Глава 16
В пять часов вечера Эмми вышла из чайной палатки, направляясь опять на свой пост. Каким-то чудом тучи рассеялись, и выглянуло нетеплое солнце, посылая прощальные лучи.
В этом неожиданно ярком свете Праздник выглядел грязным и растрепанным. Заходящее солнце позолотило немногие неприглядные предметы, еще оставшиеся на столе с хламом. От призов для метателей колец остались последние елочные хлопушки и брошки, стол с вареньями и джемами был очищен полностью, остались только доски на козлах, частично накрытые перемазанной вареньями простыней. Со стрельбища доносились редкие хлопки, свидетельствующие, что этот бизнес еще жив. Школьники, чисто вымытые и приглаженные в начале Праздника, бродили теперь стайками, усталые и перемазанные, жевали или сосали какую-нибудь сладость, и у некоторых был такой вид, словно им уже нехорошо.
В общем, день предсказуемо шел к концу, и Эмми поспешно двинулась через лужайку к своему столу. Тайна веса викария должна была открыться с минуты на минуту, наряду с выигравшими лотерейными билетами и наилучшим результатом со стрельбища. Потом из дома еще раз появится леди Феншир, назовет победителей и раздаст призы. И жители деревни наконец смогут разойтись по своим домам, нагруженные впечатлениями для пересудов на многие вечера.
Не предчувствуя ничего дурного, Эмми шагала по мокрой траве и нисколько не встревожилась, когда увидела, как миссис Мансайпл с озабоченным видом возникла возле небольшой толпы, собравшейся вокруг «счастливого нырка».
– Ох, миссис Тиббет! – начала Вайолет.
– Да, миссис Мансайпл? – вежливо спросила Эмми.
– Молодой Мейсон, – сказала Вайолет, – говорит, что вы подарили ему эту идею.
– Какую? – спросила слегка встревоженная миссис Тиббет.
Из середины собравшейся группы возвысил голос сэр Клод с несколько насмешливым акцентом:
– Мистер Мейсон, я действительно должен…
– Давайте, берите! – кричал Фрэнк. – Берите и все! Нет такого закона, чтобы нельзя было! Берите, говорю!
Еще кто-то из группы вступил в спор на повышенных тонах, и Вайолет Мансайпл сказала:
– Миссис Тиббет, пожалуйста, попробуйте вы. Может быть, он вас послушает.
Эмми неохотно протолкнулась к бочке с отрубями.
Сэр Клод и Фрэнк Мейсон стояли друг к другу лицом, разделенные только бочкой. Сэр Клод был вне себя – насколько это возможно для выдающегося ученого-атомщика, а Фрэнк Мейсон демонстрировал поведение не вполне нормального человека.
Его рыжие волосы встали дыбом, угловатое лицо побелело от гнева и наплыва чувств. Он тыкал в воздух пятифунтовой банкнотой и, пока Эмми подходила, еще раз рявкнул:
– Берите!
Вокруг этой странной пары стояли несколько жителей Крегуэлла и смотрели с той непроницаемой пассивностью, которая окутывает англичанина как плащ-невидимка, когда они хотят наблюдать какие-то события без личных для себя последствий. Однако Эмми находилась в ином положении: она позволила себе быть втянутой в происходящее.
Фрэнк Мейсон ее заметил и тут же перенес свое внимание:
– Миссис Тиббет, это же была ваша идея! Теперь растолкуйте ему…
– Какая идея? – спросила Эмми.
– Что моя книга здесь, в бочке «счастливого нырка».
– Миссис Тиббет! – с некоторым отчаянием произнес сэр Клод. – Прошу вас, урезоньте этого молодого человека. Я распоряжаюсь этим аттракционом, и…
– Берите! – заорал Фрэнк, пытаясь всунуть пять фунтов в карман сэра Клода.
– Он желает, – сказал сэр Клод, обращаясь к Эмми, – купить все содержимое бочки. Пять фунтов по шесть пенсов за раз дадут ему две сотни погружений, а в бочке уже не может оставаться больше двадцати предметов. И в любом случае у каждого должно быть право на попытку…
– Вы говорили, что книгу никто не вынул! – крикнул Фрэнк.
