Глава 26
Кэлен сидела в высоком резном кресле Матери-Исповедницы. Фрески на огромном куполе зала Совета над ее головой изображали Магду Сирус, первую Мать-Исповедницу, и ее волшебника, Мерита. Кэлен смотрела, как дипломаты приближаются к ней по гладкому мрамору пола.
Магда Сирус, взирающая на Кэлен с высоты, была свидетелем долгой истории Срединных Земель. И свидетелем того, как Ричард положил конец этому союзу. Кэлен молилась духу Исповедницы Магды, чтобы та отнеслась к нему с пониманием и одобрением: Ричард руководствовался добрыми побуждениями, хотя некоторым представлялось иначе.
За правым плечом Кэлен стояла Кара. Кэлен собрала в зале чиновников, писарей и д’харианских офицеров — чтобы следить за порядком. Эти люди ждали за ее левым плечом.
Кэлен старалась сосредоточиться на том, что ей предстоит сейчас говорить и делать, — но после слов Ричарда о Храме Ветров ей было трудно думать о чем-то еще. Он считал, что Храм Ветров разумен. Ветры охотятся на Ричарда. Храм Ветров охотится на него. Мысль об этой угрозе не давала Кэлен покоя.
Шаги дипломатов и солдат эскорта вывели ее из задумчивости. Люди приближались, пересекая столбы солнечного света, падающего сквозь круглые окна в основании купола. Лицо Кэлен превратилось в бесстрастную маску Исповедницы, за которой никто не увидел бы ее истинных чувств. Так учила Кэлен ее мать.
Арки по всему периметру зала вели на балконы под куполом, но сегодня наверху, у перил из красного дерева, не толпились зеваки, как бывало раньше во время заседаний Совета.
Люди, сопровождаемые д’харианскими солдатами, остановились перед столом, украшенным богатой резьбой. Тристан Башкар, дипломат от Джары, и Леонора и Вальтер Кольбейн из Греннидона, стояли впереди. За ними — Селдон, посол Мардонии, Векслер, представитель Пендизан Рич, и Брумфорд из Тогрессы.
Кэлен знала, что Джара и Греннидон — богатые страны, имеющие многочисленные армии, — вероятно, будут наиболее упрямо требовать привилегий в обмен на капитуляцию. Она понимала, что прежде всего должна поколебать их уверенность. Всю жизнь занимаясь вопросами власти, Кэлен хорошо представляла себе свою задачу. Она знала этих людей, знала, как они рассуждают; они были готовы подписать капитуляцию, но лишь до тех пор, пока надеялись сохранить свое ведущее положение по отношению к другим странам, и лишь в обмен на гарантии, что никто не будет вмешиваться в их внутренние дела.
Но такой вид отношений между странами был более неприемлем. Это недопустимо, если все хотят получить одинаковую возможность устоять против Имперского Ордена. Кэлен должна была поддержать Ричарда в том, что касалось условий капитуляции. От этого зависело будущее всех стран Срединных Земель.
Раньше каждая страна имела суверенитет; теперь, чтобы противостоять Имперскому Ордену, они должны объединиться под властью одного правителя и действовать вместе как единый народ, а не коалиция, которая в критическую минуту может распасться.
— Магистр Рал занят вопросами общей безопасности и организацией сопротивления. Я заняла его место, чтобы выслушать ваши решения. Я передам ему все, что будет здесь сказано. Как Мать-Исповедница, как королева Галеи и Кельтона, как нареченная владыки Д’Хары я уполномочена говорить от имени Д’Харианской империи. Мое слово столь же окончательно, как слово магистра Рала.
Слова вырвались сами собой, но они соответствовали истине — Д’Харианская империя. Ричард был ее императором и олицетворял собой высшую власть.
Представители поклонились и сказали, что все поняли.
Желая, чтобы эти люди уяснили себе, что отныне все будет не так, как раньше, Кэлен решила полностью изменить прежний порядок.
— Посол Брумфорд, прошу вас, выйдите вперед.
Тристан Башкар и Леонора Кольбейн немедленно принялись возражать. Неслыханно, чтобы представитель маленькой страны говорил первым.
Одним взглядом Кэлен заставила их замолчать.
— Когда я попрошу вас говорить от имени вашего народа, вы скажете все, что хотите. Но не раньше. Коль скоро все страны должны присоединиться к нам, утратив свою независимость, их положение в прошлом не имеет значения. Не ждите, что мы станем соблюдать иерархию, которая существовала прежде, во времена альянса Срединных Земель. Его больше не существует. Теперь вы входите в Д’Харианскую империю.
