Глава 57
БЕНДЕР-ЛЕНГЕ. 18:50. Закат был зловещим, тучи затянули небо почти целиком, тяжелые, иссиня-черные.
– К утру все затянет напрочь, Скрэг, – заметил американский пилот Эд Восси. Ветер, прилетевший из Ормузского пролива и спешивший дальше, вверх по Персидскому заливу к Абадану, трепал его кудрявые темные волосы. – Чертов ветер!
– У нас-то все будет в порядке, приятель. А вот у Руди, Дюка и всех остальных? Если ветер продержится или станет сильнее, они окажутся в полной заднице.
– Чертов ветер! Зачем ему понадобилось менять направление именно сегодня? Такое чувство, что боги словно смеются над нами.
Они стояли на мысу, выступавшем в залив, прямо под своим флагштоком, волны у них под ногами были асфальтово-серыми, а дальше, в самом заливе, пестрели белыми барашками. Позади них раскинулась их база и летное поле, еще мокрое от прошедшего сегодня утром проливного дождя. Внизу и правее лежал их пляж и понтон, с которого они плавали. С того дня, когда они устроили охоту на акулу, туда больше никто не наведывался, предпочитая барахтаться на мелководье, на случай если на глубине их поджидает еще одна. Восси пробормотал:
– Я чертовски рад, что все это закончилось.
Скрэггер рассеянно кивнул. Он прокручивал в голове различные погодные закономерности, стараясь определить, что произойдет в течение следующих двенадцати часов, что всегда было трудно в это время года, когда обычно спокойный залив вдруг взрывался с внезапным и чудовищным буйством. Триста шестьдесят три дня из трехсот шестидесяти пяти в году преобладающим ветром был северо-западный. Сегодня – нет.
На базе было тихо. Здесь остались только Восси, Вилли Нойхтрайтер и два механика. Все остальные пилоты и механики и их старший администратор-британец улетели два дня назад, во вторник, когда он летел сюда из Бендер-Дейлема с Касиги.
Вилли вывез их всех в Эль-Шаргаз морем.
– У нас не возникло никаких проблем, Скрэг, чтоб я сдох, – восторженно сообщил ему Вилли, приземлившись. – Твой план сработал. Отправить их морем была гениальная идея, лучше, чем на вертолетах, и дешевле. Комитетские просто пожали плечами и конфисковали для этой цели один из трейлеров.
– Они теперь ночуют на базе?
– Некоторые из них, Скрэг. Человека три-четыре. Я проследил, чтобы мы давали им побольше риса и хореша. Они неплохие ребята. Масуд тоже старается быть у них на хорошем счету. – Масуд был их директором от «Иран ойл».
– Почему ты остался, Вилли? Я знаю, как ты относишься к этой афере, я же сказал тебе, чтобы ты садился на корабль, ты тут не нужен.
– Конечно нужен, Скрэг, чтоб я сдох! Да и тебе понадобится нормальный пилот рядом в кабине, а то еще заблудишься.
Добрый старина Вилли, подумал Скрэггер. Я рад, что он остался. И сожалею об этом.
Вернувшись из Бендер-Дейлема во вторник, Скрэггер обнаружил, что его не покидает щемящее чувство тревоги, он не мог сказать, что именно ее вызывало, просто ощущение, что силы, над которыми он не властен, ждут момента, чтобы обрушиться на него. Боль в нижней части желудка стала поменьше, но время от времени в моче появлялись признаки крови. То, что он так и не предупредил Касиги о «Шамале», добавляло ему беспокойства. Черт, думал он, я не мог пойти на этот риск, рассказать все о «Шамале». Я сделал что мог, намекнув ему, чтобы он поговорил с Гэвалланом.
Вчера, в среду, Восси перебросил Касиги через залив. Скрэггер передал Восси запечатанное письмо для Гэваллана, в котором рассказывал о том, что произошло в Бендер-Дейлеме и о своей дилемме в отношении Касиги, предоставляя Гэваллану самому решать, как быть дальше. Кроме того, в письме он подробно рассказал о своей встрече с Жоржем де Плесси, которого сильно тревожило то, что на комплексе на острове Сирри опять начнутся беспорядки:
«Повреждения труб и насосов на Сирри оказались более серьезными, чем считали изначально, и я не думаю, что они будут обслуживать корабли в этом месяце. Касиги хоть привязывай по этому поводу: у него три танкера должны прибыть в Сирри под загрузку в течение следующих трех недель, согласно его сделке с Жоржем. Иранцы опять вцепились друг другу в глотки, Энди. Мы тут ничего не можем поделать. Очень мало шансов избежать диверсий, если террористы действительно захотят их осуществить. Конечно, Жоржу я ничего ни о чем не говорил. Сделай, что можешь, для Касиги, и до встречи в самом скором времени. Скрэг».
Сегодня утром был рутинный звонок из Эль-Шаргаза. Гэваллан сказал лишь, что получил его сообщение и занимается им. Во всем остальном был очень уклончив.
Скрэггер не упоминал о Мак-Ивере, Гэваллан – тоже. Скрэггер просиял. Готов жизнь свою на кон поставить, что Грязный Дункан сам полетел на 206-м! Никогда бы ни подумал, что наш прямой и правильный, как черенок от лопаты, Мак-Ивер способен на такое! И все равно готов поспорить, что он был счастлив, как свинья в луже, представившейся ему возможности, да оно и немудрено. Я бы сам поступил точно так же…
– Скрэг!
Он оглянулся. Одного взгляда на лицо Вилли Нойхтрайтера было достаточно.
– Что стряслось?
– Я только что узнал, что Масуд отдал все наши паспорта жандармам, все до единого!
Восси и Скрэггер уставились на него разинув рот.
– Зачем ему это, черт возьми, понадобилось?! – воскликнул Восси, а Скрэггер высказался гораздо более неприлично.
– Был вторник, Скрэг, когда все остальные отправились на корабле. Разумеется, их там сопровождал полицейский, пересчитал всех на борту, как положено, тогда-то он и попросил у Масуда наши паспорта. Вот Масуд их ему и отдал. Будь я на его месте, я бы тоже отдал.
– А за каким дьяволом они ему понадобились?
Вилли терпеливо объяснил:
– Чтобы переподписать наши виды на жительство от имени Хомейни, Скрэг. Он хотел, чтобы у нас все было полностью легально. Ты ведь сам их об этом тысячу раз просил, разве нет?
Скрэггер сыпал ругательствами целую минуту без передышки и ни разу не повторился.
– Черт подери, Скрэг, мы должны получить их обратно, – дрожащим голосом произнес Восси, – мы должны их вернуть, иначе «Шамалу» конец.
– Это я и так знаю, приятель. – Скрэггер с бесстрастным лицом просчитывал варианты.
– Может быть, мы смогли бы получить новые в Эль-Шаргазе или Дубае… – предположил Вилли, – сказать, что свои мы потеряли.
– Ради всех святых, Вилли! – взорвался Восси. – Ради всех святых, они запихнут нас в кутузку так быстро, что мы не успеем сообразить, где голова, где задница! Вспомни Мастерсона!
