Глава 5
Иной
— Abyssus abyssum invocat! Aditum nocendi perfido praestat fides. Abyssus abyssum invocat… — Хрипловатый голос Кары Соколовой звучал торжественно, то взлетая ввысь, то понижаясь до шепота.
Ведьма старой закалки, она читала заклинания на нескольких языках. Специально подстраивалась под национальность своих клиентов, которые ехали к ней со всего СНГ. Кара утверждала, что слова на родном языке успокаивают ее болезных, тогда как на непонятной тарабарщине настораживают, заставляя неосознанно закрываться, а она уже не в том возрасте, чтобы ей мешало в работе даже психологическое сопротивление.
Но сегодня она себе изменила и читала на латыни… крылатые выражения. Если звуковой сопровождающий ряд в ритуале очищения не играл роли, то заклинание — это всего лишь дань человеческому любопытству и спокойствию. Все самое важное оставалось недоступным человеческому глазу. Но фразы на латыни?.. Видать, Соколова за что-то невзлюбила своего клиента, но все равно взялась ему помочь.
— Abyssus abyssum invocat! Audemus jura nostra defendere. Bis vincit, qui se vincit in Victoria.
Наблюдать за молодой, смутно знакомой блондинкой, которая пришла с клиентом Кары и теперь сидела перед дверью комнаты, где проходило лечение, было грустно. Она не находила себе места, переживала так сильно, заламывая пальцы, что становилось ясно: она считает себя виноватой.
— Abyssus abyssum invocat… Amorem canat aetas prima!
Голос Соколовой оборвался на высокой ноте — блондинка вскочила с дивана и подошла к двери. Неосторожно близко, так что точно получит в лоб.
— Кара сейчас выйдет, — предупредила я на всякий случай.
Дернувшись, она повернулась и посмотрела испуганно, словно не ожидала увидеть в комнате еще кого-то. Сосредоточенная на своих переживаниях, она не заметила моего появления.
— Вы тоже… ведьма?
В голубых глазах блондинки плескался страх.
— Когда Кара работает, в приемной не может быть других клиентов, только близкие тех, кому она вычитывает хвори, — ответила я уклончиво.
Женщина перевела взгляд на коробочку в моих руках и отвернулась, не решившись расспрашивать дальше. В прозрачном пластике будто парил цветок без листков и стебелька, ярко-белый до такой степени, что больно смотреть.
Резко распахнулась дверь. Стоя на пороге, Кара поманила меня костлявым пальцем и, молча забрав последний ингредиент, скрылась в рабочем кабинете.
Когда она позвонила мне в конце рабочего дня и попросила срочно привезти полиризу, так называемую орхидею-призрака, я обрадовалась. Сама хотела заглянуть к ней, а тут и повода искать не надо.
Редкую орхидею, которая в последние годы почти не встречалась в природе, научились разводить наши тепличники, и община теперь не зависела от поставок цветка с Кубы.
Снова открылась дверь, на этот раз ведьма вышла в приемную не одна — с темно-зеленой переноской, в которой мирно спал младенец.
— Уснул, — потрясенно прошептала блондинка.
— Да, спит, — кивнула Кара и, ткнув пальцем в сторону переноски, пояснила: — Там лежит бутылочка с отваром. Добавлять пять капель в ванночку каждый раз, когда будете купать малыша перед сном.
— Как долго?
— Пока не закончится отвар. И да, сразу предупреждаю: если фотографии мальчика появятся в Интернете до его пятилетия, я лично прокляну. Вас.
Женщина не испугалась, осторожно забрав сына из рук ведьмы, благоговейно прошептала:
— Спасибо.
Проводив ее недовольным взглядом, старая ведьма фыркнула:
— Звездулька… Вот такие ради популярности и денег не щадят ни себя, ни своих детей, продавая прессе фотографии прямо из роддома, а потом не могут понять, почему младенец орет по ночам…
Как ни напрягалась, а вспомнить смутно знакомую блондинку я не смогла. Видать, действительно, звездулька — сияет только в своем уголке неба.
— Вероника, спасибо за цветочек.
— Пожалуйста, мне было несложно его привезти. Кстати, я хочу задать несколько вопросов.
Кара с предвкушением улыбнулась.
— Я тоже хочу, Никуся, я тоже.
Когда настолько хищно смотрят ведьмы, которым перевалило за сотню лет, становится страшно. Сразу хочется дать стрекача.
