Книга: Креативный вид. Как стремление к творчеству меняет мир
Назад: Глава 2. Мозг меняет то, что ему уже знакомо
Дальше: Глава 4. Дезинтеграция
Глава 3. Трансформация
В начале 1890-х годов французский художник Клод Моне снял комнату напротив Руанского собора. За два года он написал более тридцати картин с изображением главного входа в собор. Визуальная перспектива не менялась: Моне снова и снова писал фасад с одной точки. Несмотря на это, у него не было двух одинаковых полотен. Более того, Моне показал собор в разном освещении. На одной картине — обесцвеченный полуденным солнцем, на другой — оранжево-красный в вечерних сумерках. Представляя оригинал каждый раз по-новому, Моне использовал первую когнитивную стратегию — трансформацию.
Подобно Моне, Кацусика Хокусай обратился к хорошо знакомому всем символу — японской горе Фудзи — и создал тридцать шесть гравюр, изображающих гору в разные времена года, с разного расстояния и в разных художественных стилях.
На протяжении истории различные культуры по-своему представляли человеческое тело.
Скульптуры народов майя, Японии и Ганы
Не менее свободно они обращались и с формой животных.
Скульптурное изображение лошади: китайское, кипрское и греческое
Трансформация бывает не только явной, но и скрытой от глаз. Возьмем, например, кардиологию. Сердце порой подводит нас, и ученые уже давно задавались вопросом: можно ли создать искусственное сердце, подобно тому, как создают искусственные кости и конечности? В 1982 году на этот вопрос был дан положительный ответ. Уильям Деврис трансплантировал искусственное сердце бывшему стоматологу Барни Кларку, который после операции прожил четыре месяца и умер от проблем, не связанных напрямую с сердцем. Это был оглушительный успех бионики.
Однако оставалась проблема. Для обеспечения работы насоса требуется большое количество энергии, а его движущиеся части подвержены амортизации. Поместить искусственный аппарат внутрь грудной клетки человека — задача не из простых. В 2004 году кардиологи Билли Кон и Бад Фрейзер предложили инновационное решение. Хотя у матери-природы есть инструменты только для прокачивания крови по организму, необязательно этот способ должен быть единственным. Кон и Фрейзер задумались: а что, если использовать эффект непрерывного потока? Аналогично циркуляции воды в фонтане, может ли кровь насыщаться кислородом после того, как пройдет через камеру, и возвращаться назад?
В 2010 году вице-президенту США Дику Чейни трансплантировали искусственное сердце непрерывного потока. Он благополучно живет с того времени, правда, у него отсутствует пульс. Как выяснили исследователи, воссоздавать пульс нет необходимости. Кон и Фрейзер изобрели новый тип сердца, взяв природный прототип и видоизменив его.
Трансформация может преобразовывать источник разными способами. Например, его размер. «Воланы» Класа Олденбурга и Косье ван Брюгген на лужайке перед Музеем искусств Нельсона — Аткинс в Канзасе по размеру больше напоминают шатры.
Накануне летней Олимпиады 2016 года на крыше одного из зданий в Рио-де-Жанейро художник JR установил гигантскую инсталляцию — скульптуру прыгуна в высоту Али Мохд Юнес Идрисса.
То, что можно расширить, можно и сжать. В годы Второй мировой войны скульптор Альберто Джакометти был ограничен пределами своей комнаты в гостинице. Там он создал серию миниатюрных человеческих фигурок.
«Площадь» Альберто Джакометти
Французская художница Анастасия Элиас создает художественные композиции, которые помещает во втулке от рулона туалетной бумаги.
«Пирамида» Анастасии Элиас
Используя технику травления фокусированным ионным пучком, художник Вик Мунис делает гравюры на песчинках.
«Замок на песке № 3» Вика Муниса
Что общего у всех этих предметов искусства, скажем, с обеспечением безопасного вождения ночью? На первый взгляд, ничего. Тем не менее для решения проблемы с ветровыми стеклами автомобилей были задействованы те же когнитивные процессы. В начале автомобильной эры езда в ночное время отличалась повышенной опасностью, так как водителя слепил свет фар встречных машин. Американский изобретатель Эдвин Лэнд задался целью создать безбликовое лобовое стекло. Чтобы повысить прозрачность, он обратился к идее поляризации. Концепция была не нова: в период правления Наполеона один из французских инженеров обратил внимание, что солнечные лучи, отраженные от дворцовых стекол, становились менее яркими, если смотреть на них через кристалл кальцита. Была одна трудность. Несколько поколений изобретателей пытались найти способ практического применения крупных кристаллов. Представьте себе ветровое стекло, сделанное из кристаллов почти 15 см толщиной: через такое стекло невозможно что-то разглядеть.
