Глава 34
Прежде всего необходимо было отвоевать Фламиниевы ворота – задача, которую Катон мог доверить лишь одному подразделению: своей родной Второй когорте. В поддержку себе он решил взять еще и Третью, возглавляемую Тертиллием; остальные были в основном разосланы по другим городским воротам, если изменники на них посягнут. Оставшаяся Десятая когорта была отряжена на охрану императорского дворца.
– Зачем брать с собой Тертиллия? – недоумевал Макрон под дробный перестук калиг.
Сейчас когорта быстрым маршем шла по улице, вьющейся по вершине Виминальского холма. На местных вид преторианцев действовал устрашающе, и они спешили укрыться в дома.
– Есть такая поговорка: «Держи друзей поблизости, а врагов – еще ближе». Вот я Тертиллию и не доверяю.
– И это причина давать ему прикрывать наши спины?
– Если я хотя бы почую измену, то лично зарублю его мечом, а командовать Третьей поставлю кого-нибудь другого. Ну, а пока прибереги свое дыхание для врага.
Бесспорно, не самый учтивый способ прерывать разговор, но ум сейчас поглощен был взвешиванием расстановки сил. Дело в том, что укрепления Рима существовали только на словах. Город вот уж две с лишним сотни лет как вырос за пределы Сервиевой стены, и хотя она все еще стояла, но, в сущности, перестала таковою быть, так как приспособилась под другие строения. Оставались и воротные башни, но живущие в них солдаты городских когорт годились лишь для разгона уличных потасовок, но никак не для обороны Рима от закаленных в боях легионов. За периметром старой стены город через Пинцианский холм растягивался вниз до самого Тибра, и, пожалуй, единственным тамошним препятствием на пути Шестого легиона были платные ворота на Фламиниевой дороге, вблизи реки. Они, вкупе с неглубоким рвом и парой сторожевых башен, служили для сбора податей с проезжающих в обе стороны. Если вовремя не помешать, то легат Пастин попросту смахнет городские когорты и по Фламиниевой дороге двинется в сердце Рима. Это продвижение способна застопорить лишь стена с Фламиниевыми воротами. Здесь и определится успех или провал заговора. А с ними жизнь или смерть маленького Луция…
Мысль о сыне подстегнула, и мелькнул соблазн приказать людям перейти с шага на трусцу. Однако, в отличие от наймитов, разогнанных благодаря германцам, воинство Пастина было тяжеловооруженным, так что для преторианцев оказалось жизненно важно сберечь силы перед тем, как выйти на врага.
Также не давала покоя мысль о том, как там император со своими сановниками противостоит другим элементам заговора и в чью вообще пользу складывается борьба. Может, Нерона уже и в живых-то нет, а с ним и Палласа с Бурром и иже с ними, а ты поспешаешь лишь затем, чтоб ввязаться в тщетную битву с легионерами… Несмотря на все свои словеса о верности и чести, произнесенные с помоста, Катон, если что, вполне был готов переметнуться с одной стороны на другую, как только станет очевидным, что верх одержали заговорщики. Если вдуматься, ничто так не растлевает душу, как цинизм своекорыстных политиканов, чья свара лишь ознаменуется зряшной потерей сотен жизней его, Катона, боевых товарищей. А ведь никакой офицер не вправе посылать своих солдат на бессмысленную гибель, если ее можно избежать.
Впереди показалось черепичное пространство крыши Форума Августа; значит, до Фламиниевых ворот уже недалеко. На конце улицы дожидались двое в туниках – преторианцы, посланные впереди колонны. Взмахом руки Катон остановил идущие сзади когорты и, направляясь на разговор с лазутчиками, поманил за собой Макрона. Где-то на расстоянии слышался приглушенный топот множества ног.
Ждущий опцион послал на догляд своего человека, а сам подошел доложить обстановку.
– Опоздали мы, господин префект. Люди трибуна Криста успели встать на ворота, и строй Шестого легиона уже входит из-за стены.
– Сколько примерно человек сейчас в городе?
– К нашему появлению они уже маршировали мимо. Так что толком и не скажешь.
Поморщившись, как от боли, Катон поскреб на подбородке щетину.
– Ничего не поделаешь. Придется атаковать с ходу. Воротами необходимо завладеть.
– Две когорты против десяти? – Макрон задумчиво склонил голову. – Расклад не самый выгодный.
