ГЛАВА 12
Будучи еще молодой, Молчанова долго выбирала, чем заняться по жизни. В конце концов, после многих неудач она пришла к нехитрому выводу. Те люди, которым нравилось видеть радость и счастье у других, шли работать врачами или учителями. Те люди, которые любили наблюдать страдания других, шли в тюремные надсмотрщики.
Молчанова не относилась ни к той, ни к другой категории. Ей самой нравилось создавать людям страдания. Так как в НКВД Молчанову не взяли, всю жизнь она посвятила партийной работе, «плугом и бороной» взращивая в людях «зерна добра». Больших карьерных успехов она не добилась, но зато наслаждалась, когда одним движением брови меняла настроения целых рабочих коллективов. Молчанова даже отрабатывала перед зеркалом эти движения, доводя до совершенства свою технику воздействия. В пику другим женщинам брови она специально не выщипывала, чтобы люди могли замечать их издалека. Кто-кто даже ехидничал, что по своей густоте они сравнялись с известными на весь Советский Союз бровями Леонида Ильича, но это, конечно было преувеличением.
Молчанова даже не подозревала, что именно с бровями связаны ее неудачи в карьерном росте. Дело в том, что партийные боссы обычно приближали к себе более симпатичных соратниц, с которыми можно было интересно провести время на особых партийных мероприятиях. Молчанова со своими «выразительными» бровями и взглядом анаконды, выслеживающей жертву, под определение «симпатичная соратница» уж точно не подходила.
Но Молчанова не отчаивалась. Как истинный коммунист, она шла по намеченному курсу и никуда не сворачивала. Даже события девяностых годов, воспринимаемые Молчановой исключительно как действия поднявших голову контрреволюционеров, выживших со времен гражданской войны, почти никак не отразились на матерой коммунистке. Ну, разве что, разочаровавшись в погрязших в болтологии товарищах, вышла из партии. Ну а дальше ее жизнь напоминала жизнь многих других российских пенсионерок. Выросшие дети, внуки, дача, сплетни - все как у всех.
Сегодня Молчанова как обычно вышла из подъезда и прищуренным взглядом просканировала дворик. На облюбованной лавке пока никого из товарок-сплетниц не наблюдалось - в поисках новых сплетен Молчанова как самая бодрая и непримиримая из пенсионерок выходила раньше всех. Хотя сегодня она вышла даже значительно раньше обычного. Если не считать саму пенсионерку, двор в это раннее утро был абсолютно пуст.
Надо сказать, что за Молчановой в ее доме закрепилась репутация человека, абсолютно не соответствующего своей фамилии. По трепливости она вполне могла давать уроки даже Жириновскому. Местные бабульки души в ней не чаяли, а остальные в тайне ненавидели. А кое-кто и не в тайне. Но Молчановой все недоброжелатели были до лампочки. Мгновенно заткнуть она могла любого, даже Малахова. Хотя это и кажется невероятным.
- Никого, - довольно произнесла Молчанова, оглядев двор, - Значит, я сегодня первая. Отлично.
Молчанова пожевала губами и по привычке пошевелила бровями. По странному совпадению пролетавший мимо комар тонко пискнул и упал на землю.
«Нет, ну все-таки как точно я рассчитала время!», - довольно подумала старуха.
Вчера Молчанова весь вечер ходила в предвкушении одного замечательного события. Дочь недавно сбросила ей на карточку солидную сумму на разные расходы, и сейчас Молчанова спешила снять хрустящие бумажки в ближайшем банкомате. Пенсионерке сильно не терпелось это сделать, поэтому и вышла она в такую жуткую рань. А также потому, что в такое время наверняка не будет никого из жильцов.
- А то кто знает этих предателей родины!? - непонятно к чему буркнула Молчанова. У нее фраза «Предатели родины» заменяла восклицание типа «Вот черт» или «Блин», - Спите, спите подольше, сонные тетери!
Взгляд Молчановой в последний раз прошелся по двору, выискивая новые темы для сплетен. И неожиданно для самой себя Молчанова заметила то, что не увидела в первый раз - под лавкой лежал массивный черный перстень, словно оброненный кем-то здесь. Молчанова могла бы даже поклясться, что секунду назад его там не было. Тем не менее, бабулька нагнулась и заинтересованно подобрала такую явно дорогую вещь. О том, что это вполне могла быть дешевая стекляшка, Молчанова не подумала.
