Глава 49

Федералы подбросили меня обратно к зданию суда. В дороге никаких разговоров не заводили. Я был за это только благодарен, поскольку смог хоть немного подумать.

Твердил себе, что единственное, чем сейчас можно прищучить русских, – это содержимое того чемодана. Чемодана на пассажирском сиденье одного из фургонов, в которых наверняка скрывался груз взрывчатки, похищенный с «Саши».

На обратном пути Кеннеди постоянно поглядывал на меня в зеркало заднего вида. Судя по всему, Кеннеди и другой агент, Колсон, даже не подозревали, что Левин и нашим и вашим. Убедить в этом Кеннеди будет ой как непросто. Одному только никак не находилось разумного объяснения: если Левин заодно с бандитами, то почему ему так и не удалось вызнать, где федералы запрятали Бенни?

– Выходит, ребята, сегодня вы притащите в суд своего «свидетеля Икс»? – спросил я как бы между прочим.

При этом вопросе Колсон с Левиным оба явно навострили уши, словно сами заинтересовались, что же ответит Кеннеди.

– Только между нами, парни, годится? – обратился тот ко всем сразу.

– Годится, – чуть ли не хором отозвались Колсон и Левин.

– Вообще-то, его уже туда везут. Этим особое подразделение занимается, не из нашего города, – ребята из программы защиты свидетелей. Даже я не знаю, где его держат. Но это и к лучшему. До дверей суда вся ответственность только на них. Дальше все вопросы безопасности на мне.

Все прекрасно объяснилось. Левин – стопудово человек Волчека, и абсолютно никто в машине не знает, где держат Бенни. Умно, подумал я. Кеннеди еще больше вырос в моих глазах.

– Мистер Флинн, сегодня я за вами буду плотно присматривать, – сказал Кеннеди. – Если у вас дома мы что-нибудь найдем, я хочу сам произвести арест.

Помотав головой, я выдавил деланый смешок – типа, держи карман шире, – однако Кеннеди этим явно не убедил.

– Но это крайняя мера. Если вы знаете, что в суд хотят подложить бомбу, то лучше сразу сказать про это, – внушительно произнес он.

– А откуда вам знать – может, она уже там?

– Мы всё обыскали, от подвала до крыши. Чисто, – сказал Кеннеди.

Прежде чем я успел спросить себя, как это ФБР ухитрилось не заметить те фургоны, как ответ пришел ко мне сам. Если на подземной парковке стоит какое-то транспортное средство и оно включено в утвержденный охраной список, имеющийся у сторожей, то у ФБР нет никаких законных оснований его обыскивать. Опять четвертая поправка. Артурас продумал все до последней мелочи, и я мог поставить на кон последнюю рубашку, что номера фургонов давно уже в этом списке. Подземную парковку в этом здании оборудовали еще в семидесятых, когда порушили расположенные здесь камеры временного содержания, а заодно и палату для исполнения смертных приговоров. Огромное освободившееся пространство могло вместить где-то сотни две автомобилей. На то, чтобы вычислить владельцев всех машин на парковке, у ФБР ушла бы как минимум неделя – а на это однозначно пришлось бы пойти, поскольку при запросе ордера требуется известить того, на кого зарегистрировано транспортное средство. Чтобы на законных основаниях тщательно обыскать каждую, потребовалось бы слишком много времени. Так что их оперативники наверняка просто по-быстрому осмотрели машины снаружи, со стороны, и на этом успокоились. Бить в них стекла слишком рискованно – а вдруг подвернется тачка адвоката или судьи?

Фэбээровская машина подкатила ко входу в суд, и Кеннеди меня выпустил.

– Не забывайте про наш разговор, – напомнил он.

Я никак не отреагировал и споро двинулся к поднимающимся наверх широким ступенькам. Работяги, которые реставрировали наружную оболочку здания, уже торчали на своей подъемной платформе у меня над головой. Платформа висела на укрепленных где-то на крыше толстых стальных тросах и сейчас располагалась всего в паре этажей от крыши. Работяги обдирали вековую грязищу с кладки водой под высоким давлением, отчего на плечи стоявших в очереди перед входом сыпался коричневатый снежок. Толстый охранник с усиками стоял сразу за спиной у Хэнка, наверняка высматривая меня. Как я пройду досмотр, русских явно не волновало – бомба-то давно наверху. Однако у меня по-прежнему были мобильник, аэрозольный баллончик, фонарик и настоящий пульт от бомбы, и мне очень не хотелось, чтобы толстяк все это увидел. На сей раз я не стал ждать, пока продвинусь ко входу поближе, прежде чем пролезть без очереди, – сразу обогнул длиннющий хвост и решительно двинулся прямо к толстому охраннику. И на сей раз особо не нервничал. Уже придумал, как войду, практически не привлекая постороннего внимания.