Соколова указала рукой на диван, пришлось сесть боком, чтобы видеть собеседницу. Вместо привычных джинсов и рубашки она сегодня надела рабочую одежду — серовато-синее платье из льна с защитной вышивкой черной и красной нитью на длинных рукавах. Модный ежик седых волос не портил облика умудренной годами ведуньи.
— Я старше, поэтому спрошу первой. Что за человек твоя секретарша?
— Алина? — уточнила я, выигрывая лишние секунды для размышлений.
Мне понравилась формулировка вопроса: человек, а не ведьма и даже не девушка. Кара зрит в суть.
— У тебя есть еще одна секретарша? Не юли, Ника, говори как есть, ты же не увертливая змея.
Не знаю, зачем она так сказала — для образности или намекая на Стеллу?
— Хороший человек Алина, неиспорченная властью и вседозволенностью. Она выросла в обычной семье, за пределами общины.
Задумчивая Кара потерла острый подбородок.
— Хм, хороший? Надо брать.
Ничего себе заявочка! Я открыла рот, чтобы возмутиться.
Но ведьма уже бормотала себе под нос:
— Сварю-ка ей приворот, а то наш Ждан такой увалень, еще напугает.
Я поперхнулась воздухом.
— Вы… вы вот так просто решили участь молодой ведьмы?!
— А что тут думать? — Кара снисходительно хмыкнула. — Ждан бредит ею, дело дошло до слежки в свободное время. Так что никуда она не денется — придется влюбиться.
Накануне смотрин предупрежу Алину, чтобы не ела и не пила ничего из предложенного охотником, иначе совсем охмелеет от двух приворотов сразу.
— Никусь, — позвала ведьма. Добродушный вид слетел с нее, как шелуха с луковицы. Внимательный взгляд удивительно ярких для старухи глаз будто пытался пробраться мне в голову. — Не влезай, ладно? Не надо предупреждать будущую жену моего правнука.
Я вымученно улыбнулась. Сознаваться, что у моего секретаря уже есть приворот, не стоило, ведь одно признание ниткой потянет за собой другое, а я не вправе раскрывать чужие секреты.
— Обещаю, девочку мы не обидим. Капелька магии для крепости семейных уз никому еще не помешала.
— Полезнее капелька романтики. Лучше бы охотники умели ухаживать за своими избранницами.
Кара насмешливо фыркнула:
— Уморила ты меня, Никуся. Зачем тебе мишура? Ты же знаешь, как легко умереть в этом мире. Лучше грубоватый защитник, чем сентиментальный хлюпик Романтику придумали те мужики, которым нечего предложить, а наивные девки повелись.
Веселой ведьма не выглядела — печаль притаилась в глубоких морщинках у рта. Неужели сама не верит в то, что говорит? Или, наоборот, сожалеет, что все так? Что часто отношения между мужчиной и женщиной в общинах сводятся только к продлению рода? И не у всех получается найти пару по душе?
Из чувства противоречия захотелось возразить, что охотники могут быть романтичными, просто не желают напрягаться, но я сдержала порыв.
Мы немного помолчали, а затем Соколова встрепенулась.
— Так что ты там хотела узнать, Ника?
За грустными мыслями о мужественных, но грубых ведьмаках я как-то и подзабыла свои вопросы, вовремя она напомнила.
— Простому человеку под силу убить демона? Вы можете припомнить такие случаи?
Кара скрестила руки на груди и недовольно протянула:
— Ну и вопросы у тебя, девочка. Чисто теоретически, да, может, особенно если демон только перешел в наш мир, ослаблен или ранен, а человек — выдающийся воин. Но я таких случаев не припомню.
— А амулеты? Есть такие, которые демонов ослабляют?
— Зачарованное оружие? Конечно, у всех охотников такое есть.
— Нет, не ножи, а в виде украшений.
Кара молчала несколько секунд, хмуря светлые брови.
— Не припомню, но это не значит, что их нет. Еще вопросы есть?
Поколебавшись немного, я все-таки решила спросить у Кары о том, что нашла в гримуаре рода.
— В одной из старых книг я как-то наткнулась на рассказ о сближении измерений, когда одно из них умирает и жители перебираются в соседнее. И что демоны, обитатели такого мира, сумели чем-то заинтересовать земных ведьм. Я так и не поняла, чем именно. Отвлеклась и теперь не могу вспомнить, что за книгу читала. Может, вы расскажете больше?