Как и все его предшественники, Лэнд пытался работать с крупными кристаллами, но потерпел неудачу. И однажды его осенило: надо уменьшить кристаллы. В основе того, что сам Лэнд позднее называл своим «перпендикулярным мышлением», лежала та же когнитивная стратегия, что и при создании миниатюр Джакометти, Элиас и Муниса. Изменив размер кристаллов — от того, который можно подержать, до того, который нельзя даже разглядеть, Лэнд вскоре смог создать стекло, состоящее из нескольких тысяч крошечных кристаллов. Благодаря микроскопическому размеру кристаллов стекло получилось прозрачным и обладало антибликовым свойством. Обзор дороги для водителей значительно улучшился, а обеспечившая это творческая стратегия осталась за занавесом.
Вид через неполяризованное ветровое стекло и через поляризованное стекло Лэнда
Помимо размера может меняться форма. В классическом западном балете позы танцовщиков должны были образовывать как можно более прямые линии. С начала 1920-х годов балерина и хореограф Марта Грэм внесла в искусство танца нестандартные черты: новую манеру, позы, движения, необычно использовала ткани, чтобы по-другому представить формы человеческого тела.
Менять форму могут не только танцовщики, но и конструкции. На основе компьютерного моделирования и новых строительных материалов архитектор Фрэнк Гери придает обычно плоским фасадам зданий изгибающуюся и струящуюся форму.
Три здания Фрэнка Гери: башня Бикман-тауэр в Нью-Йорке, Центр здоровья мозга Лу Руво в Лас-Вегасе, «Танцующий дом» в Праге (совместно с Владо Милуничем)
Как эта же когнитивная стратегия может позволить автомобилям будущего увеличить запас топлива? Одно из препятствий для перехода от бензиновых двигателей к водородным — объем топливного бака. Стандартные баки для водородного топлива имеют бочкообразную форму и занимают слишком много места.
Компания Volute разработала эластичный топливный бак, который способен складываться слоями и, изгибаясь, принимать форму свободного пространства внутри корпуса автомобиля. Таким образом компания заставила объем работать, изменив его форму.
Эластичный топливный бак от Volute
Мозг человека создает бесконечное множество вариантов трансформации архетипов. Художник Клас Олденбург (один из авторов гигантских «Воланов») видоизменил не только твердые формы, но и мягкие: вместо мрамора или камня он создал скульптуры из гибких материалов, таких как винил и ткань. Внутри своей масштабной композиции «Термосумка» он поместил электромотор, заставлявший «скульптуру» расширяться и сжиматься — мрамор на это неспособен.
Как и скульптуры, роботы в нашем представлении должны быть твердотельными. От робота В-9 из фантастического фильма «Затерянные в космосе» до современных автоматических сварочных аппаратов на производстве роботы — традиционные помощники человека, закованные в броню. Их блестящий корпус отличается надежностью и долговечностью, но и он имеет недостатки: металлические части тяжелы и требуют много энергии для передвижения. Кроме того, металлическим роботам сложно поднимать, удерживать и при этом не повреждать хрупкие предметы. Компания Otherlab экспериментирует с гибкой робототехникой. Вместо металла применяется легкий и недорогой текстильный материал. Надувные роботы, разработанные компанией, весят гораздо меньше, чем традиционные модели, и потребляют меньше электроэнергии. При этом надувной робот Ant-roach способен передвигаться и поднимать груз в десять раз больше собственного веса. Гибкая робототехника открыла целый спектр новых возможностей. Уже созданы роботы, способные извиваться и ползти, как черви или гусеницы, что позволяет исследовать ландшафт такой местности, где металлические роботы просто бы застряли. Чувствительный захват других гибких роботов позволяет им осуществлять манипуляции с сырыми яйцами и живыми тканями, которые не выдержали бы металлический захват.
Робот Ant-roach от компании Otherlab
Мозг постоянно проигрывает разные варианты одной темы, включая наше восприятие времени. В кино прием ускоренного воспроизведения часто работает на усиление комического эффекта. В фильме «Бонни и Клайд» замедленная съемка использована в сцене гибели главных героев, которые падают под градом полицейских пуль. В фильме «300 спартанцев» замедленная и ускоренная съемка чередуются, нарушая все представления о времени и последовательности в батальных сценах: воины бросаются в сражение самым невероятным образом.
