Глава 9
В половине седьмого утра, в одних пижамных штанах, подставив голую грудь утреннему ветерку, Мордекай Еврипид Тремейн делал зарядку перед распахнутым окном. Вот уже много лет он, просыпаясь утром, посвящал десять минут зарядке как зимой, так и летом. Тремейн первым признал бы, что физический эффект его упражнений почти незаметен, зато психологическая ценность неизмерима.
Но этим утром он сразу сообразил, что привычный ежедневный ритуал утратил сопутствующие ему преимущества. Тремейн так и не смог уделить должного внимания факту, что втягивает в легкие свежий, живительный воздух. Мысли где-то блуждали. В эти минуты он словно был не у себя в спальне, а в клубе деревни Далмеринг, воскрешая в памяти события минувшего вечера.
По-прежнему озабоченный, Тремейн побрился и оделся. Он понимал, что вряд ли обретет душевный покой, пока не «классифицирует» Филиппа Хэммонда и Говарда Шеннона и не определит их, снабдив надлежащими ярлыками, каждого на свою полку. В том, что эти двое – загадочные люди, Тремейн не сомневался.
А если в чем-то и был не уверен, так только в том, какова истинная природа тайны в каждом случае и связана ли она напрямую с убийством Лидии Дэр.
Когда Тремейн садился за стол, накрытый для завтрака, Джин Расселл окинула его внимательным взглядом:
– Мордекай, вы порезались…
Он смущенно потрогал подбородок.
– Да, сам виноват. Задумался, не уделил внимания тому, что делаю.
– У вас такой вид, будто вы до сих пор в глубокой задумчивости, – добродушно заметил Расселл. – Похоже, наша вчерашняя репетиция дала вам обильную пищу для размышлений.
– И репетиция, и еще кое-что, – подтвердил Тремейн.
Было очевидно, что Пол не прочь расспросить его, но, убедив гостя принять активное участие в расследовании убийства, не считает возможным настаивать на откровенности.
– Пол сказал, что вас впечатлила постановка, – произнесла Джин, наливая чай гостю.
– Да, – кивнул Тремейн. – Да, я счел ее весьма… – Он помедлил, подыскивая слово. – …занимательной. Я хотел бы прочитать пьесу, изучить ее подробнее. У вас, случайно, нет экземпляра, который я мог бы взять на время?
– Есть, конечно, – ответил Расселл. – И у меня, и у Джин. Когда мы решили поставить эту пьесу, заказали несколько машинописных копий.
– Машинописных? Значит, это было не печатное издание?
– Нет. По словам Воэна, достать пьесу в виде книги не удалось, поэтому в Кингсхэмптоне ее перепечатали для нас – между прочим, друзья Эдит Лоррингтон. Если помните, вчера утром она упоминала о них. У них в городе книжный магазин и машинописное бюро.
– Да, помню. Вам, наверное, захотелось поставить именно эту пьесу.
– Во всяком случае, Воэну. И поскольку оказалось, что мы с легкостью справимся с данной постановкой, мы решили сами размножить ее.
Тремейн погрузился в молчание, занявшись своей яичницей с беконом, но через некоторое время он спросил:
– Давно Говард Шеннон здесь, в Далмеринге?
Внезапная смена темы удивила врача:
– По-моему, лет пять или шесть. Но за точность собственных слов я бы не поручился. Мои воспоминания довольно смутны.
– Вы, если не ошибаюсь, говорили, будто о нем мало что известно. Ему приходится зарабатывать себе на жизнь?
Расселл отложил нож и вилку и пожал плечами:
– Извините, Мордекай, я не знаю. Но если он проводит столько времени тут, в деревне, значит, работает не слишком усердно. Похоже, с деньгами дела у него обстоят неплохо. По крайней мере, я ни разу не слышал, чтобы Говард Шеннон отказывался от подписки на какие-либо благотворительные цели или жаловался на финансовые трудности. Ведь он, кажется, приехал тем же поездом, что и вы? Мы еще говорили тогда на станции, что он – наша загадка.
– Да, – кивнул Тремейн. – И эти ваши слова я помню.
