41
В ночи завывали сирены, а Алекс тащил за собой Джекс, не давая ей упасть. К «Матери роз» съехались десятки машин — судя по всему, из самых разных аварийных служб. Низкие облака отражали красновато-оранжевые сполохи пожара. Из-за крон деревьев в небо били трескучие столбы желтых искр и клубы жирного дыма. Время от времени горящее здание выстреливало громадными языками пламени.
Пожар разбудил всю округу, и на улицу высыпали сонные обитатели окрестных домов. Листву на бульваре озаряли красные, синие и желтые огни проблесковых маячков множества машин, которые стремились к пожарищу. Кое-как одетые жители квартала толпились на крылечках, потрясенно взирая на происходящее.
Алекса с Джекс то и дело обгоняли кучки пациентов в пижамах и больничных халатах. Им навстречу катили полицейские машины. Водителям в этой суматохе приходилось несладко. Алекс не мог взять в толк, куда несутся все эти люди. Пожалуй, они и сами не знали. Паника гнала их подальше от страшного места. От страха и неизвестности многие просто потеряли голову. Некоторые рыдали. Толпа разбредалась.
Алексу приходилось постоянно озираться — вдруг за ними следят? Пока что никого подозрительного заметить не удалось. К тому же было темно, да и народу на улицу высыпало порядочно. Алекс надеялся, что в этом столпотворении им удалось оторваться от преследователей. Но как понять, кто принадлежит нашему миру, а кто на самом деле пришелец?
Он свернул в переулок, придерживаясь общего направления на парковку. В конце концов не вполне ясно, где опаснее: на бульваре, запруженном паникующими больными, или где-нибудь на боковых улочках.
Может, лучше пробираться задворками? Хотя нет. Во-первых, можно запросто заблудиться, а во-вторых, есть все шансы угодить в какой-нибудь тупик с проволочными заборами. А если придется залезть на чужую лужайку, их точно заметят.
Алекс решил все-таки придерживаться обычных улиц.
Чем дальше они уходили от больницы, тем более разбитым и неровным становился тротуар. Немудрено, что у измученной девушки то и дело подкашивались ноги. К счастью, до «чероки» оставалось недалеко.
Алексу тоже приходилось несладко. Медсестре на девятом этаже все же удалось вколоть ему чуть-чуть одурманивающего зелья. В глазах двоилось; никакой уверенности в том, что в таком состоянии он сможет вести машину, у Алекса не было. Да и сердце стучало как бешеное — того и гляди разорвется…
Одно хорошо: с учетом событий последнего часа можно не беспокоиться, что сморит сон, — по крайней мере сейчас. Тем не менее надо срочно подыскать какое-нибудь убежище, где они с Джекс наконец отдохнули бы и восстановили силы.
Если уж Алекс боролся с отупляющим действием лекарств, то Джекс вообще была на грани. Ведь ее-то постоянно пичкали торазином и пилюлями, лишь в самый последний момент уменьшив дозу, чтобы девушка могла испытывать ужас и боль. То, что она вообще двигалась после двадцатичетырехчасового висения в душевой на запястьях, было непостижимо.
— Еще примерно с квартал. Держись, мы почти дошли.
Она кивнула:
— Ничего, я в порядке…
— Ага, то-то я вижу.
Джекс слабо улыбнулась, даже не замечая, что ее правая нога волочится по земле. Алекс почти полностью принял на себя вес девушки.
Ему не давала покоя мысль о том, что тело матери осталось в пламени пожара. Дед сгорел в огне, теперь вот и мать… Мучил вопрос: что было бы, попытайся он в свое время вытащить ее из проклятой больницы? Что, если после выветривания одурманивающих препаратов выяснилось бы, что она вовсе не сумасшедшая, а, наоборот, вполне коммуникабельна и способна рассказать все, что с ней случилось? Или она успела давным-давно утратить разум? Теперь и не узнаешь…
По крайней мере, у нее хватило сообразительности помешать той медсестре, так что под занавес она все же восстала против своих тюремщиков. Вырвала победу. И это кое-что значит.