Один из их механиков пару лет назад забыл возобновить свою эль-шаргазскую визу и попытался с невинным видом пройти паспортный контроль. И хотя его виза была просрочена всего на четыре дня, а его паспорт в остальном был в полном порядке, его тут же сопроводили в тюрьму, где он в большом дискомфорте протомился шесть недель, после чего его выпустили, но навсегда выслали из страны. «Черт возьми, – заметил один британский чиновник, работавший в Эль-Шаргазе, – тебе дьявольски повезло, что ты так дешево отделался. Ты же знал закон. Мы до хрипоты напоминали вам об этом…»
– Будь я проклят, если полечу отсюда без моего паспорта, – сказал Восси. – Я не могу. Он у меня под завязку набит этими чертовыми визами для всех государств залива, Нигерии, Великобритании, так что же теперь, взять все это и бросить? У меня месяцы уйдут, чтобы их восстановить, месяцы, да и то не знаю, получится ли… И как быть с Эль-Шаргазом, а? Место это просто замечательное, слов нет, но без паспорта и действительной визы там одна дорога – за решетку!
– Верно, Эд. Черт подери, и завтра к тому же священный день, когда все закрыто туже, чем комариная задница. Вилли, ты помнишь, кто был этот полицейский? Он из армейских? Или «зеленая повязка»?
Помолчав секунду, Вилли сказал:
– Он был не из «зеленых повязок», Скрэг, он был армейский. Старый такой, с седыми волосами.
– Кешеми? Сержант?
– Точно, Скрэг, именно он.
Скрэггер снова выругался:
– Если старый Кешеми скажет, что нам придется ждать до субботы или до субботы через неделю, так оно и будет.
В этой местности и сейчас полиция функционировала так же, как всегда, входя в состав вооруженных сил, и «зеленые повязки» в ее работу не вмешивались, разве что все полицейские поснимали свои шахские бляхи и надели на рукав повязки с именем Хомейни.
– К ужину меня не ждите. – Скрэггер зашагал в темноту.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК БЕНДЕР-ЛЕНГЕ. 19:52. Капрал зевнул и вежливо покачал головой, говоря на фарси с радиооператором базы по имени Али Паш, которого Скрэггер привел с собой в качестве переводчика. Это был симпатичный тегеранец лет тридцати, который окончил американскую школу радистов в Исфахане и работал на ИВК в Бендер-Ленге уже три года. Скрэггер терпеливо ждал, слишком хорошо зная иранцев, чтобы прерывать их. Беседа длилась уже полчаса.
– О, вы хотели спросить про паспорта чужеземцев? Паспорта находятся в сейфе, где им и положено быть, – говорил полицейский. – Паспорта – вещь ценная, и мы храним их под замком.
– Совершенно справедливо, ваше превосходительство, но капитан чужеземцев хотел бы забрать их, пожалуйста. Он говорит, что они нужны им для смены сотрудников.
– Разумеется, он может получить их назад. Они же являются его собственностью, так ведь? Разве он и его люди за эти годы не вылетали столько раз, чтобы помочь нашим людям и спасти их? Конечно, ваше превосходительство, как только сейф откроют.
– Прошу вас, нельзя ли его открыть прямо сейчас? Чужеземцы очень оценили бы вашу доброту. – Али Паш был так же вежлив и нетороплив, ожидая, пока полицейский сам не сообщит необходимую информацию. – Это, безусловно, было бы большой услугой с вашей стороны.
– Разумеется, но он не может их забрать, пока ключ от сейфа не появится здесь снова.
– А-а. А могу я осмелиться спросить, где находится ключ в данное время, ваше превосходительство?
Капрал махнул рукой в сторону большого старомодного сейфа, господствовавшего в кабинете:
– Взгляните, ваше превосходительство, вы сами видите, ключ не висит на своем крючке. Более чем вероятно, что сержант держит его у себя.
– Как это мудро и правильно, ваше превосходительство. Вероятно, его превосходительство сержант сейчас находится у себя дома?
– Его превосходительство будет здесь завтра утром.
– В священный день? Позвольте мне выразить мнение, что нам очень повезло, что наша полиция имеет столь высокое представление о долге и работает с таким рвением. Я полагаю, его не следует ждать рано.
– Сержант есть сержант, но кабинет открывается в семь тридцать утра, хотя полицейский участок, разумеется, открыт днем и ночью. – Капрал раздавил окурок в пепельнице. – Приходите утром.
– Благодарю вас, ваше превосходительство. Не хотите ли выкурить еще сигарету, пока я объясню ситуацию капитану?
– Благодарю вас, ваше превосходительство. Редко доводится выкурить иностранную, спасибо.
Сигареты были американские, и такое подношение ценилось высоко, хотя ни тот ни другой не упоминали об этом.
– Позвольте предложить вам зажигалку, ваше превосходительство. – Али Паш закурил сам и пересказал Скрэггеру содержание их разговора.
– Али Паш, спросите его, дома ли сержант сейчас.
– Я уже спрашивал, капитан. Он сказал, что его превосходительство будет здесь утром.
Али Паш скрыл свою скуку, он был слишком вежлив, чтобы сказать Скрэггеру, что уже в первые несколько секунд понял, что этот человек ничего не знает, ничего не станет делать и что вся эта беседа и вообще приход сюда – пустая трата времени. И конечно же, полицейские предпочитают, чтобы их не беспокоили среди ночи по столь несущественным вопросам. Какое это имеет значение? Разве они хоть раз теряли чей-нибудь паспорт? Разумеется, нет! Какая еще смена сотрудников?
– Если мне будет позволено дать вам совет, ага? Утром.
Скрэггер вздохнул. «Утром» могло означать и «завтра», и «послезавтра». Нет смысла пытаться выяснить поточнее, с раздражением подумал он.
– Поблагодарите его от моего имени и скажите, что я буду здесь завтра прямо с утра пораньше.
Али Паш сделал, как просили. На все воля Аллаха, с тоской подумал капрал, голодный и обеспокоенный тем, что вот еще неделя прошла, а зарплаты все нет и нет и не было уже много месяцев, а базаари-заимодавцы требуют возвращения своих ссуд и моя семья едва не голодает.
– Спокойной ночи, ага, – сказал он Скрэггеру.
– Спокойной ночи, ага. – Скрэггер подождал, зная, что их уход будет таким же вежливо долгим, как и беседа.
Снаружи на узкой дороге, которая была главной дорогой этого портового города, он почувствовал себя лучше. Любопытные зеваки, все мужчины, окружили его старый помятый «универсал» с крылатой эмблемой «С-Г» на дверце.
– Салам, – беззаботно поздоровался он, и несколько человек ответили на его приветствие.
Пилоты с базы были людьми популярными, база и нефтяные платформы служили основным источником очень доходных рабочих мест, их спасательные вылеты в любую погоду внушали уважение, и Скрэггера многие знали в лицо.
– Это начальник всех пилотов, – со знающим видом прошептал какой-то старик своему соседу. – Это он помог тогда юному Абдулле Турику и доставил его в больницу в Бендер-Аббасе, куда обычно попадают только высокородные. Он даже ездил к нему в деревню, тут рядом с Бендер-Ленге, даже на похороны пришел.
– Турик?
– Абдулла Турик, сын сына моей сестры! Тот самый молодой человек, который упал с платформы в море и был съеден акулами.
– Ах да, припоминаю. Молодой человек, про которого говорят, что его убили левые.
– Не так громко, не так громко, никогда не знаешь, кто может услышать. Мир вам, пилот, приветствую вас, пилот!
Скрэггер помахал им рукой и уехал.
– Но база совсем в другой стороне, капитан. Куда мы едем? – спросил Али Паш.
– Навестить сержанта, разумеется. – Скрэггер принялся насвистывать сквозь зубы, не обращая внимания на явное неодобрение Али Паша.