После завтрака он закурил обычную сигарету – с трубкой решил не рисковать – и расположился с привезенным с собой выпуском «Романтических историй». Это был явный признак беспокойства, неспособности мыслить ясно. К «Романтическим историям» Тремейн обращался, как иные к спиртному. На страницах с сентиментальным, безобидным текстом он неизменно находил утешение в тревожную минуту. Вот только этим утром его не утешила и романтика. Чуда не произошло. Через полчаса Тремейн сдался, сообщил Джин, что пойдет прогуляться, и медленно побрел по дороге.
Его целью был «Адмирал». С Джонатаном Бойсом он не виделся с тех пор, как они встретились накануне днем, и Тремейн считал, что необходимость вновь побеседовать с инспектором Скотленд-Ярда давно назрела. Бойс говорил, что ему известно орудие убийства, оно принадлежит Мартину Воэну, однако того до сих пор не арестовали. Почему инспектор медлит? В душе Тремейна шевельнулось подозрение, что ответ ему уже известен, и в определенном смысле это вина его самого, Мордекая Тремейна.
Инспектор продолжал поиски мотива. Вероятно, он до сих пор не знал, что Мартин Воэн был влюблен в Лидию Дэр. Видимо, даже если о чем-то догадывался, то его все равно не поставили перед фактом так недвусмысленно, как это сделала Сандра Борн в разговоре с ним, Тремейном.
Тремейн попытался, но так и не смог найти оправдание своей попытке утаить от Бойса информацию о том, что произошло в «Стране роз». Следовало сразу рассказать инспектору обо всем, что он узнал от Сандры Борн. Само по себе это еще не доказательство, но Бойс поймет, как действовать, чтобы сделать его таковым.
Боковой вход «Адмирала» был открыт. Поскольку спрашивать разрешения было не у кого, Тремейн шагнул внутрь и, толкнув еще одну гостеприимно приоткрытую дверь, очутился в залитой солнцем гостиной с уютными креслами. Единственный присутствующий в ней стоял спиной к Тремейну, глядя вдаль через глубокое эркерное окно с частым, типичным для Далмеринга переплетом, придававшим домам деревни очарование старины. Он не обернулся, наверное, не услышав шагов Тремейна, и тот, подойдя ближе, понял, что же привлекло его внимание.
Из эркерного окна открывался вид на поля за пабом, а также на пешеходную тропу, по которой в этот момент быстрым шагом шел человек, сразу же вспомнившийся Тремейну. Это был похожий на хорька мужчина, проявлявший столь живой интерес к Карен Хэммонд. Минуту Тремейн стоял молча, пока поворот тропы не скрыл незнакомца из виду, а потом негромко произнес:
– Довольно любопытная персона, не правда ли?
Человек у окна обернулся – лет тридцати, хорошо сложенный, с энергичным лицом и внимательными глазами – и осведомился:
– Почему вы так решили?
– Вы ведь мистер Барри Энстон? – продолжил Мордекай Тремейн, уклонившись от прямого ответа. – Барри Энстон из «Дейли рекорд».
– Допустим. И что же?
– Вы здесь, чтобы написать материал об убийстве, – проговорил Тремейн, игнорируя его недружелюбный тон. – Я знаю, кто вы, потому что видел вас вчера и навел справки.
– Неужели? – Энстон отошел от окна на середину комнаты и спросил: – Вы хотели увидеться со мной?
– В сущности, я пришел не за этим, но вы, пожалуй, могли бы помочь мне. Вы, похоже, очень заинтересовались человеком, который только что шагал через поле, и так уж получилось, что и меня он тоже интересует.
Энстон внимательно посмотрел на Тремейна, но прежде чем успел ответить, дверь снова открылась и вошел Бойс.
– Привет, Энстон! – воскликнул он жизнерадостно и тут увидел Тремейна: – Привет, Мордекай, так вы знакомы?
– Пока нет, – ответил тот. – Но я не теряю надежды.
Газетный репортер перевел взгляд с одного на другого.
– Это ваш друг, инспектор?
– Да, – с готовностью отозвался Бойс. – Он как раз гостит в Далмеринге – по случайному совпадению. У него здесь друзья.
– Моя фамилия Тремейн, – добавил вышеупомянутый гость. – Мордекай Тремейн.
– Извините, – спохватился инспектор, – я думал, вы уже представились друг другу.
