Кроваво-красное солнце стояло низко. Земля была жаркой и пыльной. До наступления темноты у меня были все основания для праздника жалости к себе. Я проклял всех, кто давал мне советы или наставления о любви и романтике, и каждую дурацкую мысль, которую я когда-либо имел на эту тему. Я зарекся встречаться с женщинами, любить и даже отпить диетическую колу, потому что в ней было что-то женственное. Я разжег костер и швырял туда сухие ветки до тех пор, пока не стало слишком горячо даже в двадцати футах от него. Я установил мишень на дальнем берегу и за час отстрелял почти пятьсот патронов из «кольта». Когда я закончил, затвор был раскаленным, а у моих ног собралась куча пустых магазинов и гильз. Истекая потом, я убрал оружие в кобуру, вошел в воду и сел там. В одежде, сапогах, шляпе и со всем остальным. Пистолет издал шипящий звук, когда вода коснулась горячей стали.

Я уже давно не находился в таком бешенстве. И чем больше я думал об этом, тем больше бесился. Я огласил свое мнение о дилерских центрах «Форд» и о подонках, которые владеют ими, и о том, как я рад, что сохранил верность «доджу». Если бы я был пьющим человеком, то, наверное, уже не мог бы удержаться на ногах.

Кажется, я плескался в воде, в очередной раз проклиная свои надежды, когда услышал звук шагов за спиной. Я был не в настроении для чужого общества.

– Не сейчас, – отрезал я. – Отправляйся домой и поешь без меня. Я скоро приду.

Но шаги не стихли. Костер на берегу продолжал с треском выбрасывать языки пламени и, наверное, был заметен на фотодатчиках космических спутников. Я обернулся. Огонь заливал ее лицо оранжевым сиянием, а глаза мерцали, как красные свечки. Она прошла мимо цветов амариллиса, разделив кусты руками, и забрела в воду. Она завязала волосы в узел на затылке и подняла юбку над водой.

Когда она добралась до меня, то развернула к себе, оседлала, закинула руки мне на шею и поцеловала. Мы довольно долго оставались в таком положении.

Когда она наконец перестала целовать меня, а я перестал целовать ее, она положила руки мне на плечи и одарила довольно увесистой пощечиной.

– Это еще за что?

– За то, что ты неделями заставлял меня ждать тебя и встречаться с этими дурацкими парнями, чтобы ты наконец начал ревновать и пришел за мной.

– Я не приходил по другой причине. То есть я ревновал, но не возвращался потому, что никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя второй скрипкой в оркестре.

Она снова поцеловала меня. На этот раз крепче.

– Тайлер Стил, если ты снова это сделаешь, то я сама пристрелю тебя.

– Но я не думал…

– Вот именно. – Она покачала головой. – Ты все понял неправильно. Я сидела дома, жевала «Твинки» и ждала, когда ты вернешься в мою жизнь. Потом я так устала от этого, что перестала их есть, потому что они все равно не лезли в горло.

Мне казалось, что Сэм похудела, но я не собирался ничего говорить.

– Потом… ты пришел туда сегодня как воплощение всего самого лучшего в этом мире, как раз в тот момент, когда я собиралась выходить с этим клоуном Бозо и его тупой навороченной тачкой.

Я кивнул и улыбнулся.

– Мне больше нравится мой «додж».

Она снова шлепнула меня по щеке, на этот раз несильно.

– Тише, я еще не закончила.

– Да, мэм.

– Так что мы отправились ужинать, а потом я посмотрела на него и сказала: «Шон, ты должен отвезти меня домой». Он так и сделал. Потом мы с Хоуп сидели и ждали тебя, но ты снова не пришел. Поэтому я сломя голову помчалась сюда, выжимая сто миль в час и до смерти напугав мою маленькую девочку, а потом мне пришлось ломиться к реке через кусты и колючки и забираться в воду, чтобы прервать твою вечеринку жалости к себе, потому что ты был слишком занят собственными переживаниями, чтобы подумать обо мне. Теперь у меня промокли трусики, а ты знаешь, как я ненавижу мокрое нижнее белье.

