Глава XVIII
— Да, и ничто меня не остановит, знай!
Иду за ним.
— И даже в глуби Тартара?
— И если нужно, то еще глубиннее.
1
Миссис Брэдли нашла, что Афины выглядят как обычно. Раненые поправились настолько, что утром на третий день их уже можно было перевозить, и Мэри Хопкинсон, предупрежденная Иэном и Кэтлин, была готова принять всю экспедицию. Дик сказался крайне уставшим и сразу после ужина пошел спать. Они с Александром Карри, Иэном, Кэтлин, Стюартом и Кеннетом должны были разместиться под кровом Хопкинсонов. Когда Дик, все еще страдающий от последствий повешения (о котором его не расспрашивали), ушел к себе в комнату, сэр Рудри, все еще несколько скованный, но с нормально заживающими порезами, увел Александра к себе в кабинет на остаток вечера. Гелерт, Миган, Иэн и Кэтлин пошли в кино, взяв с собой троих мальчиков.
Миссис Брэдли, оставшись наедине с хозяйкой, сидела и вязала оранжевый джемпер. Мэри Хопкинсон делала вид, что пишет письма, стараясь успеть к утренней почте. На самом деле она сидела и смотрела на свою гостью, не находя себе места. Минут через десять она сказала:
— Беатрис, расскажи мне, что случилось. Конечно, я знаю про бедняжку Дика и его попытку самоубийства, и, конечно, я все знаю про Рудри. Но почему Дик задумал самоубийство? Ему совершенно не в чем себя обвинять! И каким образом он мог вот так повеситься?
— Вот в чем вопрос. А откуда ты знаешь, что он пытался покончить с собой?
— Ты хочешь сказать… но это же не могла быть случайность?
Вместо ответа миссис Брэдли задала вопрос:
— Слышно ли что-нибудь про Армстронга? Он не говорил, отчего не появился?
— Да, конечно, ты же не знаешь. Милая моя, сюда приходила его бедная мать. Она выглядела ужасно. Она чувствует, сказала она, что с ним что-то случилось. Она спросила меня, советую ли я идти в полицию. Конечно, полиция здесь, Беатрис, очень хороша. Я думаю, для тебя это неожиданность. Вполне в английских правилах, и никакого смертельного оружия — очень не похоже на расфуфыренных полицейских в большинстве иностранных столиц. Я ей сказала, чтобы делала так, как ей хочется. Еще я предложила узнать в тех местах, где он обычно бывает. Она мне сказала, что не знает их. Похоже, он был очень плохим юношей. В конце концов все выяснилось: она хотела, чтобы его признали мертвым. Он был застрахован. Она сама застраховала его жизнь в какой-то американской компании, и эта компания рвется выдать ей ее деньги. Компания хочет рекламы: все эти греки якобы собираются жить вечно, так что в очередь, видимо, не выстраиваются, и компания считает, что если выплатить деньги за Армстронга, то эту женщину можно будет… ну, я не знаю. Сфотографировать, наверное, или даже в кино снять для местных газет — что-то в этом роде. Ты же знаешь, каковы американцы. Очень хваткие и беспринципные.
— Беспринципные?
— Ну да. Им бы не хотелось узнать, что Армстронг жив. Они хотят признать его мертвым, точно как и она. Я понимаю, что звучит ужасно, но она хочет от него избавиться и уехать на эти деньги в Америку.
— Но он действительно мертв, — сказала спокойно миссис Брэдли. — Я только хотела спросить, что ты, Мэри, об этом знаешь.
— Я ничего не знаю. Откуда бы? А почему ты думаешь, что он мертв?
— Я видела в Эфесе его голову, — кратко ответила миссис Брэдли.
— Видела его… что ты сказала?
Миссис Брэдли повторила свои слова, и Мэри Хопкинсон уставилась на нее, побледнев от ужаса.
— Беатрис, этого не может быть! Бедный мой Рудри! Мы… я не могу понять. Он уехал, уже почти не беспокоясь по поводу этих ужасных фотографий. Мы согласились продать мои бриллианты. Это дало бы нам достаточно, даже более чем достаточно, чтобы выкупить снимки у этого испорченного мальчишки-шантажиста.
