Глава 24
Не доехав до дома, заворачиваю в супермаркет, купить кое-каких продуктов, и чувствую, как меня всю трясет от накопившейся нервной энергии. Хорошо бы сейчас на пробежку отправиться, тогда все как рукой бы сняло, – но я знаю, что ничего такого не сделаю. Скорее пойду домой и завалюсь в кровать с книжкой. Буду чем-нибудь занимать себя до понедельника, когда можно будет поехать в клинику и, может быть, получить ответы. Завтра утром я отработаю смену за Кэролайн, а после обеда поеду на кладбище.
Дома выкладываю на стол покупки. Оглядываю мертво молчащую кухню. И что, я опять буду сидеть здесь весь долгий, тоскливый вечер совсем одна, когда мой душка-босс приглашал меня куда-нибудь поужинать? Запихав продукты в морозилку, выуживаю из сумочки телефон. После второго сигнала слышу его голос.
– Тесс?
– Привет, Бен. – Во рту у меня сухо. Я сглатываю. – Знаешь, я тут подумала… Ты еще не передумал пообедать где-нибудь вместе, обмыть мое освобождение?
– Нет, конечно. Всё в силе.
– Отлично! Тогда встретимся в «Дубе»?
– Нет, в субботу вечером там столько народу – не протолкнешься. Может быть, лучше я приготовлю нам что-нибудь?
– Ты умеешь готовить?
– Конечно, умею. Я же итальянец, ты забыла? В Италии люди серьезно относятся к двум вещам – к еде и к футболу, но я, признаться, не большой фанат футбола. – Я слышу в голосе Моретти улыбку и сама невольно улыбаюсь в ответ, хотя он меня и не видит. – Дай мне час, – продолжает он. – Когда приедешь, через работу не ходи. Подъезжай прямо к парадной двери и позвони в звонок.
– Ладно, – говорю я. – Мне что-нибудь принести?
– Только себя.
Я иду в душ, а потом одеваться. Решаю, что чересчур выряжаться не стоит, выбираю джинсы, джемпер из светло-голубой шерсти и темно-синие замшевые ботики на каблучках – моя единственная уступка тому факту, что сегодня вечер как-никак субботы. «Что это, я иду на свидание?» – мелькает у меня мысль.
О том, чтобы пройти всю дорогу пешком на таких каблуках, нечего и думать, и я решаю воспользоваться машиной. В прихожей бросаю на себя взгляд в большое зеркало – волосы еще слегка не досохли, а так ничего. Правда, лицо не мешало бы чуть-чуть подправить. Шарю по сумке в поисках помады, наконец нахожу ее в углу, на самом дне, достаю, снимаю колпачок. Бледно-розовая, годится. Слегка провожу липучим стерженьком по губам, а потом стискиваю их, размазывая помаду. Вот так. Кажется, теперь я готова. Нет, я точно готова. Последний взгляд в зеркало – и я закрываю за собой дверь, прохожу через садик перед домом и выхожу на восхитительно пустой тротуар.
* * *
До «Центра Моретти» я доезжаю за каких-нибудь пять минут. Эти пять минут посвящаю анализу моего отношения к Бену. С ним хорошо работать. Он прекрасный человек. Он симпатичный, может быть, даже красивый. Да, точно красивый. И раз он пригласил меня к себе в дом, то у нас вроде как свидание? Я волнуюсь – но это совсем другое волнение, приятное, как будто в животе у меня полно бабочек, и они все машут крылышками и щекочут меня изнутри. Даже глупо так волноваться, ведь это всего лишь Бен. А может быть, все дело в том, что я никогда не воспринимала его иначе, чем работодателя и друга? Мы познакомились с ним, когда я пришла работать в «Моретти», и сразу поладили – благодаря схожему чувству юмора, наверное. Вот так пусть все и остается – чисто платонические отношения. Я не могу сейчас позволить себе потерять работу, а на что-то посерьезнее дружбы у меня просто не хватит сил. В моей жизни сейчас и без того слишком много всякого происходит.
Сомнения вдруг накатывают на меня с такой силой, что я провожу тыльной стороной руки по губам, стирая помаду. Незачем вводить человека в заблуждение. И каблуки тоже надевать не надо было… Черт тебя побери, Тесс. Да соберись же ты с мыслями! Ну не в рабочей же куртке тебе было идти в гости.
Бен открывает мне дверь, проводит в прихожую и берет мое пальто.
– Ты чудесно выглядишь, – говорит он мне.
