Глава 13
Джеймс

Джеймс не мог сидеть спокойно. Пальцы барабанили по подлокотнику кресла, отделявшего его от кресел сыновей, колени дергались. Он взял у Марка цветной карандаш, чтобы держаться хоть за что-нибудь. Это не кисть художника, но беспокойным пальцам было все равно. А самому Джеймсу было все равно, почему он нервничает.

К концу перелета Джулиан раздраженно посмотрел на него, поэтому Джеймс встал и прошелся по проходу. Когда загорелась надпись «Пристегните ремни» и объявили о посадке, у него свело мышцы груди. Наконец он встретится с Наталией лицом к лицу. С женщиной, с которой был близок. Всего полгода назад их отношения казались серьезными, с сексуальной перепиской и бессонными ночами, полными любви.

Джеймс застонал, рухнул в свое кресло, резко застегнул ремень безопасности. Он сказал сыновьям, чтобы они начинали собирать свои рюкзаки, и помог Марку уложить цветные карандаши, подобрав упавшие на пол. Их было пять. Примерно столько же раз он говорил по телефону с Наталией после того, как к нему вернулась память. Первый раз он позвонил ей утром того дня, когда Джулиан достал из шкафа металлический ящик и положил его отцу на колени. Сын набрал код и вышел из комнаты. Позже Джеймс нашел Джулиана внизу, мальчик рыдал по телефону. Пока Наталия из своего дома на Гавайях успокаивала племянника, Джеймс читал документы и письма из сейфа. Потом его вырвало в туалете, и он позвонил Томасу.

У Джеймса было такое чувство, будто он вот-вот потеряет сознание. Паника и неверие практически перекрыли ему кислород. Ему хотелось взять билет на первый же рейс домой. Вместо этого он протянул дрожащую руку к сыну, с которым он только познакомился, и потребовал передать ему трубку.

– Кто это? – произнес он сдавленным, тонким голосом.

– Я – Наталия Хейз, твоя свояченица, американка, как и ты. Я живу на Гавайях, – объяснила она. Ему понравился ее голос. Фамилия показалась знакомой. Перед внутренним взором встали непромокаемые костюмы и доски для сёрфинга, высокие утренние волны в Санта-Крус. Джулиан с рыданиями побежал наверх. Хлопнула дверь. Джеймс вышел с телефоном из дома. Ему нужны были свет, воздух и билет домой. Ему нужна была Эйми. У него перехватило дыхание.

Боже, Эйми была единственным человеком, с которым ему отчаянно хотелось поговорить, которого хотелось обнять до такой степени, что пустота в руках заставила задохнуться. Пришлось сдержаться, чтобы не расплакаться от тревоги.

– Я знаю, что ты сбит с толку, а Джулиан огорчен. – Наталия говорила так, словно едва контролировала свой голос. – Он рассержен и будет злиться еще очень долго. Но он – твой сын. Джулиан знал, что это может случиться. Ты подготовил его к такой возможности.

– К какой возможности? – резко спросил Джеймс, потирая ладонью лоб.

– Что ты забудешь, кто он такой. Больше шести лет ты жил в состоянии фуги.

То же самое сказал ему и Томас. Это казалось бессмысленным. Нереальным, как из фантастического фильма. Джеймсу нужно разобраться с его состоянием и найти врача сразу, как только он выберется из Мексики.

– А что насчет второго ребенка? – Того, который разбудил его, прыгая по кровати.

– Маркуса? – Голос Наталии треснул, как горячее стекло, на которое попал лед. – Он тоже твой сын.

– И что, черт побери, мне теперь с ними делать? – Джеймс содрогнулся. Ему не стоило произносить это вслух.

– То же самое, что ты делал всегда. Быть их отцом.

– А их мать? Моя жена? – Слово оцарапало ему язык. – Она умерла?

– Да, – просто ответила Наталия. Но Джеймс уловил нотки боли и потери за грохотом собственных мыслей. Ракель была сестрой Наталии. Джеймс видел свидетельства – о браке и о смерти. Несмотря на шок, он заметил, что она умерла в тот день, когда родился Маркус.

– Прости. – Джеймс извинился автоматически, хотя он благодарил бога за то, что он ни с кем не связан. Мысль была бесчувственной. Но, черт побери, на него и так слишком много свалилось.

– Джулиан хочет приехать на Гавайи. Я сказала «нет», но я могу прилететь к вам первым же рейсом.