Пока говорила, Кара улыбалась и лишь когда задала свой вопрос, я поняла, что улыбка ее была натянутой. Я сказала что-то не то?
От ее внезапного вывода меня бросило в жар.
— Книга Вороновых все-таки не сгорела.
Надеюсь, мое лицо оставалось безмятежным, когда я лгала:
— Значит, этот рассказ я мельком видела в гримуаре? Жаль, что тогда не дочитала, теперь и вовсе не узнаю, о чем шла речь.
Но ведьма не слушала мои оправдания.
— Больше никому об этом не рассказывай, Вероника, для твоего же блага.
— Что в этом криминального?
— Это запретные знания из гримуара и доступны лишь ведьме, которая стала старшей в своем доме. А хочешь узнать, как убивать демонов, почитай историю инквизиции и расспроси своего охотника.
Кара поспешно поднялась с дивана, давая понять, что встреча окончена.
Вылетела я на улицу, чувствуя, как горят щеки. Это надо же так проколоться! Информация секретная, хоть и подана в форме воспоминаний. Обидно, что попалась зря: Кара ничего не объяснила.
Демоны — эмигранты из другого мира и с ними пытались договориться? И они даже что-то предложили нужное ведьмам? Но договор сорвался. Почему? Вероятней всего, виноваты демоны: они коварны и не Держат слово, как утверждают старинные предания.
Когда я садилась в автомобиль, из здания, где размещались бар «Стилет» и колдовская приемная Соколовой, вылетела сама хозяйка.
— Гони свой тарантас на Урожайную! — приказала она, бросая в салон набитую чем-то сумку и плюхаясь на заднее сиденье. — Нам нужен предпоследний дом!
Без промедления я выполнила команду.
— Что случилось?
— Потом! Все потом! — махнула рукой Кара и забормотала под нос заклинание.
Настороженно прислушиваясь, по нескольким ключевым словам я узнала заклинание концентрации, которое использует ведьма, чтобы мобилизовать силы и бросить их на исцеление серьезной раны.
Неужели с кем-то произошел несчастный случай? Или же, патрулируя, охотники нашли еще одну жертву? Но в этот раз живую?!
Ехали молча, и через несколько минут я припарковала «Ауди» возле давно пустующего дома. Окна и двери заколочены еще с того года, как жившие в нем сестры одна за другой вышли замуж за охотников из соседней общины. Род не из первейших и даже не сильный, но как же злилась Стелла, когда потеряла сразу трех ведьм!
Двор, в котором стоял одноэтажный, но большой и добротный дом, зарос спорышом по бетонным плитам, лопухами и пыреем — под плодовыми деревьями.
Последовав за Карой, увидела, что дверь больше не заколочена — доски валялись у порога. Трава вытоптана и окроплена чем-то темным. Кровью?.. Видать, еще одна жительница Темных Вод пострадала? Только почему она находилась в чужом нежилом доме?
— Пойдем, чего встала? — обернулась ведьма.
Содрогнувшись, прошла за ней внутрь дома.
Переломанная мебель, следы уличной грязи на пыльном полу и кровь, кровь, кровь… Капельки, осевшие на золотистых обоях, и темные брызги на полу. Первый труп обнаружился сразу в гостиной, за немного отодвинутым от стены креслом.
Мое сердце стучало быстро-быстро, когда присматривалась к мертвецу. Светло-русого мужчину с редкой рыжеватой щетиной на подбородке я не встречала ранее. Нет, он точно не из наших охотников.
— Вероника! — одернула Соколова.
Мы прошли в большой зал. Следы драки. Разбросанные, перебитые стулья, черепки белых плафонов. Я подняла голову — у трехрожковой люстры уцелела одна лампочка, которая сейчас и освещала комнату ярко-голубым светом.
Море крови и еще два трупа. Не исчезнувшие после смерти когти, вздувшиеся буграми мышцы, искаженные яростью лица и звериные, сейчас остекленевшие глаза — между тумбой со стареньким телевизором и П-образным диваном лежали одержимые, в которых духи успели прорасти и укорениться. Воплощенные духи в Темных Водах?
Волосы зашевелились на затылке, стоило представить, что эти монстры еще несколько часов назад ходили по нашим улицам. Повезло, что охотники нашли их лежбище.