– Мы как раз собирались, когда вы вошли, Джонатан. – Тремейн взглянул на репортера. – Я застал мистера Энстона, когда он смотрел в окно – наблюдал за человеком, который шел по тропе через поле. Признаться, и мне стало любопытно, поскольку минувшим вечером именно этот человек остановил меня и завел со мной разговор. Он не из местных, но в последнее время его несколько раз видели в окрестностях. Вот люди и гадают, кто он такой.
Как и рассчитывал Тремейн, инспектор уловил серьезность его тона. Бойс посмотрел на Энстона и поднял брови.
– Вы его знаете?
Репортер кивнул. Если он и не спешил откровенничать с безобидным мужчиной в пенсне, которого не знал, то с Джонатаном Бойсом из Скотленд-Ярда, способным оказаться источником ценных сведений, беседовал охотно.
– Его фамилия Хорнсби, он владелец частного детективного агентства. По крайней мере, такая у него вывеска, но, по-моему, он ничего не имеет против сочетания привычных методов ведения дел с мелким шантажом.
– Хорнсби? – произнес Бойс, наморщив лоб. – Знакомая фамилия, хоть раньше я с ним не встречался.
– Я столкнулся с Хорнсби, когда собирал материал для статьи несколько месяцев назад, – объяснил Энстон. – Тогда же и заподозрил, что шантажом он не гнушается.
– Это лишь подозрение?
– Пока – да. Полагаю, если бы речь шла о чем-либо серьезном, вы были бы уже в курсе, инспектор.
– У Энстона поразительная память на факты и лица из криминального мира, – объяснил Бойс Тремейну. – Его прозвали «криминальным архивом лондонской прессы».
– На самом деле вы преувеличиваете, – усмехнулся Энстон. – Просто дело привычки. В криминальной журналистике я настолько давно, что моей второй натурой стало запоминать крупицы всевозможных сведений.
Тремейн взглянул на него с уважением и не без зависти.
– Очень полезное свойство, – заметил он и снова обратился к инспектору: – А я ведь на самом деле к вам, Джонатан. Утро чудесное, вот я и подумал позвать вас на прогулку, если вы не слишком заняты расследованием.
Объяснить свое присутствие в «Адмирале» Тремейну было необходимо, поскольку рядом находился Энстон, и по той же причине он не желал чем-нибудь скомпрометировать Бойса. Самому Тремейну собственное оправдание показалось неубедительным, но он надеялся, что присутствующие поверят ему.
– Пожалуй, я мог бы погулять часок, – оживился инспектор, не выказывая ни малейшего замешательства. – Мне пойдет только на пользу немного отвлечься от мыслей об убийстве – заодно и в голове прояснится.
Но, несмотря на легкий тон инспектора, репортер, кажется, не поверил ему. Его взгляд стал озадаченным.
– Есть что-нибудь новое, инспектор? – спросил он.
– Пока нет.
– Вероятны ли в расследовании какие-нибудь неожиданности? – тихо, но настойчиво продолжил Энстон.
Бойс покачал головой:
– Нет, ничего из ряда вон выходящего. Но не падайте духом. Может, скоро у меня появится что-нибудь и для вас, и вам будет чем порадовать публику.
Он говорил беспечно, но в голосе проскальзывали серьезные нотки. Энстон, похоже, оценил их значение, потому что вдруг улыбнулся:
– А у меня, пожалуй, найдется кое-что для вас.
Инспектор вопросительно взглянул на него, но Энстон не стал продолжать.
– Пока я не уверен, поэтому не хочу спешить с выводами, – пояснил он.
– Коронерское дознание, наверное, пройдет сегодня? – спросил Тремейн. – В Кингсхэмптоне?
– Да, – ответил Бойс и добавил: – Если вы не передумали насчет прогулки, Мордекай, пойдемте скорее, пока работа не остановила меня, подняв свою уродливую голову.
Когда они вышли на дорогу, где их не мог услышать репортер, Тремейн произнес:
– Извините, что я влез не вовремя, Джонатан. Надеюсь, я не поставил вас в неловкое положение?
– Нет, конечно. Весь Далмеринг уже знает, что мы знакомы, и Энстон тоже выяснил бы это рано или поздно.
