Дастин не умер и все еще работал на телевидении, шипя над своими кабелями, как заклинатель змей, и превращая пустые гулкие помещения в сказочные палаты небожителей.

– Давно не виделись, – сказала ему Кирочка, высчитывая, сколько новых морщин прибавилось у него на лбу.

– Давненько, – согласился он и опустил на пол тяжелый прожектор, которому как раз подыскивал подходящее место, когда она появилась.

Он сам устроил ей пропуск, иначе бы ее без номера и служебного удостоверения ни за что сюда не пустили. Но зачем ей вдруг понадобилось возвращаться в этот сознательно брошенный ею мир и ворошить прошлое, она ему по телефону не сказала.

Надо было бы сказать сейчас, но почему-то здесь, в еще не готовой студии, прошедшей лишь половину перевоплощения из гусеницы в бабочку телевизионного дизайна, говорить не хотелось.

Дастин ощутил ее неловкость и предложил пройти в его кабинет, больше похожий на чулан, забитый всяким хламом и бутафорией, в кучи которых были кое-как воткнуты старый стол с его ровесником компьютером и простой деревянный стул.

За кофе надо было идти в конец коридора, чтобы потом всю дорогу обратно стараться не расплескать.

Дастин предложил угостить и Кирочку, но она предпочитала кофе какао, которого здесь отродясь не водилось.

– Тогда лучше чаю, – попросила она.

И вот они уже сидят рядом: он за столом, она на каком-то бруске – с трудом найдя место для ног и с неменьшим трудом закрыв рассохшуюся дверь.

– Дядя Дастин, я вас сразу предупреждаю: речь пойдет о деле опасном. Так что лучше немедленно скажите, если не хотите слушать. А я обещаю, что пойму и не обижусь.

– Любопытно мне, – ответил на это Дастин. – Ты боишься подвергнуть опасности меня. А не думала ли ты, что, доверившись мне, ты подвергнешь опасности саму себя?

Кирочка прикусила губу.

– Ты вообще понимаешь, куда ты пришла и что здесь творится?

– Нет, я вас слишком хорошо знаю, – решительно тряхнула головой Кирочка. – Вы меня не выдадите.

Дастин горько усмехнулся и спросил, слышала ли она о знаменитой китайской пытке?

– Это когда связанного человека помещали в холодную комнату и всю ночь, а то и дольше, лили ему на лоб холодную воду по капле – медленно, с равными промежутками, – пояснил Дастин. – Ни один человек не мог выдержать этой муки и обязательно сходил с ума.

– Да, – вспомнила Кирочка. – Я что-то такое слышала. А зачем вы мне это сейчас рассказали?

– Затем, что здесь у нас творится то же самое. Каждую минуту – холодная капля на лоб. Каждую минуту – порция ненависти, лжи, зависти. Плюс замеси это все на дрожжах контроля, и ты поймешь, почему тебе нельзя доверять никому: этой пытки не выдержит ни один человек. И ни один человек после этого не останется прежним.

– Ясно. Значит, вы не хотите слушать.

– Ну я-то, может, и хочу. А вот хочешь ли ты до сих пор говорить?

– С вашего согласия – да.

– Тогда я слушаю.

И Кирочка рассказала ему об их с Евгением грандиозном проекте. О правде, отснятой в кабинете МРТ. О надежде, что люди увидят и поверят. Только как увидят, если он им не поможет?

– Это безумие, – сказал Дастин. – Допустим, мне лично все то, что ты поведала, кажется логичным и вероятным. Я всегда сомневался, что в этом шоу были настоящие исцеления, а не фокусы. Но пустить ваш материал в эфир равняется самоубийству. Причем групповому, потому что погибнуть придется каждому, кто примет в этом участие.

– Это значит?..

– Это значит, что… Еще раз повторю эти слова: мне лично терять нечего, но все остальные – тот, кто поставит кассету, тот, кто нажмет на кнопку, тот, кто выдержит хотя бы пару минут, чтобы не перекрыть этот материал рекламой, – они все будут рисковать своей головой.

– А нельзя ли как-нибудь иначе? – спросила Кирочка.

– Как иначе?

– Ну, чтобы никто ни о чем не знал. Мы бы подменили кассеты. И все это ваши ребята пустили бы в эфир, не подозревая о подвохе.

– Но это же моментально отключат! – удивился Дастин ее непонятливости. – В первые же секунды, когда поймут, что материал не тот, что должен быть по плану.

– А если не поймут?

– Да как же можно не понять?

– Ну, например, поставить это во время программы о медицине. Подмонтировать туда стандартное начало: заставку, музыку, приветствие. А потом в качестве сюжета показать то, что мы засняли. Больницу, аппаратуру, явно видимые инородные тела, внедренные в человеческий мозг. Свидетельства пострадавших, графику со статистикой. Но чтобы не сразу было понятно. И чтобы все это пошло в смену самых невнимательных работников. Или самых равнодушных.

– Или самых тупых.

– Так что скажете?

– Звучит как совершенное сумасшествие, – покачал головой Дастин.

Они помолчали, дохлебывая свои остывшие напитки.

– А вот если… – вдруг сказал Дастин.

– Что? – встрепенулась и Кирочка.

– А вот если, как только они пустят все это, я отключу нужные кабели от режиссерского пульта… Чтобы выключить быстро не смогли…

Кирочка бросилась к нему на шею и пылко обняла.

– Первый раз в жизни вижу человека, который так радуется перед смертью, – констатировал Дастин. – И она еще хочет, чтобы я стал ее добровольным палачом!

– Пожалуйста!

– Я подумаю.

– Только постарайтесь сами остаться в тени. Можно ведь сделать так, чтобы все выглядело, как будто само сломалось?

– Девочка, никто этому не поверит.

– Тогда я не имею права просить вас об этой услуге.

– Знаешь что? – спросил Дастин.

– Что?

– Каждый день человек становится перед выбором между подлостью и совестью. Теперь, после того как ты мне все рассказала, избежать выбора уже нельзя. Так дай мне сделать его самостоятельно.

Они еще немного помолчали, а потом договорились о дальнейшем сценарии.

На телевидение Кирочке приходить больше нельзя: слишком заметно и подозрительно. Встречаться будут на рынке. Причем с соблюдением предосторожностей: сначала он войдет к ней в магазин сдавать бутылки незадолго до конца рабочего дня. Это будет означать, что после закрытия пункта она сможет найти его в молочном ряду. Там, как бы невзначай, они пересекутся и обменяются информацией. Он даст ей знать, возможна ли операция с подлогом в эфире. Если возможна, то она передаст ему кассету. Пока как-то так.

– И помни про китайскую пытку, – напомнил он ей на прощание. – Ни одному человеку нельзя доверять, девочка. И в том зачастую нет его вины. Его просто могут за одну ночь превратить в совершенно другое существо. Помни это и про меня, и про себя, и про своего любимого. Помни, как бы ни хотелось отогнать эту мысль подальше. Как бы горько ни было это осознавать, но случается так: ты вглядываешься в знакомые черты и обнаруживаешь за ними монстра.

Кирочка понимала, что он прав.

– Но мы не собираемся попадать в плен к китайцам, – сказала она, чтобы приободрить и его, и себя. – Не собираемся ведь, правда?

– Мы-то не собираемся. Но мы не знаем их планов, – грустно вздохнул Дастин.