Аналогичную трансформацию скорости можно применять и в технологиях. Искусственное сердце непрерывного потока не сразу заработало как следует по неожиданной причине. Аналогично тому, как течение образуется за счет завихрений воды, при резком повороте тока крови возможно возникновение тромбов, что повышает риск инфаркта. В ходе экспериментов Фрейзер и Кон обнаружили, что изменение скорости потока предотвращает возникновение тромбов в сосудах. Запрограммировав сердце без пульса слегка ускоряться и замедляться, они справились с проблемой, которая могла привести к летальному исходу. Изменение скорости в фильме «300 спартанцев» повышает на экране градус жестокости, в искусственном сердце тот же прием поддерживает дыхание жизни.
Есть и другие способы трансформировать время. Обычно оно течет вперед, но только не в пьесе Гарольда Пинтера «Предательство». Сюжет построен на любовном треугольнике: Эмма, жена Роберта, изменила ему с его лучшим другом Джерри. Но Пинтер применяет обратный хронологический порядок. Пьеса начинается с того, что Эмма и Джерри встречаются после нескольких лет разлуки, их роман давно завершился. На протяжении двух часов, которые идет пьеса, повествование возвращается к той ночи, когда Джерри впервые признался в любви Эмме. Каждый шаг назад в прошлое раскрывает планы, обещания и уверения, которым так и не суждено было сбыться. К моменту беседы героев в финальной сцене их слова уже не вызывают доверия. Пинтер повернул временной вектор, который мы обычно воспринимаем как должное, и обнажил корни того, как был разрушен брак.
Мозг способен заставить время двигаться вспять не только в театре, но и в лаборатории. Во время Второй мировой войны швейцарский физик Эрнст Штюкельберг предложил рассматривать позитрон (частицу антиматерии) как электрон с положительным зарядом, который движется назад во времени. Хотя это противоречит нашему практическому опыту, обратный ход времени выявляет новый способ понимания субатомного мира.
Повернув время вспять, ученые предложили идею клонирования неандертальца, Неандерталец был нашим близким генетическим родственником: отличался примерно один ген из десяти. Неандертальцы также использовали инструменты, хоронили усопших и умели обращаться с огнем. Хотя они были крупнее и сильнее наших предков, те взяли верх: последние неандертальцы вымерли примерно 35–50 тысяч лет назад. Биолог из Гарварда Джордж Черч выступил с идеей воссоздать неандертальца, начав с современного генома человека и постепенно продвигаясь назад. Подобно тому, как Пинтер применил обратную хронологию на сцене, биологи предложили отмотать назад процесс эволюции человека и создать стволовую клетку неандертальца, которую впоследствии можно было бы использовать для ЭКО подходящей женщины-носителя. Идея Черча носит авантюрный характер, но это еще один пример, как мозг манипулирует потоком времени для создания новых результатов.
Некоторые творческие трансформации очевидны, другие не так заметны. В 1960-е годы художник Рой Лихтенштейн отдал дань уважения картинам Моне с изображением собора. Его работы, выполненные с использованием шелкографии, выглядят более зернистыми и монохромными, но отсыл к полотнам Моне несомненен.
«Руанский собор, набор 5» Роя Лихтенштейна
Точно так же и в карикатурах характерные черты изображаемого человека усиливают для создания комического эффекта, но не настолько, чтобы было невозможно узнать, кто это.
Когда искажения более значительные, узнать источник сложнее. Так, не сразу можно понять, что на обеих картинах Моне изображено одно и то же: японский мост у его дома в Живерни.
«Мостик у пруда с кувшинками» (слева) и «Японский мостик» (справа) Клода Моне
На портретах Фрэнсиса Бэкона лица искажены и смазаны, в хаосе черт трудно узнать, кто изображен.
