Глава 2
В субботу утром, после долгого и дружелюбного разговора с инспектором Робинсоном и сержантом Даккеттом, осмотра останков покойного мистера Мейсона и его машины, Генри Тиббет поехал в Крегуэлл-Мэнор для знакомства с главным констеблем.
Встреча была интригующей для обоих участников. Сэр Джон очень много слышал о главном инспекторе Тиббете и его интуиции, которую Генри называл своим чутьем или «нюхом». Констебль ждал этой встречи с некоторым любопытством, как будто намеревался увидеть кинозвезду или крупного политического деятеля, поэтому при первом знакомстве с Генри Тиббетом не смог подавить некоторого разочарования. Это был человек обычной внешности с волосами песочного цвета, средних лет, вполне приятный. Конечно, его темно-синие глаза смотрят очень внимательно, но не такой сэр Джон представлял себе элиту Скотленд-Ярда. Решительно не такой.
А Генри очень интересовало мнение главного констебля графства – точнее, его отношение к смерти Мейсона. Сэр Джон говорил об этом деле с какой-то странной неохотой. В частности, он становился уклончив, когда речь заходила о семействе Мансайплов.
Наконец он, многократно прокашлявшись, высказался так:
– На самом деле, Тиббет, Джордж Мансайпл звонил мне сегодня утром. Мы, видите ли, соседи, и Джордж, то есть майор Мансайпл, будет рад, если вы сегодня прибудете к ленчу в Грейндж… просто для знакомства. Это будет исключительно семейное мероприятие. Вот почему я не предлагаю, чтобы вы взяли с собой своего сержанта или кого-либо другого. Таким образом, вам представится шанс увидеть… то есть сформировать собственное мнение…
Адамсон замолчал, в замешательстве покручивая седой ус. Потом добавил:
– Они, конечно же, ирландцы.
– Вы о семействе Мансайпл? – вежливо осведомился Генри.
– Да, о них. Первым приехал в Англию и остался здесь дед Джорджа. Отец Джорджа – знаменитый Огастес Мансайпл, директор Кингсмаршской школы, был выдающейся личностью. Он купил Крегуэлл-Грейндж около пятидесяти лет тому назад, и с тех пор это поместье стало их фамильным гнездом. Мне кажется, вам стоит приехать к ним на ленч.
– Вы говорите так, сэр, будто это очень большая семья, – сказал инспектор.
– А, нет, на самом деле нет. Обычно там только Джордж и его жена Вайолет. Да, еще тетушка Дора, конечно. Имеется в виду мисс Дора Мансайпл, сестра Огастеса. Но как раз сейчас… ну, вы же знаете, что такое эти семейные сборища.
– Семейные сборища?
– Ну, да. Как раз сейчас они собирают в Грейндже весь клан. Братья, дочь… ну, вы всех там увидите, за ленчем. Джордж ожидает вашего прибытия в половине первого, так что вам, пожалуй, лучше… Всего вам хорошего, Тиббет. Ну, и удачи.
Крегуэлл-Грейндж представлял собой простой и довольно уродливый дом, построенный из желтоватого камня в начале девятнадцатого века. Лес, кустарники, сады и пастбища создавали вокруг него защитную камуфляжную ширму, так что сомнительная архитектура резиденции не бросалась в глаза посетителя до тех пор, пока он не минует несколько поворотов извилистой подъездной дороги, отходящей от шоссе. Генри, изучивший топографические карты местности в кабинете инспектора Робинсона, знал, чего ожидать. Когда его автомобиль миновал последний поворот, и показался дом, он сразу понял, что приехал на то самое место, где встретил смерть злополучный мистер Мейсон.
Дом стоял чуть правее. К нему тянулась гравийная дорожка, из которой беззастенчиво прорастала трава. К солидной входной двери вели пологие ступени. По обе стороны от них буйствовали неухоженные кусты, стремясь поглотить здание как в джунглях. Вероятно, именно в этой темной и густой растительности был найден пистолет. Над кустами подслеповато щурились подобные бойницам готические окна, пропускающие в дом минимальное количество света.
Тиббет остановил машину и вышел. Дорожка была достаточно широка, чтобы разминуться двум автомобилям. Стоящие вокруг кусты и деревья были идеальным укрытием для возможного убийцы. Дом и его окружение казались безлюдными.