– Ничего себе.

Она прижала ладони к моим щекам и притянула мое лицо ближе к своему.

– Ты меня понял?

Я кивнул.

Она в третий раз шлепнула меня по щеке.

– У тебя есть что сказать в свое оправдание?

– Да. – Я поднял руку, закрывая лицо. – Шлепнешь меня еще раз, и я суну тебя головой в воду.

Она поцеловала меня в щеку.

Я отцепил свой значок и вложил в ее руку. Слезы струились по ее лицу… или это была речная вода? Не знаю, но какая разница?

– Ковбой… – она стиснула мой значок в ладони, – …много лет я боялась отдать себя любому мужчине – я имею в виду, отдать себя целиком, – потому что единственный человек, которого я полюбила, бросил меня перед алтарем. Он сокрушил мои мечты и надежды. Но ты не должен меняться.

Она прикрепила значок к моей рубашке.

– Не будь кем-то еще. Ты останешься собой. – Она прислонилась лбом к моему лбу. – Ты спас меня, когда я уже ни на что не надеялась. Когда я думала, что недостойна чьих-то усилий. Ты дал мне все и ничего не попросил взамен. – Она прижалась носом к моей щеке. – Если есть жизнь по ту сторону спасения, то я хочу прожить ее. Вместе с тобой. Но… – она покачала головой, – но если ты посвятишь мне свою жизнь, – она положила ладонь мне на грудь, – то приходи во всеоружии.

Река обволакивала нас. Сэм дрожала всем телом. Она ждала ответа. Я почесал голову и кивнул.

– В Западном Техасе нельзя обойтись без лошади. Если долго не сидеть в седле, люди будут считать тебя немного чокнутым.

Она рассмеялась и утерла нос моим рукавом.

– Тогда можешь купить мне лошадь.

Я взял ее лицо в ладони и смахнул слезы большими пальцами. Наш смех эхом вернулся с дальнего берега реки.

– Хоуп тоже понадобится лошадь, – заметил я.

Она поджала губы.

– Возможно. Наверное, понадобится.

Я покачал головой.

– Это может оказаться дорогостоящим предложением.

Она поцеловала меня.

– Верно. И со временем расходы только возрастут.

– Как так?

– Маленькие девочки взрослеют и влюбляются. – Она потерлась носом о кончик моего носа. – И кто-то выдает их замуж.

Я как-то не думал об этом. Но когда подумал, то расплылся в улыбке.

– Мне это нравится.

Она похлопала меня по плечу.

– Не будем торопить события.

– Саманта?

– Да.

– Нравится тебе или нет, но жизнь – это битва. Мы каждый день просыпаемся в этой адской дыре и скачем по опаленной земле, чтобы… – Я взял ее за руку. – Я хочу сказать, но у меня плохо выходит… Ты перейдешь эту реку со мной?

Она плакала и смеялась одновременно. Чувства, которые она так долго держала в себе, наконец вырвались наружу. Она кивнула и задумалась, подбирая слова. Потом положила ладонь мне на грудь.

– Гром, – сказала она и прижала мою ладонь к своей груди. – И дождь.

Я надел ей на голову свою шляпу, встал, поднял ее из воды и отнес на сушу через реку. Она забралась на Кинча. Я стоял и смотрел. Отблески костра танцевали на ее лице. Я уселся сзади, обнял ее, и мы шагом направились к дому. Это было хорошее зрелище. Такое, какое мне хотелось бы запомнить. Я закрыл глаза и запечатлел его на изнанке глазных век. Луна отбрасывала нашу тень на пустое пастбище. Поднялся легкий ветер. Перед нами расстилались просторы Техаса. Голубое небо вдалеке и запах дождя в воздухе.