Опять война… Уже начинает казаться, что она для меня никогда не заканчивалась. Хочется надеяться, что когда-нибудь… Стоп, стоп, барон… Для таких, как ты, война заканчивается только со смертью их бренной оболочки. Так что не стоит загадывать.

Поправил огонек светильника и тихонечко похвалил себя за то, что предусмотрительно вывез ближних из Нанси. Голодали бы сейчас со всеми осаждаемыми жителями. А то и еще чего похуже. Да-а… не удержал Карл Лотарингию, не удержал. Правда, сейчас пытается отбить оную, но как по мне… А впрочем, какая разница? Мнением барона ван Гуттена никто не интересуется. Карл окончательно съехал с катушек и напрочь отказывается воспринимать реальное состояние вещей. Я подкинул ему денег, даже сам занялся формированием двух новых корпусов, а еще, путем неимоверных интриг, сделал так, что государю денно и нощно стали твердить о первоначальной необходимости укрепить до максимально возможного уровня свою армию, организовать опорные пункты по границам, а потом уже лезть опять в Лотарингию и Эльзас. Но ничего не получилось. Карлуша, узнав о падении Нанси, задрал хвост, как норовливый жеребец, и полетел восстанавливать статус-кво. Совершенно проигнорировав то обстоятельство, что армии у него практически нет: просто не успели набрать и стянуть части до кучи; а у его визави – Рене Лотарингского, совсем наоборот – армия присутствует, да еще и немаленькая. Успел лишенец навербовать. Паук, сука такая, воспользовался возможностью и подкинул денег Рене, да эльзасские города скинулись суммой, приличной для своего государя. Вот и получается… Да пошло все в задницу!!! Лучше караулы проверю…

Поежился от ледяного сквозняка, пронизывающего шатер, сунул за пояс пистоли, вложил в перевязь эспаду и вышел в коридор. Что же так холодно? Герцогский шатер по размерам как мини-дворец, роскошен до невозможности, можно даже заблудиться по незнанке, а щелей – как в цыганской кибитке. Зараза, как же все-таки не хватает нормальных часов… Вот сколько сейчас времени? Четыре? Пять? Короче, светает… Стоп, что за нахрен?

– Да ты охренел, собака… – не веря своим глазам, рыкнул на лучника тела, что сидел, прислонившись спиной к перегородке. – А ну встал…

И сразу же выхватил эспаду, так как разглядел под ним темное обширное пятно и оперение болта, торчавшего из груди.

– Тревога!!! – заорал я и едва успел отпарировать удар выскочившей из коридора непонятной фигуры. – Тревога…

Потом стало не до криков, к первому неизвестному добавилось еще несколько, и меня практически вынесли в зал совещаний. Кираса и прочее железо в буквальном смысле звенели, как колокола, от ударов мечей и стилетов. Млять! Сука… достали… да сколько же вас…

Умудрился отскочить, разорвав расстояние, и косым ударом полоснул по бледной роже, искаженной боевым азартом; обратным ударом срубил чью-то кисть и вогнал дагу в горло третьему. С-сука!!! Какой дебил оставил моих негрил в Отеле? Их бы так просто угробить не получилось…

Оставшиеся целыми четверо неизвестных отскочили и стали расходиться в стороны.

– Да где же вы, мать вашу?! Тревога!!! – опять заорал я и, вспомнив о пистолях, разрядил один из них в крайнего мужика с топором в руках. Второй не успел выхватить, так как опять был вынужден отражать град ударов. Да что за…

– La morte ti!.. – Muori bastardo!.. – Uccidere!.. – стали подбадривать себя глухими выкриками неизвестные.

– Ломбардцы? – Меня от догадки захлестнуло дикой ненавистью. – Гребаные makaronniki!!!

Клинок эспады метнулся в вольте, а затем одним длинным ударом распорол бедро одному и разрубил колено второму ломбардцу. Срыв дистанции, отбив, укол в контртемпе – и третий осел на пол, зажимая пальцами пробитую гортань. Четвертый успел отскочить, но тут же получил секирой по башке от ворвавшегося в зал жандарма. Ну наконец-то…

– Патрик, никого не добивать, проверить весь шатер!.. – бросил я одному из появившихся офицеров охраны и выскочил в коридор. – Я – за главным убийцей…

Прихватив плащ и шапку, понесся к посту первого круга охраны.