И вдруг раздался густой, авторитетный, мужской голос, прогремевший, словно с небес:
– Бабах! Бабах!
Генри остановился, огляделся и никого не увидел.
– Бабах! – повторил голос, и после небольшой паузы добавил: – Эй там, внизу!
На этот раз инспектор сумел определить источник звука точнее. На ветке большого платана прямо у него над головой сидел человек в выцветших шортах, джинсовой рубашке, со старым тропическим шлемом на голове. Казалось, незнакомцу было лет под шестьдесят. Серовато-седые волосы и аккуратно подстриженные усы, очень яркие карие глаза. В руке человек держал армейский пистолет, нацеленный точно в сердце Генри.
– Стоять на месте, – сказал сидящий на дереве. – Не двигаться.
И тщательно прицелился.
Сотрудники уголовного отдела обучены думать и действовать быстро. Им не свойственно стоять неподвижно, когда вооруженные недоумки направляют на них пистолет. Когда человек спустил курок, Генри уже бросился лицом вниз на дорожку.
В тот же момент незнакомец произнес:
– Бабах! Убит!
Затем донесся странный продолжительный звук, словно что-то тяжелое падало с дерева, ломая мелкие веточки.
Генри встал и отряхнул костюм от песка и камешков. Человек все так же сидел на дереве, но пистолет лежал на земле. Его бросили в направлении дома, и он теперь валялся в поросли на краю дороги.
– Хм. Вполне возможно. Хотя упал слишком близко. – Легкий ирландский акцент стал чуть заметнее. – Вы не были бы против подобрать его и подать мне?
– Я так понимаю, он не заряжен? – поинтересовался Генри.
– Конечно же нет. Определенно. Это было бы очень опасно – так его бросать, будь он заряжен.
– Вот и я так подумал, – сказал Тиббет, подошел к пистолету, поднял его и подал наверх рукояткой вперед. Человек на дереве принял оружие.
– Спасибо вам большое, – сказал он. – Спасибо. Вы, наверное, тот человек из Лондона?
– Тиббет моя фамилия, – сказал Генри. – Я из Скотленд-Ярда.
– Очень рад вас видеть, сэр! – просиял незнаконец. – Моя фамилия Мансайпл. Вы меня извините, я не буду спускаться с дерева. Мне еще кое-что нужно сделать. Идите прямо в дом, надеюсь, вы не против – моя жена ждет вас. Увидимся за ленчем.
Садясь в машину, Генри видел тщательно нацеленный пистолет и слышал далекий возглас «Бабах!» из ветвей. Последние несколько ярдов до двери он проехал в приятном предвкушении.
Дверной колокольчик представлял собой старомодную ручку из кованого железа, привязанную к ржавой проволоке. Инспектор взялся за него решительной рукой и дернул. Через секунду из глубины дома раздался звон медного колокольчика. Затем его отзвуки его стихли, послышалось шарканье шагов, и массивная дверь отворилась. За ней стояла невысокая женщина в костюме из жатого твида. Ей, наверное, под пятьдесят, но необычайно свежее и гладкое лицо, персиковая кожа, черные волосы и темно-голубые глаза ясно говорили, что в родной деревушке она считалась самой хорошенькой colleen.
– А! – сказала она. – Инспектор Тиббет, я полагаю? Милости просим. Я Вайолет Мансайпл. Боюсь, у нас беспорядок, как всегда.
Генри вошел в просторный холл, огляделся и остался доволен увиденным. Да, миссис Мансайпл была по своему права. Дом никак нельзя назвать аккуратным, но что-то в нем было неоспоримо привлекательное. Большие вазы с поздними розами и дельфиниями стояли среди красивых предметов антикварной мебели, висели шторы из вылинявшего ситца, а рядом с камином находилась видавшая виды медная чаша с мелко наколотыми дровами. Также в поле зрения попадали старые газеты, плетеная корзинка с мотками бечевок, грязный фартук и несколько пачек старых писем. Пожалуй, самым поразительным предметом в холле был большой портрет маслом старого джентльмена с суровым лицом, в академической мантии и квадратной шапочке. Его властные глаза с неодобрением следили за посетителем с того самого момента, как он входил, но эффект ослабляла шляпа, небрежно повешенная на угол тяжелой золоченой рамы.