— Понимаю, — сказала миссис Брэдли и замолчала. — Почему ты думаешь, что убийство совершил Рудри?
— Беатрис, не говори этого слова!
— Даже если это не Рудри?
— Но Рудри… ну, ты же знаешь, он не может сдержаться, когда переходит к действию. Очень увлекается, и это беда.
Хотя дело было серьезное, миссис Брэдли засмеялась трескучим смешком.
— Убийство совершил не Рудри, милая Мэри, так что не предполагай такого, — сказала она.
— Я не столь в этом уверена, — ответила Мэри Хопкинсон. — И люблю смотреть фактам в глаза. Но все-таки мы не в Англии.
— Что ты имеешь в виду, дитя мое?
— Публичность. Там был бы просто ужас. А здесь наверняка ничего такого не будет. Английская школа не захочет терять службу Рудри, несмотря на его безумные идеи. А греческие чиновники, даже правительство — с ними он отлично ладит.
Наивность этого подхода заинтриговала миссис Брэдли. Не настолько, как заинтриговала бы постороннего человека, не знавшего, в отличие от нее, Мэри Хопкинсон со школьных лет, однако в достаточной степени, чтобы развеселить. Но ответила она очень сурово:
— А теперь, Мэри, слушай, что я скажу. Не пытайся заставить меня поверить, что этого молодого человека убил Рудри. Мне это кажется маловероятным. И ради бога, не пытайся распространять такое мнение, даже если ты его придерживаешься. Я совершенно уверена, что Рудри невиновен. Более того, я считаю, что могу это доказать.
— Бедный Рудри! — неосмотрительно воскликнула его жена. — Все равно мне хотелось бы, чтобы ты с ним поговорила, когда он спустится.
— Я собираюсь это сделать, — ответила миссис Брэдли.
Она поговорила с ним при первой возможности. Сэр Рудри, загорелый как индеец и выглядящий теперь отлично, подвинул кресло и предложил ей сигару. От сигары она отказалась жестом, но в кресло села.
— Жаль, что отсюда нет вида на Акрополь, — заметила она. — Ну, дитя мое, к какому выводу ты пришел? Экспедиция оказалась именно такой, как ты хотел?
Сэр Рудри взял перо, попробовал ногтем его остроту, отложил перо и повернулся к ней.
— Я в самом деле сумасшедший, Беатрис? — спросил он.
— Нет, дитя мое. Ни в малейшей степени.
— Но ты хочешь предложить лечение?
— Как пожелаешь, дитя мое, — сказала она. — Как пожелаешь.
— Есть один вопрос, который я хочу тебе задать, и ради бога, скажи мне правду. Мэри намекала на страшные вещи, связанные с этим молодым Армстронгом. Правдоподобно ли, Беатрис, чтобы я убил человека и ничего об этом не помнил?
— Не только неправдоподобно, а просто невозможно, — твердо ответила она.
— Да? Хорошо, но что тогда с Армстронгом? Ты же помнишь, что он не пришел к отплытию?
— Что с Армстронгом? В каком смысле — что с ним?
— Армстронг мертв. Это я его убил?
— Его кто-нибудь убивал?
— Ну…
— И откуда ты знаешь, что он мертв?
— Мэри была очень расстроена, она о чем-то таком лепетала. И слухи ходят — какая-то страховая компания, и еще он безвестно отсутствует — так это называется?
— Рудри, послушай. — Черные блестящие глаза миссис Брэдли смотрели в его сонные глаза. — Что ты пытаешься мне сказать?
— Ничего. Я просто думал, что этот юноша может быть мертв. Зачем бы он исчезал, если он не мертв, скажи мне? Продолжая свой шантаж, он мог получить все. Моя бедная Молли уже договорилась продать свои бриллианты!
— Выкупить набор фотографий?
— Да, выкупить набор фотографий, и чтобы он держал язык за зубами насчет Иакха.
— Понимаю, — сказала миссис Брэдли, опуская глаза с задумчивым видом. — Рудри, что там в этих фотографиях, из-за чего они такие обличительные?
