчестной насмешкой над законами природы. Наверное, потому он и не любил цирковые фокусы, а волшебства — всамделишного и подлинного — попросту не существовало. Может быть, именно поэтому он никогда не уставал изображать красоту мира.

Но с какой стати Джекс взялась бы его дурачить? В чем ее мотив? Какая ей от этого выгода?

На ум пришли полсотни тысяч акров.

Алексу не давали покоя подозрения: он столкнулся с мошенничеством, его пытаются лишить прав наследования. Такой земельный участок стоит целое состояние.

Джекс заявила, что через зеркало увидела, как некий человек пожаловал в художественный салон и обезобразил его картины. Но разве не проще объяснить это действиями напарника? Да, это деяние обошлось им в огромную для жуликов сумму, но если они в самом деле охотятся за его землей, расходы на картины показались бы грошовыми затратами в сравнении с наследством, стоимость которого наверняка исчисляется миллионами долларов.

Такой мотив с легкостью объяснял ее россказни о других мирах, людях иного сорта, о собственных волшебных способностях… Нет, за кого эта Джекс его принимает? Подумать только: она, видите ли, волшебница! Совсем за идиота его держит… Неужели и вправду надеялась, что Алекс ей поверит?

А ведь поверил же.

Да-да, поверил, несмотря ни на что. Алекс и сам не мог объяснить почему, однако он ей верил. Что-то в ней было эдакое. Не просто искренность, но всамделишное отчаяние.

Она или самая ловкая мошенница в истории, или действительно человек другого сорта, рожденный в другом мире. То есть или уловка, или настоящая правда — иного объяснения в голову не приходит. Все свелось к выбору из двух вариантов, и это сводило его с ума.

Если она не врет, тогда получается, что его отец, погибший в автокатастрофе, мог и впрямь стать жертвой преднамеренного убийства, а проблемы с головой у матери никакого отношения не имеют к естественным причинам вроде инсульта, как считали врачи. Если Джекс говорит правду, это означает, что творится нечто крайне серьезное.

А он, вместо того чтобы признаться, что поверил, или хотя бы вместо того чтобы выслушать, — взял и отпугнул ее. Сейчас Алекс кусал себе локти, но в тот момент ничего не мог с собой поделать.

Может, он подсознательно боялся оказаться в дураках? Опасался выставить себя простофилей, которого облапошила красивая женщина? Разве не так работают мошенники? Ловят простаков на соблазнительную приманку, с помощью красавиц внушают что угодно, заставляют делать неимоверные глупости?

И все же он ей верил.

Коль скоро Джекс не было рядом, Алекс решил, что прямо сейчас, не откладывая, следует поговорить с дедом. А вдруг именно Бен, как бы странно это ни звучало, поможет распутать тугой узел сомнений?

Алекс улыбнулся при мысли, что сейчас просветит Бена: оказывается, все дело не в семерке из числа «двадцать семь», а в девятке, в цифре, приводимой в движение тройками. То-то дед изумится! К подобным разговорам Бен относился очень серьезно. Может статься, он даже сумеет встроить это объяснение в некий разумный контекст.

Свернув на Атлантик-стрит и двигаясь в сторону дома, Алекс приметил красные сполохи в небе. Через несколько кварталов стало ясно, что впереди пожар. Да, там явно что-то горело, и алое пламя подсвечивало столб жирного черного дыма.

Чем ближе Алекс подъезжал, тем крепче его пальцы стискивали руль. Неужели выходцы из другого мира уже пытаются обрушить на него беду, а может, даже убить?.. Он прибавил газу. Не терпелось попасть домой, убедиться, что там все в порядке, что горит где-то в другом месте. Все-таки в доме много полотен, причем ценных. Во всяком случае, для Алекса.

Заметив проблесковые огни в зеркале заднего вида, он притормозил. Мимо пронеслась карета «Скорой помощи». Алекса кольнула совесть: вот ведь озаботился судьбой картин, а не людей. Сгореть заживо! Он даже вообразить себе не мог такие муки.

Сглотнув ком в горле, Алекс свернул за угол, поддал газу, проскочил мимо домов, где во всех окнах горел свет, а люди стояли на лужайках, глядя в сторону пожара.