Дом сержанта располагался на углу унылой грязной улочки, где еще остались лужи после утреннего ливня, – просто еще одна дверь в высокой стене по ту сторону джуба. Темнело, поэтому Скрэггер оставил фары включенными и вышел из машины. Никаких признаков жизни на всей улице. Только несколько окон высоко в стене тускло освещены.
Почувствовав, что Али Паш нервничает, Скрэггер сказал:
– Оставайтесь в машине. Проблем не будет, я здесь уже бывал. – Он энергично воспользовался железной колотушкой на двери, чувствуя на себе взгляды со всех сторон.
Впервые он появился здесь год или около того назад, когда привез с собой огромную корзину с провизией, двух забитых овец, несколько мешков риса и ящики с фруктами в качестве подарка от базы, чтобы отметить награждение «их» сержанта шахской бронзовой медалью за храбрость в столкновениях с пиратами и контрабандистами, которых было полным-полно в этих водах. Последний раз, несколько недель назад, он сопровождал встревоженного полицейского, который хотел, чтобы он немедленно доложил ему о трагедии на «Сирри-1», где Абдуллу Турика достали из кишащей акулами воды. Ни в первый, ни во второй раз в дом его не пригласили, а принимали в небольшом внутреннем дворе позади высокой деревянной двери, и оба раза это было днем.
Дверь чуть-чуть приоткрылась со скрипом, и внезапно вспыхнувший фонарь на мгновение ослепил Скрэггера. Круг света нерешительно дрогнул, потом переместился на машину и остановился на Али Паше, который практически выпрыгнул из машины, согнулся в полупоклоне и крикнул:
– Приветствую вас, ваше превосходительство старший офицер, мир да пребудет с вами. Я приношу извинения за то, что этот чужеземец нарушает ваше уединение и осмеливается бе…
– Приветствую вас, – коротко оборвал его Кешеми, выключил фонарь и обратил свое внимание на Скрэггера.
– Салам, ага Кешеми, – поздоровался с ним Скрэггер, чьи глаза понемногу привыкали к темноте.
Он видел перед собой человека с твердыми чертами лица, который внимательно смотрел на него; пуговицы его мундира были расстегнуты, револьвер свободно сидел в незастегнутой кобуре.
– Салам, кап’тан.
– Простите, ага, что приехал сюда ночью, – медленно и старательно выговаривая слова, произнес Скрэггер, поскольку знал, что английский Кешеми плохой, а его собственные знания фарси фактически отсутствовали. – Пожалуйста, нужны паспорта. Пожалуйста.
Сержант удивленно хмыкнул, потом махнул крепкой мускулистой рукой в сторону города:
– Паспорта в участок, кап’тан.
– Да. Но, прошу прощения, нет ключа. – Скрэггер изобразил рукой, будто пытается открыть замок ключом. – Нет ключа, – повторил он.
– Ах. Да. Понимаю. Да, нет ключа. Завтра. Завтра вам дам.
– Можно сегодня? Пожалуйста. Сейчас? – Скрэггер видел упершийся в него испытующий взгляд.
– Почему сегодня?
– Э-э… для смены пилотов. Люди в Шираз, смена людей.
– Когда?
Скрэггер знал, что должен рискнуть.
– В субботу. Если у меня будет ключ, я поеду в участок и сразу вернусь.
Кешеми покачал головой:
– Завтра. – Потом что-то резко выговорил Али Пашу, который тут же поклонился и пространно поблагодарил его, еще раз извинившись, что его потревожили.
– Его превосходительство говорит, что вы получите их завтра. Нам… э-э… нам лучше уехать, капитан.
Скрэггер натянуто улыбнулся:
– Благодарю вас, ваше превосходительство. – Он бы попросил Али Паша поинтересоваться у сержанта, не может ли он забрать паспорта сразу же, как только откроется участок, но не хотел без лишней надобности возбуждать в сержанте подозрения. – Я приду после первой молитвы. – Скрэггер протянул руку, и Кешеми пожал ее.
Каждый почувствовал силу другого. Потом Скрэггер сел в машину и уехал.
Кешеми задумчиво закрыл и снова запер дверь на засов.
Летом внутренний дворик с высокими стенами, виноградными лозами, ползущими по деревянной решетке, и маленьким фонтанчиком был прохладным и манящим. Сейчас он выглядел уныло. Сержант пересек его и открыл дверь напротив, которая вела в главную жилую комнату, заперев ее за собой на засов. Где-то наверху раздался детский кашель. Горящие дрова в очаге немного смягчали холод, но в доме все равно гуляли сквозняки: ни двери, ни окна не закрывались достаточно плотно.
– Кто это был? – спросила жена из комнаты наверху.
– Никто, ничего серьезного. Чужестранец с воздушной базы. Тот, что постарше. Ему понадобились их паспорта.
– Так поздно ночью? Аллах да охранит нас! Всякий раз, когда раздается стук в дверь, я только и жду беды – проклятых «зеленых повязок» или этих подлых левых! – Кешеми рассеянно кивнул, но ничего не сказал, грея руки у огня, едва слушая, как она продолжает ворчать: – Зачем ему было сюда приходить? Чужеземцы такие невоспитанные. Зачем ему понадобились паспорта в это время, когда ночь на дворе? Ты отдал их ему?
– Они заперты в сейфе. Обычно я всегда ношу ключ с собой, но он потерялся. – (Ребенок снова закашлялся.) – Как маленькая Сусан?
– У нее все еще жар. Принеси мне немного горячей воды, это поможет. Добавь туда чуть-чуть меда. – Он поставил чайник на огонь, слыша ее ворчание: – Паспорта среди ночи! Почему они не могут подождать до субботы? Такая невоспитанность и невнимание. Ты сказал, что ключ потерялся?
– Да. Вероятно, эта козлиная голова Лафти – недоразумение, а не полицейский – забрал его с собой и забыл вернуть на место. На все воля Аллаха.
– Мохаммед, зачем чужеземцу могли понадобиться паспорта в это время ночи?
– Не знаю. Любопытно, очень любопытно.
Глава 58
АЭРОДРОМ БЕНДЕР-ДЕЙЛЕМА. 19:49. Руди Луц стоял под навесом на веранде своего трейлера, глядя на проливной дождь.
– Sheisse, – пробормотал он.
Дверь в трейлер позади него была открыта, и в полосе света крупные дождинки мелькали, как искры. Кассетный магнитофон тихо играл Моцарта. Дверь соседнего трейлера, из конторы, открылась, и он увидел, как Папаша Келли вышел с зонтом над головой и зашлепал к нему по лужам. Ни тот ни другой не заметили иранца в тени. Где-то на базе фыркал и мяукал бродячий кот.
– Привет, Папаша. Заходи. Достал?
– Да, без проблем. – Келли стряхнул с зонта капли дождя.
Внутри трейлера было тепло и уютно, чисто и прибрано. Со встроенной, вновь подключенной ВЧ-рации, стоявшей в режиме ожидания, была снята крышка, приглушенный треск помех смешивался со звуками музыки. На плите разогревался кофейник.
– Кофе?
– Спасибо… Я сам себе налью. – Келли протянул ему бумагу и прошел на кухню; бумага содержала торопливо написанные столбцы цифр, указателей температуры, направлений ветра, его силы для каждых нескольких тысяч футов, барометрическое давление и прогноз на завтрашний день. – Абаданская вышка говорит, информация свежая. Они уверяют, что сюда входят все сегодняшние данные, поступившие от «Британских авиалиний». Выглядит вроде не слишком плохо, а?