Стараясь дышать ртом, чтобы не обонять тошнотворный запах смерти, я последовала за Соколовой в одну из спален, где находились охотники. Герман и Ждан сидели на полу возле окна. Как звали испуганного парнишку из рода Медведевых, я не помнила. Все трое в плачевном состоянии — исполосованные когтями, со следами укусов на руках.
Еще в комнате был Иракли. И сегодня он мало походил на ангела, которым его называли друзья. Скорее, кусок мяса, который повар отбил деревянным молотком, но не успел опустить на сковороду.
Возле окровавленного парня суетилась одна из целительниц, числящихся при штабе охотников.
— Я помогу Лиде, а ты займись остальными, — велела Соколова, выдергивая меня из секундного ступора.
На несколько тягостных минут я забыла о собственных переживаниях и выложилась по полной, используя не только специальные настойки, мази и порошки, которые нашлись в аптечках охотников и сумке Кары, но и подкрепляя их чарами.
Расспрашивать охотников даже не пыталась — желания любопытствовать не возникало под сдавленные стоны Иракли. Первым ко мне в руки попал Ждан. Помимо травм средней тяжести, у него на шее тянулся длинный порез. Чуть правее — и коготь рассек бы сонную артерию.
Затем Герман попросил заняться пареньком, который сейчас наверняка был белее, чем я.
— Кто же знал, кто же знал, — повторял он шепотом. — Кто же знал…
Его нижняя губа дрожала, и я ненавязчиво предложила флягу с успокоительной настойкой. Он сделал несколько торопливых глотков, не заметив, что пьет спирт.
Заканчивая присыпать обеззараживающим порошком порезы Германа, не вытерпела и тихо спросила:
— С убийцами ведьм покончено? Можно спать спокойно?
Желваки заходили на высоких скулах Волкова. Одарив меня мрачным, нечитаемым взглядом, он промолчал.
— Кара, Лидия, я могу вам помочь? — спросила у старших ведьм.
Прабабка Ждана покачала головой и сделала новый стежок на боку Иракли. Если зашивают, дела плохи — у ведьмаков регенерация почти как у легендарных оборотней из фэнтези.
— Ника, ты на машине? — спросил Герман, беря меня за локоть.
Кивнула, не сводя взгляда с глухо застонавшего Иракли — вторая ведьма вправила ему лодыжку. Падший, поломанный Ангел… Как же страшно звучит и тем более выглядит.
— Пойдем, завезу тебя домой.
Я пошла с Германом, чувствуя смутную тревогу.
За лечением не заметила, как пролетело время. В Темные Воды пришла ночь. Звездная, душная, пахнущая спелыми яблоками и свежескошенной отавой. Меня слегка пошатывало и морозило, и если бы не охотник, до машины я добиралась бы намного дольше.
Уже сидя за рулем, Герман сухо сообщил:
— Четвертый одержимый ушел от нас.
Я нервно сглотнула и благоразумно промолчала, не став расспрашивать.
— Но мы его найдем до рассвета. В какую бы нору ни забился, мы его разыщем. — Обещание прозвучало клятвой.
— Их было четверо, как и вас, — обвиняющие слова вырвались сами, до того, как успела прикусить язык.
Наслушавшись рассказов Германа о приключениях команды «Ловчего», я понимала, что для драки это весьма удачный расклад. Одержимый — не демон, с которым охотнику нереально управиться в одиночку.
— Хочешь спросить, почему ранен мой лучший мечник? — устало уточнил Волков.
— Тяжело сражаться в помещении?
— Нет. Пустой дом проверяли Ангел и Денис, мы с Жданом шли по параллельной улице. — Вот как зовут Медведева, теперь точно запомню. — Охотники идут парой, один впереди, другой прикрывает спину напарника. Денис же задержался, срывая яблоко.
Герман замолчал, пока проезжали перекресток.
— Одержимый из гостиной… он первым напал на Иракли? Ударил в спину?
— Да. И все же Ангел сумел его уложить и продержался против остальных, пока Денис звал нас, забыв, что у него есть телефон.
Если парню не дадут второй шанс, то определят сторожем какого-нибудь несверхважного объекта. Необязательный, теряющий самоконтроль напарник хуже коварного врага.
— Гер, — я положила руку охотнику на плечо, — все будет хорошо, Иракли подлатают.