Черный камень в оправе загадочно переливался, приковывая взор. Казалось, в глубь черной поверхности можно смотреть и смотреть, забыв обо всем на свете. Любуясь бликами на гранях камня, Молчанова прикидывала, как он мог здесь оказаться. Он точно не принадлежал ни одной из ее подруг, иначе она бы знала.
«Наркоманы какие-нибудь ночью тут шастали, типа этих... как их там... готов, кажется? Или готы - это что-то вроде варваров? Или... да ну их с этими буржуйскими заморочками! Что упало - то пропало. Имею полное право конфисковать находку в пользу... трудящихся! Я сама-то ведь трудящаяся? Конечно! Правда, уже вышла на пенсию, но это мелочи жизни», - бабка довольно улыбнулась, наслаждаясь цепочкой выстроенных рассуждений.
Положив перстень в сумку, Молчанова в приподнятом настроении направилась к банкомату. Но там ее настроение несколько испортилось. Миновав стеклянную дверцу, Молчанова оказалась в маленьком помещении и увидела большой, показавшийся ей похожим на холодильник, ящик с экраном и кучей кнопок. Молчанова с подозрением посмотрела на это чудо буржуазной техники, припомнила дочерины инструкции и принялась неуверенно тыкать по кнопкам. На экране быстро начали исчезать и появляться надписи, подсказывающие, что и как сделать, а также предлагающие выбор из нескольких вариантов. В общем, все оказалось не так страшно, как вначале представляла Молчанова. Дело спорилось.
В конце концов, автомат запросил, какую именно снимать сумму.
- Да все, конечно, - хмыкнула Молчанова, нажимая пару кнопок.
И тут начались странности. Экран мигнул, автомат мелко затрясся, а из специального отверстия полезли купюры. В принципе, в самом этом факте как раз не было ничего странного. Странное заключалось в другом. Купюры вылетали и вылетали, даже не думая останавливаться. И ладно бы они вылетали из положенного для этого отверстия - нет, они вскоре полезли буквально изо всех щелей! Агрегат трясся и скрипел, извергая из своих недр целые потоки наличности высокого достоинства. Округлившая глаза Молчанова испуганно прижалась к двери, не зная, то ли ей радоваться, то ли, наоборот, звать на помощь.
Первая адекватная мысль, пришедшая в голову старухи, была примерно следующего содержания: «Все решат, что я хотела взломать этот агрегат! Меня посадят в тюрьму!». Но за первой тут же последовала вторая: «Черт, лишь бы не увидел никто! А то делиться придется!». Молчанова мелко задрожала, не зная, какой мысли отдать предпочтение.
К счастью для нервов старушки, техническая вакханалия прекратилась довольно быстро. Исчерпав весь денежный запас, банкомат успокоился. Экран потух и теперь отражал исключительно испуганную физиономию Молчановой с глазами а-ля персонаж аниме.
Бабка, нечаянно совершив "ограбление века", удивленно хлопнула глазами. Потом еще раз. И еще. Потом презрительно фыркнула и принялась собирать купюры, покрывавшие весь пол.
Победа осталась за второй мыслью.
- Понаделали, понимаешь, дефектных агрегатов... А советские люди потом нервы лечат! Лишнее конфискую как плату за моральный ущерб, - строго сообщила Молчанова банкомату. - На нужды народа! В пользу трудящихся! Эх, права была партия - в итоге справедливость все-таки восторжествовала!
Банкомат никак на это заявление не отреагировал.
Купюр было так много, что не все поместились в сумку, и без того едва не лопающуюся по швам. Молчанова без колебаний принялась распихивать наличность по карманам, а когда там закончилось место, начала засовывать денги в лиф. В итоге все пропорции ее фигуры увеличились раза так в четыре, но бодрую бабульку это не смущало. Прижимая одной рукой оставшуюся наличность, а другой запихивая ее за шиворот, Молчанова плечом открыла дверь и, провожаемая удивленными взглядами ранних прохожих, двинулась в обратном направлении.
Дома Молчанова открыла сумку и едва не облизнулась, увидев такие приятные человеческому сердцу бумажки. Бодрая бабулька быстро пересчитала их. Получилось много. Очень много. Столько она, пожалуй, не заработала и за всю жизнь. А тут раз - и на халяву.
- Эх, сколько ж вас, красавцы, - покачала головой старуха, прикидывая, сколько можно купить за такую кучу денег.
Молчанова не заметила, как по черной грани перстня прошел блик света. Словно кто-то улыбнулся там, за черной отполированной поверхностью.