– Если информация точная.
Прогноз предрекал уменьшение осадков около полуночи и ослабление ветра. Руди прибавил звук, и Келли сел с ним рядом. Руди понизил голос:
– Для нас это может оказаться ничего, но для Ковисса – погода сучья. Нам все равно придется дозаправляться в воздухе, чтобы дотянуть до Бахрейна.
Келли с удовольствием потягивал кофе, крепкий, горячий, с ложкой сгущенного молока.
– Что бы ты сделал на месте Энди?
– С тремя базами, где везде проблемы, я бы… – Легкий шум снаружи. Руди встал и выглянул в окно. Никого. Потом опять раздалось мяуканье кота, теперь уже ближе. – Чертовы кошки, у меня от них мурашки по коже.
– А мне вот коты нравятся. – Келли усмехнулся. – У нас их трое: Матфей, Марк и Лука. Два сиамских, третий полосатый. Бетти говорит, детишки сводят ее с ума, требуя теперь и Иоанна для комплекта.
– Как она?
Сегодня рейс «Британских авиалиний» в Абадан привез Шандора Петрофи для четвертого 212-го вместе с переданной Гэвалланом почтой, которая после начала беспорядков в стране направлялась им через штаб-квартиру в Абердине. Их первая почта за много недель.
– Прекрасно, на самом деле вообще замечательно. Осталось всего три недельки. Старушка обычно не опаздывает. Я буду рад вернуться домой, когда она станет рожать. – Келли просиял. – Врач говорит, ему кажется, на этот раз будет девочка. Наконец-то!
– Поздравляю! Чудесная новость. – (Все знали, что чета Келли продолжала надеяться вопреки всему.) – Семь мальчишек и одна девочка – это ж сколько ртов кормить. – Руди задумался. Он с трудом оплачивал счета и вносил деньги за обучение всего троих детей, и это притом, что им не нужно было выплачивать ипотеку: дом его жене оставил ее отец, да благословит Господь этого старого негодяя. – Столько ртов, даже не знаю, как тебе это удается.
– О, мы управляемся понемногу, хвала Создателю. – Келли взглянул на прогноз и нахмурился. – Знаешь, будь я на месте Энди, то нажал бы кнопку и не стал откладывать.
– Будь моя воля, я бы все отменил и вообще забыл об этой безумной затее. – Руди понизил голос и нагнулся поближе. – Я знаю, Энди придется несладко, возможно, придется закрыть компанию. Но мы-то все сумеем получить новую работу, где еще и деньжат побольше будет, нам о своих семьях думать надо, и мне очень не нравятся все эти игры с законом. Как, черт побери, нам удастся выскользнуть из страны?! Это невозможно. Если мы… – Окна залил свет автомобильных фар, звук мощного мотора начал нарастать и оборвался у трейлера.
Руди оказался у окна первым. Он увидел, как из машины появился Затаки, с ним несколько «зеленых повязок», потом Нумир, директор их базы, вышел с зонтом из административного трейлера и присоединился к ним.
– Sheisse, – снова пробормотал Руди, убавил звук музыки, быстрым взглядом окинул трейлер, нет ли чего компрометирующего, и сунул прогноз в карман. – Салам, полковник, – сказал он, открывая дверь. – Вы искали меня?
– Салам, капитан, да, искал. – Затаки прошел в комнату, на плече у него висел американский армейский пистолет-пулемет. – Добрый вечер, – сказал он. – Капитан, сколько вертолетов находится сейчас здесь?
Нумир начал:
– Четыре двести двенадцатых и…
– Я задал вопрос капитану, – вспыхнул Затаки, – не вам. Если мне потребуется информация от вас, я спрошу! Капитан?
– Четыре двести двенадцатых, два двести шестых, полковник.
Повергнув их в шок, особенно Нумира, Затаки сказал:
– Хорошо. Я хочу, чтобы два двести двенадцатых прибыли завтра на завод «Иран-Тода» к восьми часам утра для работы по указаниям его превосходительства Ватанабэ, тамошнего начальника. С завтрашнего дня вы будете присылать туда машины ежедневно. Вы с ним знакомы?
– Э-э… да, я… э-э… Однажды у них возникла потребность в экстренной эвакуации, и мы их выручили. – Руди попытался собраться с мыслями. – Э-э… они… они будут работать в… э-э… в священный день, полковник?
– Да. Как и вы тоже.
Нумир вставил:
– Но аятолла го…
– Он не закон. Заткнитесь! – Затаки перевел взгляд на Руди. – Будьте там в восемь ноль-ноль.
Руди кивнул:
– Э-э… да. Могу я… э-э… предложить вам кофе, полковник?
– Спасибо. – Затаки прислонил свой автомат к стене и сел за откидной стол, глядя на Папашу Келли. – Я, по-моему, видел вас в Ковиссе?
– Да, так и есть, – ответил высокий англичанин. – Там… э-э… там база, где я обычно работаю. Я… э-э… я пригнал сюда один двести двенадцатый. Меня зовут Игнатий Келли. – Слабея, он опустился на стул напротив него, потрясенный так же, как и Руди, сжимаясь под испытующим взглядом иранца. – Ночка прямо для рыб, а?
– Что?
– Э-э… дождь, я говорю.
– Ах да, – кивнул Затаки.
Он был рад снова говорить по-английски, еще немного подучиться, убежденный, что иранцы, говорящие на иностранном языке и имеющие образование, будут в большой цене, муллы они или не муллы. Начав принимать таблетки, которые ему дал доктор Натт, он стал чувствовать себя гораздо лучше, ослепляющие боли в голове немного отступили.
– Дождь помешает вам выполнять полеты завтра? – спросил Затаки.
– Нет, не…
– Это зависит, – быстро откликнулся Руди из кухни, – от того, как поведет себя атмосферный фронт. – Он принес поднос с двумя чашками с сахаром и сгущенным молоком, все еще пытаясь справиться с этой новой катастрофой. – Пожалуйста, угощайтесь, полковник. По поводу «Иран-Тода», – начал он осторожно, – все наши вертолеты находятся в аренде, переданы по контракту компании «Иран ойл» и пребывают здесь в распоряжении аги Нумира. – (Нумир кивнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.) – У нас контракты с «Иран ойл».
Молчание сгустилось. Все они смотрели на Затаки. Тот лениво положил себе в кофе три полные, с горкой, ложки сахара, размешал его и сделал глоток.
– Кофе прекрасный, капитан. Да, очень хороший, и да, я знаю про «Иран ойл», но я решил, что «Иран-Тода» на данный момент важнее «Иран ойл», и завтра вы отправите два двести двенадцатых к восьми утра в «Иран-Тода».
Руди бросил взгляд на директора базы, который спрятал глаза.
– Но… Ну что ж, если «Иран ойл» не станет возражать, чтобы…
– Они не станут возражать. – Затаки повернулся к Нумиру. – Не правда ли, ага?
– Да-да, ага. – Нумир смиренно закивал. – Я… я, разумеется, проинформирую региональное управление о вашем… вашем высоком указании.
– Хорошо. Тогда мы обо всем договорились.
Нет, не договорились, хотелось закричать Руди в отчаянии.
– Могу я спросить, как… э-э… как будет оплачиваться наша работа по… э-э… новому контракту? – спросил он, чувствуя себя ужасно глупо.
Затаки повесил автомат на плечо и поднялся:
– «Иран-Тода» все устроит. Благодарю вас, капитан. Я вернусь завтра утром после первой молитвы. Один вертолет поведете вы, и я буду вас сопровождать.