— Ничего. Но я не могу себе позволить выглядеть дураком.
— Да. Но ты мне не сказал в Эфесе, что Мэри собирается продать бриллианты.
— Я не согласился, чтобы она их продавала.
— Есть фотографии, про которые я не знаю?
— Я… я не знаю, про какие ты знаешь.
— Где они сейчас?
— Они были у Армстронга дома. Полагаю, они все еще там.
— Что? Ты не потребовал отдать их тебе? Ты не предлагал денег за них его матери с тех пор, как приехал?
— Ну нет, конечно. Мы думали о бриллиантах Молли, как я уже сказал. Но это было до того, как я понял, что Армстронг мертв. С тех пор у меня не было возможности. Я думал завтра туда поехать.
— Понимаю. Кто должен был делать фотографии в Эфесе?
— Дик. Но он ничего не снял.
— Почему?
— Забыл аппарат со вспышкой.
— А дневные съемки?
— Нам они не были нужны. Я лишь хотел сделать фотографии необычных явлений.
— А их не было? А Артемида?
— Не было в дневное время.
— И все же ты фотографировал зал в Элефсине, святилище и другие детали в Эпидавре, и все что можно — в Микенах. Почему ты не фотографировал Эфес?
— Я думал, что в Эфесе мы можем получить больше, чем рассчитывали.
— Да, дитя мое, фактически так и вышло.
— Я не понимаю, о чем ты.
— Голова Армстронга оказалась в Эфесе в нашем багаже. Я думаю, ее завернули в один из спальников.
— Что? Но за каким чертом… Почему я не был поставлен в известность?
Удивление и ужас его были подлинными, решила миссис Брэдли, а последний вопрос определенно был для него характерен.
— Потому что ее переложили в ящик со змеями, чтобы в мешке можно было спать. Но человек, сделавший это, допустил ошибку, взяв себе другой мешок, не окровавленный. Это небрежность. Явно по неопытности. Голова эта сейчас в какой-то норе за кустами недалеко от затопленного храма.
— Но, Беатрис, это же кощунство!
— Что именно? — спросила она, пристально глядя на него.
— Ну… ну… — Он встал, прошелся туда-сюда. — Ты не понимаешь? Эта голова, голова этого… нет, я не буду его называть. Беатрис, мы должны вернуться в Эфес и увезти ее оттуда. Страшно подумать, что она там, в этом священном месте!
— Шакалы ее наверняка оттуда достали. Успокойся, дитя мое. Тебе не на пользу эти волнения. Вот так лучше. Сядь и успокойся.
— Сядь и успокойся, — сказал сэр Рудри.
Как большинство нервных людей, он повиновался словно попав под гипноз. Повторил последнее слово, медленно и печально, на глазах у него показались слезы. Не прошло и пяти минут, как он погрузился в сон. Миссис Брэдли посмотрела на него, борясь с искушением: в таком состоянии Рудри честно ответил бы на любой вопрос. Но интересующие ее вопросы не имели никакого отношения к его лечению. Поэтому, верная своим принципам, миссис Брэдли осторожно вышла из комнаты и закрыла дверь так тихо, что человек в трансе не пошевелился.
2
Первым очевидным шагом должен был стать разговор с матерью Армстронга. Вторым, решила миссис Брэдли, будет новый разговор с сэром Рудри и еще один с Рональдом Диком. Она хотела услышать, как каждый из них объяснит раны, полученные в Эфесе. Ее собственная теория, как и теория Мэри Хопкинсон, состояла в том, что в обоих случаях раны были нанесены пострадавшим самому себе. Загадочное приключение Дика она связывала с появлением Миган в виде Артемиды. Сэр Рудри, видимо, экспериментировал с каким-то видом почитания Аттис. Культ Аттис в некоторых его проявлениях не так уж отличался от оргий, связанных с почитанием азиатской Артемиды, — так она считала.
Миссис Армстронг оказалась дома. Она готовила еду и угостила миссис Брэдли. Хотя блюдо состояло из баранины, виноградных листьев и дольки чеснока, а приготовлено было на оливковом масле, миссис Брэдли оно понравилось. После еды женщина спросила:
— Вы пришли говорить о моем сыне?
