Дожди лили почти непрерывно уже много недель подряд. Работы было невпроворот: все понимали, что нужно готовиться к паводку, а заодно и к нашествию речных цыган. Ибо близилось время их ежегодного сплава по реке и паводок не был для них серьезной помехой. Более того, он был им даже на руку, позволяя подбираться на лодках непосредственно к чужой собственности: коттеджам, флигелям, сараям и конюшням. Посему надлежало переместить все ценные вещи в жилые помещения и держать свои двери на запоре. Под угрозой было буквально все, на что могли положить глаз эти бродяги, вплоть до цветочных горшков на подоконниках; а нерадивый садовод, оставляя мотыгу или грабли на заднем крыльце, мог уже заранее с ними распрощаться. Ко всему прочему близилась ночь зимнего солнцестояния – то есть годовщина с той поры, как здесь объявилась загадочная девочка. Для Воганов сейчас важнее всего было состояние Хелены, которая с приближением срока родов утратила былую живость и подвижность. Впрочем, работники сделали максимум возможного для защиты дома от наводнения. Все проверив и поблагодарив их за труды, Воган поспешил к своей жене.

– Я так устала, – промолвила она, – но не снимай пока свой плащ. Прогуляйся с нами по саду. Мы хотим посмотреть на реку.

– Вода поднялась по склону уже на двадцать ярдов. Для ребенка это небезопасно, тем более в темноте.

– С тех пор как я ей сказала, что река может прийти в наш сад, она как на иголках. Очень хочет увидеть это своими глазами.

– Ну ладно, раз так. А где она сейчас?

– Я задремала на диване, а она, должно быть, ушла на кухню.

Однако на кухне девочки не оказалось.

– Я думала, она с вами, – сказала кухарка.

Воган и его жена обменялись тревожными взглядами.

– Скорее всего, она решила без нас взглянуть на реку – там мы ее и найдем.

Хелена пыталась говорить спокойно, однако дрогнувший голос выдал ее неуверенность.

– Лучше оставайся здесь, в одиночку я справлюсь быстрее, – сказал Воган и выбежал из комнаты, однако Хелена не послушалась и последовала за ним.

Двигалась она медленно. Лужайки раскисли, а гравийные садовые дорожки были за последние недели размыты ливнями. Ее макинтош теперь уже не застегивался на животе, и холодный дождь быстро промочил платье. «Похоже, я не рассчитала свои силы», – подумала Хелена. Тем не менее, сделав лишь краткую передышку, она продолжила путь. В ее воображении уже рисовалась картина: девочка стоит у самой кромки воды и завороженно наблюдает за разливом реки.

Дойдя до просвета между живыми изгородями, открывавшего вид на реку, она разглядела впереди своего мужа и остановилась. Воган тряс головой и бурно жестикулировал, что-то приказывая садовнику и двум другим слугам, которые кивнули с очень серьезным видом и бегом бросились выполнять его распоряжения.

По всему телу Хелены разлился жар; гулко застучало сердце. И она побежала – неуклюже, вперевалочку, – на ходу выкрикивая имя своего мужа. Воган повернулся и увидел ее широко раскрытые глаза в тот момент, когда она оступилась на скользкой тропе. Он вовремя успел ее подхватить, предотвратив падение, но Хелена при этом громко вскрикнула.

– Все в порядке, я послал людей на поиски. Очень скоро мы ее найдем.

Она ответила кивком, еще не в силах говорить. Ее лицо побелело.

– Что такое? Подвернула ногу?

Она качнула головой:

– Нет. Это ребенок.

Энтони окинул взглядом сад, мысленно ругая себя за то, что отослал всех слуг на поиски девочки. Затем прикинул расстояние до дома, учел скользкие дорожки и темноту, сопоставляя все это с болью в глазах жены. Сможет ли он дойти, ни разу не оступившись? Другого варианта не было. Он поднял ее отяжелевшее тело на руки и сделал первый шаг.

– Эй! – услышал он в ту же секунду. – Эй, на берегу!

Преодолевая быстрое течение, к пристани подходил «Коллодион».

После того как они подняли Хелену на борт и отчалили, Донт сказал:

– Рита сейчас в «Лебеде». Сначала я отвезу туда Хелену, а потом мы сможем вернуться сюда на «Коллодионе» и помочь в поисках девочки.

– Дом Риты затопило?

– Да, но дело не только в этом… Джо совсем плох.

Клиентов в «Лебеде» тем вечером было раз-два и обчелся. Спору нет, зимнее солнцестояние завсегдатаям пропускать негоже, но паводок внес свои коррективы: все крепкие молодые руки были при деле в других местах – забивали досками окна и двери, поднимали мебель на верхние этажи, загоняли скот на пригорки… Посему трактирная публика этим вечером состояла лишь из людей, непригодных к борьбе со стихией: стариков, слабаков и разгильдяев, успевших напиться вдрызг еще до начала наводнения. Они не рассказывали истории. Джо, великий сказитель, был при смерти.

Он лежал в комнатушке, настолько удаленной от реки, насколько это было возможно в пределах «Лебедя», и медленно погружался в забытье. В перерывах между судорожными вздохами он что-то бормотал. Его губы беспрестанно шевелились, но издаваемые звуки скорее походили на попытку разговаривать под водой – никто из окружающих не мог его понять. Он гримасничал, брови выразительно двигались. История, которую он рассказывал таким образом, наверняка была очень волнующей, но слышать рассказ мог только он сам.