– Я стараюсь, – пояснила Вайолет Мансайпл, – но без слуг, а сейчас тут собралась вся семья… Очень надеюсь, что вы нас простите, главный инспектор… Да, кстати! – Она остановилась в дверях гостиной и обернулась к Генри: – Вас так называть или же просто мистером Тиббетом? Боюсь, мне никогда раньше не приходилось принимать у себя полисмена. Вас не обидел мой вопрос?
– Конечно же нет, – ответил Генри. – А называть меня можете, как вам захочется.
– Так если вы не возражаете… – она улыбнулась как молодая девушка. – Пройдемте в гостиную и чего-нибудь выпьем.
Гостиная тоже была жизнерадостная и захламленная, как холл, и так же полна сокровищ. В большом эркере сидел в кресле изможденный старик с белыми волосами, читая «Таймс». На нем были истасканные фланелевые брюки, теннисные туфли и крикетный пуловер. Довольно удивительным дополнением являлась фаевая манишка, украшенная накрахмаленным белым стоячим воротником.
– Мистер Тиббет! – сказала хозяйка. – Позвольте представить вам моего деверя, епископа буголалендского. Эдвин, это мистер Генри Тиббет.
– Очень приятно, – ответил епископ. – Не присядете ли? Чудесная погода сегодня.
– Бокал шерри, мистер Тиббет?
– Спасибо, миссис Мансайпл, с удовольствием.
– Ну сядьте же, – снова вмешался епископ с едва заметным раздражением. Генри послушался, и старик вернулся в кресло. – Вообще, вы знаете про Буголаленд?
– Боюсь, что нет, сэр.
– Жуткая страна, – ответил епископ. – Я страшно по ней скучаю. Очаровательные люди и отвратительный климат. Обрела независимость, удачи ей. Жители бедны как церковные мыши. Я организую призывы о помощи, потому что больше ничего сделать не могу. В прошлом году ушел в отставку по приказу врачей.
– Зато, наверное, у вас появилась возможность проще относиться к жизни, – сказал Генри.
– Проще? Ха! – Епископ засмеялся искренне и без малейшего сарказма. Ему стало по-настоящему смешно. Потом он снова скрылся за газетой.
В этот момент подошла с бокалом шерри миссис Мансайпл, поставила его рядом с локтем Генри.
– Если позволите, мистер Тиббет, – сказала она, – мне нужно идти готовить ленч. Оставляю вас поболтать с Эдвином.
После нескольких секунд молчания епископ опять сказал: «Ха!» На этот раз – с явным удовлетворением. Потом опустил газету и продолжил:
– Зоологический лентяй, полисмен. Вам нужна помощь.
– Действительно нужна, – удивленно согласился Генри.
– Зоологический лентяй, – повторил епископ отчетливо. – Полисмен.
– Мне очень жаль, сэр, что вы считаете нас недостаточно энергичными, – ответил инспектор.
– Помощь нужна. Помощь. Ну подумайте!
– Я пытаюсь.
Как большинство людей, впервые вступающих в контакт с представителями семьи Мансайплов, Генри чувствовал, что пробивается сквозь вату.
– Помощь! Помощь!
– Какого рода помощь?
– Вот об этом я вас и спрашиваю. Вопрос гениальный. Думайте.
Тиббет сдался:
– Боюсь, не понимаю, сэр, что именно вы…
– Помощь, – сказал епископ. – Помощь.
– Помощь Буголаленду, хотите сказать?
– Помощь. Эй-ай-ди. Начинаем с южноамериканского трехпалого ленивца…
– Простите?
– Надо было раньше вам сказать. Три буквы.
– Мне показалось, вы сказали, три пальца.
– Вот это и есть ленивец. Зоологический лентяй. Эй-ай.
– Как?
– Эй-ай. Трехпалый ленивец, знаете такого? Название взято из подражания крику. Очень полезный персонаж, не знаю, что бы составители без него делали. Полисмен – коп. Коппер – медь. Медная монета – пенни. Обозначается буквой «Ди». Эй-ай-ди, то есть помощь. Ее и нужно было найти. Не правда ли, гениально?
