Глава 5
Было еще достаточно светло, чтобы совершить приятную прогулку, не натыкаясь вслепую на канавы и живые изгороди, и в то же время уже настолько сумеречно, чтобы погрузиться в размышления. По крайней мере, так казалось Мордекаю Тремейну, пока он шагал в сторону деревенского клуба на встречу с инспектором Бойсом из Скотленд-Ярда. Его рассеянный взгляд был обращен к мерцающим звездам. Несомненно, первый вечер в Далмеринге выдался интригующим и насыщенным. И не в последнюю очередь благодаря прибытию в «Страну роз» Мартина Воэна и Говарда Шеннона.
Эти двое явились как раз вовремя, чтобы спасти Карен Хэммонд от замешательства. Заявление Эдит Лоррингтон о том, что незнакомец в серых фланелевых брюках спрашивал о Филиппе Хэммонде, пробудило любопытство всех присутствующих. Испытующие взгляды устремились на ее лицо. Тремейн с восхищением признал, что, несмотря на измученный и затравленный вид, удививший его, Карен отважно выдержала всеобщее внимание.
– Странно, – заметила она. – К нам он не заходил. А вы уверены, что он спрашивал про Филиппа?
И все-таки момент для нее был отчаянный. Могли последовать и другие вопросы. Полин Конрой, к примеру, могла ухватиться за такой шанс и пафосно, но убедительно, а также хитро и коварно сыграть на туго натянутых нервах, выжимая драму до последней капли, выискивая малейшую щель в обороне, куда мог бы хлынуть поток ее злобы.
Внезапный и пронзительный звонок в дверь, наверное, прозвучал для Карен Хэммонд сигналом о неожиданной отсрочке исполнения приговора. Он остановил расспросы на несколько мучительных секунд, а потом задавать их было уже слишком поздно, поскольку явился Мартин Воэн.
Этот рослый мужчина вошел в гостиную так, словно бросил всему миру вызов. На пороге он застыл и обвел взглядом собравшихся как потенциальных врагов, которых решил запугать, сразу ринувшись в атаку. А потом улыбнулся и заговорил непринужденным тоном, без малейшего намека на враждебность:
– Всем привет. Извините, что я так поздно: принимал сотрудника Скотленд-Ярда. По дороге столкнулся с Шенноном, и остаток пути мы прошли вдвоем.
Пол Расселл вопросительно уставился на него.
– Принимали сотрудника Скотленд-Ярда, Мартин? – произнес он, и Воэн небрежно взмахнул рукой.
– Меня навестил детектив, которому поручено расследование. Полагаю, таков порядок. Его фамилия Бойс, инспектор Бойс. На случай, когда очередь дойдет до вас.
Оценивать эффект, произведенный этими словами, Воэн не стал, но пока шел через комнату, в ней воцарилось неловкое молчание. Как ни в чем не бывало он расположился на маленьком складном стуле, слишком неудобном и потому деликатно отвергнутым остальными. Под Воэном, рослым и громоздким, стул был почти не виден, и казалось, будто он висит в воздухе.
Его соседкой стала Сандра Борн. Воэн приветствовал ее так, что ее хрупкая ручка на мгновение совсем исчезла в его огромной, но бережно сжавшейся ладони, и Тремейн заметил, что жесткий взгляд серых глаз нового гостя слегка смягчился.
– Как вы, Санди?
Сандра Борн улыбнулась и ответила, назвав Воэна по имени. Но ее голос почему-то прозвучал не совсем искренне. По мнению Тремейна, так, словно к собеседнику она относилась неприязненно.
Однако Пол Расселл сообщил Тремейну, что Мартин Воэн и Сандра Борн близкие друзья. Неужели Тремейн ошибся и ему просто почудилась враждебность со стороны энергичной миниатюрной женщины, самой близкой подруги Лидии Дэр? Неужели неверно истолковал то, что можно было объяснить гораздо проще и понятнее? Или же ему представился случай одним глазком взглянуть на еще одну тайную междоусобицу, скрытую под мнимой безмятежностью жизни деревенского общества?