– Но ведь Энстон репортер. Он не осложнит ситуацию, намекнув в газете, каким образом мы с вами связаны?
– Мы с ним давно знакомы. Он ничем не скомпрометирует меня. Сообщать об убийствах – его работа, а я веду расследование. Энстон понимает, что, если и впредь будет поддерживать со мной дружеские отношения, я могу быть во многих случаях полезным ему.
– Ясно, – кивнул Мордекай Тремейн. – Quid pro quo.
– Назовем это «сам живи и другим не мешай».
Они шагали по дороге, в приятном свете утреннего солнца. Тремейна не покидало ощущение, что в подобной атмосфере обсуждение убийства и сопровождавших его ужаса и вины выглядит неуместным, однако он все-таки спросил:
– Почему вы не арестовали Воэна?
Бойс продолжал идти вперед размеренным шагом.
– А с какой стати?
– Разве вы не считаете, что убийца он?
– Пожалуй, могу предположить.
У Тремейна возникло гнетущее чувство, что он пытается пробить кирпичную стену.
– Вчера вы говорили, что нашли орудие убийства, которое принадлежит Воэну. Почему вы так уверены в этом?
– Я показал его Воэну, и он это подтвердил.
Тремейн попытался осмыслить эту неожиданную информацию.
– Что побудило вас показать ему орудие?
– А я думал, – заметил Бойс, – что цель нашей прогулки – отвлечь меня от вопросов.
– Нет, – признался Мордекай Тремейн. – Это была просто отговорка для Энстона. Я пришел повидаться, потому что мне нужно обсудить с вами кое-что.
Бойс усмехнулся:
– Ладно, сдаюсь. Воэн археолог. В доме у него полно всяких замысловатых и причудливых вещей. Этот нож имеет необычную форму, и мне показалось, что из всех местных жителей Воэн с наибольшей вероятностью знает что-нибудь о нем, вот я и перешел к делу. Принес нож Воэну и спросил, не видел ли он его прежде. И он сразу узнал нож.
– Сказал, что нож принадлежит ему?
– Да.
– Он удивился?
– Очень, – сухо отозвался инспектор. – Точнее, был ошарашен.
– Однако брать его под стражу вы не намерены?
– Пока нет. – Бойс посерьезнел. – Естественно, он не признался, что ему известно что-либо помимо того, что нож принадлежит ему. Мол, даже не заметил, что нож пропал, и понятия не имеет, как он мог попасть к убийце. Да, все это неубедительно, подозрения против Воэна растут, но я не собираюсь слишком поспешно что-либо предпринимать. И не вижу для этого оснований. Когда он мне понадобится – и если понадобится вообще, – он будет здесь же, на прежнем месте. А если настолько глуп, что захочет удрать, далеко ему не уйти. Мои сотрудники постоянно держат его под наблюдением. Понимаете, Мордекай, арест человека – серьезный шаг, и я не стану совершать его, пока он не будет полностью оправдан.
– То есть вы еще не нашли достаточно веского мотива?
– Пока нет.
– А если, допустим, я мог бы указать вам такой мотив?
– Вы имеете в виду влюбленность Воэна в Лидию Дэр?
Мордекай Тремейн застыл столбом и с упреком уставился на друга поверх пенсне.
– Так вы знаете?
– Догадываюсь, – поправил Бойс. – Это не одно и то же.
Обоим стало ясно, что наступило время признаний.
– Простите, Джонатан, – запинаясь, произнес Тремейн. – Мне следовало сообщить вам об этом раньше, но я пытался решить, как лучше сделать это, чтобы не навредить никому из заинтересованных лиц. Вчера днем Сандра Борн приходила в «Страну роз». Вы были правы, говоря, что, кажется, напугали ее, и этот испуг принес свои плоды.
И он рассказал инспектору все, что выяснил сам, ничего не упуская. Дойдя до удобной приступки, чтобы перебираться через изгородь, Бойс прислонился к ней, будто бы не слушая, но на самом деле не пропуская ни единой подробности рассказа.
– Интересно, очень интересно, – заметил он. – Как думаете, она повторит то же самое в суде?
Тремейн кивнул.
– Но все это, разумеется, лишь косвенные доказательства. Вот если бы найти кого-нибудь, кто действительно видел Воэна той ночью!