— Ну вот, — сказал Алекс. — Пришли. Стой, не падай. Сейчас я тебя усажу, и ты сможешь отдохнуть.
Девушка из последних сил держалась, пока Алекс отпирал пассажирскую дверцу.
— Ты сам только не вздумай расслабляться. Малейшая беспечность, и эти люди тебя уничтожат.
Вот почему она отказывалась сдаваться, вот почему заставляла себя не терять бдительность. Самоуспокоенность означала верную смерть.
Алекс помог ей устроиться на пассажирском сиденье. Правая нога девушки совсем отказала; ему пришлось обеими руками заталкивать ее под приборную доску.
— Как только отъедем от больницы подальше, ты сможешь заснуть.
— Ножи… Мои ножи… Скорей, я без них не могу…
Едва Алекс успел сунуть руку под сиденье, как чудовищный взрыв сотряс ночной город. В небо взмыл гигантский оранжево-желтый шар.
Он обернулся — и в тот же миг увидел здоровенного санитара, который мчался на него как бык. В руке мужчины сверкнула сталь.
Не раздумывая Алекс выхватил первый попавшийся нож из свертка. Баланс лезвия и рукояти и само ощущение, что нож как влитой лег ему в руку, чем-то отозвались в глубинах сознания, несмотря на оглушающий приток адреналина.
Для маневра не было ни места, ни времени. Алекс отреагировал чисто рефлекторно: выбросил руку вперед, метя клинком в центр массы противника.
Колющий выпад не остановил могучего санитара, и он на полном ходу врезался в молодого человека, сбивая на капот.
Алекс отскочил от джипа, нырнул под размахнувшуюся руку и перехватил ее, разворачивая мужчину в движении. Оказавшись у здоровяка за спиной, он несколько раз ударил его клинком в поясницу, но лезвие, судя по всему, не задело никаких жизненно важных органов, а только разъярило нападавшего.
Санитар, орудуя свободной рукой и ногами, принялся молотить Алекса, оттесняя от машины. Силен! А ведь Алексу приходилось сражаться еще и с отупляющим действием препарата в крови.
Санитар был на добрую голову выше и весил, наверное, килограммов на тридцать больше. Несмотря на это, двигался он с умопомрачительной скоростью, а на полученные ранения, казалось, и внимания не обратил.
Алекс предпринял новую атаку. Противник отбил нападение. Алекс опять нырнул под выпад руки с ножом, локтем ударил санитара в грудь, одновременно с этим захватывая ногу. Дернув изо всех сил, он наконец опрокинул санитара; тот грохнулся на спину — и тут же вскочил, будто на пружинах.
Его руки мелькали как мельничные крылья, и Алексу приходилось несладко. Он лихорадочно выискивал момент для контратаки, проводя удары ножом при каждом удобном случае. Один раз ему удалось полоснуть по ляжке санитара, и тот пошатнулся.
Алекс тут же нырнул вперед и чуть вниз, чтобы поставить точку в схватке. Отбив руку с ножом, он нанес очередной тычковый удар, но санитар оказался на редкость могуч и опять отшвырнул парня. Силы были явно неравны — словно взрослый сражается с ребенком.
Когда санитар вывернулся из хватки и раскинул руки, как свирепый, поднявшийся на задние лапы медведь, Алекс увидел счастливый шанс и со всей силы вонзил нож мужчине в горло.
Лезвие наткнулось на шейный позвонок.
Время будто замерло — мужчина начал оседать на землю, нож с мокрым чмоканьем вышел из глотки.
Судорожно ловя воздух раскрытым ртом, Алекс пытался собраться с мыслями. Битва выжала из него последние остатки сил, и он сам был готов рухнуть на колени.
Внезапно рядом появилась Джекс. Она обняла его, помогая устоять на ногах.
— Осталось совсем немного. Держись.
Алекс слабо усмехнулся, оценив иронию.
Кружилась голова; он словно смотрел на себя со стороны — и тут обнаружил, что действительно успел опуститься на колени, потому что Джекс нависала над ним горой.
— Обожди-ка… — Девушка обернулась к распахнутой дверце джипа.