Мордекай Тремейн невольно прислушивался к тихим звукам собственных шагов, пересекая открытое пространство в центре старого Далмеринга, проходя мимо «Адмирала» с темными окнами и закрытыми ставнями и направляясь дальше по дороге к назначенному месту встречи. Это было все равно что слушать размеренный ритм неумолимых фактов у него в голове – фактов, которые словно маршировали по замкнутому кругу, манили его последовать за ними, но никуда не вели.
Говард Шеннон вместе с Карен Хэммонд пополнил список лиц, которые озадачили Тремейна. Этот пухлолицый, одетый в синий костюм мужчина, которого он видел в поезде, если и обладал агрессивностью Воэна, то выражалась она отрицательной величиной. Говард Шеннон не пытался привлечь к себе внимание, как было свойственно Воэну. Как и предсказывал Джеффри Маннинг, он и не подумал спорить, сразу согласившись с решением продолжать постановку пьесы. Казалось, Шеннон старается пореже подавать голос, чтобы к нему не приставали с расспросами.
А верно ли это умозаключение? Тремейн обдумал поставленный вопрос так беспристрастно, как только мог. Да, Шеннон выказывал нервозность и явно стремился замкнуться в своем коконе молчания, как только назревали очередные вопросы. С другой стороны, он охотно объяснил, что во время убийства Лидии Дэр его не было в Далмеринге.
– Вчера мне пришлось съездить в город, – сообщил Говард Шеннон. – По делам. Вообще-то не очень хотелось, но такой шанс я просто не мог упустить. Оказалось, что человек, с которым я пытался связаться вот уже несколько недель, находится в Лондоне и у него есть пара свободных часов. В городе я и переночевал, а сюда вернулся лишь сегодня днем.
– Мне говорили, вчера вечером там разыгралась сильная гроза, – небрежным тоном промолвил Воэн. – Я созванивался с одним из своих друзей из Кингсхэмптона, которого она как раз застигла в городе. Он сказал, что в считаные минуты промок до нитки – он ведь не ожидал дождя и не захватил с собой ни дождевик, ни зонт. Вот чем плохо оно, наше нежданное английское лето. Никогда не знаешь, какой будет погода через пять минут. Надеюсь, вы не попали в число тех, кому не повезло, Шеннон?
– Н-нет, – с запинкой ответил тот. – Нет, я… я поймал у вокзала такси, так что худшее меня миновало.
И вдруг глаза его блеснули, остановив взгляд на Мордекае Тремейне. Шеннон уставился на него, явно сомневаясь, а потом убедился, что не ошибся, и его рыхлое лицо расплылось в улыбке. Это была улыбка невероятного, невыразимого облегчения – улыбка человека, которого со всех сторон окружали опасности, а он вдруг обнаружил путь к спасению.
– Позвольте, а разве не с вами мы ехали в одном купе сегодня от самого вокзала, мистер… э-э… мистер Тремейн?
Пол Расселл представил их друг другу, когда Шеннон вошел в гостиную, однако он был настолько поглощен чем-то, что не узнал недавнего попутчика. Его приветственные слова прозвучали машинально, мысли явно витали где-то далеко.
– Совершенно верно, мистер Шеннон, – подтвердил Тремейн. – Жаль, что мы не знали, что пункт назначения у нас один и тот же! Когда увидел, что вы сошли с поезда здесь же, в Далмеринге, я спросил Пола, не соседи ли вы с ним.
Его собеседник, кажется, был застигнут этими словами врасплох. Пухлая рука принялась разглаживать складки на измятой одежде.
– А, да… да, конечно. Мы с Полом давние соседи.
Только и всего: нечему настораживаться, нечего улавливать, – но тем не менее у Тремейна возникло ощущение, что тут что-то не так. Странно, что Шеннон смутился, с такой явной поспешностью ухватился за возможность подтвердить свое алиби с помощью беспристрастного свидетеля. Если он действительно уехал из Далмеринга в Лондон задолго до того, как убили Лидию Дэр, и вернулся лишь на следующий день, тогда ему нечего опасаться. Если он и вправду уезжал…
Тремейн остановился. Безусловно, это фантазии, досужее измышление ни на чем не основанных версий, которые навлекут на его голову гнев Джонатана Бойса.
