Глава 10
Откровение
К восьми вечера, когда начался прощальный ход, погода испортилась. Резко похолодало. Порывы колючего ветра стремились задуть свечи в наших руках. Язычки пламени тревожно танцевали, то вытягиваясь вверх, то наклоняясь в сторону. Но зачарованные светочи не загасить даже дождю, и мы спокойно следовали дальше.
Мы провожали Стеллу Волкову в последний путь. Колонна одетых в белое людей медленно двигалась в сторону озера, которое ждало свою хранительницу, чтобы оказать ей последнюю честь. Сотни огоньков и свет луны освещали нам путь. Шли в молчании.
Зябко ежась, свободной рукой я придерживала длинную юбку белого платья. Как бы не зазеваться и не оказаться с подолом, задранным озорником-ветром, на голове.
Патологоанатом подтвердил предварительный диагноз врача неотложки — Стелла умерла от тромбоэмболии легочной артерии, от которой не всегда спасали, даже когда человек находился в больнице. Самая влиятельная ведьма общины ушла, как обычная женщина, ее не уберегли ни артефакты, усиливающие здоровье, ни дар.
— Вероника, — прошептала идущая слева Аврора, — мне страшно.
— Почему? — так же тихо поинтересовалась я.
— А вдруг из озера вылезет демон?
— Не вылезет. Портал открыт с полуночи до трех ночи.
Аврора замолкла, и я вновь погрузилась в свои мысли.
Два дня прошли как на иголках. Роза не извинилась за то, что назвала меня убийцей. А еще в доме — гараж почему-то не тронули — снова провели обыск, аккуратный и малозаметный. Я случайно заметила, что некоторые вещи не на своих местах. Возмущаться не стала, хотя и нажаловалась Герману. Но он не стал требовать от тетки объяснений и вел себя, словно ничего и не случилось, будто не он смотрел на меня взглядом человека, внезапно прозревшего и увидевшего рядом с собой преступницу. Я честно пыталась простить его неверие, но понимание, что обо мне думают хуже, чем я есть на самом деле, омрачило наши отношения еще больше.
— Вероника, — прохладная ладошка коснулась моего локтя, заставив вздрогнуть, — а в озере хоронят всех?
— Только Верховных. Считается, что однажды душа сильной ведьмы, попав в межмировой портал, сможет его закрыть.
— Омерзительный обряд. Язычники… — донесся позади шепот Матвея.
И вероятно, ошибаюсь, но прозвучало слово с эпитетом «гребаные». «Гребаные язычники». Но если и не послышалось, я его понимала: уехать из Темных Вод до похорон он не мог, поэтому злился.
Белая колонна подошла к понтонному мосту, который наводили в особых случаях. Первые метры дались нелегко — я вообще думала, что не смогу подойти к острову. Но чем дальше, тем увереннее становился мой шаг.
Вначале на остров ступили охотники, несущие тело в белом гробу, за ними — родственники и остальные жители. Где-то в хвосте плелись Лисицыны и охранники, сопровождающие представительницу их рода.
Надя, чудесным образом освободившись от господства духа, специально сдалась, придя к дому Верховной. Совесть замучила. К переживанию о трусости восьмилетней давности примешались муки из-за совершенных убийств в компании одержимых. Ведьма заявила, что готова понести заслуженное наказание за все свои преступления.
Страшно представить, что сейчас чувствовали родные девушки. И я старалась об этом не думать. Я вообще старалась не думать о том, что приносит дополнительную боль — своей хватало с головой.
Как быть? Что дальше делать? Смириться со сложившимися обстоятельствами и жить, как жила? Или перечеркнуть прошлое, уехать из города и начать новую жизнь? И не будет ли это трусостью, сбегать, вместо того чтобы попытаться исправить? Впрочем, что исправлять, я еще не определилась.
Церемония опускания гроба, прощальные слова родных Стеллы я не запомнила. Когда же к разлому подвели бывшую одержимую, я внутренне сжалась.