«Три этюда к портретам» (включая автопортрет) Фрэнсиса Бэкона
Способность преобразовывать источник до неузнаваемости решила проблему на заре эпохи телевидения. Когда в 1950-х годах телевизор занял прочное место в домах американцев, вещательные компании решили, что зрители должны платить за просмотр. Но кабельное телевидение было делом далекого будущего, и еще не существовало возможности доставить пакет программ конкретному телезрителю: трансляция платных программ в эфире «разлеталась» во всех направлениях. Как компании могли заставить пользователей платить за то, что может уловить любая антенна? Элементарно: технические специалисты разработали способ кодировать сигнал — способ, сходный с тем, что делал с лицами на портретах Бэкон. В одной системе шифрования аналоговые телевизионные сигналы перетасовывались произвольным образом. В другой — к каждой строке телесигнала добавлялась случайная задержка по времени, так что кадры на экране теряли синхронизацию. Чтобы посмотреть новинки кино или платные спортивные матчи, подписчики системы Pay-to-See от компании Paramount опускали монету в устройство, а клиенты сервиса Subscribervision вставляли учетную карту. Клиенту, оплатившему услугу, декодирующее устройство расшифровывало сигнал. Для всех остальных картинка оставалась непонятной и размытой. У Бэкона искажение придавало портретам психологическую глубину. Телевещательным компаниям этот прием обеспечивал прибыль.
ИЛЛЮЗИЯ КОНЕЧНОСТИ ВРЕМЕНИ
Многим не раз казалось, что все уже придумано до нас, что больше уже ничего не сделать, ибо все сделано, — своеобразная иллюзия «конца времен». Тем не менее история трансформаций свидетельствует об обратном: придумывать можно бесконечно, все и всегда. Человеческая культура — это вечный прогресс.
Возьмем, к примеру, ножи. Самые древние каменные лезвия с заточенными краями датируются примерно двумя миллионами лет.
Постепенно наши предки удлинили нож и добавили рукоятку, что позволило применять его с приложением большего усилия.
Начиная с тех простых изменений, нож в дальнейшем принимал бесчисленные формы: его генеалогическое древо отличается пышностью и разветвленностью. Например, эти разнообразные ножи с Филиппин XIX века представляют собой коллекцию одной-единственной культуры и временного периода.
Зонты от дождя и солнца тоже существовали с древних времен. Древние египтяне делали их из пальмовых листьев или перьев, древние римляне — из кожи или шкур животных, ацтеки — из перьев и золота. Римские зонты могли складываться так же, как и древнекитайские. Королевские зонты в Индии и Сиаме, напротив, были настолько тяжелыми, что их постоянно поддерживал специальный слуга.
В 1969 году Брэдфорд Филлипс запатентовал дизайн современного складного зонта. Модель Филлипса оказалась на редкость долговечной. Но все же это был не конец истории: Бюро по патентам США продолжало получать такое количество заявок по конструкции зонта, что их изучали четыре сотрудника. Например, асимметричная форма зонта Senz повышает его противоштормовые свойства; unBrella — это зонт наоборот, изготовленный по технологии, позволяющей складывать его мокрой стороной внутрь; Nubrella — зонт-шлем, который можно носить без помощи рук.
Как нет конца истории ножа или зонта, так нет завершающей точки и у искусства. Классические сюжеты постоянно находят новое прочтение. Пьеса Шекспира «Ромео и Джульетта» превратилась в балет, оперу, мюзикл («Вестсайдская история»), более сорока раз адаптировалась для кино, включая анимационный фильм «Гномео и Джульетта», где в роли несчастных возлюбленных были садовые гномы.
Выдающийся джазовый музыкант Бобби Шорт на протяжении тридцати пяти лет пел и играл на пианино в джаз-клубе Cafe Carlyle в Нью-Йорке. И неважно, сколько раз ему довелось исполнять нетленные шедевры вроде I’m in Love Again или Too Marvelous for Words, — он ни разу не повторялся. Для джазового исполнителя не бывает окончательного результата. Его цель — постоянная новизна: ни одна песня не может прозвучать одинаково дважды.
Такое происходит и в литературе. Весьма популярным источником для переработок стали рассказы о Шерлоке Холмсе. В повести Артура Конан Дойла «Этюд в багровых тонах» полиция обнаруживает мертвое тело с посланием, написанным кровью на стене: RACHE. Инспектор Скотланд-Ярда Лестрейд просит Холмса оказать содействие в раскрытии этого запутанного дела. Изучая место преступления, инспектор выдвигает свою версию:
«Как? А вот как. Убийца — будь то мужчина или женщина — хотел написать женское имя «Рэчел», но не успел докончить, наверное, что-то помешало. Попомните мои слова: рано или поздно выяснится, что тут замешана женщина по имени Рэчел. Смейтесь сколько угодно, мистер Шерлок Холмс. Вы, конечно, человек начитанный и умный, но в конечном счете старая ищейка даст вам несколько очков вперед!»,
Однако Холмс продолжает внимательно осматривать комнату и выдает блестящее заключение:
«Это, конечно, убийство, и убийца — мужчина. Рост у него чуть больше шести футов, он в расцвете лет, ноги у него очень небольшие для такого роста, обут в тяжелые ботинки с квадратными носками и курит трихинопольские сигары».