– Не надо, – слишком быстро отказался Джеймс. Он мерил шагами двор. – Нет, мне нужно подумать. Мне необходимо время.

По телефону Наталия была милой, но чужой. Мог ли он ей доверять?

– Ты оставил дневник для себя. Найди время, чтобы прочесть его. Думаю, ты найдешь там ответы на большинство своих вопросов. И… Джеймс? Я знаю, что ты напуган, но твоим сыновьям тоже страшно. Они любят тебя, и я надеюсь, что ты сможешь найти в своей душе возможность полюбить их снова. Они хорошие мальчики. – К тому моменту, когда Наталия закончила фразу, она уже плакала. И отсоединилась прежде, чем он успел ее поблагодарить.

Во время их следующих разговоров она была приветливой и даже в чем-то помогла. Но их последний разговор несколько дней назад? Она была холодной, словно замерзшее озеро, когда Джеймс сказал, что решил воспользоваться ее предложением и привезти мальчиков на Гавайи. Несмотря на ледяной прием, Джеймс напомнил себе, что Наталия любила того мужчину, каким он когда-то был.

Как Карлос он любил ее и занимался с ней любовью. Но как Джеймс он прочел и перечитал каждый абзац об их общих моментах. Он знал, что по утрам она съедает апельсин, счищая кожуру по кругу так, чтобы получилась длинная лента. Он знал, что от нее пахнет цитрусами, и когда этот запах смешивается с запахом кокоса от солнцезащитного средства, которое она наносит днем, то этот аромат опьяняет и даже возбуждает.

Некоторые места из дневника завораживали его, как и сама Наталия. Но от них у него сводило желудок, как будто бур вгрызался глубоко в землю в поисках нефти. Вина, которую он чувствовал за то, что был близок не с одной, а с двумя женщинами, когда ему следовало быть с Эйми, часто затапливала его отвращением к себе. Джеймс по одной этой причине едва не бросил читать дневники. Он и без того достаточно ненавидел себя.

Когда самолет приземлился и они направились к выходу, Джеймс подумал, узнает ли он Наталию. Карлос сочувственно отнесся к Эйми, но его к ней не влекло. Произойдет ли то же самое с Джеймсом и Наталией? Сердце билось о грудину, словно кулак в перчатке. Джеймс сделал несколько глубоких размеренных вдохов, позволяя воздуху наполнять при выдохе щеки. От нервов и влажности у него взмокли подмышки и поясница.

Джеймс сразу заметил Наталию, стоявшую в одиночестве с другой стороны багажной карусели в открытой зоне аэропорта Лихуэ. Порывы ветра поднимали массу волос цвета жженой меди, которые Карлос подробно описал. Жженая сиена. Кадмиевый оранжевый. Терра-роза. Желтая охра. В ее волосах были все эти оттенки и даже больше. И Джеймс не мог отвести от них взгляд.

Он не стал ничего говорить мальчикам, смотревшим, как чемоданы со скоростью змеи ползут по карусели, и делавшим ставки на то, чей чемодан появится первым. Он не сказал, что видит Наталию, потому что хотел воспользоваться случаем и понаблюдать за ней, беззащитной, пока она его не заметила. Он изучал ее как модель для одной из своих картин. Острый угол согнутой руки и игра света на загорелой коже. Длинный изгиб шеи над выпуклостями грудей. Наталия дергала серебряные браслеты, украшавшие запястья, и скручивала волосы в подобие «конского хвоста», перекинув его на плечо. И снова у Джеймса возникло ощущение дежавю, как будто он уже видел эти жесты раньше. Хотя он знал, что это невозможно. Она только кажется знакомой, потому что он читал о ней.

Ее глаз перепрыгивал с одного человека на другого вокруг их карусели, пока не остановился на нем. Их глаза встретились, и минуту они просто смотрели друг на друга. Его сердце колотилось, но он не двинулся с места. Ее грудь бурно вздымалась. Наталия вцепилась в ремешок сумочки и направилась к Джеймсу. У него вспотели ладони.

Проклятье.

Он отвел глаза, вытер руки о джинсы, потом похлопал Марка по плечу и показал, кто к ним идет. Ему нужно было взять себя в руки, а Марк это отличное отвлечение. И потом, ему хотелось посмотреть, как на Наталию отреагируют дети. Во всем ли она такая, какой ее описал Карлос? Любит ли она их так, как он говорил?