Казнь через утопление в озере была моим кошмаром. Ведьма заслужила наказание, но смерть от рук духов озера страшна и мучительно медленна. Бесчеловечно наказывать в надежде продлить агонию.
Лисицына, одетая в белую рубаху с черной вышивкой, сама ступила к разлому. Длинная, широкая одежда развевалась флагом на ветру. В шаге от края девушка обернулась. Бледная, решительная.
— Я имею право на последнее слово, — спокойно произнесла она в тишине. — Я не буду просить прощения за то, что натворила, — нет мне прощения. Но я никогда не искала бы помощи у одержимых, если бы получила ее здесь.
— А ты ее просила?!
Кто-то из старших ведьм шагнул к швыряющейся обвинениями девушке, но натолкнулся на ее близких, преградивших путь.
— Братья и сестры по общине! Мы преступили древний закон, нарушили обеты! — Лисицына уже кричала, глядя на нас полными слез глазами. — И за чужую гордыню, давние ошибки платим высокую цену. Разобщенность ослабила нас! Мы потеряли все, что помогало нам в борьбе с духами! Мы убиваем людей, в которых пророс дух, хотя его легко прогнать — и я тому пример!
Когда спросили, как удалось избавиться от духа, казалось бы, подавившего ее душу и волю окончательно, ведьма поклялась, что ничего не помнит. Соврала, выходит…
— Вы сами лишаете своих детей счастливого будущего! Сами! — Распущенные волосы Лисицыной разметал ветер. На нее было больно смотреть, а потом и страшно, когда темный, ищущий взгляд приговоренной остановился на мне. — Он велел сказать: «Смерть в Темном — это только начало!»
И, не оборачиваясь, она шагнула назад, в озеро.
Портал в это время еще закрыт. Жадные руки рвущихся в наш мир духов не хватали ее, не тащили вниз, но ведьма все равно не всплыла. Утонула… Погибла так страшно…
— Вероника, отпустите меня, — сдавленный голосок Авроры вырвал из кошмара наяву.
Осознав, что делаю, я удивилась. Нет, не так. Я была в шоке, обнаружив, что вцепилась в девочку и прижала к себе, чтобы она не смотрела на казнь.
— Ой, извини… — Отпустив ведьмочку, я даже отступила назад, тотчас натолкнувшись на ее отца. — Прости.
Матвей качнул головой, давая понять, что видит, что со мной творится.
Белая колонна двинулась назад. Вместо догоревших свечей путь нам освещали эфемерные эквиумы — ярко сияющие голубые фантомы: соколы, орлы, филины. Дико смотрелись парящие в воздухе полупрозрачные волки, медведи, лоси. От Шершневых и Пчеловых были целые призрачные рои насекомых. Над моей головой скромно махал крыльями одинокий бирюзовый ворон.
— Вероника, научите и меня? — чуть отойдя от нового для нее зрелища, спросила восторженная девочка.
— Прости, милая, не научит, — вмешался в беседу Матвей раньше, чем я дала обещание. — Мы завтра уезжаем.
— Вас отпускают? Виктора предупредили об отъезде?
— Даже не собирался, — хмыкнул Матвей. — Хватит ваших интриг, нагостились. Мы едем домой.
Помолчав немного, поинтересовалась:
— А почему не уехали в ночь, когда Стелла… в ночь смотрин?
— Не дозвонился в службу такси, а пешком идти далеко — Ава устала бы быстро, — покаялся он.
— Понятно, вмешался случай.
На этом наш разговор оборвала Роза, которая подошла к Авроре. Хищно поглаживая алый камень, знак главной ведьмы общины, который временно перешел к ней, как к ближайшей родственнице Верховной, она выглядела мрачно-довольной и, пожалуй, торжествующей. Интересно, Стелла сказала ей, что настоящий кулон Верховной пропал вместе с Викторией? Или эту тайну не решилась доверить даже сестре?
Спустя несколько минут Роза нагло оттеснила меня от Матвея с Авророй. А когда мы сошли с моста на берег, она и вовсе взяла девочку за руку и повела к одному из больших костров, вокруг которых стояли накрытые столы. Считалось, что прощальная трапеза поможет смириться с уходом Верховной.