– Никто, пока я был при этой бочке, – с достоинством ответил сэр Клод. – Однако у меня был перерыв, когда меня подменяла Мод, и…
– Да ну вас всех к черту!
Фрэнк Мейсон дошел до предела. Швырнув банкноту в лицо сэра Клода, он перевернул бочку.
Отруби взлетели, образовав облако. Под защитой этой дымовой завесы некоторые зааплодировали, другие возмущенно завопили. Сэр Клод издал рев озадаченного интеллектуала, а Вайолет воскликнула со стоном:
– О боже, боже мой! Я знала, обязательно что-нибудь случится!
– Позовите Мод! – настоятельно сказала ей Эмми.
– Кого?
– Мод. Она с ним разберется.
Фрэнк Мейсон, рухнувший на землю вместе с бочкой, восстал, похожий на каравай из печи. Одежда и лицо его побелели от отрубей, а волосы казались подрумяненной корочкой. В руках он держал прямоугольный пакет, обернутый в бумагу.
– Вот она! – крикнул он.
Несколько человек поддержали его радостными возгласами. Фрэнк содрал бумагу – внутри была мозаичная головоломка. С яростным воплем молодой человек швырнул ее в сэра Клода.
– Ее здесь нет! Кто-то взял!
– Что «кто-то взял»? – спросила девушка, проталкиваясь в круг.
– Мою книгу!
– Так это была ваша книга? – спросила Мод с веселым интересом.
Фрэнк ощетинился на нее сквозь отрубевую маску, невероятным усилием воли сдержался и ответил:
– Да.
– Я тут подменяла дядю Клода, – сказала Мод, – и к бочке пришел Альфред из «Викинга». Он книгу и вытащил. Кажется, был слегка недоволен.
– Недоволен? Конечно, недоволен! – Тонкий возмущенный голос Альфреда раздался с краю толпы. – Ничего себе везение! Вся какими-то иностранными буквами.
– А чего ты хотел за шесть-то пенсов, Альфред? – спросил какой-то местный остряк. – Джеймса Бонда?
– Что вы с ней сделали? – вскричал Фрэнк.
– А что было делать? Сдал ее в хлам.
– В хлам!
Мейсон нырнул в толпу.
– Фрэнк! – крикнула Мод и бросилась за ним.
– Этот молодой человек не в своем уме, – заметил сэр Клод, но бросился следом, стряхивая с пиджака кусочки мозаики. Вайолет схватила Эмми за руку и вскрикнула:
– Остановите его, миссис Тиббет! Леди Феншир сейчас выйдет!
И они обе тоже бросились в погоню. Вряд ли необходимо добавлять, что вся толпа устремилась следом.
Изобель Томпсон была захвачена врасплох. Хлам – или его остатки – располагался в конце лужайки, и так как его было мало, Изобель не слишком серьезно относилась к своим обязанностям киоскера. Поэтому когда налетела толпа, она спокойно курила сигарету и болтала с мужем, который присутствовал на Празднике в профессиональном качестве.
Первый за весь день момент сравнительного покоя четы Томпсонов был начисто разрушен охотничьим кличем Фрэнка: «Где она? Где она?» – и последовавшим за этим бедламом. Стол был перевернут, оставшиеся шляпки с перьями и декоративная керамика разлетелись во все стороны, Изобель вопила, ее муж ругался, а Вайолет Мансайпл разразилась слезами.
В этом смятении ясно и хладнокровно прозвучал голос Мод:
– Ее здесь нет, Фрэнк. Вы сами видите.
– Да в чем дело? Что вам всем нужно?
Голос миссис Томпсон от испуга и эмоций перешел на визг.
– Альфред принес вам книгу для продажи… – начала Мод.
Лицо Изобель слегка прояснилось:
– Да, принес. Он добыл ее в «нырке» и сказал, что ничего в ней не смыслит, попросил, чтобы я добавила ее в хлам…
– Она вся по-иностранному, – вставил Альфред из-за спин любопытствующих.
– Что с ней случилось? – спросил Фрэнк настойчиво. По лицу его струился пот, оставляя в отрубях борозды.
– Ее купила леди Мансайпл, – сказала Изобель.
– Тетя Рамона? – удивилась Мод.