- Ну ладно, - бабка сложила все деньги в большой старинный чемодан и засунула последний под кровать. - Лежите тут, мои лапочки. Мама к вам скоро вернется.
Молчанова решила немного разгрузить свою нервную систему и заняться тем, что всегда этому способствовало. То есть подслушстасием разговоров, происходящих в чужих квартирах.
Удушливый сон накатил как волна и накрыл Стаса с головой. Сначала сновидения были обрывистыми и непонятными, но потом обрели четкость. Художнику снилось, что он лежит в черном гробу, стоящем в центре какого-то каменного помещения, похожего на бункер. На стенах красовались большие плакаты, изображающие немецкую свастику. Вокруг гроба горели свечи из черного воска, а на полу светились нанесенные чем-то красным непонятные символы.
Кольцом вокруг гроба стояли странные... люди? На них были черные плащи, опускающиеся до самого пола, на головах плотно сидели каски со свастиками, а лица скрывали противогазы. В черных стеклах, за которыми должны были находиться глаза, горели красные огоньки. В руках зловещие солдаты сжимали автоматы незнакомой Стасу конструкции.
Как это может быть только во сне, Стас со стороны внимательно посмотрел на себя, лежащего в гробу, и понял, что попал не в свое тело. Ну, никак не мог Стас носить черную фашистскую форму, и уж в особенности эти короткие гитлеровские усы.
Солдаты расступились, и к гробу подошел... тот самый черт с жутким взглядом. Одним неуловимым движением он запрыгнул Стасу на грудь. С секунду горящие огнем преисподни глаза смотрели прямо на художника, потом бес вытянул вперед руку и громко произнес:
- Хайль, Гитлер!
Уровень стабильности рассудка понижен на 10! Срочно успокойтесь, в противном случае...
- Да иди ты! - Стас мгновенно смахнул черта с груди. И понял, что проснулся. Исчезли солдаты, бункер, гроб... а вот черт никуда не делся. Сбитый рукой Стаса, теперь он сидел на спинке кровати напротив Стаса и чему-то улыбался.
- Приве-ет! - неожиданно произнес нечистый. Голос у черта оказался высоким и неожиданно мелодичным. Так вполне мог говорить анимационный персонаж из мультфильма.
Стас удивленно моргнул, приподнимаясь на локте. Всегда молчавший черт неожиданно соизволил заговорить.
- Привет, - осторожно ответил художник.
- Как дела? - все так же улыбаясь, спросил черт.
Стас еще раз озадаченно моргнул, чувствуя себя законченным психом.
- Не очень.
- Почему?
- Не выспался.
- Я тебя разбудил? Извини, но мне стало так скучно. Ты всю ночь спал, а кроме тебя тут и поговорить не с кем.
- А чего же ты раньше со мной не говорил?
- Я пытался! Но не мог. Не умел. Получилось только сегодня утром.
- Понятно, - ничего не понял Стас, - А чего тебе от меня нужно?
- Мне? Ничего.
- А зачем ты меня тогда преследуешь?
- Я тебя не преследую! - черт так удивился, что аж свалился с кровати. Но тут же вскочил и запрыгнул на мольберт.
- Почему ты решил, что я тебя преследую? - спросил он.
- Странный вопрос для представителя нечистой силы, - хмыкнул Стас. - Особенно после всего того, что было. Что, не помнишь? Да взять хотя бы первый раз после Нового года!
- Что-то припоминаю, - смешно наморщил лоб чертик, - Но ведь это ты первый начал. Или, хочешь сказать, что это я за тобой с ботинком по всей комнате бегал?
- Ну, э-э-э, - растерялся Стас. По словам черта действительно выходило, что первым начал художник. - Понимаешь, о вас, чертях, ходит настолько дурная слава... в общем, я тогда подумал, что ты хочешь навредить мне.
- Ты что! - округлил глаза черт, - У меня и в мыслях не было! Я-то думал, ты со мной играешь. Было так весело!
- Действительно, - хмыкнул Стас, - Куда уж веселей... подожди, то есть ты утверждаешь, что все это время думал, что мы с тобой играли?
- Да, - удивился чертик, - А разве не так?
-Ну... я думал, что ты чего-то от меня хочешь. Душу, например.
- А что такое душа?
- Странный вопрос для черта.
- А это кто?
- В смысле? - не понял Стас.
- Ты меня уже который раз чертом называешь. Черт - это что такое?