Вино и более крепкий алкоголь лились рекой. Тихие разговоры сменились возмущенными — ведьмы поражались, что Стелла умерла в расцвете сил, и винили духов и демонов, пробивших в наш мир ходы. В чем-то они правы: большинство защитников Земли гибнет молодыми, выполняя свой долг.
Расхаживая по берегу, залитому оранжевым светом костров, а местами — голубым сиянием эфемерных эквиумов, я старалась лишний раз не попадаться Розе и мэру на глаза. К счастью, они занимались Авророй и ее отцом.
Я вдыхала аромат вина из бокала, прячась в тени ивы, когда от одной из групп охотников отделилась знакомая широкоплечая фигура. Герман.
Он прошел мимо меня, не заметив. Шел широким шагом, засунув руки в карманы брюк. Угрюмый и одинокий. И мое сердце защемило от жалости.
— Гер…
Со всей своей чуткостью охотника он не услышал меня и скрылся в темноте. Отмерев, я побежала за ним.
Белоснежная одежда сделала Волкова отличным маяком, позволив быстро отыскать среди деревьев. По странному наитию я не стала его окликать, прокралась следом. Иногда человеку следует побыть в одиночестве, но под незримым присмотром.
Герман целеустремленно шел домой, сокращая путь через акациевую посадку. Странно, что не предупредил меня об уходе, оставив среди своей обозленной родни у озера. На него это не похоже.
Дав ему время спокойно войти во двор, тихо скользнула в приоткрытые ворота. Герман не вошел в коттедж — гараж оказался открыт, свет включен. Вот гадство, он собрался погонять! Разобьется же в таком состоянии! Я понимаю, что ему плохо, но зачем же рисковать жизнью?..
Я решительно толкнула дверь, открывая ее шире. Скрип — и стоящий у стеллажа охотник резко обернулся.
— Гер, я хотела…
Смолкла, только сейчас заметив пластиковые боксы, которые он снял со стеллажа. Они парили над цементным полом. Левитировали!.. В голове, вмиг очистившейся от жалостливых мыслей, всплыла лишь одна — несправедливый закон нашего бытия: «Охотники — это мощь и сила, магия — удел ведьм».
Герман не умел колдовать!
К я побежала. Ох, как быстро я побежала!..
Уже возле забора жесткие руки обхватили меня за талию и вздернули вверх. Я в ужасе закричала.
— Помогите! Помогите!..
Мой вопль услышала бы половина района. Услышала бы, не будь все его жители на берегу Темного озера. Оставалось отбиваться самостоятельно.
И я извивалась змеей в крепком захвате, лягалась, молотила руками воздух, изредка попадая локтями по мужчине, несущему меня в глубь двора. А потом вспомнила о магии. «Мотылька» он ухватил в кулак и сжал, легко деактивируя. «Веер игл» осыпался на траву, не успев толком раскрыться. «Вуаль мглы» расползлась рваным, сизым маревом вокруг нас, не причинив противнику вреда.
На краю сознания пугливо заскреблась мысль, что последние два заклинания мне недоступны вот уже восемь лет, и быстро исчезла, погребенная под паникой.
— Помогите!..
Лже-Герман накрыл мне рот ладонью. Неосмотрительно. Я укусила ее — и тотчас оказалась на земле. Ноги понесли обратно к воротам.
Рывок.
Меня слегка замутило от резкого переворота. Твердое плечо, на которое решительно закинул мужчина, выбило воздух, на время подавив сопротивление.
Когда же я отдышалась, в отчаянии поняла, что мы уже в доме.
Он поставил меня на ноги, пожалуй, даже бережно.
— Поговорим, ведьма?
Я попятилась.
— Что тебе надо? Что ты искал в гараже?
В висках пульсировала кровь. Я дрожала от страха и перенапряжения, вглядываясь в очертания мужчины в белом. Лунного света, проникающего через незашторенные окна гостиной, не хватало его толком рассмотреть. Но я и так знала: тот, кто выглядел как Герман, им не был.