Предположив, что жертва была отравлена, Холмс добавляет: «Да, вот еще что, Лестрейд… Rache — по-немецки “месть”, так что не теряйте времени на розыски мисс Рэчел».
Повесть стала классикой, а у классики постоянно появляются новые трактовки. Вот и сценаристы телесериала «Шерлок», вышедшего на BBC, предложили иной поворот в этой истории. В первом эпизоде (получившем название «Этюд в розовых тонах») при похожих обстоятельствах обнаруживают тело женщины. Жертва нацарапала на деревянном полу слово: RACHE.
Лестрейд дает Холмсу несколько минут на осмотр места преступления, а затем интересуется, появились ли версии. Полицейский, стоящий в коридоре, уверенно заявляет: «Она немка. Rache — по-немецки “месть”». На что Холмс отвечает: «Да, спасибо за ваше мнение. Разумеется, она не немка, — и нетерпеливо захлопывает дверь перед его носом и продолжает: — Она живет за городом и намеревалась остаться в Лондоне на одну ночь, прежде чем вернуться домой в Кардифф. Это очевидно».
«А что насчет сообщения?» — интересуется Лестрейд.
Холмс объявляет, что женщина была несчастлива в браке, периодически изменяла мужу и путешествовала с розовым саквояжем, который пропал. И предлагает: «У нее должен быть телефон или органайзер, давайте узнаем, кто такая Рэчел».
«Она писала “Рэчел”?» — переспрашивает Лестрейд скептически. Холмс отвечает с насмешкой: «Нет, она оставила гневное послание на немецком. Разумеется, она писала “Рэчел”!»
Вот такой новый поворот знакомой всем классической истории.
* * *
Из-за того, что мозг непрерывно трансформирует получаемую информацию, меняется язык общения. Изменения коммуникации заложены в нашу ДНК: в результате современные словари мало напоминают существовавшие пятьсот лет назад. Язык удовлетворяет потребность в общении и осознанности не только потому, что несет референциальную функцию, но и потому, что он изменчив. Именно это делает его столь мощным средством для передачи новых идей. Благодаря креативным возможностям языка мы способны сказать то, что нам нужно сказать.
Рассмотрим, например, верлан (от фр. verlan) — лексический пласт в составе французского молодежного сленга, когда слоги в словах меняются местами: bizarre становится zarbi; cigarette превращается в garettsi. Изначально им пользовались в среде городской молодежи и в криминальной среде, чтобы разговор не был понятен посторонним. Однако затем верлан распространился настолько, что многие слова вошли в повседневную французскую речь.
Словарные определения периодически пересматриваются, чтобы отражать изменения в использовании слов и приводить их в соответствие с нашими знаниями. В Древнем Риме «зависимым» (англ. — addict) называли человека, неспособного выплатить долги и попавшего в рабство к кредитору. В современном мире это слово ассоциируется в первую очередь с наркотической зависимостью: человек становится рабом своей вредной привычки. Слово husband («муж») изначально имело значение «домовладелец» и никак не было связано с матримониальным статусом. Однако, поскольку наличие собственности значительно повышало шансы на вступление в брак, это слово в конце концов стало обозначать женатого мужчину. Пятого ноября 1605 года Гай Фокс предпринял попытку взорвать здание Британского парламента. Его схватили и казнили. Лоялисты сожгли его чучело, которое они назвали guy. Несколько веков спустя это слово утратило негативную коннотацию, и на Бродвее был поставлен мюзикл «Парни и куколки» (англ. Guys and Dolls). В американском сленге bad («плохой») означает good («хороший»), hot («горячий») означает sexy («сексуальный»), cool («прохладный») означает great («крутой»), а wicked («злобный») означает excellent («отличный»). Если бы вы перенеслись на сто лет в будущее, речь правнуков привела бы вас в замешательство, потому что язык — постоянно меняющееся отражение человеческой изобретательности.
* * *
Как мы убедились, трансформация — преобразование существующего прототипа. Она открывает неиссякаемые возможности посредством изменения размера, формы, материала, скорости, хронологии и т. д. В результате постоянной нейронной деятельности человеческая культура включает неизменно растущий набор вариаций на темы, передающиеся из поколения в поколение.
Однако предположим, что вы хотите взять отдельный предмет и разложить его на составляющие. Обратимся для этого ко второй когнитивной стратегии.