– Да, она. Сказала, что это семейная книга. У нее был перерыв на чай. А потом она унесла ее к себе, в шатер «Предсказания судьбы».
На секунду все затаили дыхание, головы повернулись в сторону шаткой конструкции, украшенной звездами из золоченой бумаги и зодиакальными символами. И толпа устремилась туда.
Рамона внутри палатки раскинула колоду засаленных карт и с серьезным видом всматривалась в перевернутый сферический аквариум. Любопытно, подумала она про себя, что карты и аквариум все чаще вызывали у нее в уме какие-то образы. Чисто субъективные, конечно. Миссис Мансайпл размышляла, может ли она себе что-нибудь воображать в результате чувства вины – угрызений совести по поводу измены своим убеждениям, ведь она поддержала столь варварское и устаревшее предприятие – Фонд восстановления церковной крыши.
– Любил Природу я, и вслед за ней – Искусство, – пробормотала Рамона, будто заклинание.
– Чего? – спросила клиентка – пухлая и миловидная дочь фермера по имени Лили.
Рамона собралась:
– Вижу… – начала она – и остановилась.
Обычная болтовня про молодого красавца и скорой дороги не клеилась – эти слова застряли у нее в горле. Миссис Мансайпл вдруг показалось, что все стало у нее перед глазами темным, как кровь. И только месмерическая поверхность сияющего шара засияла ярче, приковывая внимание, и в этом переливающемся свете появилось лицо. Рамона услышала собственный голос:
– Темно… темно… темное и светлое… тьма и свет… он несет тьму… в свете содержится тьма… люди… много людей…
– Чего? – снова спросила Лили.
Люди поговаривали, что леди Мансайпл малость сумасшедшая, и Лили начинала думать, что это даже преуменьшение.
– Зло… – простонала Рамона. – Оно близится… темнота… люди… люди идут…
– Я слышу какой-то странный шум, вот теперь, когда вы сказали, – сообщила Лили, – будто люди бегут.
– Беги! – Предсказательница вскочила, взгляд ее был какой-то дикий. – Беги от зла! Беги от…
Больше она не сказала ничего. Ни у нее, ни у посетительницы не было времени последовать этому разумному совету, потому что толпа налетела на них. У палатки, конечно, шансов устоять тоже не было. Влетевший Фрэнк Мейсон запутался в пологе и сорвал его с каркаса, Вайолет зацепилась ногой за растяжку, кол вылетел – и вся конструкция с некоторым театральным изяществом рухнула. Спустилась предсказанная Рамоной тьма.
На избавление палатки от ее людей потребовалось заметное время. Лили, сразу и не без оснований заключившая, что настал конец света, билась в истерике где-то под складками парусины. В хаос и разрушение внес свой вклад Мейсон, действовавший как целеустремленный носорог. Растяжка свалила Вайолет на что-то вроде уютной подушки, накрытой парусиной. На самом деле это была Рамона.
Сэр Клод громко звал жену. Он отбросил все заботы о разумном и предсказуемом поведении и был полон единственной мыслью – выбраться с Праздника живым. Толпа разрослась, поглотив практически всех, кто находился в этот момент на территории Крегуэлл-Грейнджа. Лишь немногие избранные, участвовавшие с самого начала, имели хоть какое-то смутное представление, что тут вообще происходит. Слухи разрослись невероятно: ловят опасного преступника, молодой мистер Мейсон свихнулся и напал на сэра Клода, где-то пожар, это все устроили коммунисты, кого-то застрелили, что подтверждали доносившиеся со стрельбища выстрелы. Миссис Роджерс слезно молила викария вмешаться, и преподобный Герберт Дишфорт выдвинулся вперед – всеми своими тринадцатью стоунами, восемью фунтами и шестью унциями, – дабы принять участие в прискорбной неразберихе.
– Э-э… что-то случилось, миссис Мансайпл? – осведомился он.
– Где Рамона? – орал сэр Клод.
– Ох, викарий! – горестно начала Вайолет.
– Кто-то, – произнес низкий и ясный голос из-под нее, – на мне сидит.
Вайолет вскочила как ужаленная.
– Рамона! – взревел сэр Клод. – Отвечай!