Старик сунул Генри под нос свою газету. Она была сложена кроссвордом наружу.
– Более чем гениально, – согласился инспектор.
– Ну, конечно, – сочувственно произнес епископ, – не у каждого мозги годятся для кроссвордов. Это особое умение. – Было видно, что он пытается найти наиболее милосердное объяснение глупости Генри. – Дома у меня мало возможностей ими заниматься. А тут, в гостях у Джорджа, времени достаточно.
– Вы долго собираетесь гостить в Крегуэлле, сэр? – спросил Тиббет.
– Сохрани меня небо! Нет, всего лишь несколько дней. – Старик снова засмеялся. – Бедный юноша, для вас это, должно быть, испытание. Но мы не так страшны, если нас получше узнать. Мы – это вся наша семья. Хотя Директор, такое прозвище имел наш отец, – совсем другое дело. Вы не были знакомы с моим отцом?
– Боюсь, нет.
– Примечательный старик. Вы бы сказали, что это личность. Между нами говоря, в последние годы он был несколько эксцентричен, хотя мозг у него сохранял здравомыслие до самого конца. Он умер в восемьдесят два…
– Очень солидный возраст, – сказал Генри.
– Солидный? – удивился епископ. – Дорогой мой, в нашей семье человек считается юнцом, пока ему не стукнет девяносто. Посмотрите на тетю Дору, сестру Директора. Да вы с минуты на минуту ее увидите. Девяносто три, а разум ясен, как начищенная пуговица. Нет-нет, Директор прожил бы еще лет двадцать как минимум, но природе было суждено идти своим путем. Я думал, вы знаете.
– Знаю что?
– Что он погиб в автокатастрофе. Конечно, не по своей вине – виноват был другой водитель.
– Вы хотите сказать, что ваш был за рулем? В таком возрасте?
– Разумеется.
– Я всегда считал, что после семидесяти садиться за руль рискованно.
– О небо, что за странная мысль? Директор научился водить в семьдесят пять. И был совершенно замечательным водителем.
– Могу себе представить.
Генри подумал о портрете в холле.
– Если в его манере вождения и был недостаток, то это нежелание держаться левой стороны. Отец предпочитал середину дороги – там он чувствовал себя безопаснее. В конце концов, как он неоднократно указывал, дорога принадлежала ему как налогоплательщику. К сожалению, той же точки зрения придерживался его самый большой друг – старый Артур Прингл, юрист Директора. Тогда, видимо, их машины сближались с заметной скоростью, поскольку ехали навстречу друг другу. Ни один водитель не желал уступать, и закончилось это лобовым столкновением. Невероятная трагедия. Прингл погиб на месте, а отец умер в больнице через несколько часов. – Епископ вздохнул. – Ну, ладно, это было уже давно. Лет пятнадцать назад.
В этот момент дверь в гостиную отворилась, и вошла девушка. Маленькая, белокурая, с походкой танцовщицы. Хотя на ней было простое синее полотняное платье без каких бы то ни было украшений, Генри она напомнила куколку феи на рождественской елке.
– А, Мод, вот и ты, – одобрительным тоном сказал старик. – Мистер Тиббет, моя племянница Мод Мансайпл. Тут для тебя задачка есть, Мод. Зоологический лентяй, полисмен. Нужна помощь.
– Сколько букв? – сразу же спросила девушка.
– Три.
Она наморщила лобик:
– Зоологический лентяй – ленивец. Эй-ай. Полисмен, медь – «Ди». Эй-ай-ди. Я права?
– Отлично! Молодец! – воскликнул епископ. И добавил, обращаясь к Генри: – Не угнаться мне за этой девчонкой. Настоящие фамильные мозги у нее. Получила почетный диплом первого класса в колледже…
– Ну, дядя Эдвин! – перебила Мод. – Хватит уже.
Она обернулась к Генри с ослепительной улыбкой.
– Здравствуйте, рада познакомиться. Вы, видимо, тот детектив, которого выписал из Лондона Джон Адамсон?
– Да, это я.
Эдвин Мансайпл, вернувшийся было к своему кроссворду, поднял глаза:
– А где твой молодой человек, Мод?
– Сама хотела бы знать, – ответила девушка.