В зале наступило ледяное молчание.
Впервые услышав эти слова от Ричарда, в этом же самом зале, Кэлен была убита. Но со временем она поняла, что другого пути нет.
Тристан Башкар и Кольбейны, которым были адресованы эти слова, покраснели, но стояли молча. Тогда она перевела взгляд на посла Брумфорда, и тот, вспомнив о ее приказе, выступил вперед.
Он отвел рукой полу своего лилового плаща и преклонил колено.
— Мать-Исповедница, — сказал он, выпрямляясь. — Тогресса готова объединиться с вами и всеми свободными народами в союз против тирании.
— Благодарю вас, посол. Мы приветствуем Тогрессу в качестве члена Д’Харианской империи. Народ Тогрессы получит равные права со всеми прочими народами, входящими в нее. Мы знаем, что ваши люди исполнят свой долг.
— Заверяю вас в этом. Благодарю, Мать-Исповедница. Прошу вас передать магистру Ралу, что мы будем рады стать частью Д’Хары.
Кэлен искренне улыбнулась.
— Магистр Рал и я разделяем вашу радость, посол Брумфорд.
Он отошел в сторону, и Кэлен попросила коренастого Векслера, представителя Пендизан Рич, занять его место. У Векслера были горящие пронзительные глаза.
— Мать-Исповедница, — сказал он, поднявшись с колена и поправив свой кожаный плащ, — Пендизан Рич — маленькая страна с малочисленной армией, но мы — яростные бойцы, и любой, кто попробовал наших мечей, может это засвидетельствовать. Мать-Исповедница всегда сражалась за нас с таким же неистовством. Мы неизменно были верны Срединным Землям и Матери-Исповеднице, поэтому ваши слова имеют для нас большой вес. С огромным уважением мы выполним вашу волю и присоединимся к Д’Харе. Наши мечи готовы служить вам и магистру Ралу. Народ Пендизан Рич, простые смертные и волшебники, жаждет первым вступить в схватку с ордами, пришедшими из степей, и заставить врага почувствовать горький вкус нашей ярости. Если вам угодно, с этого дня мы будем называть себя д’харианцами из Пендизан Рич.
Растроганная его словами, Кэлен склонила перед ним голову. Люди Пендизан Рич выражались высокопарно, но при этом никогда не кривили душой. Хотя страна их была невелика, спуску они никому не давали; отважные слова посла не были пустым бахвальством. Если бы только еще их численность была столь же велика, как сила их духа!
— Не могу обещать, что вы будете в авангарде, посол Векслер, но для нас большая честь сражаться вместе с вашим народом. Мы по заслугам оценим ту лепту, которую внесут ваши воины в общее дело.
Она обратила беспристрастное лицо к послу Мардонии. Мардонианцы тоже были гордецами, и не менее яростными. Без этих качеств они бы не выжили среди степей — хотя страна их тоже была невелика.
— Посол Селдон, прошу вас выйти вперед и огласить решение Мардонии.
Посол Селдон выплыл вперед и устало оглянулся на остальных. Он поклонился ей в пояс, и его седые волосы рассыпались по золотым эполетам его алого мундира.
— Мать-Исповедница, Совет Семи в нашей столице Ренвольде возложил на меня обязанность проделать долгий путь до Эйдиндрила, чтобы передать наше решение. Совет Семи не имеет желания или намерения передавать власть над нашим возлюбленным народом никаким чужеземцам, откуда бы они ни явились — из Д’Хары или из Имперского Ордена. Ваша война с Имперским Орденом нас не касается. Совет Семи постановил, что Мардония останется суверенным и нейтральным государством.
За спиной у Кэлен кашлянул солдат. В наступившей тишине этот звук громко прокатился под каменными сводами зала.
— Посол Селдон, земли Мардонии лежат в восточных степях, недалеко от Древнего мира. Вы неминуемо подвергнетесь нападению.
— Мать-Исповедница, стены Ренвольда выдержали испытание временем. Как вы сказали, наша страна лежит посреди степей. В прошлом кочевники не раз пытались нас захватить. Им не удалось даже пробить брешь в стене, не говоря уже о том, чтобы одолеть наших могучих защитников. И теперь племена торгуют с нами, и Ренвольд — центр этой торговли. Те, кто пытался нас завоевать, сегодня нас уважают.