– Вытащите меня из этой чертовой палатки! – вопил Фрэнк.
– Спасите! – визжала Лили.
– Вайолет, немедленно достань оттуда мою жену!
– Это еще кто? – донесся приглушенный рев Фрэнка.
– Уберите от меня руки! – ответил ему визг фермерской дочери.
Палатка задергалась, будто в судорогах, и в результате на свет явилась леди Мансайпл. Волосы у нее были спутаны, платье порвано, одну серьгу она потеряла, но выглядела на удивление спокойной. Поднявшись на ноги с помощью мужа, она сказала:
– Дорогой, я сейчас испытала совершенно необычайное переживание.
– Я вижу, – ответил сэр Клод мрачным голосом. – А вы, юный Мейсон, вылезайте оттуда, я хочу сказать вам пару слов.
Палатка снова задергалась, из-под нее послышалось хихиканье Лили:
– Да что это вы делаете?
Видимо, она быстро пересмотрела свою оценку ситуации и решила, что конец света на какое-то время откладывается. Все, что она услышала от Фрэнка Мейсона (может быть, к счастью), состояло из слов:
– С дороги, ты, черт поб…
Остальное было неразборчиво.
– Духовное переживание, Клод, – спокойно сказала Рамона. – В свете его мне придется полностью пересмотреть свое отношение к паранормальным явлениям. Как жаль, что тети Доры нет с нами.
Мейсон вылетел из-под разрушенной палатки как пробка из бутылки шампанского. Пережитое никак не улучшило его внешнего вида. С отрубями смешалось некоторое количество земли, и к различным местам его тела прилипли каббалистические знаки. Обращаясь к Рамоне, он сказал:
– Где моя книга?
– Ваша – что, мистер Мейсон?
– Моя книга! Книга! Та, что вы купили на столе с хламом. В кожаном переплете…
– А, книга из библиотеки Мансайплов? Это не ваша книга, мистер Мейсон. – Голос Рамоны звучал абсолютно спокойно.
– Еще как моя. Она из библиотеки моего отца. Он ее купил, и книга принадлежала ему. Теперь она принадлежит мне, и я хочу ее получить!
– Это я ее купила, – вежливо поправила его Рамона. – На столе с хламом.
– Она там не должна была оказаться. Произошло недоразумение…
– В любом случае, – продолжала леди Мансайпл, – ее у меня больше нет.
– То есть как это – «больше нет»?
– Она у Джулиана. Он пришел ко мне в шатер, увидел книгу и унес с собой. Не знаю, что его там заинтересовало.
Мейсон издал яростный рык.
– Ну, дайте мне до него добраться! Где он?
Будто в ответ, со стрельбища прозвучал выстрел, и викарий сказал:
– Я видел, как не очень давно мистер Мэннинг-Ричардс проследовал в сторону стрельбища.
Снова настала секунда тишины, принюхивание, взятие следа – и все головы охотников обернулись к изгороди.
И толпа ринулась по следу.
Вместе с Генри в машине сидели несколько людей Куайта, и все они выглядели сурово и мрачно. Тиббет с несчастным видом сидел на месте водителя, желая оказаться за много миль отсюда.
Он сказал:
– Там сейчас идет деревенский праздник, как я вам уже говорил. Думаю, что мы сможем проникнуть туда, не привлекая особого внимания. – Люди Куайта сохраняли спокойствие. – Я был бы вам благодарен, – сказал инспектор, – если бы вы смогли все это сделать как можно тише, без лишнего шума. Мансайплам и без того придется несладко, даже если…
И снова молчание. Наконец Куайт сказал:
– Девушку придется тщательно допросить. Вы это понимаете, Тиббет?
– Конечно. Но я уверен…
– Мы будем уверены тогда, когда будем уверены.
И снова молчание. Потом Генри сказал:
– Я думаю, о его контактном лице в советском посольстве мы никогда не узнаем.
Куайт почти улыбнулся:
– Я мог бы назвать вам его имя, – сказал он. – Но доказать, конечно, мы никогда не сможем. – Он помолчал и добавил: – Этот Мэннинг-Ричардс известен у ювелиров, потому что продавал им украшения, которыми ему платили – очень изобретательно. Это было умно с вашей стороны – подумать, что там надо копнуть.