– Кто пустил сюда ломбардцев? – схватил за горло сержанта и притянул к себе. – Кто, мать твою?

– Дык, дык… – Сержант никак не мог связать слова.

– Говори, сука!

– Дык господин Кампобассо провел… Пароль назвал и приказал пропустить. Сказал, что для усиления охраны, по распоряжению самого государя…

– Повешу тебя, идиота… Сам он где?

– Дык откуда мне знать… Оный господин сразу ускакал.

– Твою же… – Я со злости толкнул его в сугроб.

– Жан, что случилось? – Рядом соскочил с лошади Миддлетон.

– Было покушение на государя. И это покушение устроил де Монфор.

– Его люди в полночь снялись с позиций и ушли… – мрачно сообщил бритт. – Как только мне доложили, я сразу…

– Зараза!!! – ругнулся я и склонился к сержанту. – Как давно это было?

– Дык с пару часов назад.

Ушел, уже не догонишь…

Возле шатра герцога царила жуткая неразбериха. Я протолкался ко входу и сразу наткнулся на Оливье де ла Марша.

– Жан, вы…

– Не успел, скорее всего – он уже далеко. И его корпус тоже…

– Матерь божья… – Оливье перекрестился. – Вернулись наши разведчики и доложили, что армия Рене уже в пятнадцати лигах. Но… хватит об этом. Вас хочет видеть государь.

В кабинете герцога уже собрались все военачальники. Сам Карл молча сидел в кресле и с неимоверно злым видом теребил в руках походную корону. Увидев меня, встал, сделал шаг навстречу и троекратно обнял. Потом отстранился и гневно закричал:

– Лекаря сюда, не видите – барон ранен!

– Сир… – Я попытался поклониться и только сейчас почувствовал боль в предплечье.

– Молчите, Жан. – Карл бережно усадил меня в кресло и сам стал стягивать с моей руки латную перчатку.

– Сир, прошу вас отдать команду послать эскадру по западной дороге вдоль реки. Никола де Монфор скорее всего ушел этим путем. И, возможно…

– Его накажет Господь, – убежденно заявил герцог. – А мы пока займемся армией Лотарингца…

Вот что тут скажешь? А ничего…

Особой медицинской помощи не понадобилось: сущие пустяки – всего пара неглубоких порезов, так что через несколько минут я принял участие в военном совете. Где Карлуша и объявил, что битве – быть. Ему попробовали возражать, в том числе и я, но быстро заткнулись, углядев свирепое выражение лица государя. Я же говорю – Карлуша полностью слетел с катушек, но в связи с царственным положением пациента в смирительную рубашку его ну никак не упаковать. Вот где себе найти разумного государя? А хрен его знает. Эх, судьба-судьбинушка…

Кстати, диспозицию герцог изложил довольно дельную, даже я не нашел, к чему придраться. Он собрался встретить Рене в очень тактически выгодном месте, отсидеться за полевыми укреплениями, нанося всяческий урон, а уже потом по возможности контратаковать кавалерией. А что, может и получиться… В артиллерии у нас как всегда полное превосходство – мы с мэтром Пелегрини повытаскивали из арсеналов все старье и по возможности переставили его на новые лафеты. Даже успели отлить партию из десяти новых серпентин, но, к сожалению, они еще не прибыли. Где-то на подходе, тащатся вместе с моим мэтром артиллерии. Так вот, пушек у нас сравнительно хватает, местность для обороны весьма благоприятная, кавалерии тоже должно хватить для контрудара.

Словом, все как бы хорошо, за исключением одного момента. Насколько я понимаю, сейчас, когда все наемные ломбардцы ушли, наша армия стала чуть ли не в четыре раза меньше, чем армия Рене…

– Барон ван Гуттен…

– Сир… – Я вынырнул из размышлений и преданно уставился на герцога.

– Вам мы доверяем осадный корпус, который останется под стенами города на случай вылазки горожан. В его состав войдет рота кондюкто шевалье ван Брескенса, двадцать пятая и двадцать шестая роты…

Я дослушал Карла и склонил голову:

– Сир, мы оправдаем ваше доверие, но…

Но меня уже никто не слушал – совет закончился, и вельможи отправились по своим подразделениям.