– Он хорош хотя бы тем, что не придется драться в открытую. Для восстановления паритета воспользуемся улицами. Совладаем, если получится, мелкими частями. – Катон повернулся к опциону. – Беги обратно к колонне и отыщи трибуна Тертиллия. Скажи ему завести свою когорту на три улицы вверх и изготовиться перерезать Фламиниеву дорогу. Пусть ждет, пока не услышит, что мы двинулись на людей при воротах. Предупреди, что биться ему предстоит на две стороны: одной половиной когорты держать тех, кто уже в городе, а другой пробиваться обратно к воротам на смычку с нами. Уяснил?
– Да, господин префект.
– Действуй.
В то время как опцион взбегал обратно по улице мимо сомкнутых рядов преторианцев, Катон осторожно заглянул за угол. Впереди там виднелся еще один разведчик, пригнувшийся за повозкой, груженной сеном.
– Макрон, собери центурионов. Я сейчас.
Катон полуприсядью подобрался к разведчику, расстегнув и сунув под мышку шлем, чтобы со стороны не было видно красного гребня. Из-за обода кованого колеса открывался вид на улицу, которая отсюда тянулась еще на полсотни шагов, а затем ее пересекала широкая лента Фламиниевой дороги. Мимо оконечности улицы шествовали легионеры, по четверо в ряд. Справа ответвлялась еще одна улица с заходом в укромный, отграниченный стеной двор с кузней. Рванувшись, Катон перескочил зазор улицы. Непосредственно от двора в направлении ворот тянулся узкий проулок, на конце которого возле ворот виднелись караульные из когорты Криста.
Узнать расклад более подробно не было возможности; Катон поспешил обратно к колонне, на ходу обдумывая указания. Макрон уже успел собрать центурионов. Префект наспех изложил им свои задумки, описывая расположение улиц и доводя суть приказа до каждого центуриона.
– Петиллий, Порцинон, вы заводите своих людей в проулок и оттуда бросаетесь на ворота. Не останавливаться ни перед чем – и не мешкать. Рубиться беспощадно. Я знаю, там у вас есть друзья, но в осуществлении намеченного мы не можем колебаться. Для нас жизненно важно, чтобы ворота оказались закрыты. Будем врезаться в интервалы между когортами, вступающими в город. Это повысит наши шансы на успех. Уяснили?
– Да, господин префект.
– Остальная когорта делает бросок через соседнюю улицу. Макрон и Плацин, вы возьмете влево и ударите в тыл легионерам, что уже в городе. Тесните их безостановочно, насколько хватит сил. Я поведу остальных отбивать ворота. Игнаций и Николаос, ваши люди пойдут за Плацином и двинутся направо. Криста с его людьми возьмем в клещи. Если повезет, это ослабит их настолько, что нам удастся взять ворота на запор и отсечь когорты, которые пока еще находятся за стенами. Вопросы есть? Нет?.. Тогда всем нам удачи. По звуку трубы резко вперед.
Центурионы трусцой побежали по местам; рядом остался один Макрон.
– Врать не буду: драться со своими мне поперек души, – горько признался он.
– Ничего не поделаешь, – сухо ответил Катон, а сам тоже вздохнул. – Хотя ты прав. Все это пакостно. Будем надеяться, что Нарцисс со своими дружками ответит за каждую каплю крови, что прольется сегодня.
– Ой, сомневаюсь… Подлец склизок, как намазанная жиром свинья, а жизней у него больше, чем у драной кошки. Чтобы обездвижить, его надо буквально пригвоздить. Лучше всего к кресту.
– Если до этого дойдет, то я лично готов буду взять в руки молоток. Ну, а пока у нас есть дела. Выводи своих людей вон к той телеге. Трубач пусть будет при тебе.
Макрон занялся расстановкой солдат, а Катон вернулся к возу и присел рядом с разведчиком.
– Ну что, идет все та же когорта?
– Да. Хотя до следующей осталось не больше двух центурий.
– Ясно.
Катон оперся о дышло, повернутое к возу под углом, – видимо, на этом месте из повозки выпрягали животных. Глянув вниз, префект приметил, что ее более крупные задние колеса подперты колодками. Хрусткий стук калиг возвестил о прибытии молодцов Макрона. Центурион взмахом руки приказал им встать сбоку улицы и вполголоса пустил приказ изготовиться к броску.
– Мои орлы готовы, – сообщил он, подобравшись к Катону.
– Хорошо. Ждите здесь.