– Когда я услышал, что он поехал покупать кольцо только после ленча в субботу, – ответил Генри, – до меня дошло: утром он находился в Лондоне где-то в другом месте, а ювелир был лишь поводом оправдать поездку в столицу. Думаю, он встревожился из-за смерти Мейсона и хотел получить инструкции.
– Не сомневаюсь, – сказал Куайт. – И опять же, мы никогда не установим, где он был в субботу утром. И это совершенно не важно. У него в квартире было достаточно… – Куайт закурил сигарету. – Отличные изобретения – эти микрофотоаппараты для копирования документов и радиопередатчики в футляре для фотоаппарата. Да, у нас достаточно материала, чтобы убрать его очень надолго. – Он вздохнул. – Но невозможно им не посочувствовать. Годы подготовки – и сейчас мы забираем его раньше, чем он вообще смог начать действовать. Огромный труд – и все зря.
– Да, – сказал Генри. – Трудно не посочувствовать.
Он думал о Мод.
На дорожке перед Крегуэлл-Грейнджем стояли машины, но сад был на удивление пуст. Инспектор, за которым следовала команда людей Куайта, прошел по опустевшему газону, похожему на пейзаж после битвы. Запутанная рваная парусина и переплетенные веревки указывали на место, где стояла палатка предсказательницы. Бочка с отрубями лежала на боку пустая, ее содержимое рассыпалось по клумбе роз. Прилавок с хламом был перевернут, разбитые чашки и стаканы молча свидетельствовали о разгроме в палатке с закусками. И ни души.
Люди Куайта удивленно посмотрели на Тиббета. Инспектор сказал раздраженно:
– Ну, я тоже не знаю, что здесь случилось. Могло быть все, что угодно. Вы Мансайплов не знаете.
– Похоже, что Праздник окончен в любом случае, – сказал Куайт. – Может быть, и наша птичка упорхнула.
Именно в этот момент слева из палатки с закусками вышла очень грязная маленькая девочка. Она была бледна и сказала Генри:
– По-моему, меня сейчас стошнит.
Тиббет присел перед ней.
– А где все? – спросил он.
– В палатке никого не было, – доверительно сообщило дитя. – Я съела пять мороженых, три пирожка, немножко маршмэллоу и джем, а сейчас меня…
Так оно и получилось.
Генри подержал ей голову, вытер рот, успокоил. Люди Куайта стояли и смотрели, улыбаясь. Инспектор спросил:
– Сейчас тебе лучше?
– Да, спасибо, – радостно ответила девочка. – Пойдемте посмотрим, не осталось ли еще пирожков?
– Я бы хотел узнать, куда все подевались.
Девочка неопределенно показала рукой:
– Они пошли в ту сторону.
– На стрельбище, – уточнил Генри.
– Я тоже так думаю, – серьезно сказала девочка. Люди Куайта подтянулись. – А там еще целая коробка маршмэллоу была. Пойдем посмотрим?
– Не сейчас, – ответил инспектор. Он встал и сказал сопровождающим: – Нам сюда.
Джордж Мансайпл как раз передал Джулиану заряженный пистолет, когда толпа прорвалась сквозь изгородь. Джулиан тщательно целился в круглый узор мишени, стоявшей у стены нижнего конца стрельбища. Эдвин сидел на скамейке, мирно раскладывая простреленные мишени. Рядом с ним в лучах бледного солнца лежал том «Илиады» в кожаном переплете с гербом Мансайплов.
Увидев все это, Фрэнк Мейсон крикнул:
– Здесь!
Джулиан с пистолетом в руке резко обернулся.
– Что это все… – начал он.
– Вам это с рук не сойдет! – заявил Фрэнк. – Я про вас все знаю, мистер Мэннинг-Ричардс! И знаю, что вы задумали.
Он шагнул вперед.
– Стоять на месте! – Голос Джулиана ударил словно плеть. Фрэнк остановился. Толпа напирала, стараясь влезть в просвет изгороди. А Джулиан ласково и нежно сказал: – Мод, милая, ты не могла бы подойти на минуточку?
– Мод!