В голове у Стаса все перемешалось окончательно. Черт и без того явление нереальное, а уж черт, который не знает, что он является чертом, что-то совсем не из этого мира. Если можно так сказать.
- Ты не знаешь, кто такой черт? А кто же тогда ты сам?
- Не знаю.
- Как, вообще?
- Ну, в той степени, что я - это я, знаю. А вот кто конкретно... сам не знаю, а поговорить об этом не с кем было.
- Подожди, - Стас немного подумал, - Расскажи мне все с самого начала.
- Все, что знаю? - оживился чертик.
- Да, все, что знаешь.
Видимо, необычный собеседник Стаса воспринял его просьбу как новую игру. Усевшись поудобней, он принялся рассказывать:
- Первое, что я помню в своей жизни, были слова «... твою мать!».
Стас немного смутился. Действительно, что-то такое он произносил, когда первый раз увидел черта.
- Потом я увидел тебя. Ты тогда был сильно растрепанный, и какой-то неуклюжий. Ты начал бегать за мной, кричать какие-то непонятные слова - в общем, было весело. Но, что самое интересное - ты меня очень красиво представлял. Таким симпатичным существом с рогами и шерстью. Хотя на самом деле я выгляжу иначе. Знаешь, вот как облако... или нет, как... как... не знаю, как это точно объяснить. В мыслях прекрасно осознаю, а на словах передать не могу. Видимо, я еще слишком маленький. Так вот, я потом еще пытался подружиться с другими людьми, но никто из них меня не видел и не играл со мной, - чертик грустно вздохнул, - Видел меня только ты один. Мне так хотелось с тобой поговорить, но я еще не умел. Я тогда был очень глупый... или нет, другое слово... неразвитый, что ли? Как только что родившийся ребенок. Не умел ни говорить, ни думать - только играть, спать и есть. Спал я тогда очень много и без всякой системы - иногда даже и по целой неделе. А когда не спал, то играл с тобой или ел. Есть тогда приходилось очень много. Сейчас уже меньше.
- А что именно ты ел?
- Знаешь, такое свечение... Оно есть вокруг тебя, других людей, животных, растений и даже некоторых вещей. Оно бывает двух видов - темное и светлое. Им-то я и питался.
- И как, э-э-э, на вкус?
- Сложно описать. Как... как... не знаю, как темное и светлое. И все тут. Они оба по вкусу разные, я бы даже сказал, противоположные. Но нравятся мне оба одинаково.
- Ну, ты прямо как о пиве рассуждаешь, - хмыкнул Стас.
- А что такое пиво?
- Я тебе потом расскажу. Не отвлекайся.
- Ну, так вот. У одних людей свечения больше, у других меньше. У кого-то больше светлого, у кого-то темного. Если света становилось слишком много, то я съедал лишнее. Но иногда я бывал сильно голоден и съедал несколько больше, чем обычно. Тогда тот человек, у которого я съедал свечение, начинал себя плохо чувствовать. Он бледнел, говорил какие-то непонятные слова, жаловался на какую-то «экологию» и еще на некоторые непонятные вещи. Потом пил такие маленькие белые шарики - таб-лет-ки, - по слогам произнес чертик, - Большинство, по крайней мере, делало именно так. Жалко, конечно, что так получалось, но мне то свечение было очень нужно. Я заметил, что чем больше я его ем, тем становлюсь... - чертик замялся, подыскивая нужное слово.
- Сильнее? - предположил Стас. Черт замотал головой.
- Умнее?
- Ближе, - закивал черт, - Умнее, совершеннее или взрослее - что-то вроде того. Иногда я даже вместе со светом получал и знания людей, которым он принадлежал. Так я обучался. Ну и... вроде все. Говорить я научился буквально вчера - когда получил большую порцию света. И еще я, наконец, смог создать себе тело - как у вас.
- Тело? - переспросил Стас.
- Да, - довольно кивнул черт, - Такое же материальное и плотное. Я его специально сделал таким, какое у тебя было в воображении. Правда, здорово получилось?
- Это точно, - не мог не оценить художник, глядя на жуткие глазищи черта... или не-черта?
Стас припомнил события вчерашнего вечера. Да, действительно, он мог бы и сам догадаться. Стучать копытом по полу могло исключительно материальное существо, никак не иллюзия. Да и давить на грудь она никак не могла. Стас еще раз напряг память и вспомнил, что до сегодняшнего дня ему не удавалось даже пальцем задеть черта-фантома, а сегодня спросонья легко смахнул его на пол.