— Да. Где он?
— Я думаю, он мертв.
— Это для страховой компании, а я не от нее.
— Все равно я думаю, что он мертв.
— Это ваше истинное мнение?
— Да… наверное, да.
— У него были враги?
Женщина пожала плечами и улыбнулась половиной рта.
— Врагов у него было достаточно. Он был очень плохим человеком, и даже я, его мать, была его врагом.
— Вы действительно его мать?
— Нет. Но он сказал, чтобы я так говорила.
— Вы его жена?
— Мы поженились десять лет назад. Я тогда была красива. А теперь…
— Я думала, что вы действительно его мать.
— Я достаточно стара, чтобы ею быть. Мне пятьдесят два года. Он на мне женился, возвращая долг. В смысле, он был должен моему брату. В двадцать девять лет я стала вдовой, и моему брату надоело меня содержать. Он отдал меня Армстронгу и за это списал то, что Армстронг был ему должен. Получается, что это я уплатила долг.
— А теперь вы убили своего мужа? Это вы хотите сказать?
— Нет-нет, — возразила женщина, еще раз жалко улыбнувшись. — Это было бы против моей религии, а она — единственное мое утешение с тех пор, как я второй раз стала женой. Есть масса серьезных причин, по которым Армстронга убили.
— Кто убил?
— Не спрашивайте. Вы хорошая женщина, но я вам совру — ради тех, кому я обязана.
Она встала и начала убирать посуду.
— Одно мне скажите. Вы видели, как он умер?
Когда прозвучал вопрос, стол уже был убран и женщина выходила из комнаты, но она полуобернулась, подняла тонкие брови, постояла в нерешительности — и кивнула:
— Я видела, как он умирал. Я рада.
— Какой это был день?
Женщина на нее посмотрела и снова слегка улыбнулась, потом развела большими руками в мягком жесте отказа.
— Я не стану вам этого говорить.
— Почему?
— Вы умная. Вы слишком много поймете, если будете это знать. Можете узнать и кто его убил. А я буду хранить эту тайну. Я вам сейчас соврала, я не видела.
— Хорошо, спасибо вам за гостеприимство, — сказала миссис Брэдли, не пытаясь с ней спорить.
Вернувшись в дом Мэри Хопкинсон, она пошла к Дику. Он полусидел в кровати, но был одет в рубашку и шорты. Под глазами залегли темные круги, на шее все еще был след веревки, но когда она в ответ на его приглашение открыла дверь и вошла, он отложил книгу и вежливо улыбнулся.
— Доктор? — спросил он.
Она засмеялась кудахчущим смехом:
— Мать-исповедница, дитя мое.
— Я был очень расстроен из-за Миган. Все это, — заговорил он нервно, — вот это явление Артемиды, очень было похоже на кощунство. Я не мог этого вынести. И она еще сказала, что не пойдет за меня — когда я догнал ее в Сельчуке. Конечно, я знал, что это Миган. Я беспрестанно о ней думал и потому, конечно, сразу узнал. Это отец ее попросил так сделать. Она тронулась умом. Я с ним больше никогда работать не буду. Сплошная ложь, обман, актерская игра. Миган все знала с самого начала. Это она предложила Армстронга в качестве Иакха.
— Так что вы вернулись в Эфес и повесились? Так было?
— Так и было. Но не вышло. Деревце было слишком молодое, оно согнулось, и я все время стоял на земле. Неудавшееся повешение без конечного результата. Я всю жизнь выставлял себя дураком.
Он скривился. Миссис Брэдли качнула головой и снова залилась кудахчущим смехом.
— А сейчас Миган снова передумала и все-таки за вас пойдет.
— Откуда вы знаете? Она вам сказала?
— Нет, я поняла это по вашему виду. А кстати, что случилось с золотом, которое вы нашли в Микенах?
Дик покраснел:
— Армстронг забрал его у меня. Это и было его целью тогда, в ту ночь, когда мы боролись, и он меня столкнул в раскоп, где я сильно расшибся. Но он тогда не мог у меня его забрать, потому что, вы помните, я его спрятал в ульевой гробнице. Он знал, что вещь ценная, а не очередная подделка.