— Пейнит.
— Что?
— Вы называете их просто — кулонами Верховных.
В памяти отчетливо заиграл гранями алый рубин грушевидной формы, который я спрятала по просьбе Виктории.
— Камень Стеллы. Где он?
Глаза лже-Волкова сверкнули в полумраке расплавленным золотом.
— У Верховной, — прошептала через силу непослушными губами.
Неужели это он?.. Демон?.. А кто же еще? Обладая сверхчеловеческой силой и ловкостью, охотники не умеют колдовать, они только используют артефакты и зелья.
— Нет. Ты его спрятала восемь лет назад, почти сразу после прорыва. Где он?
Я отступила на еще один крохотный шаг.
— Не понимаю, о чем ты.
Вот теперь я была в ужасе!.. Он знает, что восемь лет назад Верховная лишилась камня, знает о прорыве! И это означает, что он… Нет, не может быть! Это не тот самый демон!
— Врешь. Помоги мне — и я помогу тебе, окончательно избавлю тебя от страха перед озером.
Меня переполнял ужас понимания: демон! Тот самый демон!.. Которого мы упустили! Из-за него поломана судьба Виктории и моя! И после всего позволить ему отыскать камень?!
— Да пошел ты!..
Он преграждал собой дверь, и я рванула по коридору к запасному выходу, мимо кухни, библиотеки и кладовой с травами. Отодвину щеколду — и я в саду. А там через соседский огород я точно убегу или спрячусь в кукурузе.
Ковровая дорожка подло поставила мне подножку-складку. Я ударилась коленками и выставленными ладонями. Спиной ощутила, как демон наклоняется, чтобы схватить за одежду. Лягнула ногой — куда-то попала. И на низком старте рванула к заветной двери.
Недалеко ушла — он успел схватить за стопу. В этот раз, растянувшись, я упала на живот, но все равно продолжила вырываться из его захвата. Демон крепко держал за щиколотку, а потом и вовсе подтянул к себе.
Я извернулась, переворачиваясь на спину и пытаясь ударить ногой. Не получилось.
В мгновение ока он оказался сверху, подминая, прижимая к полу. Я извивалась под ним, билась, пытаясь вцепиться ногтями в лицо.
— Тихо, Вероника, я не причиню тебе зла, — пообещал глухо демон, ловя мои руки. — Скажи, где кулон, это в интересах твоей же общины.
Если не вырвусь, он выпытает, где камень, а затем убьет меня! Мысль звучала в сознании тревожным набатом. Уж лучше сразу умереть, чем он найдет камень, и погибнут тысячи невинных!
Мужчина сильнее женщины, а демон и вовсе запредельно могущественное существо. Как его одолеть?
Не делая мне нарочито больно, он не позволял вырваться. Как бабочку, пришпилил меня собой к полу. Жадно хватая ртом воздух, я с трудом переводила дыхание под тяжестью твердого тела.
— Ты не знаешь всей правды, Вероника. Тебя, как и рядовых членов общины, обманывали.
Тщетно. Все тщетно… Он не убьет сразу, сначала выпотрошит мою память в поисках ответа — и ничего с этим я не поделаю. Если только не перехитрю его. Надо выждать, а потом снова бежать.
В груди бешено колотилось сердце. Я застыла, прекратив борьбу и позволив слезам течь по щекам. Я сломлена, выдохлась… Посмотри на меня, ну же! Я не представляю угрозы.
— Более двух тысяч лет назад вы, ведьмы, заключили с нами договор, чтобы спустя века из-за гордыни одной Верховной нарушить. — Демон предсказуемо принялся лить мне в уши ложь. — Пейнит — редчайший минерал в вашем мире, но по большому кулону из него есть в каждой общине. Как думаешь, почему?
— Не знаю… я ничего не знаю. Отпусти меня!
Демон не слушал мои мольбы.
— Потому что пейнит из другого мира, это мы дали вам камни власти. Мы подарили вам знания и защиту от духов, а вы отплатили нам черной неблагодарностью!