- Ты не будешь против, если я кое-кого приглашу посмотреть на тебя? - спросил Стас, протягивая руку к телефону.
- Нет. А кого?
- Моего друга. Его зовут...
- А-а, знаю! Толик, да?
- Да, но не так фамильярно. Зови его, - Стас задумался, набирая номер, - Ну дядя Толя, что ли.
- Ну-у-у, - обиделся чертик и в следующий миг оказался на люстре. Зацепившись за нее ногами, он повис вниз головой, обиженно глядя на Стаса, - Ты его Толиком называешь, а я почему не могу?
- Потому что... потому... подожди... Толик?
В трубке раздался сонный зевок.
- Да, здорова, - сказал сонный Толик, - Е-мое, такая рань!
- Толь, мне очень нужно с тобой поговорить!
- А до «послезавтрака» это не подождет?
- Поверь, тут у меня такое... поверь, тебе нужно увидеть это своими глазами. И чем скорее, тем лучше.
Видимо что-то такое было в голосе Стаса, мгновенно выветривающее любую сонливость. Тут же пообещав, что сейчас придет, Толик отключился. А через двадцать минут Стас уже шел к прихожей, где вовсю раздавался противный птичий щебет.
- Ну, чего у тебя? - с ходу спросил Толик.
- Я разговаривал с чертом, - набрав в грудь побольше воздуха, с ходу выдал Стас.
- И?
- И он реален.
Толик скептически посмотрел на Стаса.
- Ты мне его хотел показать?
- Да. Он в комнате сидит, пойдем, посмотришь.
Стас пропустил Толика перед собой. Тот, сохраняя, скептическое выражение лица, зашел в спальню Стаса.
- Пока никакого черта не вижу, - спустя пару секунд произнес Толик.
- Да тут он, - Стас выглянул из-за его плеча, обегая взглядом комнату. Никакого черта в ней не было. Существо, с которым Стас столько времени проговорил, куда-то бесследно испарилось.
- Как... - растерянно проговорил Стас, отбрасывая одеяло и заглядывая под подушку. - Только что перед твоим приходом говорил с ним. Он копытом по полу стучал - звук был, понимаешь, звук! Галлюцинация не может ведь издавать звуков!
- Стас, Стас, - Толик успокаивающе положил ему руки на плечи, - Я верю, что ты его видел. И даже слышал. Но сам-то ты точно уверен, что этот черт - реальное существо, а не что-то другое?
- Абсолютно!
- Значит, должны быть доказательства. Согласен? Реальное существо не может просто взять и испариться. Что-то обязательно должно подтвердить его существование. Звук, ты говоришь, хорошо. Еще что-то есть?
- Не знаю, - в бессилии проговорил Стас, опускаясь на кровать, - Я же разговаривал с ним! Долго, причем! Он мне такое рассказал, ни один писатель-фантаст не выдумает, не то, что я! И что же, все-таки это глюки?
- Может быть, может быть, - закивал Толик, - Ты таблетки, которые тебе нарколог прописал, пьешь?
- Да.
- А сегодня пил?
- Нет, сегодня не успел. Утро же. Хотя, пожалуй, надо бы уже, - Стас просительно посмотрел на друга.
- Давай принесу, - понял тот намек.
Толик, прекрасно осведомленный, где и что лежало у Стаса, отправился на кухню. Взял таблетки, стакан и налил в него воды. Пошел обратно. И тут...
- Ку-ку! - из-за косяка двери в спальню Стаса высунулась рогатая морда с горящими адским пламенем глазищами.
- ...! - сказал Толик и шлепнулся на пятую точку. Стакан, медленно вращаясь вокруг оси, взлетел в воздух, грозя вот-вот вылить свое содержимое на пол и стены.
- Голкипер, вперед! - черт, по-вратарски вытянув руки, сиганул за стаканом и ловко перехватил его у самого пола. Затем резко перевел его вправо, потом влево, ловя прилетевшую следом воду.
- Это... это... - полностью ошалевший Толик только хлопал глазами, не в состоянии сказать ничего вразумительного, - Всё... теперь и я твоего черта вижу...
- Теперь-то его любой увидит, - подошел Стас.
Примерно две минуты понадобилось, чтобы привести Толика в себя. И примерно минут пять, чтобы пересказать ему все, что узнал от черта Стас.
- Обалдеть, - покачал головой Толик, - А я тебе еще не верил.