Кэлен наклонилась вперед:
— Орден, посол, — это не племя диких кочевников. Он сокрушит вас. Неужели Совету Семи не хватает здравого смысла это понять?
Посол Селдон снисходительно улыбнулся:
— Мать-Исповедница, я понимаю вашу тревогу, но, как я уже говорил, стены Ренвольда надежно нас защищают. Уверяю вас, Ренвольд устоит перед Орденом, — выражение его лица стало жестче, — и устоит перед этим новым союзом, который вы хотите создать вокруг Д’Хары. Численность противника ничто против каменных стен. Этот орешек им не разгрызть. Они только сломают зубы. Увидев небольшие размеры города, оценив его месторасположение и крепость его стен, захватчики решат, что овчинка не стоит выделки. Если же мы присоединимся к вам, то будем вынуждены оказывать сопротивление. Наш нейтралитет не исключает вражду. Мы готовы торговать с вашим союзом, так же как с Имперским Орденом. Мы никому не желаем зла, но сумеем постоять за себя.
— Посол Селдон, ваша жена и дети сейчас в Ренвольде. Неужели вы не понимаете, какая опасность угрожает вашей семье?
— Моя возлюбленная жена и дети в безопасности за стенами Ренвольда, Мать-Исповедница. Я за них не боюсь.
— Могут ли ваши стены устоять против магии? Орден использует магию! Или вас настолько опьянило прошлое, что вы не способны разглядеть угрозу будущему?
Посол побагровел.
— Решение Совета Семи окончательно. Мы не боимся за свою безопасность. У нас тоже есть волшебники, которые защитят стены от магии. Нейтралитет — это не угроза. Возможно, это вам стоит молить добрых духов о милосердии, поскольку вы развязываете войну. Насилие влечет за собой ответное насилие.
Кэлен побарабанила пальцами по столу. Все ждали, что она скажет. Она понимала, что, если даже ей удастся уговорить посла, это ничего не даст; Совет Семи принял решение, и Селдон не в состоянии повлиять на него.
— Посол Селдон, на закате вы покинете Эйдиндрил. Вы вернетесь в Ренвольд и сообщите Совету Семи, что Д’Хара не признает нейтралитета. Идет битва за наш мир — будет ли он процветать в свете Создателя, или увядать под тенью тирании. Магистр Рал уже сказал, что никому не удастся остаться в стороне. От себя могу сказать, что я не намерена проявлять милосердие к Имперскому Ордену. В этом мы с магистром Ралом едины. Или вы с нами, или вы против нас. Имперский Орден смотрит на это так же. Передайте Совету Семи, что отныне Мардония — наш враг. Кто-нибудь, либо Д’Хара, либо Орден, ее завоюет. Посоветуйте вашим правителям молить добрых духов, чтобы Ренвольд взяли мы, а не Орден. Мы будем безжалостны к вашим защитникам, но мирные люди останутся жить. Если же первым на вас нападет Орден, он уничтожит ваших защитников и поработит ваш народ. Мардония будет обращена в прах.
Снисходительная улыбка посла стала еще шире.
— Не бойтесь, Мать-Исповедница. Ренвольд устоит против любой армии, даже против армии Ордена.
Кэлен окинула его холодным взглядом:
— Я прошла через мертвую Эбиниссию. Я видела резню, учиненную Орденом. А перед этим я видела, что они делают с живыми. Я стану молиться за несчастных, которые будут страдать из-за безумных заблуждений Совета Семи.
Кэлен рассерженно сделала знак стражникам, и те вывели посла из зала Совета. Она знала то, что произойдет с жителями Мардонии, если Орден нападет первым. Она также знала, что Ричард не станет рисковать жизнью союзников только для того, чтобы взять Ренвольд и таким образом его спасти. Слишком уж далеко стоит этот маленький город. Она сама отговорила бы Ричарда от этой затеи, как любой из его генералов.
Мардония обречена; ее нейтралитет притянет Орден, как запах крови притягивает волков.
Она бывала в Ренвольде. Его стены действительно были внушительны. Но они не были неуязвимы. Ордену служили волшебники, такие как Марлин. Стены не выдержат огня волшебника, и маги, защищая Ренвольд, ничего не смогут с этим поделать.
Кэлен выбросила из головы мысли о Мардонии и вызвала представителей королевского двора Греннидона.
— Что решил Греннидон? — сурово спросила она.