Когда он начал свою сказочку, я дала себе обещание не слушать. Но слишком невероятные и при этом правдоподобные он говорил вещи, чтобы так просто отгородиться от слов.
— Когда мы пришли на Землю, ведьмы прятались в лесах, изредка выходя к людям. Вы лечили травами, Вероника, когтями летучих мышей, пометом совы и сушеной жабьей икрой, — невесело рассмеялся он.
А я мысленно возмутилась: вот и попался на несоответствии! Врет и не краснеет!
И не удержалась от язвительного комментария:
— Древние ведьмы слыли в несколько раз сильнее современных!
— Они такими стали, лишь заключив сделку с нами.
— Сделка с дьяволом, ага-ага…
Никак не отреагировав на мое ехидство, демон продолжил:
— Червоточины между измерениями уже возникли, и для духов, обитающих в межмировом туннеле, вы стали легкой добычей. Да и клиенты из крестьян нередко поднимали на знахарок косы. Мы дали вам свободу от страха, подарили магию, усилили ваш природный источник. Ведьмаков тогда не было, Вероника, — губы быстро говорящего демона задевали мочку моего уха, посылая мурашки по всему телу. — Наши общие дети переломили ситуацию: дочери в разы стали могущественнее матерей, сыновья получили возможность управлять артефактами и превосходили в силе людей, одержимых духами.
Я обмерла — некстати вспомнились строчки из гримуара рода Вороновых, что-то о сближающихся мирах, когда один умирал. Там говорилось о сделке ведуний с демонами. Жаль, в ночь неудавшегося побега из Темных Вод я успела прочитать слишком мало. Но кто же знал, что доведется определять, лжет мне демон или нет?
— Хочешь сказать, что помогаете нам, землянам?.. А зачем? Зачем это демонам?
— Дамонийцам, мой мир называется Дамонией, — поправил демон и с горечью добавил: — После нарушения договора Верховные из-за сходства слов легко подменили название моего народа названием злобных тварей, которые встречаются почти во всех ваших религиях.
Все еще прижимая мои руки к полу, мужчина чуть приподнялся. В поисках удобства его колено вклинилось между моих ног. И это движение всколыхнуло во мне… не страх, нет. Желание.
— Дамонийцы с самого первого дня своего появления на Земле поддерживали ведьм. Вам — знания, нам — помощь в адаптации.
Я вдыхала его запах — аромат полыни и свежести ночи. И в памяти вспыхнули воспоминания о случайной близости, когда приняла его за Германа. Слишком ярко вспыхнули, чтобы игнорировать. Глупое тело предательски отреагировало: истома разлилась внизу живота так неожиданно, что я чуть не застонала.
— Ведьмы дружили с дамонийцами. — В голосе мужчины послышалась хрипотца. — Тесно дружили, Вероника, и все были довольны.
Он облокотился на одну руку, второй коснулся моего лица. Погладил скулу. Провел нежно по подбородку, зацепляя большим пальцем уголок губ.
Меня бросило в жар. Желание нарастало. Темное. Всепоглощающее. Отключающее разум.
Кончики его пальцев прошлись по изгибу моей шеи, скользнули на грудь. От незамысловатой ласки я задышала чаще и прерывистей. Мужская рука спустилась ниже, оглаживая бедра. Юбка платья внезапно сама поползла вверх, собираясь в складки.
Я дрожала, но не от страха, от предвкушения. Я желала, чтобы он не останавливался. Я! Та, которой столько лет снились кошмары с участием демона.
И вот сейчас я тоже боялась. Боялась, что он остановится.
Умопомрачение… Наваждение…
Так не должно быть, но было.
Ладонь лжеохотника медленно ползла по внутренней стороне моего правого бедра, оставляя на чувствительной коже поистине огненный след. Сладко-горькие, волнительные ощущения…
Его пальцы достигли кружевной ткани. И я громко всхлипнула, настолько резким оказалось наслаждение.
Жалобный звук заглушили чужие губы. Демон поцеловал меня — настойчиво, жадно, сразу вторгаясь в рот языком. Он умел целовать так, чтобы кружилась голова.