- Любой бы на твоем месте не поверил, - хмыкнул Стас. Сейчас он испытывал облегчение - раз Толик увидел черта, значит тот настоящий и его наличие никак не связанно с психическим здоровьем самого Стаса.
- А почему не поверил? - спросил сидящий на холодильнике черт. Сейчас вся компания переместилась на кухню. Стас с Толиком сидели за столом, собираясь обсудить, что делать дальше.
- Потому что никто никогда таких существ как ты не видел. Если не считать людей, чрезмерно употребляющих некоторые специфические вещества, - хмыкнул Толик. - Слушай, черт, а что ты вообще умеешь? Ну, кроме как сквозь стены бегать?
- Ну-у-у, - чертик задумчиво почесал один из рогов, - Я и сам не знаю. Я ведь еще такой маленький...
- За портвейном сгонять можешь? - Толик сразу смекнул все выгоды от эксплуатации нечистой силы.
Черт тут же исчез. Стас и Толик краем глаза уловили только смазанное движение, а в следующий миг чертик стоял на столе. В руках он держал бутылку портвейна, которая была не многим меньше самого чертенка.
- Я все правильно сделал? - чертик вопросительно посмотрел на Толика.
- Суперправильно! - воскликнул тот, забирая бутылку и осматривая ее, - О! Наше любимое!
Толик приподнялся, намереваясь сходить за штопором.
- Чему ты только ребенка учишь? - придержал его Стас, - Успеем еще.
- Но так он же... не совсем... - Толик с сомнением посмотрел на хлопающего глазами чертика.
- По уровню развития он примерно как... школьник. Из младших классов. Вот как твой сын. Ты бы Федьку за портвейном смог бы отправить?
- Когда он вырастет, не только отправлю, но и с нами за стол приглашу, - ответил Толик, но портвейн отставил.
- Как тебя зовут-то хоть? - Стас вспомнил, что так и не удосужился узнать имя чертика, - Не можем ведь мы тебя просто чертом называть.
- Как зовут? - переспросил чертик и поскреб копытом поверхность стола, - Не знаю. Меня никто никогда не звал.
- Но имя? Имя-то у тебя есть? - спросил Толик.
- А что такое имя?
- Ну... - Стас забарабанил пальцами по столу, - Ну я вот, например, Стас. Если ко мне кто-то захочет обратиться, он может назвать меня по имени, а не кричать просто «эй, ты». Имя обычно дают родители...
- Но я не знаю, кто они, - хлюпнул носом чертик, - И есть ли вообще.
- Да, не повезло тебе, братан, - Толик почесал затылок, - А давай тебе мы имя дадим?
- Правда? - встрепенулся чертик.
- Конечно, - Толик посмотрел на Стаса, - Что-нить такое... звучное.
- Тут надо подумать, - художник наморщил лоб, - С бухты-барахты имя давать нельзя. Думаю, разные Пети, Васи, Маши тут не подойдут. У необычного существа и имя должно быть необычное. Под стать ему.
- Может, Люцифер? - Толик окинул чертика взглядом, - Люцик?
- Да нет, какой из него Люцифер... тот воплощение гордыни и зла, а наш скорей уж...
- Экстренной и сверхбыстрой доставки портвейна, - хихикнул Толик.
- Тогда может, Флеш? - предложил Стас, - Вроде был такой супергерой из комиксов. Бегал с огромной скоростью.
- Не-е-е, - тут же забраковал Толик. - Чую враждебный империалистический дух. Надо что-нибудь исконно русское. Владлен, например.
- Ты еще Даздраперму вспомни, - хмыкнул Стас. - Извращение какое-то.
- Где ты там увидел извращение? - обиделся Толик за советские имена, - «Да здравствует первое мая», чем плохо?
- Тем, что ничем исконно русским там и не пахнет.
- Ну, предложи сам что-нибудь. Но только без «флешей».
- М-м-м, сейчас, - Стас в задумчивости начал вращать перед собой ладонью, - Эх, был бы на нашем месте какой-нибудь профессор лингвистики, он бы сразу что-то толковое предложил. А мы тут сейчас навыдумываем, два алкаша...
- Но-но, не отвлекайся! Профессор лингвистики на твоем месте уже давно бы в психушке сидел, слюни пускал. Ты вон, здоровый мужик, и то едва неспятил.
- Ладно, сейчас. Имя, имя, имя... Тифон?
- А это откуда? - изумился Толик.
- Из древней Греции. Дракон был такой, Зевса хотел свергнуть и его место занять. Я потому его и вспомнил, что имя на русское похоже.