Рамка металлоискателя сразу бибикнула, едва я проскочил сквозь нее; не обращая внимания на призывные жесты Хэнка, я шагнул прямо к человеку Артураса, шепнул:

– Отвадь этого мудака Хэнка. У меня на себе бабки, не хочу, чтобы обнаружили. Деньги твои – Артурас сказал, чтобы я передал тебе премию.

– Все нормально, Хэнк. Этот парень со мной, – тут же бросил коллеге толстяк. Звали его, судя по бейджу, Элвин Мартин.

Прежде чем Хэнк успел выразить протест по поводу того, что ему уже во второй раз не дают меня обыскать, я мотнул головой Элвину:

– Отойдем-ка куда-нибудь, где потише. Тут в вестибюле полно видеокамер. Знаю одно местечко на техническом этаже.

Мне сразу припомнилась лавочка Эдгара – потайная комнатка, в которой Эдгар, бывший начальник службы безопасности здания, втихаря гнал самогон на продажу, распространяя его среди догадливой клиентуры вроде меня, моих дружков-адвокатов и даже кое-кого из судей. Помнится, Гарри особо восхищался одной эдгаровской настоечкой с довольно неприличным названием.

Элвин прошел вслед за мной к двойным дверям на западной стороне вестибюля, за которыми скрывалась уходящая вниз лестница.

Мы спустились на подземную стоянку и свернули влево по длинному неосвещенному коридору. Здесь, за одной из утопленных в ниши дверей, и размещалась в свое время подпольная винокурня Эдгара. К счастью, дверь оказалась не заперта. Похоже, что самогонную аппаратуру отсюда уже понемногу повывезли. Некогда тут была бойлерная, но теперь здесь хранились лишь горы пыльных складных стульчиков и несколько столов. Эдгара в конце концов застукали, но без особых последствий. Помню, как на дисциплинарном слушании Гарри замолвил за него словечко. Поскольку вступился не кто-нибудь, а сам судья, Эдгара не уволили. Понизили в должности, объявили выговор, но и под зад коленкой не дали. В качестве благодарности Гарри получил остатки его припасов.

Я придержал для Элвина дверь.

– Я должен заплатить тебе прямо сейчас, но хочу убедиться, что ты все правильно понял – насчет того, что от тебя требуется, – сказал я.

Вид у Элвина был малость удивленный и растерянный. Однако при напоминании о деньгах бодро зашел в темное помещение. Я врубил свет, и, едва он двинулся ко мне, как моя правая рука незаметно метнулась к его пистолету. Отстегнул ремешок кобуры и дернул «беретту» я абсолютно чисто, практически одним движением – но, видно, он все-таки услышал щелчок кнопки и шорох соприкасающегося с кожей кобуры металла, поскольку сделал попытку цапнуть меня за руку. Мой прямой левой тут же молотом бухнул ему в затылок. Элвин упал на колени, отпустил руку.

– Не гоношись, и тогда, может, останешься в живых, – сказал я, нацеливая его собственный пистолет прямо ему в башку. – Сядь!

Для человека в его положении он вел себя довольно спокойно. Выдернул металлический стульчик из стопки в углу, сел футах в пяти лицом ко мне. Я закрыл дверь.

– Итак, ты запустил в здание суда фургоны русской мафии. Зачем ты это сделал, Элвин?

– За тем же, что и ты, – за деньги. Платят гроши, а еще и алименты светят… Только не грузи мне, что сам ты такой чистенький и в жизни взяток не брал!

– Может, и не буду, только я никогда не стану убивать кучу народа за деньги. Что в фургонах?

– Они сказали, фургоны нужны, чтобы смыться по-тихому. Волчек собрался удрать, если его осудят. Если потом кто-нибудь спросит, то все, что я сделал, – это впустил сюда пару фургонов и добавил их в список на выезд. Откуда мне знать, чьи они? Даже если я потеряю работу, дома меня ждут десять кусков. За такие деньги нах мне всякие подробности?

– Где сейчас Волчек?

– Они все на девятнадцатом, тебя ждут.

– Есть ключи от тачек?

– Нет. Послушай, я тебе все рассказал. Отпусти меня, и забудем про все.

– Не могу рисковать. Есть наручники?

– А то.

– Тогда цепляйся вон к той батарее.

Элвин встал, повернулся было направо к радиатору, но тут же резко крутнулся на месте. Крутнулся, с разворота метнув в меня подхваченный стальной стул. Я моментально выставил перед собой руки, почувствовал, как железные ножки ударились в локоть и запястье. Пистолет выпал из руки. Элвин уже метнулся к подпрыгивающей на полу «беретте». Ласточкой нырнул на пол, схватил пистолет за ствол. Я подпрыгнул на левой ноге, поджал правую и пнул его в физиономию – все равно как влепил прямо в ворота с сорока ярдов. Голова его резко мотнулась назад, но через миг он уже шлепнулся мордой в бетон. Тело сразу безжизненно обмякло.