Герман промолчал.
Когда мы подъехали к коттеджу, я поняла, что боюсь одна выходить из машины. Возникло непреодолимое чувство, что за нами следят. Как ни вглядывалась в темноту, ничего подозрительного не видела. Не обязательно, что за нами следил одержимый, это мог быть и кто-то из соседей. Или даже чей-то эквиум.
И все же мне было страшно.
— Ник, я провожу тебя и проверю дом.
Я с благодарностью посмотрела на Германа.
— Спасибо.
И слегка сжала его руку.
— Не знаю, когда вернусь, поэтому хочу быть уверен, что ты в безопасности.
Убедившись, что замки и окна целы, он прошелся по дому, велев мне оставаться в гостиной.
— Все в порядке, Ника, спи спокойно.
— Спасибо.
Стоя на пороге, он торопливо поцеловал меня и попросил:
— Этой ночью никуда не выходи, даже если позовет моя мать.
— Но…
— Откажись, сошлись на меня, — перебил нетерпеливо. — Все серьезно, Ника.
— Я поняла… Гер, если сможешь, держи меня в курсе, как там Иракли, хорошо?
Еще один короткий, но жадный поцелуй.
— Хорошо.
Охотник сбежал по ступеням вниз.
— Герман! — окликнув, слетела с веранды и прижалась к нему как можно теснее. — Будь осторожен, пожалуйста.
Напряженные мышцы под моими руками слегка расслабились.
— Я постараюсь, Ника.
Я провожала взглядом Германа, пока он не скрылся за воротами. Провожала, как на войну? Нет, как на обычную охоту. Выслеживание загнанной в угол твари, непредсказуемой и потому вдвойне опасной, было его работой, смыслом жизни. За Германа я не волновалась — верила, что справится. Если истово верить, ни на минуту не сомневаться в своем мужчине, он никогда не проиграет.
Дом встретил оглушающей тишиной и настораживающей пустотой. Первым делом я включила везде свет, разогнавший густую темноту, и прошлась по комнатам, заглядывая за диваны и в шкафы. Я, ведьма, боялась! Чувство страха не отпускало, даже когда перепроверила все после Германа.
Вероятность того, что ко мне забредет опасный «гость», низка, а значит, надо брать себя в руки.
Почти десять вечера. Спасть не хотелось, и я отыскала среди книжек историю инквизиции. Конечно, историей ее можно было назвать с натяжкой — все же до обидного мало нам известно о враждебной общинам организации.
Что-то я знала, что-то подзабыла, поэтому большей частью листала, время от времени останавливаясь на каких-то моментах. Взгляд надолго приковало изображение креста, где роль вертикальной оси исполнял меч, а в средокрестии разместился драгоценный камень. Такой неоднозначный символ — знак врага ведьминского племени, «теневых» инквизиторов. И мне «посчастливилось» увидеть его вживую, притом вблизи.
Воспоминания о моем странном возвращении в город немного отвлекли от чтения. Но лучше книга, чем ощущение беспомощности, которое все еще пугало.
Переломным моментом для общин стал конец XV века, когда от инквизиции откололся Теневой орден, который не занимался вопросами веры, а искал настоящих ведьмаков и ведьм. И если от рук инквизиции погибали лишь случайные жертвы, отмеченные даром, то есть изгнанники, неопытные или обессилевшие, то орден бил прицельно. Начиная с XVI века он действовал не только в Европе, но и по всему миру, где находились общины, оберегающие озера с вратами в мир демонов.
Раньше ведьминские поселки и города охраняли мощные чары отвода глаз. Сейчас с этим и проще, и сложнее одновременно. Спутники, видеокамеры на всех углах не всегда удается обойти с помощью магии, зато есть законы о частной собственности и тайные договора с правительством.
Интересно, что в конце XVIII века открытых нападений на выявленные общины стало меньше. В это же время участились прорывы — в разных уголках Земли демоны вырывались на свободу и часто беспрепятственно уходили от охранников озер. Уходили — и пропадали без следа: не творили бесчинств, не нападали на людей, не пытались выслеживать ведьм. Такое ощущение, что демонов сразу уничтожал Теневой орден, почти полностью переключившись на них…
Телефон зазвонил — и я вздрогнула от неожиданности. Неизвестный номер. Страх накатился новой волной, вспомнились дурацкие фильмы ужасов про «ты умрешь через три дня». Соблазн не отвечать оказался почти непреодолим. Почти…
— Да, слушаю вас.