– Отличная мысль, полковник! – внезапно воскликнул Папаша Келли, улыбаясь во весь рот, и Руди готов был убить его на месте. – Нет нужды приходить сюда раньше восьми, так было бы лучше для нас. Лететь туда недолго, будем там, скажем, в четверть девятого. Отличная мысль заняться обслуживанием «Иран-Тода», просто класс! Мы всегда хотели заполучить этот контракт, даже не знаю, как вас и благодарить, полковник! Фантастика! По сути, Руди, нам нужно забрать с собой все четыре машины, пусть ребята сразу осмотрятся, освоятся с новым местом, только время сэкономим, да, сэр, я их сейчас всех предупрежу! – Он выбежал из трейлера.
Руди смотрел ему вслед, едва не окосев от бешенства.
Глава 59
НЕДАЛЕКО ОТ АЭРОПОРТА ЭЛЬ-ШАРГАЗА. 20:01. Ночь была прекрасной и благоухающей, напоенной ароматом цветов. Гэваллан и Петтикин сидели на террасе отеля «Оазис» на территории аэродрома, раскинувшегося на краю пустыни. Они решили выпить по бокалу пива перед ужином, Гэваллан курил тонкую сигару и смотрел вдаль, где небо, фиолетово-черное и усыпанное звездами, встречалось с еще более черной землей. Дым сигары струйкой поднимался вверх. Петтикин шевельнулся в своем просторном кресле:
– Как бы я хотел, чтобы было еще что-нибудь, что я мог бы сделать.
– Как бы я хотел, чтобы Мак был здесь, я бы своими руками свернул его чертову шею, – в тон ему сказал Гэваллан, и Петтикин расхохотался.
Несколько гостей отеля уже появились в обеденном зале позади них. «Оазис» был старым отелем, знававшим лучшие дни. Выстроенный в барочном стиле Империи, он служил домом британскому министру-резиденту в те годы, когда британская власть была единственной властью в Персидском заливе и держала в узде пиратство и поддерживала мир. Из высоких дверей до них долетала музыка, такая же древняя, как и участники маленького ансамбля, состоящего из трех инструментов – фортепиано, скрипки и контрабаса: две престарелые дамы и седой джентльмен за клавишами.
– Бог ты мой, да это никак «Чу-Чин-Чау»?
– Боюсь, Энди, тут я вам не помощник. – Петтикин оглянулся и увидел среди ужинающих Жан-Люка, болтавшего с Ноггером Лейном, Родригесом и несколькими другими механиками, потом пригубил пиво и заметил, что бокал Гэваллана опустел. – Повторить?
– Нет, спасибо. – Гэваллан проводил взглядом сигарный дым. – Я, наверное, прогуляюсь до метеорологической службы, потом загляну в наш офис.
– Я пойду с вами.
– Спасибо, Чарли, но почему бы тебе не остаться здесь на случай, если позвонят по телефону?
– Конечно, как хотите.
– И не ждите меня за столом. Я подойду к кофе. На обратном пути заскочу в больницу проведать Дюка. – Гэваллан встал, прошел через обеденный зал, поздоровавшись с теми из его людей, кто там был, и вышел в холл, который тоже выглядел довольно обшарпанным.
– Мистер Гэваллан, извините меня, эфенди, но вас просят к телефону. – Портье показал на телефонную кабинку сбоку, обитую внутри красным плюшем, никакого кондиционера и никакой звукоизоляции.
– Алло? Гэваллан слушает, – сказал он в трубку.
– Привет, босс, Лиз Чэнь… просто хочу сообщить, что нам позвонили по поводу двух партий груза из Люксембурга и сообщили, что они прибудут с опозданием. – («Партия груза из Люксембурга» было кодом для двух грузовых «Боингов-747», которые он зафрахтовал.) – Они не смогут прибыть в пятницу, гарантируют только четыре часа дня в воскресенье.
Гэваллан был обескуражен. Владельцы чартеров предупредили его, что график рейсов у них очень плотный и возможна задержка на сутки. Ему вообще с большим трудом удалось договориться об этих самолетах. Разумеется, ни к одной из обычных авиалиний, обслуживавших страны залива или Иран, он обратиться не мог, и ему пришлось говорить очень уклончиво, когда речь зашла о том, для чего ему нужны эти самолеты и какой груз он будет перевозить.
– Немедленно свяжись с ними и постарайся приблизить дату прилета. Было бы гораздо безопаснее, если бы они смогли прилететь в субботу, гораздо безопаснее. Что еще?
– «Импириэл эр» предложила перекупить наш заказ на наши новые Х6З.
– Скажи им, чтобы шли к черту. Дальше?
– «ЭксТекс» пересмотрела свое предложение по новым контрактам в Саудовской Аравии, Сингапуре и Нигерии, понизив его на десять процентов.
– Пошли им телекс, что их предложение принято. Договорись для меня об обеде с их руководством в Нью-Йорке во вторник. Дальше?
– Я получила список номеров деталей, который вы просили.
– Хорошо. Подожди минутку. – Гэваллан достал записную книжку, которую всегда носил с собой, и нашел в ней нужную страницу, где были перечислены существующие иранские позывные их десяти оставшихся 212-х, все они начинались с латинских букв «ЕР», что означало «Иран», потом следовала «Н» – «вертолет», а за ней последние две буквы. – Готов. Диктуй.
– AB, RV, KI…
Она диктовала ему буквы, а он записывал их рядом с другой колонкой. Ради безопасности он не прописывал новые регистрационные номера полностью, включая буквы «G» – «Великобритания» и «H» – «вертолет», просто отмечал две новые буквы. Он прочел ей получившийся список, и они еще раз сравнили его с тем, который им прислали.
– Спасибо, все сходится. Я позвоню тебе сегодня перед сном, Лиз. Набери Морин и скажи ей, что все в порядке.
– Хорошо, босс. Сэр Иэн звонил полчаса назад, чтобы пожелать тебе удачи.
– О, здорово! – Гэваллан безуспешно пытался связаться с ним все время, пока был в Абердине и Лондоне. – Где он сейчас? Номера не оставил?
– Оставил. Он в Токио: семь-три семь-три восемь-четыре. Сказал, что будет там какое-то время, и, если вы до него не дозвонитесь, он позвонит завтра. Еще сказал, что вернется через пару недель и хотел бы встретиться с вами.
– Вообще прекрасно. Он не сказал, по какому поводу?
– Масло для ламп в Китае, – загадочно ответила секретарша.
Интерес Гэваллана возрос еще больше.
– Чудесно! Договорись о дате на ближайший удобный ему день. Я позвоню попозже, Лиз. Нужно бежать.
– Хорошо. Просто хочу напомнить, что завтра у Скота день рождения.
– Боже милосердный, совсем из головы вон! Спасибо, Лиз. Поговорим еще. – Он повесил трубку, радуясь весточке от Иэна Данросса, благословляя телефонную сеть Эль-Шаргаза и международные телефонные звонки. Он набрал номер. Разница во времени с Токио составляла пять часов. Получался второй час ночи.
– Хай? – раздался в трубке сонный женский голос.
– Добрый вечер. Извините за поздний звонок, но меня попросили позвонить сэру Иэну Данроссу. Эндрю Гэваллан.
– Ах да. Иэна здесь сейчас нет, он не вернется раньше завтрашнего дня, прошу прощения. Может быть, в десять часов. Пожалуйста, могу я узнать ваш номер, мистер Гэваллан?