Он решительно ускорил шаг и чуть поодаль, в густой тени живой изгороди напротив деревенского клуба, увидел красную точку – горящий кончик сигары.
– Это вы, Джонатан?
Красная точка шевельнулась.
– Да, – раздался голос инспектора.
Кончик сигары ярко вспыхнул, Бойс шагнул вперед, покинув тень изгороди и принеся с собой насыщенный аромат листового табака.
– Я сглупил, явившись сюда, – угрюмо объявил он. – Нарушаю все правила и рискую быть изгнанным в отставку с позором. С перспективой получить хорошую пенсию я уже распрощался. Как думаете, что скажет комиссар, узнав, что я встречался с вами для того, чтобы разгласить конфиденциальную информацию?
– Наверное, он решит, что вы продемонстрировали инициативность, и порекомендует вас на должность старшего инспектора. Опять вы накручиваете себя, Джонатан, расстраиваете нервы. Не забывайте, что уже сообщили комиссару насчет меня. В одном из ваших писем говорилось, что вам представился случай упомянуть обо мне, когда он был в хорошем расположении духа. Я не буду лезть на рожон и постараюсь избежать огласки, а он не станет возражать, если время от времени я буду составлять вам компанию. Вы упоминали, что комиссар предприимчивый и неординарно мыслящий человек, не боится выходить за рамки, если считает, что дело того стоит.
– Я действительно все это говорил? – В притворном удивлении Бойс покачал головой. – Мордекай, ваша беда в том, что у вас слишком хорошая память.
– Воэн рассказал вам что-нибудь?
– С чего вы взяли, что я виделся с ним?
– Сегодня вечером он приходил к Расселлу, – объяснил Тремейн, – и сообщил нам, что вы навестили его.
– Вот только мало чего добился, – вздохнул Бойс. – Лидия Дэр пришла к нему примерно между семью часами и половиной восьмого – точное время Воэн не помнит – и ушла около одиннадцати. Он хотел проводить ее до дома, но она отказалась. Воэн пожелал ей спокойной ночи в дверях «Хоум-лоджа», и там он видел ее в последний раз.
– Воэн не говорил, случайно, не упоминала ли Лидия Дэр, в какое время обещала Сандре Борн вернуться?
– По его словам, она ушла в спешке, сказав, что пообещала мисс Борн вернуться к одиннадцати.
– Хм.
Отклик Тремейна прозвучал неопределенно и невнятно. Возможно, он скрывал нечто важное. Инспектор внимательно посмотрел на него.
– Это означает что-нибудь особенное? – требовательно спросил он.
– Не знаю, – пожал плечами Тремейн.
И он вкратце рассказал Бойсу о подозрениях, возникших у него, пока он слушал Сандру Борн. Детектив был само внимание. Его взгляд стал задумчивым, он дал Тремейну закончить рассказ, не перебивая его.
– У вас, похоже, выдался насыщенный вечер, – заметил Бойс. – Я имею в виду – с точки зрения изучения публики, живущей неподалеку. Полагаю, вы расскажете мне обо всем, что было сказано и кем именно.
– Попытаюсь, – пообещал Тремейн. – По крайней мере, передам суть, хотя за точность слов не поручусь.
Он передал инспектору содержание разговора, состоявшегося в «Стране роз», прибавив к нему личные наблюдения. Особое внимание уделил подробному описанию запомнившегося ему внешне вежливого, но на самом деле гневного и враждебного диалога Карен Хэммонд и Полин Конрой. И подчеркнул, что Карен Хэммонд несомненно нервничала.
Однако, несмотря на акцент, сделанный им на роли, какую сыграли в этой небольшой вечерней драме обе женщины, Бойса интересовал прежде всего Мартин Воэн.
– Когда Воэн появился в гостиной, в каком он был состоянии?
– Он был настроен… воинственно. Будто считал, что попал под подозрение, и старался найти способ отвести его от себя.
Бойс издал удовлетворенный возглас.
– Точно так же Воэн держался, когда мы встретили его у дороги, и позднее, когда этим вечером я зашел к нему домой! Он отвечал на мои вопросы, даже не думая возмущаться, но у меня сложилось впечатление, что он постоянно начеку и пытается скрыть это, переходя в наступление.