— Вероника, это я, Аврора. Нашла ваш номер у бабушки в телефоне.
Если бы она не представилась, я все равно узнала бы тревожный голос девочки.
— Аврора, что-то случилось?
В голову полезли всевозможные ужасы.
— Да. Вы говорили, что папу должны отпустить сегодня, а его не отпустили… Что мне делать, Вероника?
За работой, поездкой к Соколовой и ранеными охотниками я совсем забыла о Матвее с Авророй, забыла поинтересоваться, как у них дела.
Сейчас поздно, а завтра попрошу Германа разобраться с этим вопросом — Совин со Шмелевым совсем обнаглели: схватили невинных людей, не проверили их, зато проморгали настоящих одержимых. Как раз Волкову, которому всунули в слаженную команду желторотого трусливого новичка, будет еще одна причина выказать свое недовольство.
— Солнышко, не волнуйся, все будет хорошо. Прости, что обнадежила, а у охотников случилось ЧП, и они не занялись тестами на одержимость. Завтра, я уверена, они исправят свою ошибку и отпустят твоего папу.
— Выдумаете?
— Аврора, торжественно клянусь, — свободную руку я подняла вверх, хотя меня никто и не видел, — что, если к вечеру твоего отца не отпустят, я отправлюсь в штаб охотников, к их главному на прием, и проем ему плешь.
— Шутите вы, Вероника, а мне страшно, — вздохнула девочка.
Даже у маленькой ведьмы есть интуиция, сигналы которой не следовало игнорировать.
— Извини, хотела тебя развеселить… Подожди, почему тебе страшно? Тебя ведь никто не обижает?
— Нет, бабушка старается, чтобы я не скучала.
— Тогда что не так, Ава?
— Мне просто страшно. Что-то должно произойти. Что-то плохое. Без папы мне тоскливо и страшно.
Как успокоить чужого ребенка, от которого ты вдобавок находишься далеко? Только поговорить с ним. Надеюсь, я смогу подобрать нужные слова.
— Аврора, ты дома у бабушки. Хоть познакомились вы на днях, она очень любила твою маму, и уже любит тебя. Поэтому не бойся, твоя бабушка — самая могущественная ведьма Темных Вод, а дед — в прошлом знаменитый охотник, лучших защитников не найти.
— Нет, — выдохнула в трубку маленькая ведьма, — самый лучший защитник в мире — это мой папа.
Говорят, дети остаются детьми до тех пор, пока уверены в исключительности своих родителей. Здорово, что дочь верит в Матвея. Желаю, чтобы Провидение было милосердно к ней и еще долго позволяло обманываться.
— Единственное, что могу посоветовать, — это ложиться спать, а завтра мы пойдем в штаб охотников. Будем требовать, чтобы твоего отца проверили в числе первых.
После отчетов и стопок подписанных договоров я могла устроить себе выходной и потратить его на проблемы приглашенной в Темные Воды семьи. Это будет справедливо, учитывая, что фактически из-за меня она здесь оказалась.
— Я попытаюсь, — после некоторого молчания произнесла Аврора. — Спокойной ночи, Вероника.
— Добрых снов, Ава.
После звонка девочки я поужинала, точнее, попыталась поесть — удалось влить в себя стакан молока. Приняв душ, поднялась в спальню, не забыв прихватить телефон, который зазвонил, как только моя голова оказалась на подушке.
На дисплее высветилось имя Германа.
— Да, Гер? Ты в порядке?
— Я — да. А вот Иракли больше нет.
Семь сказанных ровным тоном слов — и он отключился.
Ангела не спасли?! Меня бросило в холод от ужаса, словно в прорубь окунули. Как же так? Он почти сразу попал в руки опытных ведьм! Неужели они не смогли его вылечить?..
Выходит, раны оказались серьезнее, чем мне показалось.
Неверие затмило щемящее сожаление. Жалко Иракли, более светлого и легкого жителя Темных Вод я не знала… Я не сдержала слез, вспоминая, каким он был. Все-таки слабая я, неправильная ведьма — никто не плачет из-за чужого охотника.
Когда сморил сон, я не заметила.
Проснулась, словно от толчка. Из бредового кошмара вырвало странное ощущение. Открыв глаза и вглядываясь в темный потолок, вдруг отчетливо поняла, что не одна.