Алекс никак не мог взять в толк, что она затеяла. Потом раздался треск материи и все встало на свои места. — Джекс отрывала длинную полосу от футболки, в которую были завернуты ножи.
Перебинтовав руку Алекса над левым локтем, она зубами надорвала лоскут, сделала узел, а вслед за ним еще один, поплотнее.
— Ты что?
— Он тебя задел. Вот я и решила помочь. Кровь же течет, не видишь?
Лишь теперь Алекс сообразил, чья кровь капает у него с пальцев левой руки. Чудеса; он даже не ощущал боли. Значит, рана неглубокая? Или?.. Почувствовав наконец, как по коже струится теплая обволакивающая жидкость, Алекс внезапно испытал позыв к рвоте.
— Ничего, ничего, — подбодрила Джекс. — Все обойдется.
Тон ее голоса не до конца убедил Алекса.
— Ты уверена?
— Ну, здесь темно… Не могу точно сказать, — призналась она. — По-моему, ничего страшного… Пальцами пошевелить можешь?
Алекс поспешил проверить.
— Да.
— Значит, я права. Если пальцы работают, рана не такая уж и опасная.
— Спасибо тебе, — сказал он заплетающимся языком. — Только не пойму, зачем он решил меня убить. Ведь в этом случае они не получат никаких сведений.
— Да с чего ты взял, что он пытался тебя убить? Он просто хотел тебя сцапать. Потому что… ты только не сердись, но в противном случае ты был бы уже мертв.
— Ах вот как?
Она улыбнулась, возясь над повязкой. Приятно, когда о тебе заботятся. Алексу это очень понравилось. Он уже начинал приходить в себя, и перед ним вновь забрезжила надежда на благополучный исход.
Девушка осторожно высвободила нож из пальцев Алекса.
— Я никому не позволяю пользоваться моим личным оружием. В особенности вот этим.
В тусклом свете одинокого плафона в салоне джипа молодой человек рассмотрел нож, о котором она говорила. Кованую рукоять покрывал витиеватый узор серебряной черни, сейчас залитый кровью.
— В тот момент он был мне ужасно нужен, — пробормотал Алекс. — Ты не могла бы сделать исключение из правил, хотя бы разок?
— Ну-у… — протянула Джекс, разглядывая распластанного санитара, — пожалуй…
Она усмехнулась, машинально откидывая со лба непокорную прядь, и ее лицо осветилось теплой улыбкой, которая так нравилась Алексу. Ладонь девушки продолжала ласково гладить его по щеке, и от этого на сердце стало еще легче.
— А знаешь, если учесть, кому он в свое время принадлежал… В общем, можешь им пользоваться в любой момент.
Алекс чуть покачнулся.
— Ох, что-то меня на рвоту потянуло…
— Эй! Только не сюда! Мне еще надо отправить труп по назначению.
Алекс хотел было сказать Джекс, чтобы она не беспокоилась, что можно просто прыгнуть в машину и уехать, но тут же сообразил, какой глупостью будет такое решение. Нельзя допускать, чтобы путь их бегства отмечали улики, да еще столь серьезные. Сейчас кругом полно народу, и тело санитара обнаружат очень скоро. Отсюда хорошо была видна суета, царившая возле больницы. К счастью, ночная тьма и расстояние пока что скрывали происшествие на парковке.
Тела, которые остались в «Матери роз», конечно же, сгорят, и никто не заподозрит, что на самом деле там случилось. Но если бросить на улице мертвого санитара, власти немедленно заведут дело об убийстве…
Впрочем, к тому моменту, когда Алекс окончательно сообразил, что Джекс права, труп здоровяка успел исчезнуть. Восхитительный нож с рукоятью из кованого серебра вновь был девственно-чистым.
Джекс помогла Алексу встать.
— Давай, надо спешить, не то его дружки нагрянут…
Алекс наконец пришел в себя. Он помог Джекс усесться в машину; похоже, прилив адреналина добавил обоим сил. С другой стороны, еще неизвестно, на сколько их хватит.
Молодой человек торопливо обогнул джип и сел в кабину с другой стороны.