– Наверное, вместе с Джорджем на стрельбище.
– Это тревожно. Пойду лучше его спасать. Боюсь, в ближайшие дни папа наверняка кого-нибудь убьет… – Мод резко остановилась и густо покраснела. – Это была шутка, – произнесла она отчетливо, обращаясь к инспектору. – Наше стрельбище абсолютно безопасно.
– Приятно слышать, – отозвался Генри. – Но в любом случае не думаю, что ваш отец там. Я только что встретил его в саду…
Открылась дверь, и заглянула Вайолет Мансайпл с деревянной ложкой в руках:
– Джорджа кто-нибудь видел? – спросила она.
– Мистер Тиббет говорит, что он в саду, – ответила Мод.
– Стреляет по теннисным мячам? – спросила у инспектора миссис Мансайпл.
– Нет, – ответил Тиббет. – Сидит на дереве.
Десяти минут, проведенных в Крегуэлл-Грейндж, ему хватило, чтобы этот разговор показался вполне нормальным.
– О, вот этому я рада. Наверное, снова экспериментирует. Пойду позову его.
Миссис Мансайпл вышла. Мод посмотрела на Генри с веселым интересом:
– Вы часом не ирландец, мистер Тиббет?
– Нет, лондонец. Кажется, мои предки родом из Корнуолла.
– А, кельты. Это все объясняет.
– Что именно объясняет?
– Тот факт, что вы вроде бы понимаете, о чем мы говорим.
– Я не могу быть в этом уверен, – возразил инспектор.
– Боюсь, мы действительно странные люди, – заключила Мод.
Тут епископ оторвался от своей газеты:
– Странные? Что ты имеешь в виду?
– Все Мансайплы, – пояснила девушка, – сумасшедшие.
– Какая чушь! – возмутился старик. – Вот этот ваш Мейсон – да, он сумасшедший. Его надо было запереть.
– Правда? – заинтересовался Генри. – А что вас привело вас к подобной мысли, сэр?
– Я объясню. Первый раз, когда я его встретил…
Снова открылась дверь, прервав поток воспоминаний епископа. Вошедший был моложе и майора, и епископа: его длинное лицо и угловатая челюсть безошибочно выдавали в нем Мансайпла. Он был в костюме из грубого твида, возможно, домотканого, а сопровождала его женщина средних лет, которая вполне могла быть той ткачихой. Она обладала темными волосами и смуглой кожей цыганки, одета была в крестьянскую рубаху и широкую крестьянскую юбку с облегающим поясом.
– Ага, – сказал вошедший. – Вот вы все. А мы с Рамоной отлично прогулялись.
– Калужница болотная и чемерица – две красотки в мою коллекцию, – объявила Рамона низким и очень красивым голосом. – И еще мы видели пару чернохвостых веретенников.
– В подзорную трубу, разумеется, – добавил ее спутник. – А еще на миг мне показалось, что в саду сидит длинноухая сова, но это был Джордж.
– Насколько я понял, он на дереве, – сказал епископ.
– Да, на большом платане у дороги. Я был очень разочарован. Длинноухую сову не часто удается увидеть.
– Мистер Тиббет, – вмешалась Мод. – Позвольте представить вам моих дядю и тетю – сэра Клода и леди Мансайпл. Тетя Рамона, дядя Клод – это мистер Тиббет из Скотленд-Ярда.
Генри с интересом рассматривал пришедших. Он заранее выяснил, что сэр Клод Мансайпл, директор атомной научно-исследовательской лаборатории в Бредвуде, является младшим братом майора Мансайпла, связанного с расследуемым делом. Инспектора сэр Клод удивил. Генри не мог сказать, каким представлял себе одного из ведущих физиков страны, но уж точно не таким.
– Рад, что вы смогли приехать, – сказал сэр Клод, пожимая руку инспектору. – Нужно разобраться с делом Мейсона. Я так понимаю, вы управитесь за пару дней? – спросил он так, будто Генри пригласили вывести древоточца на чердаке.
– Надеюсь, – ответил Тиббет. – Я ведь еще и не начал.
– Не принимайте слова моего дяди всерьез, – сказала Мод. – Он очень старается изображать рассеянного ученого, но на самом деле просто обожает развлекаться.