Кто-то проник в дом.
Первое побуждение — спрятаться, заползти хотя бы под кровать, с трудом победила. Я же не ребенок, а взрослая состоявшаяся ведьма! Пускай резерв мал, но что-то я все-таки умею. Могу ослепить и оглушить, а затем позвать на помощь.
Наверное, я толком не проснулась, раз приняла столь безумное решение.
Бесшумно поднявшись с постели, прошмыгнула через пятно лунного света, просочившегося в спальню из-за плохо прикрытой шторы, и призраком скользнула к двери. Четко вспомнив слова временно выводящих из строя заклинаний «Мотылек» и «Хлопушка», приготовилась атаковать проникшего в дом одержимого.
Ручка дрогнула, медленно опускаясь.
Я метнулась в угол, чтобы скрыться за открывающейся в глубь комнаты дверью. Сердце стучало все быстрее, еще немного — и оно разорвется от перенапряжения.
Дверь распахнулась.
Я раскрыла ладонь, зажигая «Мотылька» — голубую сферу с сияющей бабочкой внутри, быстро машущей крылышками. Полететь в неизвестного заклинание не успело — он схватился за мою кисть, вжимая меня в стену. «Мотылек» потух под нашими пальцами, не взорвавшись колючим светом.
— Ника, ты что?!
Я обмякла от испуга. Я чуть не ослепила Германа! Понятно, что максимум на полчаса, и все же мало приятного стать на некоторое время беспомощным.
— Ты что тут делаешь?
— Вообще-то я здесь живу, — угрюмо отозвался он. — Хорошо же меня дома встречают.
— Ой, прости… Я подумала, что это кто-то другой.
— Кто? Что за смертник ходит по ночам к моей ведьме? — Охотник все еще прижимал меня к стене, и я чувствовала тепло его твердого, словно отлитого из стали, тела.
Он говорил, касаясь моих волос губами, получалось щекотно и волнительно. И спросонья все еще переполненное негой тело отозвалось на легкие прикосновения. И только мгновения назад пережитый страх не дал растечься лужицей у его ног.
— Боялась, что в дом пробрался одержимый, тот, последний из четверки.
Герман отступил на шаг.
— Этот больше никуда не проберется.
— Вы его уничтожили быстрее, чем ты рассчитывал.
— Он не успел далеко уйти.
Шаловливое настроение испарилось, стоило вспомнить события вечера. Бедный Иракли… Я прерывисто выдохнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
Отойдя в сторону, Герман оказался в пятне лунного света. Быстрым движением стянув черную футболку, тихо позвал:
— Ника, иди ко мне.
Я была рада, что он не погиб, что вернулся домой целым и невредимым. Может, я его и не люблю, но временами с ним очень уютно и тепло…
Поцелуй обжег губы. Под внешним спокойствием охотника таилось пламя.
Нет, мне с ним было не тепло, а очень, очень жарко…
Обнимая собственнически, крепко, будто боясь, что начну вырываться, он осыпал мое лицо легкими поцелуями. Его губы лихорадочно ласкали и жалили шею, ключицу, грудь. Широкие ладони гладили спину, задирая шелк ночной рубашки. Вскоре она и вовсе куда-то улетела, сдернутая быстрым движением. Я слышала прерывистое дыхание Германа, чувствовала его нетерпение. И то, что он был без ума от меня, будоражило в ответ.
Когда его неутомимые губы коснулись впадинки на моем животе, ноги подкосились.
Подхватив меня на руки, Герман глухо прошептал:
— Ника, сердце мое.
Опустив на кровать, прижал к матрасу сильным телом и замер. Можно лишь догадаться, что он пытался свыкнуться с темнотой и рассмотреть выражение моего лица.
Я с трудом переводила дыхание под его тяжестью, и в то же время ощущения будоражили, зажигая кровь. Есть нечто порочно-волнительное в том, чтобы оказаться в полной власти опасного мужчины и при этом глубоко в душе понимать, что тебе абсолютно ничего не грозит. Я могла поклясться бессмертием души, что он никогда не причинит мне боли.
Мужская кожа пахла полынью и свежестью ночи. Я с наслаждением провела ладонями по его плечам, выпуклым бицепсам, словно вылитым из стали, игриво оцарапала твердую, рельефную спину.