— Боже мой, — сказала миссис Брэдли. — А рога козерога, которые вы купили? Они фальшивые или настоящие?
Дик удивился и смутился, потом ответил поспешно:
— Вполне настоящие. С чего бы им быть поддельными? Они к сэру Рудри отношения не имеют.
— Совсем не имеют, дитя мое?
— Совсем. Как-нибудь, — сказал Дик, — я бы хотел, с вашего разрешения, с вами поговорить обо всех событиях этой поездки. Есть масса моментов, которые хотелось бы прокомментировать.
— Я знаю. Дитя мое, кто был той белой фигурой, которую видели в Толосе?
— В Толосе? Это в Эпидавре?
— Где же еще?
— Как вы сами сказали, я глуп. И не знаю. Я вот хотел бы знать про змей.
— А я про Ио.
— Ио?
— Про корову.
— А, да. Армстронг, я думаю. Грязный тип.
— Армстронг?
— Да.
— Вы знаете, дитя мое, что он мертв?
— Армстронг? Господи боже! Тогда, наверное, сэр Рудри получит обратно эти фотографии?
«Удивление деланое, и он знает, что я не обманута, — подумала миссис Брэдли. — И Мэри Хопкинсон тоже не удивилась. О боже!»
Вслух она сказала:
— Он получил их, дитя мое. Я их для него взяла сегодня. Он не знает пока, что получил их, я ему их еще не отдала.
— А где вы их взяли? У него дома?
— Да. У миссис Армстронг.
— Как? У его бедной матери?
— Нет. У его бедной жены.
— Вот оно что, — сказал Дик. — Приятно знать. Я догадывался, что она ему не мать. Всегда казалось… в общем, судя по их отношениям.
— Рональд, — сказала миссис Брэдли. — Что вас заставило отправиться в экспедицию сэра Рудри? Вас, археолога?
Дик покраснел:
— Я знаю, — сказал он. — Но очень уж силен был соблазн. Я… в общем, из-за Миган, конечно. Как только я узнал, что она поедет, сразу сказал сэру Рудри, что тоже еду с ним. Он этого хотел. Чтобы добавить красок происходящему.
— Я полагаю, что Миган все-таки не собиралась ехать?
— После того, как я обещал, вы хотите сказать? Ну, наверное, я бы все равно поехал. Я сказал, что согласен, и вообще хотел еще раз побывать в Микенах.
— Почему в Микенах?
— Ну, Гомер. И Шлиман. Я восхищаюсь Шлиманом больше всех на свете.
— Вдохновенным Шлиманом.
— Вдохновенным Шлиманом, — кивнул он, выглядывая сквозь жалюзи вниз на улицу. Потом сказал после паузы: — Послушайте, вы не знаете, как мне получить обратно свой кусок микенского золота? Хотел бы подарить его музею.
— Знаю, дитя мое. Знаю, как получить его обратно. Вы его получите в качестве свадебного подарка.
Она испытующе посмотрела на него, но Дик облизал губы и спросил:
— Вот интересно, что вы еще знаете?
— Я знаю, что Армстронг мертв.
— Вы это уже говорили. Но отчего он умер? И как? Вряд ли человек, возбуждающий к себе такую вражду, умрет сам по себе так быстро и так вовремя.
Он попытался улыбнуться, но не смог.
— Не сам по себе, — ответила миссис Брэдли. — Мне кажется, что его убили. Мы отвезли его голову в Эфес в багаже.
— Правда? Как вы это узнали? А вы меня часом не разыгрываете?
Лицо его было искажено ужасом.
— Нет, дитя мое. Вы знаете, что нет. На одном спальном мешке были следы крови, а голова лежала в змеином ящике. Вы не знали?
— В змеином ящике? О небеса! А змеи где тогда были?
— В пруду, дитя мое. Обезглавлены, в точности как Армстронг.
— В точности как… извините!
Он сорвался с постели и бросился прочь. Миссис Брэдли села и внимательно всмотрелась в пятидюймовую статуэтку, копию Крылатой Победы.