Подбирая с полу «беретту», я приложил ему пальцы к шее. Пульс хороший. Вырубился, но, по крайней мере, жив. Отволок его к батарее, прицепил наручниками к трубе. Не забыл сорвать с ремня рацию, мобильник и запасной магазин к «беретте». Рацию и мобильник тут же расколотил об стену. Вырубил свет, закрыл за собой дверь. Вряд ли его скоро кто найдет. «Беретту» и магазин распихал по карманам пальто.

Первым я обнаружил фургон, поставленный в северо-западном углу парковки. Его загнали точно на размеченное линиями на полу место, и пассажирская сторона располагалась футах в трех от стены. Задние двери были дополнительно заперты на стальной висячий замок. Подвеска фургона, похоже, просела чуть ниже обычного, словно при полной загрузке, но поди пойми. Внутри из-за наглухо затонированных окон ничего не разобрать. Если эти фургоны оборудованы сигнализацией и иммобилайзерами, на приборной панели будет помигивать красный огонек – его и сквозь тонировку должно быть видно. Где-то через минуту я окончательно уверился, что никакого огонька не вижу. Отлично, можно использовать старый добрый способ открывания дверей. Прежде чем взяться за дело, еще раз внимательно оглядел стоянку и убедился, что никого на ней нет. Будки охранников отсюда было не видать, но те наверняка занимались тем, что лучше всего умеют делать все сторожа на свете, – смотрели кабельное телевидение, а не пялились в мониторы камер наблюдения. Вернувшись к фургону, я дважды врезал рукояткой «беретты» по пассажирскому окну. На втором ударе стекло разлетелось в мелкий мак. Если только какому-нибудь копу или охраннику не взбредет в голову прогуляться на самый дальний конец стоянки и заглянуть вдоль стены за припаркованный там фургон, никто разбитого стекла и не заметит. Выждал минутку – нет, никто ничего не услышал. Ни малейшего движения.

Грузовой отсек фургона был забит от пола до потолка. Груз прикрыт брезентом. Я сдернул его вниз и увидел нечто похожее на шеренги поставленных друг на друга бочек, обернутых голубым пластиком. Поначалу я даже не понял, что еще перед собой вижу, но тут же судорожно сглотнул – откуда-то из-под левого угла плотной стены из бочек змеились провода. Тянулись они все к черной пластмассовой коробочке, которая, судя по всему, представляла собой нечто вроде разветвителя. От нее уже единственный толстый провод шел на монтажную плату. На плате был установлен цифровой таймер, который показывал 00:20:00:00 – очевидно, «20» означало минуты, а остальное часы, секунды и десятые доли секунды. Ничего похожего на радиоприемник я не нашел, так что предположил, что таймер запускается вручную – хотя черт его знает. Ясно было одно – это всяко не транспортное средство для побега.

Другой фургон поставили на противоположной конце парковки, в юго-восточном углу. Оба располагались прямо возле несущих стен здания, пассажирской стороной к ним. Тонировка на стеклах второго фургона была послабее, и я сумел разглядеть сквозь задние двери, что он также загружен по самую крышу. Подвеска тоже изрядно просела, так что я предположил, что груз в обоих совершенно одинаковый. На пассажирском сиденье стоял чемодан, который Грегор взгромоздил сюда вчерашним вечером, – такой же жесткий серебристый «Самсонайт», какой стоял сейчас наверху, тот, в котором Артурас доставил в суд материалы дела. Я вскрыл стекло, отпер фургон, ухватился за чемодан, чтобы спустить его на пол, – и тут же подивился, насколько он легкий. Вчера вечером бугай Грегор едва взгромоздил его сюда обеими руками…

Что-то тут было не так.

Перед тем как открыть чемодан, поразмыслил, не сбегать ли наверх и не притащить ли сюда за руку Кеннеди – пусть полюбуется. Останавливали две вещи. Во-первых, охранник Элвин. Он с ног до головы в моей ДНК, а до кучи еще и отличный отпечаток моей подошвы у него на роже. Во-вторых, я вскрыл оба фургона. На них только мои отпечатки, а русских мне к этим фургонам никак не привязать.

Все зависело от того, что в этом чемодане. Я сдвинул большими пальцами замки, и, открывая крышку, думал, что найду под ней еще один пульт, или просто какой-то ключ к тому, на что Артурасу эти фургоны понадобились, или вообще хоть что-нибудь, что прояснит обстановку. Когда увидел, что там внутри, то не удержался, закрыл лицо руками. Зажмурился, два раза стукнул себя по голове.

Уже второй раз за сутки я лишился дара речи.

Чемодан был пуст.

Потом голову мне вдруг пронзила одна мысль и прочно застряла там. Чемодан пуст – как и первый пульт-детонатор, который я свистнул у Артураса.

Подходила лишь одна теория. Только одним можно было хотя бы частично все это объяснить. Я отыскал лифт и ткнул в кнопку девятнадцатого этажа. Перед тем как отправиться в лифте на последний этаж на встречу с Волчеком, потратил несколько секунд, чтобы заныкать «беретту» в мусорном бачке.