Марготки сновали между смертным одром отца и зимним залом. В кои-то веки с их лиц исчезли беспечные улыбки, уступив место скорби, – под стать выражению лица их матери, которая сидела рядом с кроватью Джо и держала его за руки.

Был момент, когда Джо, казалось, ненадолго очнулся. Он приоткрыл глаза и произнес несколько относительно внятных слогов, прежде чем забыться вновь.

– Что он сказал? – встрепенулся Джонатан.

– Он призвал Молчуна, – тихо ответила Марго, и ее дочери согласно кивнули. Они тоже это расслышали.

– Так мне пойти его поискать?

– Нет, Джонатан, в этом нет нужды, – сказала его мать. – Он и так услышал зов и уже на подходе.

Весь этот обмен фразами слышала Рита, которая стояла у окна и смотрела на бескрайнее озеро, которое чистым листом простиралось во все стороны от «Лебедя», начинаясь от самых его стен и превращая трактир в островок, отрезанный от остального мира.

Она увидела подплывающий «Коллодион». Увидела, как перед мелководьем с яхты спустили маленькую гребную лодку, в которую Донт высадил Хелену – ее можно было узнать по темному силуэту, – а потом сел сам и начал грести в сторону «Лебедя». Уже по тому, как бережно он обращался с Хеленой, Рита догадалась о причине ее появления здесь.

– Марго, сейчас прибудет миссис Воган. Похоже, подоспело ее время.

– Тогда ей повезло, что нас тут много. Если что, мои дочери смогут помочь.

Пока Марготки суетились вокруг Хелены, Донт улучил момент и отвел Риту в сторону.

– Девочка исчезла.

– Только не это! – Что-то болезненно сжалось у нее внутри; рука инстинктивно легла на подвздошье.

– Рита, как вы себя чувствуете?

Она кое-как совладала с собой. В соседней комнате умирал старик. А здесь вот-вот должен был родиться ребенок.

– Когда это случилось? Где ее видели последний раз?

Донт сообщил ей то немногое, что знал сам.

Одна из Марготок позвала Риту, спрашивая, что им делать.

А у Риты не осталось ни кровинки в лице. К этой бледности добавилась такая гримаса ужаса, что у Донта в кои-то веки не возникло желания зафиксировать ее черты на фотоснимке.

– Я должна помочь Джо и Хелене. А вы, Донт… – Он уже сделал шаг к выходу, но теперь повернулся, чтобы услышать ее последние слова, произнесенные яростным полушепотом. – Найдите ее!

Последующие часы казались то слишком длинными, то очень короткими. Вода невозмутимо и бесстрастно покрывала все пространство вокруг трактира, а внутри его хлопотали женщины, одновременно принимая участие в двух человеческих жизнях, одна из которых подходила к концу, а другая должна была вот-вот начаться. По одну сторону стены Хелена готовилась принести в этот мир нового человека, а по другую сторону Джо готовился из этого мира уйти. Марготки позаботились обо всем, что могло понадобиться им обоим. Они приготовили теплую воду и чистые простыни, натаскали дров и развели огонь в очагах, зажгли свечи, наполнили тарелки едой, которую никто не хотел есть, однако же все ели, понимая, что подкрепиться необходимо. Сами Марготки не переставали плакать, при этом успокаивая, утешая и поддерживая других.

Рита перемещалась туда-сюда между двумя соседними комнатами и делала все, что полагается делать в таких случаях. И здесь же по коридору бродил Джонатан, не находя себе места от волнения.

– Ее уже нашли? Где она? – спрашивал он всякий раз, когда Рита появлялась из комнаты.

– Мы ничего не узнаем, пока они не вернутся, – всякий раз говорила она, открывая соседнюю дверь.

Они уже потеряли счет времени. В комнате Джо минуты тянулись, как часы, пока Рита не услышала слова Марго:

– Молчун уже на подходе. Прощай, любовь моя.

Рите вдруг вспомнились слова одного из местных доморощенных экспертов: «Ежели вглядеться мертвяку в глаза, мигом поймешь, натурально он окочурился или нет. У живых особые, зрячие глаза». И сейчас она увидела, как эта «зрячесть» покидает глаза Джо.

– Не помолишься за нас, Рита? – попросила Марго.

Рита прочла отходную молитву, и с последними ее словами Марго отпустила руку Джо. Потом сложила его руки на груди и, сидя рядом, позволила двум слезинкам скатиться из глаз – по одной из каждого.

– Не обращай на меня внимания, – сказала она Рите. – Делай свое дело.

А по другую сторону стены часы пролетали, как минуты, и наконец схватки завершились появлением на свет младенца. Он выскользнул из материнского чрева прямо в руки Рите.

– Ах! – шепотом воскликнули потрясенные Марготки. – Что это?!

Рита удивленно заморгала:

– Я о таком слышала, но своими глазами вижу впервые. Обычно эта оболочка разрывается – тогда и отходят воды. Но сейчас этого не произошло.

Хороший, здоровый с виду ребенок был заключен в подводном мире. Крепко закрыв глаза, плавно шевеля конечностями, сжимая и разжимая кулачки, он сонно плавал внутри прозрачного, наполненного жидкостью пузыря.

Рита дотронулась острием ножа до бледно-желтой оболочки, и та разом лопнула.

Хлынули воды.

Новорожденный мальчик открыл глаза и разинул рот, изумляясь воздуху и миру, в который он приплыл.