— Лучше? — спросила она, когда он вернулся, смертельно бледный.
— Да, спасибо. — Он опустился на постель, пристроил голову на подушки. — Боюсь, я еще очень слаб.
— Очень неприятно болеть, — сказала миссис Брэдли. — Да, — продолжала она почти без паузы, — у всех змей головы были отрезаны. Я их не нашла. И не искала. К такому заключению можно прийти посредством воспоминания и дедукции.
Она бессердечно засмеялась.
— Ну, вы действительно меня разыгрываете, — сказал Дик тоном человека, выработавшего мнение по важному вопросу. — Идите кому-нибудь другому поморочьте голову для разнообразия. Я спать хочу.
— Очень хорошо, дитя мое, — миссис Брэдли встала. — И вы серьезно думаете, что женитесь на Миган?
Дик взглянул на нее. Его лицо передернулась от негодования. Миссис Брэдли смотрела на него не жестоко, но с интересом.
— Не плачьте. Я не собираюсь препятствовать вашему браку, — сказала она с улыбкой.
3
— Как я понимаю, ты твердо намерена выяснить, что сталось с Армстронгом? — спросила Мэри Хопкинсон.
Она смотрела на всю коллекцию фотографий и только что выслушала подробный рассказ миссис Брэдли о поездке.
Миссис Брэдли кивнула.
— Вот почему я тебе этим докучаю последние два с половиной часа. Постепенно появляются очертания, — сказала она со зловещей улыбкой.
Мэри Хопкинсон передернулась:
— Очертания? Что ты имеешь в виду?
— Что я начинаю видеть свет. Даже нет, я не могу сказать, что я начинаю видеть свет. Это он все больше и больше на меня проливается, как освещается гора на восходе солнца… Кстати о горах, дорогая моя Мэри. Это изумительно, что греческий пейзаж на самом деле так романтичен, так невероятен, так убедителен, так притягателен и так знаком, как это людям кажется.
— Невероятен? Убедителен? — переспросила Мэри Хопкинсон. — Беатрис, ты уверена, что это не Рудри?
— Абсолютно уверена, дорогое мое дитя. Я хочу видеть рога козерога, которые купил Дик.
— Но мы же их видели, — ответила хозяйка, широко раскрыв глаза. — Он нам их показывал. Мы все их видели — или тебя при этом не было?
— Нет, я была. Я хочу снова на них посмотреть.
— Но зачем? Ты же осталась и хочешь сказать, что на них не кровь или что-то такое?
Снова кудахчущий смех миссис Брэдли.
— Нет, я не думаю, что на них кровь. На самом деле я уверена, что ее там нет. Я просто хочу их видеть, вот и все.
— Ну, попроси его. Они должны быть где-то у него.
— Я просила. Он не хочет их показывать. Я хотела бы, чтобы его попросила ты.
— Сделав вид, будто я не знаю, что тебе он отказал?
— Именно так, дитя мое. Кстати, ты знаешь, что Дик и Миган помолвлены?
— Да, знаю, они мне сказали. Он, кажется, в восторге. Но, Беатрис, они же не могут быть помолвлены, если бедняжка Рональд убил Армстронга?
— Не вижу связи, — возразила миссис Брэдли. — Да и вообще ты, кажется, была уверена, что это Рудри. Но мы же не можем точно сказать, что Армстронга убил бедняжка Рональд? Точно так же, как не можем сказать этого о Рудри.
— Однако именно это мы должны узнать. В смысле, это же должен быть один из них. Рональда предложила ты, вспомнив об этих рогах. Но в любом случае мы должны знать.
— Да, знать — это лучше. Тогда все это кончится и останется в прошлом, так ведь?
— Но нет же! А правосудие и прочее? Хотя имей в виду, Беатрис: правосудие здесь совсем не то, что на родине, и лучше с ним вообще не связываться.
Миссис Брэдли засмеялась:
— Что есть правосудие?
— Ой, давай не будем начинать политического спора. Я хочу чаю, — сказала Мэри Хопкинсон.
