Глава 31

За углом дома Ангелы сажусь в снятый напрокат автомобиль, думая о том, что узнала от этой женщины. Прежде всего я испытываю огромное облегчение, когда до меня доходит, что это точно не я похитила Гарри. Подсознательно я уже боялась, что все-таки схожу с ума, что у меня наступают провалы в памяти. Червячок сомнения постоянно жил во мне, но теперь, после признания Флорес в том, что это сделала она, мне стало легче. Я снова могу себе доверять. Однако дилемма – как быть дальше – все-таки остается. И похоже, что выбора у меня нет: если я хочу узнать правду, надо снова ехать в Дорсет и разговаривать с Фишером. Эта мысль приводит меня в ужас и одновременно подбадривает. На этот раз наверняка. На этот раз я точно узнаю всю правду.

Но прежде всего звоню Карли. От злости у меня даже сводит кишки: как она посмела шляться по моему дому, когда я была на работе?! Сколько раз она туда заходила? И что делала там? Рылась в моих вещах? Пыталась найти что-нибудь против меня, свидетельство какого-нибудь преступления, которое я якобы совершила? У, гадость какая… убью ее, когда поймаю! Но тут я вспоминаю, что в эту самую минуту моя соседка, возможно, подвергается серьезной опасности, и меня тут же охватывает чувство вины. Мой звонок снова уходит на голосовую почту. Я даю отбой – хватит уже сообщений.

Ну что же, значит, выбора у меня нет: придется под страхом ареста ехать в Крэнборн. В полицию я пойти не могу – пока не могу. Пока не поговорю с Фишером. Ангела говорила мне, что он не опасен, так что надо будет постараться изо всех сил и разговорить его. Если он разозлится и откажет, я не побегу прочь, как в тот раз; я покажу ему записку его жены – ту, которую она дала их домработнице. Тут уж он от меня не отвертится. И в полицию тоже не сможет позвонить, ведь тогда я покажу письмо им, и пусть они во всем разбираются.

Но есть и еще одна дилемма – Скотт. С одной стороны, мне страшно не хочется еще раз пытаться вовлекать его в это дело. В конце концов, он свои чувства выразил ясно. Меня Скотт считает чокнутой и больше всего хочет, чтобы я оставила его в покое и не нарушала их с Элли новообретенную идиллию. Однако я хочу, чтобы он узнал, что это не я взяла Гарри. Теперь, когда Ангела сама во всем призналась, может быть, Скотт все же поймет, что был со мной несправедлив.

Чтобы не дать себе передумать, звоню ему. Тоже попадаю на голосовую почту. Значит, он увидел мой номер на экране и перенаправил звонок. Вот ублюдок! Я определенно начинаю видеть бывшую любовь всей моей жизни в совершенно новом свете.

– Привет, Скотт. Это я, Тесса. Кажется, тебе было интересно узнать, кто оставил Гарри у нас в доме в прошлое воскресенье. Это была домработница Фишера. Она сама мне рассказала. Так что не стесняйся принести извинения за то, что напрасно меня обвинил. Вообще-то я собираюсь сегодня наведаться к Фишеру, и тебя приглашаю, чтобы ты воочию убедился, что я вовсе не сумасшедшая похитительница детей, как ты думал. Адрес вышлю эсэмэской – вдруг ты все же захочешь подъехать. Я абсолютно уверена, что все это как-то связано с работой Фишера в клинике Балморал в то время, когда там родились Сэм и Лили. Я заставлю его все мне рассказать. Если захочешь помочь, позвони.

Зная Скотта, я почти уверена в том, что он сначала проиграет это сообщение Элли и они еще раз скажут друг другу, какая я фантазерка. Зато потом он не сможет обвинить меня в том, что я ничего ему не сообщила. Тут мне приходит в голову послать ему копию письма Элизабет Фишер. Может быть, хотя бы так он убедится, что я ничего не выдумала.

Несколько миль, отделяющие меня от работы, проезжаю на адреналине: сердце колотится, шины визжат, дворники скребут по стеклу; угрюмое небо висит так низко, что кажется, руку протяни – и достанешь.

В «Моретти» нахожу Бена в его кабинете. Он сидит за письменным столом и разбирает бумаги. Когда я появляюсь, босс поднимает голову, улыбается и делает мне знак подойти.

– Ну как дела? – спрашивает он, снимая очки и откидываясь на спинку стула.

Опускаюсь на сиденье напротив и рассказываю ему все, что узнала. О том, что это Ангела привела Гарри ко мне в дом. И о том, что Карли входила туда без меня еще до того, как все случилось.