В надежде, что никто из проходящих легионеров не смотрит в эту сторону, префект, протиснувшись между возом и стеной, юркнул под арку кузни. В данную минуту кузня пустовала. На одной из ее стен были развешаны предметы ремесла, а середину занимала угольная печь, из тлеющего горнила которой вился дымок. В ближнем углу здесь стояла метла. Схватив ее, Катон вернулся к печи. Одной рукой он взялся качать мехи, а другой сунул метлу прутьями в топку. Вскоре в россыпи искр ожил красноватый огонь, от которого метла живехонько распалилась.
– Эй! Ты чего тут творишь?
Повернув голову, Катон увидел здоровенного бородача, который, выйдя из-за дворового сарая, оправлял низ своей туники.
– Рот заткни, и марш обратно, – шикнул Катон.
– Это ты мне? – Скрестив на груди толстенные, как окорока, лапищи, кузнец воздел брови. – А ну вон с моего двора, пока я тебя сзади не подковал!
Выхватив метлу из печи, Катон обнажил меч.
– Я тебе сказал: отойди подобру-поздорову. Иначе рубану.
– Да ладно, ладно, приятель, – уже просительно, с плохо скрытым испугом выговорил здоровяк, выставляя перед собой руки.
С превратившейся в факел метлой на отлете префект попятился к выходу. Со двора он славировал обратно за телегу и под любопытным взглядом Макрона ткнул метлу в сено. Вокруг деревяшки закурчавился сероватый дым; чувствовалось, как внутри стога, набираясь трескучей силы, разгорается пламя.
– Готовься вышибить подпорки, – наказал Катон разведчику. – Макрон, а ты помоги мне управиться с дышлом.
Вместе они приподняли неуклюжую балясину.
– Так, Макрон… теперь рули.
Наружу сквозь копну уже пробивались рыжеватые языки огня, а по улице потянулась белесая завеса дыма.
– Давай! – скомандовал Катон и уперся ногами в булыжник, а руками – в повозку.
Разведчик поочередно вышиб колодки, освободив таким образом колеса. Стоявшая под уклон телега тотчас пришла в движение и начала ускоряться в сторону легионеров, шагающих внизу улицы. Держась за петлю сцепки, Макрон отслеживал, чтобы передние колеса шли вровень, а Катон налегал сзади, чтобы повозка набирала скорость. По мере ускорения нарастала и густела задымленность, а огонь становился все более трескучим.
– Удерживай, удерживай! – задышливо понукал Катон, страхуя, чтобы тяжелая повозка преждевременно не врезалась куда-нибудь до выезда из улочки.
Встречный ток воздуха раздувал пламя, жаля кожу, но Катон терпел, остерегаясь лишь запнуться при разгоне телеги. До конца улицы оставалось не больше десятка шагов.
– Макрон, отпускай!
Оба отцепились и отпрыгнули, наблюдая за столкновением. С улицы уже доносились тревожные возгласы. И вот на всем ходу воз врезался сбоку в колонну легионеров, сшибая их и сминая колесами, пока не переломилась передняя ось, отчего воз завилял и перевернулся, раскидав по дороге пылающие копны. Катон, ухватив Макрона, потащил его вверх по склону, а сам крикнул разведчику:
– Давайте сигнал!
Через секунду улицу огласил зов трубы, и из-за угла густо посыпала центурия Макрона. Префект с центурионом, выхватив мечи, вместе со своими солдатами понеслись вниз по улице и на Фламиниеву дорогу. Щербатый плитняк впереди был усеян горящим сеном и ранеными легионерами. Кто-то вскакивал, оглушенный и ослепленный столкновением, а теперь еще и внезапной атакой преторианцев. Не успела колонна прийти в себя, как ее с фланга уже вовсю кололи копьями и рубили мечами; строй легионеров рассыпался.
Макрон вонзил меч в чью-то спину, повернувшуюся бежать; теперь тот легионер грянулся лицом оземь, не успев даже вынуть меча. От него центурион повернулся к следующему поединщику – опциону, криком созывающему разлетевшихся солдат своей центурии. Быстрый и точный удар по шее оборвал его на полуслове. В следующую секунду Макрон огляделся со вскинутым мечом, готовый отбить любую угрозу. Наметанный глаз ухватил, как его люди прорубаются сквозь средину хвоста когорты, что сейчас входила в ворота. Ряды неприятеля слева смешались из-за того, что люди там останавливались и в растерянности оборачивались посмотреть, что там происходит.