— Ника, какая же ты ведьма! — В голосе Германа почудилась мука.
Странное обвинение… и еще что-то необычное было в его поведении. Нет, он точно не пьян. Расстроен осознанием, что от смерти никто не застрахован? Что нужно жить, не упуская ни секунды? После встречи с одержимым в столичном мини-маркете я сама побывала в подобном состоянии и теперь его отлично понимала.
Стало не до философствований — Герман перенес вес тела на предплечье и впился поцелуем в мои губы. И мое сознание затянуло в вихрь удовольствия, где царили бесстыжие руки и очень нахальный, жадный рот…
Утро началось с птичьих трелей и тонкого цветочного аромата.
Открыв глаза, почему-то ожидала увидеть себя посреди сада. Взгляд натолкнулся на бутон бело-зеленой розы, лежащей на подушке.
Невольно улыбнулась. Кто-то грустил, что не хватает в жизни романтики? Пожалуйста, получите, распишитесь…
Я покрутила в руках цветок, лишенный шипов. Нежные белые лепестки с легким оттенком зелени. Сорт «Мондиаль» или «Аваланж»? Приятно, что спозаранку Герман съездил в цветочный магазин… Не помню, когда в последний раз он дарил мне цветы?
Неожиданный жест, как и безумную ночь, когда поспала от силы каких-то полчаса-час, я точно запомню до конца жизни. Даже в первые дни, когда стала официальной подругой, Герман не был таким ненасытным. И пускай он, вероятно, пытался забыться, мне понравилось. Понравилось до безумия. До дрожи. До пересыхающих губ при мысли о его поцелуях. До мгновенно охватывающей тело любовной лихорадки…
Вздохнув с сожалением, я поднялась с постели и занялась привычными делами.
Когда в комнате было убрано, а мои волосы почти высохли после душа, открытое на проветривание окно позволило услышать скрип ворот. Отдернув штору, увидела Германа. Он сегодня бегал? Только почему не в спортивной одежде, а в той, в которой ушел вчера на охоту? Странно…
Сердце смятенно забилось, как вольная птица, внезапно оказавшаяся в клетке.
Не в силах ждать, я бросилась к Волкову. Встретились мы у подножия лестницы, с которой я чуть не слетела кубарем, когда споткнулась.
Потухший взгляд мужчины скользнул по мне, надолго не задерживаясь.
— Привет, Ник. Разогрей мне мясо, пока буду в душе. Поем — и завалюсь спать.
На его щеках темнела щетина, под глазами залегли тени. Измотанный охотник вернулся домой.
— Ты… долго, — я с трудом подобрала нейтральные слова.
Кровь шумела в ушах. Я не верила своим глазам, которые отмечали грязь на груди и руках Германа, усталость и апатию на лице, которые он и не пытался скрыть.
— Накаркал я — действительно пришлось гоняться за одержимым до рассвета. Но поймали сукина сына, сейчас Шмелев его допрашивает.
— О… ясно… хорошо, что поймали…
Как на автопилоте, я ушла на кухню.
Это ведь был сон, раз Герман только вернулся домой! Сон! Занятие любовью до рассвета мне приснилось!
Прислушалась к себе — в теле затухали остатки сладкой истомы.
Нет… Это не ошибка. Не розыгрыш. Не сон.
Если Герман всю ночь гонялся за одержимым, то с кем я занималась любовью?!
Он выглядел как Герман, говорил и двигался как Герман!..
Даже если на неизвестном была сильнейшая иллюзия, которую я не почувствовала, все равно он знал, как вести себя.
Меня бросило в жар, затем в холод. Я вдруг поняла, что смутило ночью. Охотничий медальон Германа. Он не пах сандалом. Соответственно, заклинание влечения не работало, я никак не реагировала на него.
Ох нет, я завелась не из-за заклинания влечения… Меня обольстили поцелуями и прикосновениями. Адреналин способствует лучшему усваиванию нежности.
* * *
На дереве, напротив кухонного окна, сидел ворон. Его глазами наблюдатель следил, как бледная, с горячечным румянцем на щеках девушка проводила кончиками пальцев по своим губам. И улыбалась.
И он улыбнулся в ответ.
Отправившись на разведку, он не ожидал, что Вероника проснется. Но сон ее оказался чуток, сама она — соблазнительно податливой.
И он не устоял перед искушением.
Что ж, тем интереснее, что будет дальше.