Эмми попыталась поймать ее за рукав, но опоздала. Мод с радостной улыбкой протиснулась мимо Фрэнка и подошла к Джулиану.
– Что такое, милый?
В долю секунды дуло оказалось возле виска девушки. Она посмотрела слегка удивленно, улыбнулась.
– Если кто-нибудь двинется, – сказал Джулиан, – я застрелю мисс Мансайпл.
– Джулиан… – начала Мод, будто это все была шутка.
– Заткнись, сучка, – перебил Джулиан. – Встань передо мной.
Мод без всякого выражения на лице встала перед ним – между Мэннинг-Ричардсом и замолкшей толпой. Джулиан начал медленно отступать назад, к щели в дальней изгороди. По дороге он свободной рукой ухватил книгу. С каждым шагом назад Мод двигалась вместе с ним, при этом пистолет был нацелен ей в голову: все время девушка находилась между Джулианом и Фрэнком.
Среди этой мертвой тишины молодые люди отступали назад, шаг за шагом приближаясь к Тиббету и людям Куайта. Джулиан всего на долю секунды опоздал заметить эту опасность, и Генри успел ударить его по руке, так что выстрел никому не принес вреда.
И тут, будто по сигналу стартового пистолета, толпа людей сорвалась с места. Она продолжала бушевать, когда в сад вышли, ни о чем не подозревающие лорд и леди Феншир и сэр Джон Адамсон, источая благожелательность, подогретые напитками и вполне готовые раздавать призы. Последнего делать не пришлось. Толпа стремительно пронеслась по лужайкам, к подъездной дорожке и наконец – в «Викинг», где каждому было что рассказать соседу.
Джулиан Мэннинг-Ричардс – его арестовали под этим именем, поскольку настоящее установить не удалось, – сидел в тюрьме по обвинению в шпионаже. Семья Мансайпл укрылась в родовом доме – переживать потрясение в гордой изоляции. Фрэнк Мейсон находился в Крегуэлл-Лодже, шумно понося истеблишмент, в который, очевидно, был включен весь мир, кроме самого Мейсона и мисс Мансайпл. Мод находилась в полицейском участке Крегуэлла и сидела за чистым столом напротив главного инспектора Тиббета.
– Вы его встретили в Париже, – говорил Генри, – а потом в Лондоне. У вас не было никаких причин подозревать, что он не тот, за кого…
– Вы, кажется, в этом совершенно уверены, – перебила Мод.
Инспектор посмотрел на нее.
– Вы бы никогда, – проговорил он, – даже не допустили мысли помогать шпиону проникнуть в Бредвуд?
– Да, – ответила девушка. – Не допустила бы.
– Что касается мисс Доры Мансайпл – вердикт, я думаю, будет таким: «смерть в результате несчастного случая». Никто никогда не сможет точно установить, кто дал ей снотворное, или доказать, что не она сама приняла его по ошибке. Тем не менее я должен вам сказать, мисс Мансайпл, что уверен: это сделал Мэннинг-Ричардс. Именно он подал ей первый стакан лимонада и она, если помните, сделала замечание о его вкусе.
– Я помню, – ответила Мод.
– Причина, конечно, в том, что для него тетя Дора представляла опасность, и он это осознавал. Память и интуиция подсказали ей, что Мэннинг-Ричардс самозванец. Она даже могла знать, что в свое время настоящий Джулиан погиб в раннем детстве. Как бы там ни было, она потрудилась и нашла для меня ту газетную вырезку.
Наступило молчание.
– Я понимаю, что вываливаю все это на вас очень резко, – вновь заговорил Генри, – но ведь для вашей же пользы. Когда вы осознаете, что он был расчетлив и циничен, мог вам лгать, обманывать и даже убить, – вы знаете, что Джулиан бы не поколебался…
– Я это знаю, – ответила Мод.
– Вы очень разумная девушка, – сказал Тиббет. – Для вас это страшное потрясение, но вы молоды и справитесь. Если сейчас осмыслите факты, то поймете, что эта рана заживет со временем.
– Со временем, – повторила она без всякого выражения.
– Да, именно так, – подтвердил Генри. – Со временем.
– Я не поняла, что это за история с книгой, – сказала Мод.
