Первое число последней трети года — начало занятий в полковой школе. Лучшее время для учёбы в лучшей учебной роте армии. Те, кто учился в первую и вторую трети подтвердят первое утверждение. Те, кто не учился в столичной армейской школе второе.

Вчера с вечера рекрутов определили по местам в казармах, а с утра началась муштра. Младшие унтер-офицеры получили комнату на шестерых. Царские условия. Остальные триста рядовых живут в одной казарме. Зато унтеров поднимают раньше, к общему подъёму они должны быть уже одеты, умыты и готовы командовать своими десятками, пока из пятидесяти человек. К концу обучения в нем останется пятнадцать-двадцать рекрутов. Все знают, что унтер такой же новобранец, как и рядовые, но наставники гоняют их больше.

Вечером первого дня, сразу после отбоя, когда в казарме рядовые уже легли, унтеров собрали и стали объяснять, что и как они делали неверно. А завтра вновь подниматься раньше других и снова быть первыми среди своих. Подъем, помывка, плац, завтрак, плац, обед, учебные классы, ужин, плац, отбой. И так всю неделю до воскресенья. В воскресенье, для разнообразия, марш с полной выкладкой в полтора пуда. Первый раз всего то на пятнадцать вёрст. Каждую следующую неделю путь на три версты дальше, пока учебный отряд не научится проходить тридцать вёрст в сутки. Как обратно в полк? Тоже маршем, в понедельник. В любую погоду. Поэтому последнюю треть и считают самой лёгкой, в снег и распутицу ходить труднее.

Завершается учёба двух недельным походом со стрельбами и парадом. После похода присяга и первая увольнительная. Жалование начинают платить только после присяги.

Если, во время учёбы, тебе что-то не понравилось, можно в любое время дня и ночи подойти к дежурному офицеру и тот сразу, своей властью, велит тебе сдать форму, получить вещи, в которых пришёл в полк, и отправит за ворота.

Благородных в учебке мало. Начальство относятся к ним не то что плохо, просто требует больше, раз карьеру делать пришли. Рядовые, те почти все простолюдины. Они действительно к благородным плоховато относятся, но надо учиться командовать и зарабатывать себе авторитет. В гвардии рядовые и те дворяне, потому там вырасти из нижних чинов крайне сложно. А в любом армейском полку дворянину подняться куда легче. Одно уточнение — в бою. Ведь награждают по заслугам, но дворян самыми первыми посылают на опасные дела. Так что Ромул надеялся после учебки быстро подняться.

Как не удивительно, вчера встретились знакомые реалисты. Раньше они хотя бы раз в неделю дрались, обычно чаще, а сейчас обнялись, как родные братья:

— Ромулёнистый! Ты-то как тут оказался?!

— Меня до экзаменов не допустили. Выперли за поведение. Справку в зубы и под зад коленом. А вы как?

— Та же фигня! В точности! — физиономии знакомцев расплылись в улыбках. — У нас в классе Сузик учился, помнишь небось? С кистенем ходил. Так он с друганами по пьяни им кому-то башку проломил. Их уголовка приняла и по два года каторги прописала. А училище комиссия шерстить стала. Кто в околотке засветился, всех погнали. Из нашего класса чуть не треть пацанов попёрли, из других тоже сколько-то. Директора, всех классных надзирателей и инспектора сняли. Такая веселуха пошла, что мы сюда сбежали.

— Да, уж! Повезло, как утопленникам! А с лычками что?

— Какие лычки без экзаменов! Тебе после гимназии хоть младшего унтера дали, нам сказали — как полковую школу закончим, будут решать. А чего решать? На роту десять унтеров положено, вас шестеро уже есть. Из трёхсот рекрутов только четверо шанс имеют. Думаешь пробьёмся?

— Сколько вас здесь?

— Трое. Все мы тут.

— Есть идея. Смотрите. Договариваемся, что вы идёте ко мне, каждый берёт под себя человек пятнадцать. Дрессируем их так, чтобы дым из ушей шёл. Слабаков сразу гоним за ворота, остальных подтягиваем до уровня, становимся лучшими. После присяги я выпускаюсь унтером, вас подаю на младших унтеров. Дескать, в учебке показали, какие вы командиры, причём с образовательным цензом.

— Навряд прокатит.

— Имеешь лучший план? Излагай, слушаю внимательно.

— Нет других идей. Твою будем пробовать.