– Воэн чем-нибудь подтвердил свои показания? – спросил Тремейн.
– Напрямую – нет. Однако указал, что с ним в доме живет слуга.
– Похоже на старания обеспечить себе алиби.
– Вот и мне так показалось, – кивнул инспектор. – Я допросил Бленкинсона – так зовут этого малого, – и он заявил, что видел, как мисс Дэр покинула дом одна.
– Определенно алиби. – Тремейн принюхался к дыму сигары собеседника, словно рассчитывал, что ее аромат облегчит ему мыслительный процесс. – Вы не спросили Бленкинсона, не уходил ли куда-нибудь его хозяин после того, как попрощался с Лидией Дэр?
– Насколько ему известно, Воэн не покидал дом.
– Но поручиться он не может, – подхватил Тремейн, – поскольку, в сущности, не видел его, так?
Бойс осторожно стряхнул пепел с кончика сигары и посмотрел на Тремейна:
– Бленкинсон объяснил, что находился внизу – «наводил чистоту», как он выразился. Воэн направился к себе в кабинет, и Бленкинсон увидел его примерно через полчаса, когда тот вышел из кабинета, пожелал слуге спокойной ночи и двинулся в спальню.
– Кабинет на нижнем этаже?
– Да. – Судя по тону, инспектор уже знал, что последует дальше.
– Значит, Воэн мог покинуть кабинет через окно, пробраться в рощу – либо опередив Лидию Дэр на тропе через выгон, либо двинувшись в обход по шоссе и достигнув рощи раньше, чем она, – мог убить ее и вернуться домой. Все это время Бленкинсон ничего не знал и считал, будто хозяин по-прежнему находится у себя в кабинете.
– Не исключено. Но доказательств нет.
– Пока нет, – уточнил Мордекай Тремейн.
Он догадывался, что его собеседник вот-вот задаст вопрос по существу, и колеблется лишь потому, что еще не знает, в какие слова его облечь. Тремейн поспешно продолжал:
– У кого-нибудь еще есть алиби?
– У двоих, – нехотя признал Бойс. – Или у троих, если считать алиби Хэммондов за два. Проверить пока не удалось – все это что-то вроде предварительной разведки. Мистер и миссис Хэммонд вообще не выходили из дома прошлым вечером. Миссис Хэммонд утверждает, что мистер Хэммонд устал после напряженной работы в конторе. Они рано легли спать, потому что утром ему предстояло уехать ни свет ни заря.
– То же самое она сказала в присутствии остальных, – произнес Тремейн. – Видимо, между Карен Хэммонд и Полин Конрой существуют какие-то скрытые разногласия, и Полин не убедили ее слова.
– Еще одно алиби, о котором я говорил, – у нее, – сказал Бойс. – К ней наведался Ньюленд. Она тоже никуда не выходила. Устроила себе прошлой ночью что-то вроде каникул в четырех стенах. Горничная это подтверждает. По словам Ньюленда… – Он вдруг замолчал, уставился вперед, на темную дорогу, потом оглянулся. – Вы ничего не слышали?
– Нет, – покачал головой Тремейн. – Я внимательно слушал вас. А в чем дело? Что это было?
Еще несколько мгновений Бойс стоял неподвижно и прислушивался. Над их головами тихо гудели телефонные провода. Вдалеке прозвучал автомобильный клаксон – раз, другой. Листьями живой изгороди зашуршал легкий бриз.
– Мне показалось, кто-то идет, – объяснил инспектор Бойс. – Померещилось, наверное. Так о чем я? Ах да: по словам Ньюленда, эта мисс Конрой прямо-таки неотразима.
– Она актриса.
– Кстати, об актрисах, – продолжил Бойс. – Пожалуй, нам даже на пользу, что они решили не отменять постановку. – Он выразительным жестом ткнул большим пальцем в сторону темного деревенского клуба на противоположной стороне дороги. – Это не позволит им разбежаться. И мы будем знать, где их искать в случае необходимости.
– В этом определенно что-то есть. Джонатан, вам уже приходилось иметь дело с неким Галески?
– Галески? – Бойс нахмурился. – Что-то не припоминаю это имя, а оно не из тех, которые легко забыть, однажды услышав. Кто он?