- Типа Тихон?
- Ну да.
- Хм, не думаю, что ему подойдет, - Толик посмотрел на чертика. Тот взобрался на подоконник и, сунув палец в нос, наблюдал за ползущим по стене тараканом. - Скорей уж Шустрон.
- Или Шумон. - хмыкнул Стас.
- А это вообще уже на еврейское похоже.
- Н-да, куда заехали... похоже, в тупик.
- Да нет, надо просто напрячь интеллект.
- Знаешь, по-моему, ничего лучше, чем Люцик, мы не придумали, - заметил Стас.
- Ты прав. Давай тогда у него самого спросим. Эй, красавец, - позвал он чертика, - Придумали мы тебе имя. Люцик, ничего так? Ты скажи, если не нравиться, мы сейчас еще подумаем.
- Нет, мне нравится! - оценил чертик. - Как раз для меня!
- Ну, значит, будешь Люцик! - Толик рубанул в воздухе ладонью. - Поздравляю! Имя, по-моему, неплохое! И как раз для чертенка.
- Ура! - от избытка чувств чертик крутанулся на одном копыте, намотал насколько кругов по потолку и стенам, потом схватил три стакана, в миг наполнил их водой и принялся жонглировать, стоя на рогах. В прямом смысле.
- Главное, чтобы не стал Люцифером, когда вырастет, - философски заметил Толик, пока Стас отбирал у Люцика стаканы и возвращал их на место.
- И это, боюсь, ляжет на нас, - Стас сел обратно.
- Почему? - удивился Толик, - Ты его воспитывать собираешься?
- А что ты предлагаешь? Пустить на самотек, с такими-то способностями?
- Ну, - Толик поскреб щетину, - Позвать журналистов, привлечь общественность, запрячь научные умы...
- Ты прямо как депутат заговорил, - фыркнул Стас, - Куча слов, а толку...
- А что? - обиделся Толик.
- Не нужны ему лучшие научные умы. Люцик, считай, ребенок, ему нужны родители! Или хотя бы воспитатели! Фактически, какие ценности он сейчас получит, с такими и пойдет дальше по жизни. Если он попадет, например, к сатанистам, представляешь, что они из него вырастят? Самого настоящего Люцифера. Неизвестно, сможет ли эта сама общественность, которую саму лечить надо, оградить его от такого воздействия.
- Упс!
- Или попадет он, к примеру, к террористам. Подходит к нему какой-нибудь псих-фанатик и говорит: «Люцик, я тебе дам конфетку, а ты сгоняй быстро в Московский Кремль и Белый дом в Вашингтоне, нажми там все красные кнопочки!». С такими возможностями, как у Люцика, это сделать вполне реально.
- Так, все, я понял, - Толик замахал руками. - Общественность оповещать не будем. Будем воспитывать сами. А ты хоть имеешь представление, как нужно правильно воспитывать маленьких чертят?
- Дело-то как раз в том, что воспитывать нужно не правильно, - хмыкнул Стас, - Не как чертенка, а как обычного маленького ребенка. Иначе превратиться в маленького дьяволенка.
- Ну, тогда все в порядке, - хмыкнул Толик, - Будет шкодить - ремнем по заднице и в угол.
- Детей бить нельзя! - встрепенулся Люцик.
- Можно! Нет - нужно! И вообще - откуда ты таких знаний набрался?
- Я же говорил - вместе со светом я иногда поглощаю часть памяти людей. Поэтому некоторые вещи я знаю, а некоторые нет.
- Все с тобой понятно, полиглот ты наш.
В голове у Стаса что-то неожиданно щелкнуло. Он вспомнил
- Люцик, - позвал Стас. Чертенок поднял голову. - Помнишь, вчера ты словно что-то хотел мне показать?
- А! - вспомнил чертенок. - Совсем из головы вылетело. Пойдемте, покажу.
Чертенок выбежал из кухни. Переглянувшись, Стас и Толик последовали за ним.
Оказавшись в мастерской Стаса, чертик первым делом нырнул под шкаф. Как он умудрился это сделать - расстояние между полом и дном шкафа не превышало двух сантиметров - осталось непонятным. Минут пять повозился там, потом выскочил, собрав всю пыль, и с растерянной физиономией бросился под комод.
Стас и Толик наблюдали за ним с растущим недоумением. Казалось, чертик искал какую-то вещь и никак не мог найти.