Разочарованный, Гэваллан продиктовал ей номер:
– Скажите, а нет ли другого номера, по которому я мог бы ему позвонить?
– Прошу прощения, нет.
– Пожалуйста, попросите его позвонить мне. В любое время. – Он еще раз поблагодарил ее и с задумчивым видом повесил трубку.
Снаружи стояла взятая им напрокат машина. Он сел в нее и подъехал в главному входу в аэропорт. Над его головой «Боинг-707» заходил на посадку с зажженными посадочными огнями, мигая проблесковыми на хвосте и крыльях.
– Добрый вечер, мистер Гэваллан, – приветствовал его Сибблз, начальник метеослужбы. Он был британцем – маленький, худой, сухонький человечек, который уже десять лет жил здесь. – Вот, пожалуйста. – Он протянул ему фотокопию прогноза. – Следующие несколько дней погода будет изменчивой. – Он передал ему еще три листа. – Бендер-Ленге, Ковисс и Бендер-Дейлем.
– А в общем и целом?
– Они все примерно одинаковые, плюс-минус узлов десять-пятнадцать, потолок несколько сот футов – извините, никак не привыкну к этой метрической системе, – потолок сто метров или около того. Погода постепенно улучшается. В течение последующих нескольких дней ветер должен вернуться в норму, попутный северо-западный. После полуночи мы прогнозируем небольшой дождь, плотную низкую облачность и туман над большей территорией залива, ветер юго-восточный, в целом около двадцати узлов, с грозами, небольшой турбулентностью время от времени, – Сибблз поднял на него глаза и улыбнулся, – и шамалами.
Желудок Гэваллана провалился в пустоту, хотя слово было произнесено самым обычным тоном и Сибблз не был посвящен в их тайну. По крайней мере, я полагаю, что он ничего не знает, подумал Гэваллан. Сегодня это уже второе любопытное совпадение. Первое было связано с американцем, который обедал за соседним столиком с шаргазцем, чьего имени он не запомнил. «Удачи вам завтра», – сказал, уходя, американец с приятной улыбкой, полной благожелательности.
– Простите?
– Гленн Вессон, «Вессон ойл маркетинг». Вы ведь Эндрю Гэваллан, не так ли? Мы слышали, вы и ваши ребята устраиваете… верблюжьи гонки завтра в оазисе Диз-аль, правильно?
– Не мы, мистер Вессон. Верблюды – это не по нашей части.
– В самом деле? Вам следует попробовать, да, сэр, это очень весело. В любом случае – удачи.
Могло быть и совпадение. Верблюжьи гонки были местным развлечением для иностранцев, и уморительно смешным, а Диз-аль – излюбленное место отдыха на исламский уик-энд.
– Спасибо, мистер Сибблз, до завтра.
Гэваллан сунул прогнозы в карман и спустился по лестнице в холл аэровокзала, направляясь в офис их компании, располагавшийся сбоку. Ни положительного «да», ни положительного «нет», размышлял он. Суббота будет лучше завтрашнего дня. Выкладывайте денежки и делайте ставки. Я не могу долго тянуть.
– Как ты собираешься принимать решение? – спросила Морин, провожая его позавчера на рассвете.
В Абердине стоял густой туман и лило как из ведра.
– Не знаю, девочка. У Мака хорошее чутье, он поможет.
А теперь и Мака здесь нет! Мак свихнулся. Мак летает на вертолетах без разрешения врачей. Мак с большим удобством для себя застрял в Ковиссе, и ему теперь оттуда не выбраться иначе как с «Шамалом». Эрикки до сих пор бог знает где, а бедолагу Дюка хоть ремнями к койке привязывай из-за того, что он не с ребятами, хотя ему чертовски повезло, что он сюда попал. Док Натт был прав. Рентген показал, что несколько осколков кости пробили левое легкое, а еще полдюжины угрожают артерии. Энди взглянул на часы в зале. 20:27. Дюк уже должен выйти из наркоза.
Нужно принимать решение. Вместе с Чарли Петтикином мне скоро придется решать.
Он вошел в дверь с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», прошел по коридору с окнами с двойным остеклением по всей длине. На площадке перед аэровокзалом 707-й катил на стоянку вслед за машиной с горящей на крыше надписью «СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ» на английском и фарси. Несколько сорокаместных винтовых «фоккервульфов» местных авиалиний стояли аккуратным рядом, по соседству находился «Боинг-747» компании «Пан-Америкэн», который был частью регулярных рейсов для вывоза людей из Тегерана, и с полдюжины частных реактивных самолетов, а среди них и его 125-й. Как бы я хотел, чтобы это была суббота, подумал он. Нет, наверное, все же нет.
На двери, которая вела в их офис, состоявший из нескольких комнат, висела табличка «С-Г ХЕЛИКОПТЕРЗ, ШЕЙХ АВИЭЙШН».
– Привет, Скот.
– Привет, пап. – Скот улыбнулся. Он был один, дежурил по офису и сидел перед включенной ВЧ-рацией, на коленях – книжка, правая рука на перевязи. – Ничего нового, только просьба позвонить Роджеру Ньюбери домой. Набрать его?
– Через минуту, спасибо. – Гэваллан протянул ему метеосводки.
Скот быстро пробежал их глазами. Зазвонил телефон. Продолжая читать, Скот поднял трубку.
– «С-Г»? – Некоторое время он слушал. – Кто? Ах да. Нет, его здесь нет, извините. Да, передам. Пока. – Он положил трубку и вздохнул. – Новая пташка Джонни Хогга, Александра, Мануэла зовет ее «Тамале с перцем», потому что уверена, что его стручок там точно пригорит. – Гэваллан расхохотался, и Скот поднял глаза от листов в левой руке. – Ни то ни се. Может быть, и очень удачно, туман, легче спрятаться. Но если ветер усилится, будет худо, суббота лучше, чем пятница. – Его голубые глаза устремились на отца, который наблюдал в окно, как пассажиры спускались по трапу 707-го.
– Согласен, – уклончиво сказал Гэваллан. – Есть кое-ч… – Он замолчал, когда ВЧ-рация вдруг ожила:
– Эль-Шаргаз, говорит центральное управление компании в Тегеране. Как слышите меня?
– Говорит Эль-Шаргаз, Тегеран, слышу вас пять на пять, – ответил Скот.
– Директор Сиамаки хочет немедленно поговорить с мистером Гэвалланом.
Гэваллан отрицательно покачал головой.
– Меня здесь нет, – прошептал он.
– Могу я ему что-нибудь передать, Тегеран? – спросил Скот в микрофон. – Сейчас довольно поздно, но я свяжусь с ним сразу же, как будет возможно.
Молчание. Треск атмосферных помех. Потом раздался высокомерный голос, который Гэваллан терпеть не мог:
– Говорит управляющий директор Сиамаки. Передайте Гэваллану, чтобы позвонил мне сегодня вечером. Я буду здесь до половины одиннадцатого сегодня и завтра в любое время после девяти часов. Обязательно позвонил. Вы меня поняли?
– Пять на пять, Тегеран, – сладко проворковал Скот. – Конец связи!
– Чертов полудурок! – пробормотал Гэваллан, потом сказал более резко: – Какого черта он делает в управлении так поздно вечером?
– Вынюхивает что-нибудь, не иначе, и если он планирует работать в священный день… это чертовски подозрительно.