Я мямлю в ответ «спасибо». Сам он выглядит умопомрачительно в темных джинсах и рубашке бутылочно-зеленого цвета с открытым горлом, и с асимметричной челкой из темных волос. Я даже вместе с каблуками едва достаю ему до плеча. Когда мы оба подаемся вперед, чтобы чмокнуть друг друга в щечку, я обнаруживаю, что он и пахнет приятно – чем-то цитрусовым и в то же время очень мужским. Черт, придется держать себя в руках…
– Мне так жаль, – говорю я. – Надо было хотя бы вина все-таки принести. Я так ужасно себя чувствую, что не принесла тебе никакого подарка.
– Ты же предлагала. А я сказал тебе, что не надо, – с улыбкой отвечает босс.
– Да, знаю. Все равно как-то невежливо приходить с пустыми руками.
Иду за ним на кухню, где он поворачивается и вручает мне бокал красного вина.
– Вот, – говорит Моретти. – Теперь ты уже не с пустыми руками.
– Спасибо. Но я за рулем.
– Ничего. После вызовем тебе такси.
Я умолкаю и делаю глоток вина.
– М-м-м, как вкусно…
Босс широко улыбается и наливает себе тоже.
– Салюти, – говорит он, и наши бокалы со звоном соприкасаются.
– Салюти, – отвечаю, чувствуя себя мошенницей. По-итальянски я знаю всего два слова – «чао» и «спагетти».
– Садись сюда и расскажи мне что-нибудь, – говорит Бен, показывая на стул у большого, как в деревне, деревянного кухонного стола. – А я пока соус проверю.
– Пахнет умопомрачительно, – говорю я, опускаясь на стул и чувствуя, как мой рот наполняется слюной. Снова пригубливаю вина. – Что это у тебя?
– Равиоли капрезе, – отвечает хозяин дома, стоя у плиты и перебрасывая через плечо кухонное полотенце. – Матушкин рецепт. Через пять минут будет готово.
Посередине стола стоит сливочник с зимними нарциссами. Мне вдруг приходит в голову, что Скотт сроду не готовил для меня никакую еду, тем более итальянскую, да и цветы в вазу никогда не ставил. Лучшее, на что он был способен, – это заказать готовую пиццу да прихватить букетик полуживых гвоздик на станции техобслуживания по соседству. С другой стороны, я к нему несправедлива – у Скотта ведь нет своего садового центра, да и родителей-итальянцев тоже, если уж на то пошло. Так что, думая о нем всякие гадости сейчас, я просто пытаюсь поквитаться с ним за то, что он меня бросил.
– Может, тебе чем-нибудь помочь? – спрашиваю.
– Нет, у меня всё под контролем. Я никому не позволяю вмешиваться в мое превосходно оркестрованное меню.
Бен, прищурившись, улыбается, и мы болтаем о разных повседневных разностях – о работе, погоде и прочих таких вещах, – пока он не приносит на стол две большие керамические миски, полные присыпанных пармезаном и базиликом равиоли, над которыми встает ароматный парок. Одну миску ставит передо мной, а с другой садится так, что мы с ним оказываемся под прямым углом друг к другу. Странно, но так ощущение интимности даже больше, чем когда мы сидели прямо напротив друг друга, ведь теперь его рука лежит всего на расстоянии ширины ладони от моей.
– Так есть хочется, – говорю я.
– Вот и хорошо. Ой, погоди-ка, я же салат забыл! – Босс идет к холодильнику и приносит на стол большую миску зеленых и красных листьев.
– Из сада? – спрашиваю я.
– Откуда же еще? Соус себе клади.
– Ой, какая прелесть, как будто ешь солнечный свет, – говорю я с полным ртом сливочной пасты и томатного соуса.
– Рад, что тебе нравится.
Несколько мгновений мы едим молча. Мне немного неловко, но не ужас до чего. Я стараюсь выбросить из головы все посторонние мысли, но это у меня плохо получается, они так и лезут обратно.
– Так, значит, субботние вечера ты предпочитаешь проводить дома? – спрашиваю я.
– Ага. Мне ведь уже не двадцать лет.
– Но и не девяносто.
– Ну я же все-таки выхожу, – говорит он, словно оправдываясь.
Я делаю большие глаза, и мы оба смеемся.
– Ну ладно, ладно, иногда я выхожу, – вносит поправку Бен. – Время от времени. Короче, раз в сто лет встречаюсь с парнями в пабе неподалеку. Знаешь, у нас там очень весело. Но вообще-то я скорее трудоголик. В последние годы так прикипел к «Центру Моретти», что надолго он у меня из головы нейдет.
Я киваю.