– Первая центурия, ко мне! – проревел Макрон. – Стройся возле!
Он продирался сквозь неплотную сутолоку, пока горящая повозка не осталась позади, после чего стал размахивать у себя над головой поднятым мечом. Вскоре сюда подоспел сигнифер центурии с несколькими солдатами, и спустя минуту гвардейцы заполнили собой всю улицу в поперечнике. Как только образовались первые четыре шеренги, Макрон дал приказ наступать в направлении дворца.
– Копья вперед!
Передний ряд преторианцев поднял древки копий внаклон, чтобы при ударах не задевать идущих сзади. Кто-то из легионеров пытался оказывать сопротивление, но большинство падали под ударами мелькающих копий и натиском округлых щитов. Было видно, как офицеры отчаянно пытаются повернуть людей в строю, но при нарушенном построении эта задача была трудновыполнимой. К тому же все еще сказывалась внезапность броска (от этой мысли центурион хмуро улыбнулся). С ближней улицы долетел приглушенный зов трубы, а спустя пару мгновений пронзительный рев возвестил, что в бой со своей когортой ринулся Тертиллий, кромсая неприятеля по Фламиниевой дороге в двухстах шагах отсюда.
– Всё, ребята! Они у нас в клещах! – проорал Макрон своим. – Жмем мерзавцев, не даем им опомниться!
Первая центурия уверенно шла вперед еще шагов двадцать, безжалостно разделываясь с теми, кто осмеливался ей воспротивиться. Но спустя какое-то время шаг пришлось замедлить: появились первые признаки организованного сопротивления, и путь наступающим оказался прегражден стеной дверообразных легионерских щитов, между которыми хищными клыками торчали острия мечей. Мрачная решимость лиц свидетельствовала о том, что Шестой легион готов принять натиск. Так что прогулка окончена, и наступает черед ближнего боя, коим так славны римские легионы. Впереди доподлинная проверка преторианцев на их хваленую отборность.
– А ну, прочней, ребята! Ровняй ряды!
Макрон остановился и вытянул вперед обе руки, задавая дистанцию и линию равнения. Обернувшись к сзадистоящему, он взял у него щит и встроил его в передовую шеренгу.
– А ну, за императора! Вперед!
Под отсчет Макрона Первая центурия двинулась на неприятеля; зазор между двумя ратями сужался и наконец исчез совсем, когда две линии щитов со стуком столкнулись. Сверху засновали наконечники копий, но и на линии пояса зловеще замелькали клинки. Утиснутый в самую давку Макрон уперся ногами и, стиснув зубы, налегал щитом в усилии продавить себе путь вперед. Но ни одна из сторон не уступала, и казалось, сам воздух натруженно и сорванно пыхтит от усилий под скрип щитов и железный перестук мечей.
Возле самого лица Макрона мелькнуло что-то слепяще-яркое: это нанес удар легионер, атакующий чуть правее впереди. От серьезной раны центуриона спас лишь случайный толчок кого-то из своих, сделавшего в этот миг рывок. В ответ Макрон нанес удар по диагонали; тот пришелся легионеру выше локтя и глубоко надсек мышцу. Раненый, скривившись, отдернул руку, но тем самым лишь сильнее распорол ее. Пальцы его непроизвольно разжались, и меч упал вниз, задев Макрону сапог.
Справа мелькнуло острие копья, угодив легионеру прямо в глаз; от резкости удара с него слетел шлем, а сам он запрокинулся и исчез с глаз долой. Почти в ту же секунду гвардеец слева от Макрона ахнул и согнулся от колющего удара в пах. Раненого, выступив вперед, оттиснул сзадистоящий, ну а тому оставалось лишь как-то выпутаться из строя и заняться своей раной. Упало еще несколько преторианцев, что свидетельствовало в пользу выпуклых прямоугольных щитов легионеров против более легких овалов гвардейцев. Эту невыгодную разницу отчасти выравнивала превосходящая длина преторианских копий. Но атака уже застопорилась, и теперь исход боя зависел в основном от силы натиска одной силы на другую: кто кого пережмет.