Вальтер Кольбейн кашлянул, а его сестра сказала:
— Греннидон, великое королевство, страна обширных полей, которые дают…
Кэлен оборвала ее:
— Я спросила, что решил Греннидон?
Леонора сделала движение, словно мыла руки. В глазах Кэлен она видела твердую решимость.
— Королевский дом подписывает капитуляцию, Мать-Исповедница.
— Благодарю, Леонора. Мы рады за вас и за ваш народ. Пожалуйста, проследите, чтобы моим офицерам была предоставлена вся информация, необходимая для координации совместных действий.
— Да, Мать-Исповедница. — Она запнулась. — Мать-Исповедница, нашей армии придется штурмовать стены Ренвольда, чтобы захватить Мардонию?
Греннидон был расположен к северу от Мардонии, и оттуда было удобнее всего атаковать Ренвольд, но Кэлен понимала, что Греннидону будет неловко воевать с прежним торговым партнером. Более того, многие члены Совета Семи были женаты на принцессах королевского дома Кольбейнов.
— Нет. Ренвольд — это живой мертвец. Стервятники обглодают его дочиста. В то же время торговля с Мардонией запрещена. Мы торгуем только с теми, кто на нашей стороне.
— Да, Мать-Исповедница.
— Мать-Исповедница, — вставил Вальтер, ее брат. — Мы хотели бы обсудить с магистром Ралом некоторые условия. У нас есть что предложить его вниманию.
— Капитуляция безоговорочна, и обсуждать нечего. Магистр Рал просил меня напомнить вам, что никаких переговоров не будет. Или вы с нами, или вы против нас. Желаете ли вы взять назад ваше предложение капитуляции, прежде чем будут подписаны документы, и связать судьбу вашей страны с Мардонией?
Вальтер поджал губы и глубоко вздохнул.
— Нет, Мать-Исповедница.
— Благодарю. Когда у магистра Рала будет время — надеюсь, это случится скоро, — он захочет услышать, что вы скажете в качестве полноправного члена Д’Харианской империи. Только не забывайте, что отныне вы часть Д’Хары, а он — владыка Д’Хары, повелитель этой империи.
Она обращалась к ним с меньшим уважением, нежели к представителям двух маленьких государств; делать иначе означало бы вселять в них пустые надежды и нарываться на неприятности. Леонора и Вальтер относились к числу дипломатов, которые неизменно просили предоставить им красные покои.
После того как Кэлен отказалась пойти на уступки, напряжение покинуло Вальтера и Леонору. Кольбейны могли стойко вести переговоры, но, придя к соглашению и дав слово, они никогда не оглядывались назад и не переживали из-за того, что могло бы быть. Благодаря этому качеству на них можно было положиться.
— Мы понимаем, Мать-Исповедница, — сказал Вальтер.
— Да, — добавила его сестра, — и будем ждать того дня, когда Имперский Орден больше не будет угрожать нашему народу.
— Благодарю вас обоих. Я понимаю, что мои слова показались вам резкими, но знайте — мы рады, что вы и ваш народ присоединились к нам.
Они отошли, чтобы подписать бумаги и поговорить с офицерами, а Кэлен перевела внимание на Тристана Башкара, представителя Джары.
— Министр Башкар, каково решение Джары?
Тристан Башкар был членом королевской фамилии Джары. В этой стране пост министра считался одним из самых почетных. Он был единственным из дипломатов, который обладал полномочием самостоятельно изменить решение своего короля, если бы счел аргументы достаточно вескими.
Он выглядел ровно на свои тридцать с небольшим лет, и это помогало ему скрывать за внешностью свой острый ум. Расположив к себе собеседника приятной улыбкой, яркими карими глазами и сладкоречивой лестью, он добивался уступок прежде, чем люди успевали это понять.
Он отбросил волосы со лба и развел руками:
— Мать-Исповедница, боюсь, что ответить «да» или «нет» довольно непросто, но ручаюсь, что мы не питаем вражды к империи Д’Хары и восхищаемся мудростью магистра Рала и, разумеется, вашей. Мы всегда учитывали советы Матери-Исповедницы.
Кэлен вздохнула:
— Тристан, я не в том настроении, чтобы играть в ваши любимые игры. Мы с вами не раз фехтовали словами в этом зале, но сегодня прошу вас обойтись без этого.
Как член королевской фамилии он был хорошо обучен искусству войны, не раз в прошлом отличился в сражениях. Он был широкоплеч и высок, его непринужденная улыбка неизменно несла в себе игривый оттенок, которым он прикрывал угрозу, если она была — а такое порой случалось. Кэлен, образно выражаясь, никогда бы не повернулась к Тристану Башкару спиной.