– Tía Natalya! – Марк побежал к ней и бросился в раскрытые объятия. Она принялась целовать его и что-то прошептала ему на ухо. Сын хихикнул, и Джеймс почувствовал странную ревность. Ему хотелось, чтобы Марк так реагировал, когда видел его.

Наталия взяла Марка за руку и направилась к Джеймсу. Джулиан заметил тетю, и его лицо просияло. Марк нашел свой чемодан на карусели, и Джеймс схватил его за ручку. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть реакцию Наталии на его мать, которая присоединилась к ним в зоне выдачи багажа.

Лицо Наталии сморщилось:

– Сеньора Карла?

Джеймс уронил багаж. Он с глухим стуком упал на плитки пола. Джеймс затаил дыхание, ожидая, что его мать с быстротой кухонных ножниц разрушит связь, которую он выстраивал со своими сыновьями. Джулиан наблюдал за ними, не зная, как реагировать. К счастью, его мать не стала поправлять Наталию. Пожалуй, все ее поведение изменилось. Клэр улыбнулась и притянула Наталию к себе, чтобы обнять. У той удивленно поднялись брови. Она вопросительно посмотрела на Джеймса. Он провел рукой по волосам и отвернулся. В его планы не входило присутствие матери, когда он встретится с Наталией. Как он это все объяснит ей?

– Как приятно видеть тебя снова. Как твои дела? – спросила Клэр у Наталии, держась на расстоянии вытянутой руки.

– У меня все… отлично. А как вы?

– Замечательно, просто замечательно. – Клэр улыбнулась. – Нам надо многое наверстать. Мы поговорим, как только все устроятся. – Мать Джеймса дружески пожала руку Наталии.

– Хорошо, – сумела ответить та. – Я не ждала еще одного гостя, но думаю, вы сможете пожить в моей комнате вместе со мной.

Клэр отмахнулась:

– Не беспокойтесь обо мне. Я сняла номер в «Сент-Реджис». Вы подвезете меня до Принсвилла? Или… мне взять такси? – Она посмотрела на Джеймса.

– Я могу вас отвезти, – сказала Наталия, потом тоже посмотрела на него, как будто гадая, что делать с Клэр.

Джеймс вздохнул, потер лицо обеими руками.

– Дай нам одну минуту, – сказал он матери.

Клэр улыбнулась:

– Я вижу свой чемодан. Джулиан, помоги мне.

Джулиан и Клэр направились к багажной карусели. Джеймс повернулся к Наталии:

– Я не знал, что она поедет.

– Не понимаю. Откуда вы друг друга знаете?

– Ее зовут Клэр. Она – моя мать.

Наталия отступила на шаг.

– Твоя мать? – Она встревоженно посмотрела на Клэр, и Джеймс решил, что она думает о том, как много времени сеньора Карла провела с ними. Она обманула их всех.

Он сжал губы и кивнул.

Наталия не сводила с него глаз:

– Все так запутано.

Уголок его губ дернулся вверх:

– Это можно сказать обо всей моей семье.

Марк похлопал отца по бедру и указал на карусель:

– Твой чемодан.

– Спасибо, приятель. – Джеймс постучал по козырьку бейсболки Марка и снова повернулся к Наталии. Выражение ее лица изменилось, стало непроницаемым. Джеймс неловко поежился. Возможно, она осознала двуличие его матери, вспомнила, что Карлос не доверял всем Донато, и вот он явился сюда с матриархом семьи. До Наталии, вероятно, дошло и то, что она не знает его. Он – не ее Карлос, как и Клэр – не сеньора Карла. Разница только в том, что он никогда не лгал Наталии.

Джеймс бросил взгляд на мать.

– Мальчики пока не знают о ней. Учитывая все то, через что им пришлось пройти в последнее время, я не знаю, как они воспримут эту новость, – объяснил он Наталии, снова поворачиваясь к ней. Их взгляды опять встретились, и Джеймс услышал, как она резко вдохнула. Этот вдох отозвался в самом неожиданном месте – в самой глубине его существа. Джеймс подошел на шаг ближе. Наталия пригласила его в свой дом, и Джеймсу хотелось, чтобы ей было комфортно в его присутствии. Ему хотелось, чтобы она узнала его.

– Кстати, – он протянул руку, – я – Джеймс.

Наталия пожала его руку, быстро скрыв дрожание нижней губы за робкой улыбкой.

– Алоха… Джеймс. Я – Нат. Добро пожаловать на Гавайи.