* * *
Катон выбрался из схватки и взлез на постамент статуи какого-то политического деятеля, чтобы четче оценить обстановку. Две центурии Макрона увязли в столкновении – ни туда ни сюда. Отсюда было видно и то, как когорта Тертиллия разрезала колонну легиона и затиснула несколько сотен человек меж двумя построениями преторианцев. Ну, а снаружи голову колонны Пастина обогнули его молодцы. В другой стороне центурии Николаоса и Игнация зачищали хвост обложенной ими когорты, а остаток его людей прижимал к воротам подчиненных трибуна Криста. Дальше дорога пустовала, но в отдалении уже виднелась голова следующей когорты Шестого. На глазах у Катона ее старший офицер велел своим легионерам остановиться, а сам трусцой побежал установить причину шума за воротами, своей яростью напоминающего бой. На то, чтобы воспользоваться этой осторожностью, у Катона были считаные минуты.
Он спрыгнул на дорогу и, жестом велев императорскому штандартоносцу находиться рядом, стал проталкиваться туда, где его гвардейцы громили рассеявшихся легионеров.
– Вторая когорта! – выкрикнул Катон. – Вторая когорта, отойти! Отойти!
Игнаций с Николаосом повторили команду, и их люди отступили от легионерских мечей.
– Солдаты Шестого легиона, вы совершаете измену! – обратился к неприятелю Катон. – Не верьте приказам вашего легата! Правда в том, что он – пользующийся своей властью изменник, задумавший свергнуть императора! Императора, которому вы присягнули служить! Спасите же себя. Бросьте свои мечи и сдайтесь, иначе вы будете истреблены на месте. – Катон сделал паузу, давая возможность усвоить свои слова. – Сделайте это ради себя, прямо сейчас! Не идите против своей отчизны.
Наступило некоторое затишье, в ходе которого Катон остановил внимание на молодом легионере, меч в руке которого заметно дрожал. Префект подступил к нему и проникновенно заговорил:
– Послушай, друг, зачем тебе биться и погибать за шайку заговорщиков? Достоин ли храброго легионера такой недостойный уход из жизни? С твоей отвагой тебе нужно сражаться и гибнуть за Рим, а не против него. Опусти свой меч, и, клянусь, тебе не будет причинено вреда.
Легионер постоял в растерянности, а затем, согнувшись, опустил свой меч вместе со щитом на дорогу.
– Вот это достойно. Ты поступил правильно. – Катон подошел к еще одному легионеру. – А теперь ты.
При этом он непоколебимо смотрел на него, и тот под взглядом префекта сложил свои щит и меч. Их примеру последовали другие. Катон, обернувшись через плечо к своим, сказал:
– Наши товарищи из Шестого легиона должны остаться невредимы. Разоружите их и отведите с дороги. Там, выше по улице, есть двор, а на нем – кузня. До дальнейших указаний держите их там. Еще раз предупреждаю: никаких унижений и рукоприкладства, иначе будете отвечать передо мной.
Своих людей вывел вперед центурион Игнаций. Они обступили новоявленных пленных и помогли раненым подняться на ноги. Николаос дал приказ собрать оружие, убрать с улицы тела и потушить еще не успевшие погаснуть ворохи сена, раскиданные вокруг перевернутой повозки. Однако небольшая группа офицеров, сигниферов и ветеранов отмежевалась от остальных и стояла, ощетинясь, в стороне.
Катон осторожно подступил к ней.
– Продолжать схватку бессмысленно. Ваши центурии сложили оружие. Последуйте их примеру, иначе мне придется отдать приказ уничтожить вас.
Старший центурион когорты презрительно фыркнул:
– Ты же знаешь, как оно устроено, префект. Центурионов назначают не для того, чтобы они казали пятки или сдавались. Я подчиняюсь лишь приказаниям своего легата. Вот и весь сказ.
Катон оглядел его спутников, всего числом не более дюжины:
– Ну, а вы-то? Неужто вам хочется погибели?
Ответом был лишь дерзкий блеск глаз. Сердце у Катона заныло: какая напрасная потеря сильных духом людей… Но времени на уговоры не было. Ворота необходимо было закрыть до захода других когорт Шестого легиона. Катон со вздохом кивнул и распорядился Николаосу:
– Попытаться взять живыми, но если выбора не останется, то не щадить.
Николаос махнул своим, и преторианцы сомкнулись вокруг тех, кто предпочел смерть бесчестью. Под перезвон мечей Катон через завесу дыма поспешил к воротам. Остальные центурии когорты при первом броске успели сразить основную часть людей Криста. Сейчас уцелевшие стояли плотным полукругом перед аркой Фламиниевых ворот. Отсюда различался шлемный гребень их командира, который, стоя возле сигнума, криками подбадривал своих измотанных солдат. Но те уступали числом, и их неудержимо теснили.