Какого хрена? Почему он меня оставил? Боится, что опять все лавры победителя отберу. Но в данном случае все может случиться совсем наоборот. Какая, к черту, победа? Почему?

– Спасибо, Жан. – Ко мне подошел Ле Гранье. – Я благодарю вас за спасение государя.

– Это мой долг, но вы-то куда собрались? – Я с изумлением увидел, что шут облачен в комплект парадного готического доспеха из арсенала Карла. При этом Ле Гранье был непривычно серьезен. Можно даже сказать – мрачен. Никогда его таким не видел…

– Куда? – переспросил шут и криво усмехнулся. – Понимаете, Жан, шут – это двойник государя. Его, так сказать, обратное обличье. Государь без шута – это то же самое, что шут без государя. То есть пустое место. Так что мне самой судьбой написано…

Ле Гранье не договорил, обнял меня и проследовал на выход.

Все понятно.

Стараясь гнать из головы дурные мысли, тоже вышел из шатра, сел на Каприза и направился в расположение роты Логана.

Там провел совещание с командирами рот, входивших в мой корпус, затем посетил их расположения и отдал необходимые команды. Действовал как-то отстраненно, на автомате, стараясь думать только о своей задаче.

А потом выгнал всех из своего шатра, достал принадлежности и стал править свой фламберг.

Оселок с приятным шуршанием скользнул по изгибу лезвия…

Неожиданно в голове родился вопрос, и я его задал себе вслух:

– А чего ты хочешь от жизни, Сань?

Смахнул кисточкой из конского волоса невидимые песчаные крупинки с клинка и уверенно ответил:

– Как чего? Прожить жизнь так, чтобы в конце было не стыдно за бесцельно прожитые годы.

Поймал полотном клинка лучик света, выбрал в наборе более мелкий камень и продолжил сходить с ума:

– Это как? Типа построить дом, родить ребятенка и посадить дерево?

Ширк-ширк… неглубокая царапина на металле стала постепенно исчезать…

– Да нет, Санек, подобную сентенцию придумали современные мужики. А я, как ты уже знаешь, сейчас под категорию современных совсем не подхожу. Все намного сложнее.

Льняное масло разбежалось бесцветными капельками по стали…

– Тогда как?

Я повременил с ответом и прошелся бархоткой по клинку. Потом сложил его в чехол, стал перед зеркалом и сказал:

– Понимаешь, Саня, я хочу в конце жизни с гордостью сказать, что никогда не кривил душой перед самим собой. Вот ответ на твой вопрос. Ты удовлетворен?

Неожиданно вместо моей физиономии в зеркале возник конт Жан V Арманьяк, важно кивнул и сказал строгим голосом:

– Я доволен тобой, мальчик мой.

И бесследно исчез.

На душе сразу стало очень спокойно. Я переоделся в свежее белье, сменил доспех на тот, в котором очутился в этом времени, написал письмо дочуркам и приказал седлать Моргенштерна. Потом отдал все необходимые распоряжения, проинструктировал Клауса с близнецами и вышел из шатра.

– Ты все-таки решил? – Логан задал вопрос, впервые за всю историю наших отношений не обращаясь ко мне на «вы».

– Да, Уильям.

– И я решил… – Шотландец широко улыбнулся и подмигнул мне.

– Ох и дубина ты…

– Я Уильям из славного клана Логанов! – расхохотался Тук. – Ну что, поехали?

– Поехали. А скажи, Уильям Логан: тебе не кажется, что мы пара идиотов?

– Это почему? – У скотта на лице появилась недоумевающая гримаса.

– Все понятно. Считай, что этого вопроса я не задавал…

Примерно на половине пути к полю битвы началась сильная метель, и почти одновременно стали раздаваться раскаты артиллерийских залпов. Мы не сговариваясь перешли на галоп и через четверть часа оказались на холме, с которого стало видно разгорающееся сражение.

– Святые угодники… – Тук перекрестился, приметив громадные массы швейцарской пехоты, волнами накатывающиеся на бургундские позиции.

– Не ахай… – Я старался рассмотреть ставку герцога. – Вон же стяги. Давай туда…

Сердце билось, как громадный колокол, но страха не было. Всю мою сущность наполняли дикая радость и жажда боя…