И даже не удивился, когда стартер не подал признака жизни при повороте ключа. Своего рода дань традиции. Алекс с самого начала боялся, что двигатель откажет. Так уж устроен мир. По какой-то не вполне ясной причине вещи не желают подчиняться как раз в тот момент, когда они больше всего нужны.
К счастью, он давно привык парковаться на пригорках, да еще в самом крайнем ряду, чтобы никто не заблокировал выезд.
Алекс отвернул колеса от бордюрного камня и выжал сцепление. «Чероки» покатился под уклон, с каждой секундой набирая скорость. Когда машина разогналась, Алекс отпустил педаль, двигатель схватился, а дальше все было делом техники.
Он аккуратно вел джип по жилому району, расположенному на холме. Других машин по дороге не встретилось, чего нельзя было сказать про людей. То один, то другой несчастный в больничной пижаме тупо забредал на проезжую часть, даже не озираясь по сторонам. Того и гляди кто-нибудь угодит под колеса в такой темноте. К тому же Алексу приходилось внимательно обшаривать взглядом окрестности на случай появления санитаров-оборотней.
Когда он свернул на Шестнадцатую улицу, скорость пришлось сбросить из-за многочисленных машин аварийных служб. Все они требовали себе дорогу, направляясь к горящей больнице.
Алекс упорно держался правой полосы, время от времени прижимаясь к тротуару, чтобы пропустить то карету «скорой помощи», то пожарную машину, то патрульный автомобиль. Ему совсем не улыбалось нарваться на полицию и потом терять время на объяснения. В голове до сих пор стоял туман; Алекс, к примеру, даже не нашелся бы, что ответить на вопрос, с какой стати он посреди ночи здесь раскатывает. Сослаться на посещение матери не получится: как ни крути, а в такой час приема в больнице нет.
Чуть дальше Алекс поднял скорость до разрешенных в жилой черте сорока пяти миль в час и направился в сторону выезда на федеральную трассу, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида — не гонятся ли за ними. Нет, все чисто. Вся суматоха осталась за спиной.
Наверное, пожарные перекрыли подачу газа в больницу, и это позволило уменьшить силу взрыва — во всяком случае, по сравнению с тем, что могло случиться. Есть надежда, что обошлось без жертв, хотя, если поразмыслить…
Джекс клевала носом, прислонившись плечом к дверной стойке. Алекс протянул руку и легонько пожал ей запястье.
— Ну вот, сейчас мы в безопасности. Если хочешь, перебирайся на заднее сиденье и там поспи.
Она откинула волосы со лба и завела прядь за ухо.
— А куда мы едем?
— Ищу какой-нибудь мотель… в общем, место, где переночевать. Неподалеку отсюда проходит федеральная трасса… такая широкая прямая дорога, по которой разрешается ехать быстро. Мы сможем достаточно далеко унести ноги, а потом уже остановиться. Нам все равно требуется время, чтобы выветрились лекарства.
— Ну значит, я пока подожду спать, — сказала она. — Кстати, у тебя не найдется нитки с иголкой?
— Это еще зачем?
— Перед сном я хочу зашить тебе рану. Ее нельзя так оставлять.
Алекс кивнул, хотя энтузиазма идея Джекс у него не вызвала. Не помешает хотя бы местная анестезия. С другой стороны, заглядывать в какой-нибудь дежурный травмопункт не хотелось. У врачей сразу возникнут подозрения, начнутся расспросы…
Он слегка пошевелил левым плечом, проверяя, как чувствует себя рука. С каждым новым ударом сердца боль давала о себе знать все сильнее. К примеру, удерживать рулевое колесо одной левой он уже не мог. Всякий поворот требовал стискивать зубы, преодолевая мучительную резь.
Он бросил взгляд в зеркало заднего вида.
В сей же миг в воздухе раздался уже знакомый глухой шлепок.
За спинами Алекса и Джекс закрутился темный вихрь, который в следующее мгновение обрел очертания плотной массы, окутанной облаками пара.
Мужчина в черном кожаном жилете поверх голой груди вылетел с заднего сиденья, бросаясь в атаку.