– Вот черт, – говорит Бен, качая головой.

– И не говори.

– И что ты будешь делать? – спрашивает босс. – Тебе придется рассказать все полиции, раз домработница созналась.

– Да, Бен, я знаю. И все им расскажу, обязательно. Но все-таки боюсь, что они могут не поверить ни мне, ни Ангеле. Честно говоря, она немного напрягает. Такая вся религиозная… Считает, что она в ответе за душу покойный жены Фишера или еще что-то в этом роде. Вдруг они подумают, что у нее не все дома?

– А ты разве не покажешь им письмо от матери Гарри? После этого им наверняка придется вычеркнуть твое имя из списка подозреваемых, и ты сможешь продолжать спокойно жить своей жизнью. Попытаться все забыть.

Тут только до меня доходит, что Мерида Флорес и впрямь может оказаться не в себе, и у меня падает сердце. Что, если она все выдумала? И письмо от Элизабет Фишер подделала?

– Знаешь, мне кажется, надо сперва поговорить с Фишером, – объясняю я. – Хочу увидеть, как он отреагирует, когда я скажу ему, что сделали его покойная жена и Ангела. Хочу увидеть, какое у него будет лицо. Тогда я смогу понять, знает он об этой истории больше, чем хочет показать, или нет.

– А как же то предупреждение от полиции? Если ты поедешь туда опять, они тебя арестуют… Это не очень хорошая идея, Тесс.

– Я знаю, что это не самая хорошая идея. – Мой голос начинает звенеть. – Больше того, это ужасная идея. Я не совсем дура и прекрасно все понимаю. Но сердцем чую: тут что-то нечисто, и если я не узнаю, что именно, то не прощу себе этого всю жизнь. Если есть хотя бы полшанса за то, что Фишер виновен в смерти Лили, то я должна эту часть раскопать ради моей девочки. Знаю, что хватаюсь сейчас за соломинку, ищу связи там, где их, может быть, и нет. Но если тут не все чисто, я должна это знать. В память о моей Лили. Ты меня понимаешь?

Бен отвечает не сразу.

– Думаю, что да, – говорит он наконец. – У меня, правда, нет своих детей, так что мне трудно даже представить, что тебе пришлось пережить, но я знаю одно – я восхищаюсь тобой за то, что ты не сдаешься, даже когда все против тебя. Ты очень смелая, Тесса. И наверное, ты была прекрасной матерью. Твои дети… им так повезло, что у них была ты.

Непрошеная слезинка скатывается мне на щеку, и я быстро вытираю глаз, надеясь, что босс ничего не заметил.

– Спасибо, – хрипло отвечаю и прокашливаюсь. – Мне кажется, ты единственный человек в мире, который смотрит на вещи так же, как я.

– Когда ты едешь? – спрашивает Бен.

– Ты не против, если я поеду сейчас?

– Против, – он качает головой.

У меня падает сердце.

– Я знаю, это наглость с моей стороны, просить тебя об этом. Но я потом все отработаю.

– Я хотел сказать: не сейчас, потому что уже почти время обеда. Поешь, а потом поедешь. Тебе понадобятся силы.

– О! – У меня вырывается вздох облегчения. – Спасибо, мамочка. – Нерешительно улыбаюсь. – Я возьму сэндвич и съем его по дороге.

– Знаешь что? – говорит Бен, поднимаясь на ноги. – А давай вместе схватим чего-нибудь в кафе и поедим по дороге. Возьмем грузовичок, за руль сяду я. Погода гадкая, и мне не улыбается сидеть тут и гадать, как ты там одна, на дороге.

– Ты хочешь поехать со мной? А как же твои бумаги? И «Моретти»?

– Я уже сказал Кэролайн, что через полчаса мы закрываемся. С растениями закончишь завтра или еще когда-нибудь. А мои бумаги… что ж, они в лес не убегут. – С этими словами босс хватает со стола увесистую пачку файлов и счетов-фактур и тут же опускает их снова – раздается убедительное «шлеп!».

– Ты уверен? – снова спрашиваю я, а у самой аж плечи распрямляются, до того мне радостно, что не придется снова проходить через все это одной.

– Да, абсолютно. Одна ты туда не поедешь. А что, если этот Фишер опасен? Ты ведь сама говоришь, что Карли пропала, а ведь она, судя по твоим словам, не из тех, кто не может постоять за себя.

– Спасибо. – Это слово даже отдаленно не выражает, как я благодарна боссу. И не только за то, что в долгом пути у меня будет компания, но и за его твердую, несокрушимую веру в меня.

Он кивает.

– Ладно, поехали.