Он небрежным движением расстегнул темно-синий плащ и положил руку на бедро. На его поясе блеснул кинжал в изысканных ножнах. Поговаривали, что в сражении Тристан предпочитал кинжал мечу. Еще ходили слухи, что, убивая врагов, он испытывал зверское удовольствие.
— Мать-Исповедница, признаю, что в прошлом я был сдержан в определении нашей позиции — ради того, чтобы оградить наш народ от алчности соседей, — но теперь все изменилось. Видите ли, наш взгляд на сложившуюся ситуацию…
— Мне это неинтересно, — перебила Кэлен. — Я хочу только знать, за нас вы или против. Если вы против, даю вам слово, Тристан, что уже утром наши войска отправятся к Сандилару и вернутся оттуда либо с подписанной безоговорочной капитуляцией, либо с головами членов королевской фамилии на пиках. Генерал Болдуин с кельтонской армией сейчас в Эйдиндриле. Я пошлю их. Кельтонцы никогда не подводят свою королеву и не останавливаются, пока ее воля не будет исполнена. Теперь я — королева Кельтона. Вы хотите сражаться с войсками генерала Болдуина?
— Разумеется, нет, Мать-Исповедница. Мы вообще не желаем сражаться, но если вы позволите мне высказаться до конца…
Кэлен хлопнула рукой по столу, заставив его замолчать.
— Когда Эйдиндрил был во власти Имперского Ордена, Джара шла на поводу у Ордена.
— Как и Д’Хара в то время, — мягко напомнил он ей.
Кэлен впилась в него взглядом.
— Совет по требованию Ордена обвинил меня в преступлениях, которых я не совершала. Волшебник Рэнсон, из Ордена, призвал к смертному приговору. Советник Джары сидел за этим столом и голосовал за смертную казнь.
— Мать-Исповедница…
Кэлен показала пальцем на кресло справа от себя:
— Он сидел тут и требовал смерти. — Она посмотрела в карие глаза Тристана. — Если вы приглядитесь, то, наверное, еще сможете различить пятно у подножия стола. Когда Ричард освободил Эйдиндрил, он казнил советников, изменивших своему долгу и Срединным Землям. То пятно, о котором я говорю, — кровь советника Джары. Я слышала, что Ричард разрубил его надвое — так был он возмущен предательством по отношению ко мне и ко всем народам Срединных Земель.
Тристан вежливо молчал, лицо его оставалось спокойным.
— Мать-Исповедница, этот советник не был уполномочен королевской фамилией говорить за Джару. Он был марионеткой Ордена.
— Тогда присоединитесь к нам.
— Мы хотим и собираемся это сделать. Фактически мне даны полномочия заявить о нашем согласии.
— Чего бы вы ни хотели выгадать на этом, Тристан, вы ничего не добьетесь. Условия для всех одинаковы, и никто не получит никаких привилегий.
— Мать-Исповедница, а что, выслушать меня до конца тоже расценивается как привилегия?
Кэлен вздохнула.
— Давайте покороче и имейте в виду, Тристан, что ваша улыбка на меня не действует.
Тем не менее он улыбнулся.
— Как член королевской фамилии я имею право и власть подписать капитуляцию Джары и присоединиться к вам. Учитывая, какой перед нами выбор, наше желание таково.
— Тогда действуйте.
— Но красная луна нарушила наши планы.
Кэлен выпрямилась на кресле.
— Какое отношение это имеет к вам?
— Мать-Исповедница, Джавас Кедар, наш звездочет, имеет большое влияние на королевскую семью. Когда обсуждался вопрос о капитуляции, он искал ответа у звезд, и, по его мнению, звезды благоприятствовали принятому нами решению. Но перед моим отъездом Кедар сказал, что, если обстоятельства изменятся, звезды подадут знак, и велел следить за небом. Красная луна заставила меня задуматься.
— Луна — это не звезды.
— Луна тоже на небе, Мать-Исповедница. Кедар основывает свое мнение и на лунных знамениях.
Кэлен снова вздохнула:
— Тристан, неужели вы позволите своему народу погибнуть из-за какого-то суеверия?
— Нет, Мать-Исповедница. Но честь не позволяет мне пренебрегать верованиями моего народа. Магистр Рал говорил, что капитуляция не означает, что мы должны отказаться от наших обычаев и верований.