Адреналин и желание — гремучая смесь. Я стонала, выгибалась навстречу ласкам врага, позабыв, что он мог убить меня в любой момент. Невзирая на некогда пролитые по его вине кровь и слезы, обман и вражду, которые никуда не делись, я пьянела от страсти, позабыв о правилах и законах.
Кажется, я надолго выпала из реальности — очнулась, когда мужчина ласково перебирал выбившиеся из косы пряди.
— Вероника… Ника… — шептал с нежностью. — Сердце мое…
И я растаяла окончательно.
— Я хочу тебя видеть, — попросила нерешительно.
Тотчас вспыхнул бледно-зеленый огонек. Я с жадностью уставилась на знакомое лицо с чужим выражением. Герман никогда на меня так не смотрел — так, словно я была его главным сокровищем, за которое он восстанет против целого мира… против своей родни. Знакомое до малейшей черточки лицо со странным выражение видеть дико и неприятно.
— Нет, — возразила с разочарованием, — я хочу видеть настоящего тебя. Убери иллюзию.
Огонек потух, провоцируя панику.
— Как скажешь, любовь моя.
Ласковое обращение резануло слух. Демон и любовь? Смешно… Я постаралась выбросить из памяти признание.
Когда коридор вновь залил слабый зеленоватый свет, первой я заметила татуировку на бронзовой коже. На левой половине груди растянулся черный витиеватый узор с символом, при виде которого меня обсыпало пупырышками страха. Меч-крест с черным камнем в средокрестии. Знак «теневых» инквизиторов!
Совладав с голосом, прошептала:
— Это… Получается, ты…
Увы, с голосом я все-таки не справилась — изъяснялась косноязычно, но мужчина понял.
— Да, я магистр так называемых теневых инквизиторов. И нет, мы вам не враги. Наоборот, мы добились раскола человеческой инквизиции, захватив власть, сделали ее безопасной для ведьм. Благодаря дамонийцам прекратились гонения землянок, отмеченных даром.
На правой половине грудной клетки демона темнел Рубежник, ниже — символ, похожий на Алатырь. На правом плече — Зничь, на левом — Исток. Странно, это ведь славянские обережные символы? Почему они на теле выходца из другого мира? Или, раз миры соприкасаются, элементы культуры и веры смешались еще в седом прошлом?
Засмотревшись на татуировки, я забыла взглянуть в лицо мужчины. А когда посмотрела, испытала разочарование — я видела его первый раз в жизни, хотя готова была поклясться, что мы знакомы, что он… Ох, ладно. Глупости придумала, бред.
У коротко стриженного брюнета оказались резкие черты лица. Высокий лоб, нос с горбинкой, четко обозначенные скулы и чувственные губы. Подбородок несколько массивнее, чем требовалось, придавал облику суровости и солидности. Молодой мужчина, на вид чуть за тридцать.
А еще его желтые глаза нечеловечески красивы — ассоциация с расплавленным золотом никуда не делась. Именно цвет придавал его внешности экзотичности.
— И как я тебе, Вероника? Нравлюсь? — поинтересовался он насмешливо.
— Твои глаза… Впервые вижу такие, они необычны. — Я запнулась, отводя взгляд. Говорить в таком положении, когда он все еще прижимался ко мне, сложно. — Но где когти и шипы?
— Когти и шипы — боевая трансформация. — Он хмыкнул и, накрыв мои губы легким поцелуем, прямо в них прошептал: — Я чувствую твое разочарование, Вероника. Кого ты хотела увидеть вместо меня?
— Никого.
Он медленно провел пальцем по моей нижней губе. Провел так, что ее закололи иголочки. Волнительно-приятные ощущения. И дыхание враз перехватило.
— А еще я чувствую, когда мне врут, моя девочка, — поставил в известность искуситель.
— Не важно, кого я думала увидеть.
Мне стало не по себе. Я ошиблась, придумав себе невозможное, как бы из-за моих буйных фантазий не пострадал невинный человек.
В голосе демона зазвучал металл:
— Позволь решать мне, Вероника. Итак, кого ты надеялась увидеть под иллюзией?