– Что за чушь! – сказал сэр Клод, лучезарно улыбаясь племяннице. – Милая Мод, ты нам не дашь чего-нибудь выпить? Мне виски с содовой. А тебе, Рамона?
– Мне томатный или апельсиновый сок. Самые лучшие природные утолители жажды. И Клоду то же самое.
– Но, милая…
– Вы любите природу, мистер Тиббет? – спросила леди Мансайпл, игнорируя протесты мужа.
– Боюсь, я слишком мало о ней знаю, – ответил Генри.
– Тогда мы должны взяться за ваше обучение. Крегуэлл – идеальное место для исследования природы. Мой вам совет – начните, пока вы здесь, собирать гербарий. Обычная школьная книжка для гербария отлично подойдет. Можно купить ее у миссис Роджерс в «Центральном».
– Апельсиновый сок, тетя Рамона, – сказала племянница, пристраивая на стол высокий стакан. – А это тебе, дядя Клод.
В ее голосе чувствовалось скрытое веселье, и Генри посмотрел на стакан, который она подала дяде. Естественно, там была прозрачная янтарная жидкость, нисколько не похожая ни на апельсиновый сок, ни на томатный.
– Ты очень заботлива, милая, – серьезно сказал сэр Клод.
Леди Мансайпл будто и не заметила произошедшего.
– Здешние болота, мистер Тиббет, просто рай для диких пернатых. Веретенники, кулики-сороки, крачки, чибисы. Иногда нас удостаивает своим посещением цапля – это потрясающее зрелище. Всего двадцать минут через поля к устью реки Крегуэлл. Ах, сколько счастливых часов мы провели там с Клодом на грязевых полях после отлива с парой биноклей и термосом! Возможно, мы нам удастся уговорить вас пойти сегодня с нами.
– С удовольствием бы, но, к сожалению, я должен работать.
– Работать? В субботу?
– Я здесь для расследования смерти Реймонда Мейсона, – напомнил инспектор.
Леди Мансайпл мгновенно пресекла эту тему.
– Очень, очень грустно, – сказала она, – но было бы лицемерием утверждать, что это большая потеря. Исключительно неприятный человек. Обхаживать девушку вдвое моложе! Я совершенно откровенно сказала Вайолет: «Тебе должно быть стыдно, что ты продаешь свою дочь за корешки primula auricula!»
– Простите? – переспросил Генри, захваченный врасплох.
Рамона посмотрела на него нетерпеливо, потом объяснила, как отстающему ребенку:
– Реймонд Мейсон ухаживал за Мод. Вайолет постоянно грозила отказать ему в посещениях, но он сумел найти к ней подход, преподнося редкие скальные растения из своего сада. У Вайолет faiblesse к скальным растениям, над которой она, видимо, не властна. Заметьте, я сама интересуюсь альпийской флорой, но мне кажется, что на первом месте у матери все-таки должна быть дочь. Конечно, сейчас все изменилось, так как Мод помолвлена.
– Помолвлена?
– Да, конечно. Собственно, для этого мы и приехали – познакомиться с ее молодым человеком. Джулиан… У меня ужасная память на фамилии. Наверное, племянница вспомнит. Мод, милочка!
– Да, тетя?
– Мистер Тиббет интересуется, как зовут твоего молодого человека. Ты случайно не помнишь?
Мод улыбнулась, глядя на Генри.
– Помню. Джулиан Мэннинг-Ричардс.
– Мэннинг-Ричардс? Ты уверена?
– Абсолютно, тетя Рамона. В конце концов, я же замуж за него собираюсь.
– Может быть, ты и права, – сказала леди Мансайпл с оттенком сомнения.
– Вы его, кстати, уже видели? – спросила Мод. – Он ушел сразу после завтрака и сейчас опаздывает к ленчу.
– Нет, дорогая, мы определено еще не виделись. Мы же были на болотах.
– Ну, ладно, надеюсь, он появится, – философично произнесла девушка. – Пока за ним не числятся пропуски завтраков или обедов.
– Мистер Тиббет? Вы же мистер Тиббет, да?