Судорогой свело спину, когда он понял, что горит дом деда.

Алекс дал по тормозам, резко сворачивая на обочину. Впрочем, не он один был такой: автомобили зевак уже запрудили мостовую.

Пожарные машины выстроились елочкой и янтарными вспышками освещали темную улицу. Полицейская машина с мигающим синим огнем стояла поперек проезжей части, блокируя движение.

Алекс затянул ручник и выскочил наружу. Со всех ног кинулся к дому деда. Он ничего не видел вокруг — лишь знакомый домик, окутанный пугающим сиянием желто-оранжевого пламени. Он даже не заметил пожарных в шлемах и плотных желтых робах со светоотражающими полосками. Его захлестнула паника, в ногах будто прибавилось силы.

Кто-то вдруг перехватил Алекса за поясницу, разворачивая в сторону, останавливая. Он принялся отбиваться от вездесущих рук, которые взяли его в плотное кольцо.

— Пустите! Пустите! Горит дом моего деда!

— Нет! — ответил здоровенный полицейский. — Туда нельзя.

— Так ведь там мой дед! Его надо вытаскивать!

С боков его обступили двое пожарных.

— Не спеши, сынок, — сказал тот, что постарше. — Уже вытащили…

Молодой человек уставился ему в лицо.

— Где он? — Полицейский наконец отпустил его, и Алекс принялся озираться. — Где мой дед?!

Старший пожарный положил Алексу руку на плечо и подвел к одной из карет «скорой помощи». Мигалки машин, заполнявших улицу, придавали всей сцене сюрреалистический, потусторонний вид. Один из санитарных фургонов стоял закрытый наглухо, у второго задние дверцы были распахнуты. Сгрудившиеся рядом медики-спасатели почему-то не особенно суетились.

Даже на расстоянии жар от пламени был настолько силен, что у Алекса заныла обращенная в ту сторону половина лица. В горле першило от дыма. Через улицу были переброшены пожарные шланги-удавы, изливавшие струи воды в пылающее горнило. Не надо быть специалистом, чтобы понять, что от дедушкиного дома вот-вот ничего не останется.

Подойдя ближе, Алекс увидел каталку, на которой лежало что-то небольшое, продолговатое, завернутое в серое одеяло. Рядом же стояли два санитара.

— Мне очень жаль, — сказал пожарный, до сих пор державший руку на плече Алекса. — Не поспели.

Алекс не сводил глаз с каталки. Только что услышанные слова вновь и вновь крутились в голове, но казались нереальными.

— Он… погиб? Мой дед погиб?!

— Боюсь, что да. Судя по внешним признакам, очаг возгорания находился в подвале — там, кажется, домашняя мастерская. В ней мы его и нашли. Один из моих людей заглянул в подпол и увидел отражение в зеркале. Он лежал на земле, неподалеку от входа. К тому времени от него мало что осталось, но мы по крайней мере сумели протащить шланги и притушить дверной проем, чтобы, значит, вытащить… Мне очень жаль, сынок, но…

— У него из всей семьи только я и оставался, — выдавил Алекс; его не отпускало чувство нереальности происходящего. — Никого больше, только я один. Я же ему сто раз говорил быть повнимательнее с горелками и паяльником…

— Очень возможно, что на самом деле он умер от сердечного приступа или, скажем, апоплексического удара, а уже потом что-то раскаленное стало причиной пожара. Мне уже доводилось видеть такие случаи, особенно со стариками.

— Но он… вы же сказали… сгорел?

— Боюсь, что да, но опять-таки очень и очень возможно, что к тому моменту он был уже мертв. Мы пока что не уверены.

— Дед, — произнес Алекс надорванным голосом, вставая на колени возле серого свертка, — зачем же ты меня оставил… Сейчас ты мне нужен, как никогда…

Мир рушился на глазах.

Затрещали, поддались несущие балки, и крыша ухнула в море пламени. В воздух взметнулись гигантские огненные языки. Столбы искр и плотного дыма выстрелили в ночное небо.

Алекс положил руку на останки деда и заплакал.