– Мак сказал, что заберет из сейфа все важные бумаги и выбросит свой ключ и дубликат в джуб. Готов поспорить, что у этих сволочей есть дубликаты, – раздраженно произнес Гэваллан. – Мне придется отложить на завтра удовольствие общения с ними. Скот, мы можем как-нибудь сделать так, чтобы он не мог прослушивать наши разговоры в эфире?
– Нет, если будем пользоваться выделенными нам частотами, а других у нас нет.
Его отец кивнул:
– Когда Джонни придет, напомни ему, что я могу завтра поднять его в воздух в любой момент. – (Это была часть плана операции «Шамал»: использовать 125-й как УКВ-приемопередатчик на большой высоте, чтобы поддерживать связь с теми вертолетами, которые были оборудованы только УКВ-связью.) – Начиная с семи утра.
– Значит, ты решил, что завтра.
– Пока нет. – Гэваллан снял трубку и набрал номер. – Добрый вечер, мистера Ньюбери, пожалуйста. Мистер Гэваллан перезванивает по его просьбе. – (Роджер Ньюбери был одним из чиновников британского консульства, который был им очень полезен, договорившись для них о визах.) – Привет, Роджер! Вы хотели поговорить со мной? Извините, вы не ужинаете?
– Нет, рад, что вы позвонили. Пара моментов: во-первых, плохая новость, нам только что сообщили, что Джордж Талбот убит.
– Боже милостивый, что случилось?
– Боюсь, ситуация совсем мерзкая. Он был в ресторане, где обедали несколько весьма высокопоставленных аятолл. Террористы подорвали машину со взрывчаткой, разнеся ресторан на куски и его вместе с ним, вчера в обед.
– Какой ужас, черт побери!
– Да. С ним еще был капитан Росс, он тоже пострадал. Полагаю, вы с ним знакомы?
– Да-да, я с ним встречался. Он помог жене одного из моих пилотов выбраться из переделки в Тебризе. Славный молодой человек. Насколько серьезно он ранен?
– Мы точно не знаем, сведения весьма отрывочные, но наше посольство в Тегеране вчера доставило его в международную больницу в Кувейте. Завтра я получу полный отчет и дам вам знать. Теперь… вы спрашивали, не смогу ли я установить местопребывание вашего капитана Эрикки Йокконена. – (Пауза, шелест бумаг, Гэваллан затаил дыхание.) – Сегодня вечером мы получили телекс из Тебриза, я как раз уже уходил домой: «В ответ на ваш запрос о капитане Эрикки Йокконене сообщаем, что, насколько можно судить, он сбежал от похитителей и сейчас, видимо, находится со своей женой во дворце Хаким-хана. Дополнительная информация будет представлена завтра, как только эти сведения будут проверены».
– Роджер, вы хотели сказать, Абдоллы-хана. – Гэваллан радостно прикрыл трубку ладонью и губами выговорил Скоту: – Эрикки в порядке!
– Отлично, – сказал Скот, гадая, в чем состояла дурная весть.
– В телексе совершенно определенно стоит «Хаким-хан», – говорил между тем Ньюбери.
– Ладно, это не важно, слава богу, он жив и здоров. – (И слава богу, еще одно большое препятствие для «Шамала» устранилось.) – Вы не могли бы передать ему кое-что от меня?
– Я могу попробовать. Заходите завтра. Не гарантирую, что мне удастся с ним связаться. Ситуация в Иранском Азербайджане весьма подвижна. Но мы определенно можем попытаться.
– Даже не знаю, как вас благодарить, Роджер. Очень чутко с вашей стороны, что вы передали мне эту информацию. Ужасно сожалею о Талботе и молодом Россе. Если я смогу что-то сделать, чтобы помочь Россу, пожалуйста, дайте мне знать.
– Да-да, непременно. Кстати, нам все известно. – Так и сказал.
– Простите?
– Скажем так, про «вихревые потоки», – пояснил Ньюбери более деликатно.
На мгновение Гэваллан потерял дар речи, потом пришел в себя:
– О?
– Похоже, некий мистер Касиги хотел, чтобы вы начиная со вчерашнего дня обслуживали завод «Иран-Тода», а вы сказали ему, что сможете дать ответ не раньше чем через тридцать дней. Так что мы… э-э… прибавили к двум два со всеми прочими слухами и попали в яблочко, нам все известно.
Гэваллан старался сохранять спокойствие.
– Отказ обслуживать завод «Иран-Тода» был деловым решением, Роджер, только и всего. Работать в любой части Ирана сейчас чертовски трудно, вы сами это знаете. Я просто не смог бы переварить еще и новый контракт с Касиги.
– В самом деле? – Голос Ньюбери звучал крайне недоверчиво; потом он резко произнес: – Ну, если те слухи, которые до нас доходят, оправданны, мы бы настойчиво, очень настойчиво рекомендовали обратное.
Гэваллан упрямо продолжал:
– Вы что же, советуете поддержать «Иран-Тода», когда весь Иран разваливается на куски, так мне вас понимать?
Пауза. Вздох. Потом:
– Ну, не буду вас задерживать, Энди. Может быть, пообедаем вместе как-нибудь. В субботу.
– Да, спасибо. С удовольствием. – Гэваллан повесил трубку.
– Что там плохого стряслось? – спросил Скот.
Гэваллан рассказал ему про Талбота и Росса, а потом про «вихревые потоки».
– Это слишком близко к «Шамалу», чтобы быть забавным.
– А что это за дела с Касиги?
– Он хотел, чтобы два двести двенадцатых из Бендер-Дейлема немедленно начали обслуживать компанию «Иран-Тода». Мне пришлось тянуть время.
Встреча была короткой и прямолинейной.
– Извините, мистер Касиги, мы не сможем начать обслуживать вас на этой неделе или на следующей. Я не смогу… э-э… рассмотреть ваше предложение в течение следующих тридцати дней.
– Мой председатель правления воспринял бы ваше согласие с большой благодарностью. Как я понимаю, вы с ним знакомы?
– Да, я с ним встречался, и если бы я был в состоянии помочь вам, то непременно сделал бы это. Извините, это просто невозможно.
– Но… тогда, вероятно, вы могли бы предложить альтернативный вариант? Я должен иметь вертолетную поддержку.
– Как насчет японской компании?
– У нас такой нет. Есть… есть еще кто-нибудь, кто помог бы мне в этой ситуации?
– Насколько мне известно, нет. «Герни» никогда не вернется в Иран, но, быть может, они порекомендуют кого-нибудь. – Гэваллан дал ему их номер телефона, и расстроенный японец помчался звонить.
Энди посмотрел на сына:
– Чертовски обидно, но я ничего не мог сделать, чтобы помочь ему.
– Если наш секрет уже не секрет… – Скот поправил повязку. – Если об этом уже говорят, значит так тому и быть. Еще одна причина, чтобы нажать на кнопку.
– Или все отменить. Думаю, я забегу проведать Дюка. Найди меня, если кто-то позвонит. Тебя сменяет Ноггер?
– Да. В полночь. Жан-Люку по-прежнему забронировано место на самом раннем утреннем рейсе в Бахрейн, Петтикину – в Кувейт. Я подтвердил бронирование. – Скот внимательно посмотрел на отца.
Гэваллан не стал отвечать на немой вопрос.
– Оставь пока все как есть. – Он увидел, как его сын улыбнулся, и сердце вдруг затопили любовь, и тревога, и гордость, и страх за него вперемешку с его собственными надеждами на будущее, которые зависели от того, сумеет ли он вытащить все машины из иранской трясины. Он удивился, услышав собственный голос, говоривший: – А ты был бы готов подумать о том, чтобы бросить летать, парень?