– Жмите, жмите, ребята! – слышались над какофонией боя возгласы Петиллия. Своего префекта он встретил радостным кивком. – Долго им не продержаться.
– Долго – нет. Но до подхода своих, может, и да, – тревожно заметил Катон, видя, как спешно набирает ход следующая когорта Шестого легиона. Он поднял щит одного из павших и воззвал к двум манипулам, ждущим за боевой линией: – А ну за мной, ребята!
В тылу схватки находился тяжелый деревянный желоб-корыто для водопоя лошадей и мулов, что въезжали в городские ворота. Первой части манипулы Катон приказал опрокинуть корыто, отчего на дорогу хлынула вода, взбивая грязь и сор на плитняке в бурую пенистую жижу. После этого восемь человек, побросав копья и приторочив щиты к плечу, подхватили пустой желоб и вслед за Катоном обочиной подобрались сзади к линии схватки. Оттянув и растащив часть своих людей в стороны, префект расчистил подход к рубежу и приостановился отдать приказ.
У людей с желобом имелась дистанция примерно в двадцать шагов на разбег, и они стояли в готовности, в то время как Катон, кинувшись вперед, поперечным ударом щита сбил одного из противников с ног. Движение было довольно рискованным, так как приоткрывало торс и можно было, изловчившись, нанести по нему удар, но Катон тут же дугой махнул мечом вправо, отгоняя от себя возможный выпад. По завершении этого маневра он вскричал:
– Тарань!
Восьмеро с желобом устремились вперед, набирая скорость. В последний момент Катон отскочил с их пути, и желоб в щепу разбил щит подвернувшегося на пути преторианца, отлетевшего в сторону. Направленный скользящий удар разметал всех встречных, и восьмерка пролетела сквозь полукруг, а следом за ней с солдатами пронесся Катон и тут же повернулся к полукругу Криста:
– Бей с фланга!
Он метнулся на строй врага, ударом щита сбив встречного гвардейца. Тот грянулся на спину, а Катон кромкой щита шибанул его по груди, вышибив из нее весь воздух. За ним с широкогорлым ревом устремилась манипула, с налету сбивая и приканчивая людей Криста короткими, безжалостно-четкими ударами мечей. Преторианцы – преторианцев. Сердце ныло от вида всего этого, но иного выхода не было.
Почувствовав, как под жесткостью натиска прогибается фланг, люди Криста начали отступать, выходя из схватки. Но некоторые упорно держались. При этом часть отступивших припустила через ворота по дороге, навстречу спасительно близящимся легионерам.
– А ну, стоять! – с беспомощной яростью кричал им вслед Крист. – Стоять и сражаться, трусы!
Но бой был уже, в сущности, кончен. Те, кто мог, обратились в бегство. Остальные начали сдаваться, выходя из полукольца и бросая оружие.
– Взять его! – указывая на трибуна мечом, выкрикнул Катон. – Не дайте ему ускользнуть!
Крист это услышал. Секунду он стоял без движения, а затем повернулся и дал стрекача через ворота, на бегу сорвав и откинув свой офицерский шлем. Там он юркнул в ближайший проулок и исчез из поля зрения. «Ничего, отыщем потом», – решил Катон. Тем более что сейчас стояли задачи куда насущней. Пробежав через сложивших оружие преторианцев, он отбросил щит, кинул меч в ножны и припал плечом к толстенному полотну ворот.
– А ну ко мне! Помогайте!
Подбежали солдаты, на ходу отбрасывая копья и щиты, и налегли на массивные створки. Неохотно, с глубоким скрежетным стоном петель, створки начали смыкаться. А за ними, уже не более чем шагах в тридцати, перешли на бег легионеры, спеша вклиниться и отбить вход в ворота, дающие возможность легиону беспрепятственно вступить в центр Рима. Медленно, но верно зазор сузился, затем сомкнулся, и слоновьи балки засовов легли в свои гнезда как раз в тот момент, когда с той стороны о створки успокоительно слабо и приглушенно застучали вражьи кулаки. Не успели, друзья. Отрезанный воротами Шестой легион был, хотя бы частично и на время, отсечен от битвы, что сейчас бушевала на подступах к Форуму, возле надменной громады императорского дворца.