Миссис Брэдли уже знала, что для хозяйки дома это любимый способ сменить тему.
— А я, — сказала она, не давая себя перебить, — хочу видеть эти рога козерога и хочу съездить в Элефсин.
— В Элефсин? Это зачем?
— За знанием. За утешением. За всем тем, за чем туда ездили Мисты.
— Но ты же не можешь ехать одна, Беатрис?
— Могла бы, но я думаю взять с собой Иэна и маленького Стюарта. Иэн будет вести машину, а Стюарт будет мне помогать.
— Ты и правда будешь вести расследование? Так это называется?
— Именно так, я думаю.
— Вот чего я не могу понять, — сказала Мэри Хопкинсон, — это почему не нашли тело! Понимаешь, в таком месте, как Афины…
— Я думаю, что тело Армстронга лежит в Эфесе. Ты не замечала, что змеиный ящик похож на гроб, Мэри?
— Но вес?
— Ящик в основном таскали носильщики, грузчики и стюарды — люди, которые не знают, сколько ему положено весить.
— Но я всегда думала… когда читаешь все эти жуткие истории о трупах в багаже, там всегда кто-нибудь начинает что-то подозревать.
— Так это же на Чаринг-Кросс, — сказала миссис Брэдли. — Эфес нисколько не похож на Чаринг-Кросс, как бы ни пытались нам это внушить поэты. Я не нашла там тела, хотя искала его. Я нашла голову, как тебе и рассказывала. Но этого на самом деле достаточно.
Мэри Хопкинсон посмотрела на миссис Брэдли. Они знали друг друга уже тридцать лет.
С лицом мрачным и укоризненным она сказала:
— И ведь ты была такой хорошей девочкой, Беатрис.
Миссис Брэдли с радостным смехом воскликнула:
— Пойду к Рональду Дику и получу от него эти рога. Скажу ему, — добавила она, — что его отказ будет выглядеть подозрительно. Бедный мальчик, он всегда так почтительно слушает все, что я ему говорю. Надеюсь, ты позволишь мне, Мэри, информировать его, что я расследую смерть Армстронга на случай, если вдруг подозрение падет на Рудри?
Мэри Хопкинсон не ответила. Она излишне громко велела подать чай.
— В портик, мадам? — спросила горничная со своим деликатным пришепетыванием.
— Нет, конечно! — отрезала Мэри Хопкинсон. — Вы же знаете, что мы не пьем чай в портике в это время года!
— Прошу прощения, мадам.
Черноволосая горничная вышла. Мэри, к которой вернулась ее обычная манера, сказала безнадежно:
— Второе из разбитых сердец Гелерта!
Она едва успела это договорить, как вошел сам Гелерт. Миссис Брэдли этим воспользовалась, чтобы тихо выскользнуть для разговора с Рональдом Диком. Дик, еще сильнее осунувшийся после прошлого ее посещения, в ответ на требование предъявить рога посмотрел на нее виноватыми глазами и что-то забормотал насчет своей квартиры и музея. Миссис Брэдли глянула на него укоризненно и вернулась к Мэри и Гелерту.
— Но зачем они музею? — спросила возмущенно Мэри Хопкинсон, бросив на Гелерта взгляд, который миссис Брэдли истолковала как предупреждение. Ответ миссис Брэдли застал их обоих врасплох.
— Вы слышали, дети мои, о рогах козерога, из которых был сделан принадлежавший Одиссею лук с обратным изгибом? — спросила она.
Мэри первой пришла в себя.
— А, мифология, — сказала она. — Бедняжка Рональд, он такой энтузиаст!
На следующее утро Иэн отвез миссис Брэдли на равнину Элефсина. Рядом с ней сидела Миган. Сиденье рядом с Иэном было занято вежливо улыбающимся Дмитрием.
Иэн ехал быстро. Из Афин выехали на рассвете, а когда солнце поднялось, уже мчались вдоль бухты по дороге, ограниченной справа горами, слева — искрящимся морем. Воздух все еще был прохладен, никого вокруг не было. У входа в развалины Иэн остановил машину. Дмитрий остался, остальные вышли и направились к Залу Мистерий.