- Люцик, ты что-то ищешь? - спросил Стас, когда чертенок полез по шторе к потолку. - Давай мы тебе поможем?
- Я не понимаю, - вместо ответа чертенок раздосадовано спрыгнул на пол. - Он же был здесь!
- Кто? - удивился Стас.
- Перстень!
- Какой перстень?
- С большим таким черным камнем.
Толик со Стасом снова переглянулись, чувствуя, что запутываются все больше и больше.
- А как он сюда попал? - спросил Стас.
- А зачем он тебе? - одновременно с художником спросил Толик.
- Не знаю, - хлюпнул носом чертик, ответив сразу на оба вопроса. - Помните, я говорил, что вчера я поглотил очень большое количества света?
- Да, - кивнул Стас.
- И... я совершенно не помню, как это произошло. Кто-то словно отдавал мне приказы, которым я не мог воспротивиться. Я тогда не то что бы был против - приказы сводились к тому, чтобы я поглощал светлое свечение. Но потом я почувствовал, что источник свечения начинает истощаться. Я постарался прекратить это, чтобы не навредить ему больше, но не смог. А потом что-то произошло. С меня спал чужой контроль, а в комнате, словно из ниоткуда, возник этот перстень и закатился под шкаф. Я попытался взять его, но не смог. Тогда я решил попросить сделать это тебя, но ты отказался.
- Ну... я это, - замялся Стас, - Я думал, ты меня куда-то заманиваешь...
- Да я понял, - вздохнул Люцик, - Зря я принял именно такой облик. Видимо, эти черти не очень хорошие существа.
- Ну, это можно поправить, - хмыкнул Толик и обратился к чертенку, - Ты же можешь поменять облик?
- Могу. Но не хочу. Это требует больших затрат.
- Ну а чуть подкорректировать?
- Разве что совсем чуть...
- Этого хватит, - заверил его Толик. - Сделай себе просто другие глаза. Сейчас они у тебя красные, причем, без зрачков и радужки. Такие кого угодно напугают. Сделай их себе... да вот как у них.
Толик указал на одну картину Стаса, где были нарисованы Дед Мороз, дети и симпатичные зверюшки вокруг елки.
Чертик с секунду смотрел на картину, а потом его глаза расширились, из красных стали белыми, в них появились радужка и зрачок. Через секунду чертика уже совершенно невозможно было отличить от доброй детской игрушки с большими симпатичными глазами, аж на пол-лица.
- Слишком большие глаза. Как-то немножко «анимэшно» получилось, - не преминул покритиковать Толик, оглядывая результат. - Но так в целом прилично.
- По-моему, мы немного не туда заехали, - неуверенно произнес Стас.
- А что? - не понял Толик.
- Ну, он нам только что про перстень рассказывал и какую-то злую силу. Надо как-то... ну понять, что это было.
- А что мы можем? - философски заметил Толик. - Или у тебя есть знакомые охотники за приведениями?
- Нет, но... - Стас замолчал, не зная, что тут можно сказать. И действительно, они самые обычные люди, без всяких экстрасенсорных способностей. Если какая-то могущественная сила решит что-то сделать с чертенком, вряд ли они смогут ей помешать. Единственное, что им остается - это заняться воспитанием Люцика, чтобы он не причинял вреда людям. А там, когда он подрастет и наберется сил, будет видно.
Эти соображения Стас изложил Толику. Тот подумал и полностью согласился.
- Ну ладно, - произнес он. - Впечатлений за сегодняшнее утро у меня было больше, чем за иной месяц, но, - он посмотрел на часы, - работа есть работа. За меня ее никто не сделает, - он задумчиво посмотрел на Люцика. - Хотя... нет, ты еще слишком мелкий.
- Да и мне, пожалуй, тоже пора, - Стас тоже посмотрел на часы. - Ого, так и опоздать не долго.
- Вы уже уходите? - разочарованно протянул чертик.
- Ты не переживай, мы скоро вернемся, - подбодрил его Толик.
- Вот, смотри на часы, - Стас присел перед чертиком на корточки, - Когда большая стрелка будет указывать на цифру двенадцать, а маленькая на цифру четыре, моя работа закончится. Примерно через час я уже буду здесь. Это произойдет, когда маленькая стрелка передвинется на цифру пять. Понял?
- Да вроде...
- Ну и хорошо.
...Этажом выше пенсионерка Молчанова оторвала ухо от приложенного к полу стакана, распрямила затекшую от долгого стояния в оригинальной позе спину и сухо произнесла:
- Как интересно...