– А?
Гэваллан улыбнулся изумлению сына. Но теперь, когда это было сказано, он продолжил:
– Это часть долгосрочного плана. Для тебя и всей семьи. По сути, у меня их два, но строго между нами. Конечно, оба зависят от того, останемся мы в деле или нет. Первый состоит в том, что ты бросаешь летать и отправляешься на пару лет в Гонконг, чтобы изучить эту часть компании Струана, потом, может быть, еще на год возвращаешься в Абердин, затем снова полетишь в Гонконг, который в дальнейшем и будет твоей базой. Второй заключается в том, что ты пройдешь курс переподготовки для Х6З, проведешь с полгода или около того в Штатах, возможно год, изучая эту сторону бизнеса, потом отработаешь один сезон в Северном море. Затем – Гонконг.
– В любом случае – Гонконг?
– Да. Китай когда-нибудь откроется для разведки нефти, и Иэн, и я хотим, чтобы Благородный Дом был полностью к этому готов: вертолеты поддержки, буровые вышки – полный комплект в коробке с бантиком. – На его губах появилась странная улыбка. – «Масло для ламп в Китае» было кодом в тайном плане Иэна Данросса, в бо́льшую часть которого Линбар не был посвящен. – Новая компания будет называться «Эр Струан», и ее сферой деятельности и ответственности станет Китай, китайские моря и весь китайский бассейн. Наша часть в этом плане состоит в том, что ты все это возглавишь.
– Потенциал там не слишком высокий, – заметил Скот с притворной неуверенностью. – Ты думаешь, у «Эр Струан» есть будущее? – И тут он широко улыбнулся.
– Опять же все это строго между нами. Линбар пока не знаком со всеми фактами.
Скот нахмурился:
– А он одобрит мой переезд туда, вхождение в компанию Струана и участие во всем этом?
– Он ненавидит меня, Скот, не тебя. Он ведь не возражал против того, чтобы ты встречался с его племянницей?
– Пока нет. Нет, пока не возражал.
– Время как раз подходящее, и мы должны иметь план на будущее – для всей семьи. Возраст у тебя подходящий. Думаю, ты смог бы с этим справиться. – Глаза Гэваллана начали разгораться. – Ты наполовину Данросс, ты прямой потомок Дирка Струана, и поэтому у тебя есть обязательства, идущие намного дальше тех, которые у тебя могут быть в отношении себя самого. Ты и твоя сестра унаследовали долю вашей матери в компании, ты мог бы стать членом внутреннего правления, если окажешься достаточно для этого компетентен. Этот сучок Линбар должен будет когда-нибудь уйти на покой. Даже ему не под силу полностью уничтожить Благородный Дом. Что ты скажешь о моем плане?
– Я бы хотел его обдумать, пап.
Чего тут думать, парень!
– Спокойной ночи, Скот. Я, может, еще загляну попозже. – Он осторожно похлопал его по здоровому плечу и вышел. Скот не подведет меня, с гордостью сказал себе он.
В просторном помещении таможни и иммиграционной службы тонкий ручеек пассажиров вытекал из зоны паспортного контроля, другие ожидали свой багаж. Большое табло прибытий показывало, что рейс 52 компании «Галф эр» из Маската, столицы Омана, приземлился согласно расписанию и через четверть часа вылетает в Абу-Даби, Бахрейн и Кувейт. Газетный киоск был открыт, и Гэваллан зашел посмотреть, какие газеты есть в продаже. Он уже протянул руку за лондонской «Таймс», когда увидел заголовок на первой странице – «ПРЕМЬЕР-МИНИСТР КАЛЛАГАН ПРИВЕТСТВУЕТ УСПЕХ ЛЕЙБОРИСТОВ» – и передумал. Зачем мне это? – спросил он себя. Потом увидел Дженни Мак-Ивер.
Она сидела одна рядом с выходом на посадку, и возле нее стоял небольшой чемоданчик.
– Привет, Дженни, ты что тут делаешь?
Она сладко улыбнулась ему:
– Лечу в Кувейт.
Он так же сладко улыбнулся в ответ:
– За каким еще дьяволом?
– Потому что мне нужно отдохнуть.
– Не смеши меня. Кнопка еще не нажата, да и в любом случае тебе там нечего делать. Ты будешь только мешаться. Гораздо лучше, если ты останешься и подождешь здесь. Дженни, ради всех святых, будь благоразумна.
Ее улыбка не изменилась ни на йоту.
– Ты закончил?
– Да.
– Я благоразумна. Я самый благоразумный человек, которого ты знаешь. О Дункане Мак-Ивере этого не скажешь. Он самый бестолковый, зачатый в грехе балбес, какого я встречала за все дни своей жизни, так что в Кувейт я полечу. – Все это было произнесено с олимпийским спокойствием.
Он мудро изменил тактику:
– А почему ты мне не сказала, что летишь, вместо того чтобы прокрадываться вот так, тайком? Я бы всполошился до смерти, узнав, что ты пропала.
– Если бы я сказала тебе, ты бы вынудил меня остаться. Я попросила Мануэлу сказать тебе попозже номер рейса, название отеля и номер телефона. Но я рада, что ты оказался здесь, Энди. Ты можешь меня проводить. Мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь проводил, терпеть не могу сама себя провожать, то есть сама провожать, – ну, ты знаешь, что я имею в виду!
Только тут он заметил, насколько болезненно она выглядит.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Дженни?
– О да. Просто… Ну, я просто должна быть там, обязательно должна, не могу я тут сидеть, да и в любом случае все это отчасти моя идея, я тоже несу ответственность и не хочу, чтобы что-то – что угодно – пошло не так.
– Оно и не пойдет, – сказал он, и оба они постучали по деревянной спинке ее сиденья, потом он взял ее руки в свои. – Все будет хорошо. Послушай, есть чудесная новость. – Он рассказал ей об Эрикки.
– О, это замечательно. Хаким-хан? – Дженни порылась в памяти. – Разве это не брат Азаде, тот, который жил в этом, как его – проклятье, не могу вспомнить! – какой-то город рядом с Турцией. Его ведь, кажется, звали Хаким?
– Может быть. Тогда в телексе все правильно и это действительно Хаким-хан. Это просто здорово для них обоих.
– Да, ее отец, насколько мне известно, был ужасным человеком. – Она заглянула в его глаза. – Ты уже принял решение? Это завтра?
– Нет, еще нет, не окончательно.
– Как там с погодой? – (Он рассказал ей.) – Не слишком помогает сделать выбор, ни так ни эдак, – заметила она.
– Как бы я хотел, чтобы Мак был сейчас здесь. Он сумел бы принять мудрое решение в такой ситуации.
– Он не мудрее тебя, Энди. – (Они посмотрели на табло вылетов, когда голос в громкоговорителях пригласил пассажиров пройти на посадку на рейс 52, и встали.) – Не знаю, насколько это поможет, Энди, но при всех остальных равных условиях Мак решил, что это должно быть завтра.
– Откуда ты это знаешь?
– Я знаю Дункана. До свидания, милый Энди. – Дженни торопливо поцеловала его и ушла не оборачиваясь.
Он подождал, пока она не исчезла из виду. Погруженный в раздумья, он вышел из здания аэропорта, не заметив Вессона рядом с газетным киоском, который убирал в карман перьевую авторучку.
Назад: Четверг 1 марта
Дальше: Часть четвертая