Голос прозвучал у Генри за спиной. Надорванный, пронзительный женский голос, свидетельствующий о древнем возрасте и глухоте владелицы. Инспектор обернулся и увидел маленькую женщину, одетую в черное платье, спускающееся до лодыжек. Лицо у нее было круглое, морщинистое и розовое, как сильно залежалое яблоко. Так могла выглядеть только тетя Дора, девяностолетняя сестра легендарного Директора.
– Да, моя фамилия Тиббет, – ответил он.
– А моя Мансайпл. Дора Мансайпл. Замужем не была. Вы не молодой человек Мод?
– Нет.
– Так я и подумала. Жаль.
– Почему жаль, мисс Мансайпл?
Тетя Дора фыркнула, но откровенно отвечать не стала.
– Память у меня не та, что раньше, – сказала она. – Мне сообщили, что вы приедете, но я забыла причину вашего приезда. Вы из ученых джентльменов Клода?
– Нет, я…
– Поняла. Вы из миссионеров Эдвина. Ну конечно же! Как сейчас жизнь в Буголаленде? Давно там не была. Ужасная страна.
– Но я…
– Я ездила туда содержать дом для Эдвина, знаете ли. До того, как он женился. У нас было бунгало на берегах Бомамбы… болота… Не слишком много отличий от Феншира, разве что крокодилы и люди не того цвета, но, на мой взгляд, они более привлекательны, вы так не считаете? Где располагается ваша миссия?
– Мисс Мансайпл, я…
– Алимумба, наверное. Да, именно там. Я понимаю, что вам с Эдвином многое хочется обсудить. А, Джордж!
Генри обернулся и увидел, что его знакомый древесный житель, присоединился к обществу. Майор Мансайпл, все еще в поношенных шортах цвета хаки, оглядывал собравшихся родственников, излучая слегка невразумительную доброжелательность.
– Как ты сегодня, тетя Дора? Как всегда, бодра?
– Я этой гадости в рот не беру, и ты это должен знать, Джордж.
Майор вздохнул и стал говорить громче:
– Тетя, не лучше ли взять слуховой аппарат?
– Лимонад ничуть не лучше.
– Слуховой аппарат! – взревел Джордж.
– Я как раз хотела тебя представить, дорогой. И кричать совершенно незачем. Это мистер Тиббет, один из миссионеров Эдвина из Алимумбы. Мистер Тиббет, мой племянник Джордж.
– Мне кажется, мы уже знакомы, – сказал Генри и улыбнулся майору, который мрачно покачал головой.
– А когда она его надевает, то он свистит, – заметил Мансайпл. Оглядев комнату, майор спросил: – Тиббет, вы уже со всеми знакомы? Так, это мой брат Эдвин у окна, разговаривает с моей невесткой Рамоной. Тот, который наливает себе виски – ее муж, мой брат Клод. Моя дочь Мод… а, вот ты где, милая. Мы как раз о тебе говорили. Будь хорошей девочкой и к ленчу повесь на тетю слуховой аппарат. А где Джулиан?
– Не знаю, – сказала Мод. – Сама голову ломаю.
– Ну, я не стал бы волноваться. Но дожидаться его к ленчу мы не можем. Я случайно узнал, что Вайолет приготовила нечто особенное.
Начавшийся разговор был резко прерван: из холла донесся глубокий гулкий звук – чем-то мягким и тяжелым колотили по полому медному предмету.
Епископ уронил кроссворд и вмиг вскочил на ноги.
– Ленч! – воскликнул он с энтузиазмом.
– Ленч, – сообщила леди Мансайпл своему мужу, вынимая из его руки стакан.
– Ленч, тетя Дора! – крикнула Мод старой даме.
– Ленч. Наконец-то ленч, – обратился к Генри майор. И добавил: – Такой гонг мой брат Эдвин привез из Буголаленда.
– Вот как?
– Слышен в джунглях за десять миль в погожий день. Замечательная штука. Ладно, ланч!
– Все на ленч! – объявила Вайолет Мансайпл, просовывая голову в дверь. – Джулиана ждать не будем.
– Ленч, Эдвин! – сказал брату сэр Клод.
– Мне кажется, мистер Тиббет, – произнесла тетя Дора с такой интонацией, словно сообщала важное известие, – что ленч подан.
– Да, – ответил Генри. – Я был готов предположить это.