– Понятия не имею, – бодро сообщил Тремейн. – Кроме того, что он как-то связан с Полин Конрой. Полагаю, рано или поздно мы с ним встретимся. – Он вышел из тени живой изгороди на дорогу. – Похоже, на сегодня это все. Я вроде как вышел пройтись и подышать свежим воздухом перед сном. И мне лучше вернуться, пока Пол не организовал розыск, чтобы я не стал второй жертвой Далмеринга!
– Врач и его жена не знают, что вы ушли на встречу со мной?
– Нет. Им известно, что я состою с вами в переписке. Сегодня Воэн упоминал вашу фамилию, когда сказал, что вы расспрашивали его. Но поскольку никаких замечаний они не сделали, значит, могли ничего и не заметить.
– Рано или поздно сообразят, – усмехнулся Бойс. – И вам придется просить их не распускать слухи по всей деревне, иначе ваши новые знакомые замкнутся в себе, как моллюски в раковинах.
– Насчет Джин и Пола не беспокойтесь. Они достаточно надежны. Ну, я пойду, Джонатан.
Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Тремейн быстрым шагом двинулся в обратный путь по дороге. Из разговора с инспектором он не узнал ничего нового, если не считать показаний Мартина Воэна, но почему-то у него возникло ощущение, будто кое-что прояснилось. Ему удалось выстроить из собранных на данный момент фактов некую цепочку. Разобраться в своих впечатлениях о людях, с которыми встретился. Тремейн считал, что даже если не сумел расставить так, как надо, замысловатые детали этой головоломки, то по крайней мере избежал риска и не дал им попасть туда, куда не следовало. Все эти детали сейчас были надежно закреплены каждая на своем месте, где он мог без спешки, тщательно изучить и обдумать их.
Погруженный в свои мысли, Тремейн прошагал еще ярдов сто, когда вдруг заметил быстрое движение в густой тени вдоль дороги. Возникла темная фигура, послышались торопливые шаги.
– Мистер Тремейн!
Этот голос, хоть и прозвучал настойчиво, был тихим, чуть хрипловатым. Сердце Мордекая Тремейна скользнуло обратно, на привычное место. Он обернулся:
– А, миссис Хэммонд!
Узнав ее, Тремейн даже не пытался скрыть удивления. Она приблизилась к нему.
– Я должна была повидаться с вами! – Миссис Хэммонд говорила торопливо и сбивчиво, словно боялась, что иначе он не станет слушать. – Я слышала, как вы сказали Джин, перед тем как все разошлись, что позднее пойдете прогуляться, и стала ждать вас снаружи, возле дома, а когда вы вышли, последовала за вами.
Тремейн присмотрелся, пытаясь разгадать выражение ее лица.
– Но почему вы не заговорили со мной, увидев, что я вышел из дома?
Карен Хэммонд уклонилась от ответа на его вопрос.
– Вы ведь друг инспектора Бойса? – быстро спросила она. – Того детектива из Скотленд-Ярда? Вы только что беседовали с ним.
Мордекаю Тремейну вдруг стало зябко.
– Почему вы решили, будто я знаком с инспектором Бойсом?
– Джин часто о вас рассказывала. Мол, вы знаете детектива из Скотленд-Ярда по фамилии Бойс и уже помогли раскрыть несколько убийств. А когда вы появились сегодня, а потом Мартин сообщил, что его расспрашивал детектив Бойс, я догадалась, что это тот самый инспектор. Вы только что беседовали с ним неподалеку, у дороги. Я… я хотела посмотреть, не к нему ли вы идете.
Значит, Джонатан Бойс не ошибся, говоря, что слышал какой-то подозрительный шум. Его острый слух различил звуки приближения Карен Хэммонд. Наверное, она стояла совсем рядом, скрываясь в темноте у живой изгороди. Эта мысль внушала тревогу. Тремейн задумался: что скажет инспектор, когда узнает об этом? Если Карен Хэммонд известно об интересе Тремейна к расследованию преступлений и его знакомстве с инспектором Скотленд-Ярда, сколько еще жителей деревни об этом знают?