— Тристан, у вас отвратительная привычка пропускать мимо ушей то, что вам не хочется слышать. Ричард сказал, что странам придется отказаться от своих обычаев, если эти обычаи могут повредить общему делу, и что они не должны идти вразрез с единым для всех законодательством. Вы переступаете опасную черту.
— Мать-Исповедница, мы никоим образом не хотим искажать его слова или переступать какую-то там черту. Я прошу только немного времени.
— Времени? На что вам время?
— Время на то, Мать-Исповедница, чтобы убедиться в том, что красная луна не является дурным предзнаменованием. Я мог бы съездить обратно в Джару и посоветоваться с Кедаром или просто подождать здесь, пока мне не станет ясно, что красная луна не предвещает опасности.
Кэлен знала, что джарианцы, и особенно королевская фамилия, фанатично верят в астрологию. Тристан был большим бабником, но Кэлен знала, что, если самая прекрасная женщина откроет ему объятия, он сбежит от нее, если будет считать, что звезды этого не одобряют.
На поездку в Джару и обратно у него уйдет по меньшей мере месяц.
— Сколько вы собираетесь ждать, прежде чем будете способны принять решение?
Он задумчиво нахмурился.
— Если с Эйдиндрилом ничего не случится в течение двух недель, я буду считать, что знамение не было дурным.
Кэлен опять побарабанила пальцами по столу.
— Я даю вам две недели, Тристан. И ни днем больше.
— Благодарю вас, Мать-Исповедница, и молю духов, чтобы через две недели мы могли бы скрепить наш союз с Д’Харой. — Он поклонился. — Всего наилучшего, Мать-Исповедница. Надеюсь, звезды будут нам благоприятствовать.
Он пошел прочь, но снова обернулся:
— Кстати, может быть, вы подскажете, где я могу остановиться на это время. Наш дворец сгорел во время вашей битвы с Защитниками Паствы. Учитывая причиненный Эйдиндрилу ущерб, я затрудняюсь сам подыскать себе резиденцию.
Кэлен понимала, к чему он клонит: ему хотелось быть поближе, чтобы видеть, не вызовет ли у звезд недовольства правление Д’Хары. Этот человек слишком много о себе возомнил, считая, что он умнее, чем есть на самом деле.
Кэлен улыбнулась:
— О да, разумеется. Я знаю, куда вас поселить. Вы останетесь прямо здесь, во дворце Исповедниц, и нам будет удобнее присматривать за вами эти две недели.
Он застегнул плащ.
— Благодарю вас, Мать-Исповедница, за гостеприимство. Лучшего я и пожелать бы не мог.
— И поскольку вы гость в моем доме, Тристан, должна предупредить вас, что, если вы даже пальцем, не говоря уж о чем-нибудь другом, прикоснетесь к какой-нибудь из моих женщин, я лично прослежу, чтобы это что-нибудь другое вам отрезали.
Он добродушно рассмеялся:
— Мать-Исповедница, никогда не думал, что вы верите сплетням обо мне. Боюсь, мне частенько приходится подкреплять монетами свое обаяние. Вы ошибаетесь, если думаете, что я пользуюсь большим успехом у женщин. Если я нарушу ваши правила, можете предать меня суду и наказать, как пожелаете.
Суд.
Ричард сказал, что те, кто спрятал Храм Ветров, тоже были преданы суду. В замке Волшебника хранились протоколы всех заседаний суда. Она ни разу в них не заглядывала, но ей о них говорили. Возможно, из протокола заседания удастся узнать, что произошло с Храмом Ветров.
Глядя вслед Тристану Башкару, Кэлен думала о Ричарде. Неужели ему снова придется потерять брата?
Кэлен знала почти всех женщин, работавших во дворце Исповедниц. Все они уважали Ричарда как человека чести. Ей не хотелось думать, что они станут жертвами человека, который спекулирует на их доверии к Ричарду.
Ей стало жаль Ричарда. Он надеялся, что Дрефан будет ему братом, которым можно гордиться. Кэлен надеялась, что от Дрефана по крайней мере не будет неприятностей. Она вспомнила, как он щупал Кару.
Кэлен повернулась к морд-сит:
— Еще трое с нами, один против и один еще не решил.
Кара заговорщицки улыбнулась.
— Сестра по эйджилу должна быть способна вселить страх в сердце людей. Мать-Исповедница, вы вполне достойны носить эйджил. Иногда мне казалось, что я слышу, как у них стучат зубы.