– Вполне могу понять, почему тебе оттуда никуда не хочется. Там так здорово!
– Рад, что ты так думаешь.
Надеюсь, он не заведет сейчас разговор о моем повышении. Я еще не готова дать ему ответ.
– А еще я очень рад, что ты у меня работаешь, – говорит босс, глядя мне прямо в глаза.
Пытаюсь отвечать ему тем же, но не могу долго выдержать его взгляд и опускаю глаза. На меня снова накатывает волнение. Бабочки внутри снова машут крылышками. Я делаю глоток вина и накалываю на вилку подушечку равиоли.
– Почему ты не женат? – спрашиваю, радуясь, что голос мне не изменяет, и тут же страшно смущаюсь из-за того, что задала такой личный вопрос. – Ой, прости, – заикаюсь я. – Пошли меня к черту, если не хочешь отвечать.
– Да нет, что тут такого? – отвечает Бен, пожимая плечами. – Скучная история про мальчика-итальянца и его подружку. Мальчик надеялся, что они будут вместе долго и счастливо. А девочка предпочла его лучшего друга.
– Нет! – говорю я. – Какой ужас. Вот стерва.
Моретти кивает и улыбается.
– Ага.
– Ты не возражаешь, если я спрошу, когда это было?
– Да так, пару лет назад. Мне следовало понять, что между нами что-то не так. Я трижды просил ее выйти за меня замуж, а она трижды отвечала, что хочет еще подождать. – Голос шефа звучит беззаботно, но в его глазах я вижу боль.
Кладу ладонь ему на руку.
– Прости меня, пожалуйста.
– Да ничего, старая история. И вообще, думаешь, я для того пригласил тебя на ужин, чтобы поплакаться тебе в жилетку на свою бывшую любовь?
– А я не против. Лучше ты мне поплачься, чем говорить про мою паршивую жизнь.
Наступает короткая пауза, после которой мы оба фыркаем от смеха.
– Да уж, веселая мы с тобой компания, – говорю я.
– Да, сразу видно, гости у меня бывают редко, – отвечает Бен, закатывая глаза и наполняя наши бокалы вином. – Хозяин из меня никудышный.
И тут я понимаю, что все происходящее доставляет мне массу удовольствия. Мне это в новинку.
– А я думаю, что хозяин ты хоть куда, – возражаю я.
Моретти снова заглядывает мне в глаза, и я вижу, как он делает глубокий вдох.
– Знаешь, Тесс, если ты сама еще не догадалась, то я хочу тебе сказать, что ты мне очень нравишься, – говорит он.
Я перестаю смеяться и пристально всматриваюсь в его лицо, чтобы понять, серьезно он говорит или шутит. И вообще, имеет ли он в виду то же, что и я, или что-то другое.
– Очень нравишься, – еле слышно добавляет Бен. А потом, ни слова больше не говоря, наклоняется ко мне и целует меня прямо в рот. Его губы, такие теплые и нежные до боли, накрывают мои. Я тону в его свежем и теплом запахе.
Я еще не успеваю понять, что происходит, а мы уже на ногах, мои пальцы запутались в его темных волосах, его ладони у меня под свитером, и от каждого их прикосновения словно электрические искры пробегают у меня по телу. Мы целуемся так жадно, что у меня внутри как будто вспыхивает пламя.
– Тесса, – бормочет Бен, проводя губами по моей шее сначала сверху вниз, а потом снизу вверх, к уху, отчего по моей коже пробегают мурашки.
Я больше не думаю ни о своих сомнениях, ни о том, что с нами будет после этого вечера. Я только знаю, что сейчас он мне нужен.
– Пойдем наверх, – выдыхаю.
– Ты уверена? – Шеф на миг отрывается от меня, и его темные глаза с мягким вопросом заглядывают в мои.
– Да.
Мы вместе выкатываемся из кухни, и я забываю обо всем вокруг, когда Бен прижимает меня к стене. Все, что мне нужно сейчас, – это чувствовать его руки и его губы, скользящие по моей коже, его тело, крепко прижатое к моему. Тут Бен перестает меня ласкать и, хотя я снова тяну его к себе, не поддается. Взяв меня за руку, ведет меня по узкой лестнице наверх, в спальню. Там, в буре поцелуев, мы сбрасываем с себя одежду и падаем на кровать. Я словно превращаюсь в другую женщину: я голодна, требовательна, беспощадна. Его кожа, соленый пот, секс – у него есть все, чтобы заставить меня забыть о мире вокруг. Я так хочу, чтобы это длилось как можно дольше. Чтобы никогда не кончалось.