– Допустим, – медленно начал он, – я действительно беседовал с инспектором Бойсом. И что же?
– Они… нашли что-нибудь?
– Полицейские, – укоризненно напомнил Тремейн, – о таких вещах не рассказывают налево и направо.
Миссис Хэммонд порывисто схватила его за руку:
– Вы должны помочь: должны выяснить, кто убил Лидию!
– Для этого сюда и прибыл инспектор, миссис Хэммонд. И он справится со своей работой, сколько бы времени она ни заняла.
– Как вы не понимаете! Нельзя, чтобы она затянулась надолго! Нужно выполнить ее сразу, как можно быстрее!
Она стояла слишком близко к нему. Тремейн чувствовал тепло ее дыхания на своей щеке. От волнения красота миссис Хэммонд лишь расцвела, приобрела какой-то необычный оттенок, сделалась ускользающе-желанной. Странно, но закоренелый холостяк Мордекай Тремейн на мгновение позавидовал мужчине, о благополучии которого так заботилось это удивительное создание.
Но о мужчине ли? Этого Тремейн не знал. Его предположение могло оказаться ошибочным.
– Почему же так важно как можно скорее найти убийцу? – поинтересовался он. – Я имею в виду, важно для вас?
– Чем дольше это будет продолжаться, тем больше начнется расспросов, – объяснила она. – Вопросы, вопросы – и так постоянно. Сюда съедутся газетчики, фотографы, станут всюду рыскать и во все совать нос. Нам уже ничто не будет принадлежать. У нас не останется ни прав, ни даже мыслей. Все вытащат на свет, покажут публике, только ради материала в газете. Не останется никакой частной жизни. Ни малейшего уважения к ней. Филипп…
Миссис Хэммонд замолчала, словно сообразила, что чуть не выдала себя.
– И что же? – спросил Тремейн, ожидая продолжения, но она опять уклонилась от ответа и задала ему новый вопрос:
– Вы ведь поможете, правда? Это чрезвычайно важно.
– Уверен, инспектор Бойс сделает все, что в его силах. Это его работа – найти преступника как можно быстрее.
Карен Хэммонд смотрела на него в упор, и у него вновь возникло ощущение, что ее красота подчиняет себе его разум.
– Я имела в виду вас, – объяснила она. – Вы могли бы выяснить, кто это совершил.
От таких слов сентиментальное сердце Тремейна дрогнуло.
– Сделаю все, что смогу, миссис Хэммонд, – пообещал он и вдруг почувствовал, как она взяла его за руку.
– Спасибо, – с легким вздохом промолвила она. – По тому, что рассказывала о вас Джин, я знала, что вы согласитесь. Вы не представляете, что это значит… вы представить не можете…
Он ощутил нежное пожатие ее пальцев, а затем миссис Хэммонд отстранилась. Не добавив ни слова, она отвернулась и поспешила прочь. Догонять ее не имело смысла. Карен Хэммонд уже сказала все, что хотела, – по крайней мере сейчас.
Тремейн медленно продолжил путь. Зачем миссис Хэммонд последовала за ним? Она так ничего и не сказала ему, ничем не оправдала свое желание встретиться с ним наедине, но, судя по ее волнению, у нее на то имелась веская причина.
«Филипп…» Очевидно, она имела в виду своего мужа. Что она чуть не выпалила, прежде чем благоразумие в ней перебороло беспокойство? Что скрывал Филипп Хэммонд, если его жене настоятельно требовалось, чтобы тайну смерти Лидии Дэр раскрыли как можно быстрее, вдобавок чтобы это сделала не полиция?
Это указывало – на первый взгляд, разумеется, – что Карен и Филипп Хэммонд никоим образом не причастны к убийству. Но, с другой стороны, ее поступок мог быть частью плана, продуманного ими, чтобы скрыть свою вину. По словам Джонатана Бойса, они заявили, что ночь, когда совершилось преступление, провели дома вместе, – каждый из них, таким образом, обеспечивал алиби другому. Вероятно, своими действиями Карен Хэммонд рассчитывала обвести вокруг пальца блюстителей закона. Ведь она обратилась не к профессионалу Бойсу, а к дилетанту Мордекаю Тремейну.