Наваждение почти схлынуло. Остро захотелось влепить лежащему на мне мужчине пощечину.
— Встань с меня! И так почти раздавил!
На удивление он подчинился. Плавным движением вскочив на ноги, подал мне руку, не спрашивая, нужна ли мне его помощь. Секунду спустя выяснилось, что нужна — нещадно болела поясница.
— Вероника, когда я о чем-то спрашиваю, лучше ответь.
— Ага, уже бегу, сверкая пятками, выполнять твои распоряжения, мой господин!
Я была зла, как тысяча одержимых. Никогда еще не получала подобных «ранений» на любовном фронте.
Демон довольно улыбнулся:
— Не надо церемоний, любимая. Достаточно обращения «дорогой» или «любимый».
— «Любимый»?! — взбеленилась я. — Имени твоего не знаю, а хочешь, чтобы называла любимым?!
Определение «гад демонический» благоразумно оставила при себе, продолжая мысленно костерить.
Глаза мужчины сверкнули радостью.
— Меня зовут Мэйтус, любимая, но можешь называть «господином», раз тебе нравится, — великодушно разрешил самозванец и попытался обнять.
Я отскочила вбок и поморщилась — спина ныла нещадно.
— Что с тобой, Вероника?
Насмешливость сошла с него, как шелуха, оставив непритворную тревогу.
— Ничего!
Мое бурчание не убедило — он силой развернул к себе тылом и присвистнул. И в тот же миг на мою пострадавшую поясницу опустилась прохладная ладонь, а на живот — другая, только теплая. Я вырывалась, но без толку.
— Тихо! Потерпи, дай полечить тебя, — раздраженно бросил демон.
Я затихла, когда ощутила приятную волну холода, унявшую саднящую боль.
— Готово, — объявил злодей, неожиданно умеющий исцелять. — В следующий раз будем заниматься любовью в постели.
— Следующего раза не будет, — возразила я спокойно.
— Посмотрим, ведьмочка.
Дернув в свои объятия, грубо поцеловал, опустив по-хозяйски ладонь на мою попу. В ту же секунду волна возбуждения прошлась по мне цунами. Окончательно разомлеть в его сильных руках я не успела — демон внезапно застыл. Оторвался от моих губ и поднял с пола платье. Встряхнул — и с него исчезли все морщинки, складки и пыль, как будто я только что достала его из шкафа.
Вручив мой белоснежный наряд, тихо произнес:
— У тебя гости, Вероника.
Подхватив свою одежду, мужчина, как был обнаженным, выскользнул через черный ход на улицу.
В моей памяти надолго отпечаталось видение треугольника спины, крепких ягодиц и длинных ног. Я даже головой потрясла, чтобы избавиться от соблазнительного зрелища.
* * *
Ошарашенная и возбужденная ведьма, безумно восхитительная и желанная ведьма, осталась в доме. Он же, окунувшись в теплую, словно парное молоко, августовскую ночь, без спешки оделся.
Вероника легко приняла факт, что он дамониец и «теневой» инквизитор, и соврала, что внешность под иллюзией ее не разочаровала. И тем самым, смешно сказать, она пробудила в нем ревность к неожиданному сопернику. Подумать только, его ведьма запала на заурядного человека! Придется доказать, что дамонийцы лучше.
На лице наблюдателя играла улыбка, и он подозревал, что подчиненные назвали бы ее глупой. Что ж, от любви теряют рассудок, и с этим придется смириться. И как после последнего разговора пытаться понять Веронику? Правду говорят: выбор девушки, кому она вручит свое сердце, не поддается логике, не высчитывается с помощью самой мудреной формулы.
Личину возвращать сложнее, чем сбрасывать. Прогнав забавляющие его мысли, Мэйтус сконцентрировался на заклинании. Следовало спешить к неожиданному визитеру — сама Вероника может не справиться.
Вскоре иллюзия крепко прилипла к нему, пряча за внешностью Германа Волкова резкие черты и пугающий взгляд золотых глаз.