Инспектор промолчал. Тремейн выдержал паузу и продолжил:
– Вчера вечером я побывал на репетиции.
– На репетиции? А, вы про ту их постановку. Там произошло что-то достойное внимания?
– Наш друг Воэн блистал при свете рампы.
Тремейн рассказал о том, что увидел в деревенском клубе. О сюжете пьесы упомянул затем, чтобы объяснить, какую роль в ней играл Воэн, но инспектор заинтересовался поведением присутствующих гораздо больше, чем персонажами, которых они изображали.
– Похоже, отношения между ними становятся натянутыми, – заключил он. – Нет сомнений в том, что они считают Воэна виновным. Если он и вправду был влюблен в Лидию Дэр, то у кого-нибудь из местных жителей обязательно должны были возникнуть подозрения. О них, наверное, давно уже сплетничали.
– Вероятно, – согласился Тремейн и спросил: – Кстати, Джонатан, какого вы мнения о Джеффри Маннинге?
– Пожалуй, неплохой парень, но я с ним мало общался.
– А Филлис Голуэй?
– Милая девушка, – с чуть большим воодушевлением ответил Бойс.
– А у вас не возникло ощущения, что между ними и убийством существует некая связь?
– К чему вы клоните? – нахмурился инспектор, но его лицо тут же прояснилось: – А, старина Купидон вновь взялся за дело! Ведь так?
– Они ведь прямо созданы друг для друга. Мне бы не хотелось думать, что произойдет, если что-нибудь помешает… эм-м… звону свадебных колоколов… – И в попытке уклониться от дальнейших расспросов – а по азартному блеску в глазах Бойса было понятно, что он не прочь завести их, – он сменил тему: – А в поведении Говарда Шеннона и Филиппа Хэммонда есть нечто странное. Я виделся с ними обоими на репетиции. Шеннон был в панике, когда я случайно столкнулся с ним. Заявил, что не намерен отвечать ни на какие вопросы и я его не заставлю. Было ясно, что он меня боится, поскольку ему известно о моем знакомстве с вами.
– А Хэммонд? Он тоже паниковал?
Тремейн покачал головой:
– Нет. Напротив, держался уверенно и хладнокровно. Сказал, что убийца – Воэн, и нам это известно. Хотел выяснить, почему мы до сих пор не арестовали его. И сообщил, что, если для этого нам недостает доказательств, он позаботится, чтобы мы их получили.
– Вот как?
Бойс заволновался. Тремейн окинул его внимательным взглядом:
– Вы как будто о чем-то догадались, Джонатан. О чем же?
– Не уверен, – медленно выговорил инспектор, – я не уверен… Сегодня утром я виделся с миссис Хэммонд. Спросил, здесь ли ее муж, и услышал в ответ: она полагает, что он уехал в Лондон.
– Так и сказала? Полагает, что он уехал?
– Да. Я не понял, что она имеет в виду. Казалось, миссис Хэммонд чем-то сильно встревожена и вместе с тем боится рассказать мне об этом.
Инспектор Бойс выпрямился и отошел от изгороди. Сунув руки глубоко в карманы брюк, он встал прямо перед Тремейном.
– Где находился Филипп Хэммонд в ту ночь, когда убили Лидию Дэр? – спросил он.
– Дома, вместе с женой.
– Это он так заявил. И то же самое известно нам со слов его жены. Но на самом деле Хэммонда даже близко к Далмерингу не было. Я навел справки о мистере Филиппе Хэммонде. И могу представить двух свидетелей из его лондонской конторы, которые готовы подтвердить под присягой, что ту ночь он провел в городе.
Тремейн уставился на него:
– Вы уверены?
– У меня есть рапорт от одного из самых надежных моих подчиненных. Вряд ли он допустил ошибку, тем более такую.
– Но это же абсурд! Если он находился в Лондоне, почему не сообщил об этом? Это сняло бы с него все подозрения!
– Вот именно. Но если Хэммонд признается, что был в Лондоне, тогда не сможет поручиться, что его жена не покидала дом. А это значит, что у Карен Хэммонд уже нет алиби. Это вам не приходило в голову?
Мордекай Тремейн покачал головой.
– Нет, – вздохнул он, – нет. Не приходило.