Неужели она поступила так, потому что втайне верила: дилетант представляет меньшую опасность, чем беспристрастный полицейский, который безжалостно разнесет ее алиби в клочки, если понадобится?
Мысль отнюдь не лестная. Тремейн поморщился, словно проглотил дозу особо горького лекарства. Он надеялся лишь на то, что не выставил себя полным болваном. Даже теперь, в зрелом возрасте, его стремление ни в коем случае не показаться красивой женщине смешным и нелепым не ослабело.
Внезапно Тремейн остановился, вздрогнул и сделал шаг назад. Еще одна фигура вышла навстречу ему из тени на обочине дороги.
Перед его мысленным взором мелькнуло распростертое тело, найденное рано утром. Сердце заколотилось, однако он сумел сжать кулаки и призвал на помощь решимость дорого продать свою жизнь. А вскоре внезапно вспыхнувший страх сменился облегчением.
– Прошу прощения, огонька не найдется?
Голос звучал тихо и застенчиво. Тон был виноватый.
– Да, конечно, – ответил Тремейн, надеясь, что голос не выдаст его нервозности.
Порывшись в карманах, он достал спички и неловко чиркнул одной, сложив ладони ковшиком, чтобы загородить пламя от ветра. Человек с сигаретой наклонился над спичкой. Тремейн ощутил на себе чужой внимательный взгляд, увидел, как незнакомец всматривается в него в трепещущем свете спички, словно стараясь запомнить, чтобы узнать в случае необходимости.
Тремейн ответил ему пристальным взглядом. И увидел пару прищуренных пытливых глаз, острый крючковатый нос, лицо с тонкими, но резкими чертами, морщинистое и хитрое. Обладатель его был в спортивном пиджаке и серых фланелевых брюках. Мысленно Мордекай Тремейн перенесся обратно в «Страну роз» и услышал голос Джеффри Маннинга: «Коротышку с лицом как у хорька, в серых фланелевых брюках и спортивном пиджаке…»
– Спасибо.
Хорек, похоже, завершил осмотр и повернулся к живой изгороди. Тремейн сообразил, что незнакомец отошел от лесенки, ведущей к калитке для перехода через изгородь вокруг полей, и туда же собирался вернуться. Тремейн застыл в нерешительности. Вне всяких сомнений, это и есть тот человек, о котором говорили в гостиной: тот самый, кто спрашивал про Филиппа Хэммонда и при упоминании о котором Карен Хэммонд невольно выдала свой страх – или, по крайней мере, сильное волнение. И незнакомец явно следил за ней, а огонька попросил, чтобы разглядеть человека, с которым она говорила.
Тремейн уставился на темную фигуру у лесенки.
– Славная ночь.
– Да. Спасибо за огонек.
Хорек недвусмысленно дал понять, что не намерен продолжать разговор. Поскольку настаивать означало бы возбудить у незнакомца подозрения и в итоге ничего не добиться, Тремейн с сожалением пожал плечами и прошел мимо.
Несмотря на всю таинственность этой двойной встречи, думал он не о мужчине, с которым только что расстался, и даже не о Карен Хэммонд. В сущности, он временно забыл о них, не успев сделать и десятка шагов.
Некая мысль засела у него глубоко в голове с тех пор, как он покинул «Страну роз», и теперь свербела, тревожила, не давая покоя. С Бойсом он не поделился ею, потому что не сумел выразить словами. Но теперь Тремейн вдруг понял, в чем дело. Разгадка тайны, позабытой на время, явилась к нему сама собой.
Как наяву, он снова услышал разговор Мартина Воэна и Говарда Шеннона. Услышал опять, как рослый мужчина рассказывает о грозе, обрушившейся на Лондон, как шутит о капризах погоды английским летом, когда грозовые тучи разверзаются без предупреждения, и как спрашивает: «Надеюсь, вы не попали в число тех, кому не повезло, Шеннон?»
А потом услышал ответ Шеннона. Его слова о том, что худшее миновало его, поскольку он поймал у вокзала такси.
Так вот в чем все дело! Вот она, фальшивая нота!
В то время Мордекай Тремейн сам находился в Лондоне и знал, что во всем городе не пролилось ни единой капли дождя.
