Глава 3
Отворот-поворот
Необычный все-таки опыт — красться на корточках в зарослях полыни, которой засеян соседский огород. Но я благополучно пробралась к дому, не смея расслабляться. Самое сложное еще впереди. Главное, не упустить Матвея и сделать все правильно.
— Ава, почему твой папа вышел из дома? — первым делом спросила я девочку.
Она виновато развела руками.
— Не сердитесь, Вероника. Как он мог не выйти, если к нему пришли охотники? Ведь это было бы странно!
Ладно, она права: прятаться от знакомых подозрительно.
— Хорошо, согласна. Пока я подготавливаю место для ритуала, сходи за отцом. Придумай что-нибудь, чтобы он вернулся в дом.
— Что?
— Аврора, ты же ведьма, учись быть хитрой, — буркнула я.
Шмыгнув носом, она ушла, и я смогла спокойно расставить свечи и небольшие курильницы для благовоний прямо в гостиной. Место идеальное — плотные тяжелые шторы задвинуты, создают нужную атмосферу, и соседи не подсмотрят.
Дошла очередь до знаков на полу — и я схватилась за голову.
Соль! Я забыла захватить непочатую пачку!..
Метнулась на кухню — и выдохнула с облегчением. Новая полуторакилограммовая пачка каменной соли стояла на столе. И когда только Матвей успел ее купить? Я точно не покупала, пока следила за домом подруги.
Нетвердой рукой начертила солью большой круг, в центре которого высыпала остатки из пачки. В получившуюся белую горку воткнула три восковые свечи, аккуратно связанные белой нитью в одну.
Полюбовалась. Круг кривоват, но ничего, сойдет…
Когда открылась входная дверь, я наполняла курильницы смесью из холщового мешочка. К можжевеловой хвое, цветам полыни и руты добавила немного сушеного листа чертополоха, с которым следовало знать меру, чтобы не сорвать ритуал.
Закончив с приготовлениями, я удовлетворенно оглядела подготовленное поле битвы за сердце и разум Матвея и чуть не потерла руки от самодовольства. Как проводят такой ритуал, я знала теоретически, вот и настал черед долгожданной практики. Как говорится, во всем нужно искать плюсы.
Перевела взгляд на молча застывших у порога отца с дочерью.
Интересно, если бы Матвей знал, что я впервые буду проводить этот ритуал и он станет моим первым подопытным, то сбежал бы? Или все же рискнул бы?
Лучше не узнавать… Уж очень я хочу утереть Стелле нос.
— Аврора, беги в свою комнату. Распусти волосы, хорошенько расчеши их и переоденься в свободное платье, желательно без металлической фурнитуры и пуговиц.
Девчонка беспрекословно унеслась исполнять приказание.
Я же повернулась к Матвею и коварно велела:
— Раздевайся.
Его руки машинально легли на пряжку ремня в джинсах и замерли.
— Ты серьезно?!
— Да. — Я улыбнулась. — Раздевайся до пояса.
Мужчина возмущенно покачал головой и ухватился за край футболки, задирая ее.
— Ну ты и ведьма, Ника…
Забавно, что он повелся. Я бы его раздела до плавок (или в чем он там?), если бы проводила ритуал в одиночестве, просто чтобы понервничал. Но раз тут Аврора, будем скромными.
Относительно скромными… Я забыла кисточку — и масло на кожу придется наносить пальцами.
— Так, а сейчас я нарисую знаки. Не дергайся, пожалуйста, даже если будет щекотно.
— Я не боюсь щекотки, — неосторожно заявил самоуверенный Матвей.
И во мне проснулась вредная ведьма.
Как же он мало о себе знает! Все боятся. А те, кому все же не щекотно, просто не нашли своего, правильного щекотальщика.
Окунув палец в ароматное масло, подошла к Матвею и, чуть приподнявшись на носочках, начала выводить на его лбу руну «Альгиз». Я не просто собиралась избавить мужчину от уже действующего приворота, но и защитить на будущее.
Скандинавская руна напоминала мне фрагмент снежинки — прямая линия, расходящаяся на три равных луча. Сильный знак, с ним всегда приятно работать.
Коричнево-желтая крошка из коры дуба и листков зверобоя остались на лбу, и я предупредила Матвея:
— Не стирай, даже если посыплется на лицо, иначе цельность знака будет нарушена.
— Я потерплю, — тихо произнес он, стараясь не раскрывать рта, видимо, боясь, что ингредиенты начнут отклеиваться.
Какой хороший мальчик… И угораздило же его связаться с Викторией, ведьмой-оторвой. Вот и пожинает теперь плоды неосторожной любви с девушкой, чьи родственники ему не по зубам.
Я усмехнулась своим циничным мыслям и сконцентрировалась на действиях.
Выводя «Альгиз» на груди Матвея, истратила половину содержимого пиалы. Не потому что грудь оказалась широкой. Нет, не широкой, до груди охотника на одержимых ей было далеко. Но все же она удивила… Оказавшись крепче, чем казалась в одежде. Не такой уж Матвей и костлявый. Скорее, жилистый и крепкий астеник.
Я истратила много масла на его грудь, потому что не хотела переходить к области живота, где тоже предстояло вывести руну. Надеялась, что вскоре вернется Аврора — в ее присутствии мои действия не были бы такими интимными, как наедине.
Но она все не шла…
И я больше не чувствовала себя вредной ведьмой, а немного смущенной девушкой. Девушкой, которая видела полуобнаженных мужчин, но прикасалась лишь к одному из них — Герману.
Три луча руны должны начинаться из центра живота мужчины, ножка же — уходить вниз по линии волос, идущей под ремень джинсов.
Только я начала ее рисовать, как мужской пресс напрягся. Мускулы превратились в камень, когда мой палец пополз вниз…
— Я поспешил, — хрипло произнес Матвей. — Я боюсь щекотки.
Дорисовав руну до полоски грубой ткани, я едва не отпрыгнула от вдовца моей подруги. И суетливо принялась переставлять курильницы. Пустая работа, но что не сделаешь, лишь бы не смотреть на мужчину и скрыть свое смущение. И ведь глупость — подумаешь, нарисовала маслом рисунок, — но все равно не по себе от интимности ситуации.
— Так, все. Дело теперь за Авророй, — сообщила я Матвею, не поднимая глаз.
— Ждем Аву, — согласился он.
И волшебным образом девочка буквально сразу появилась. Такое ощущение, что она затаилась в соседней комнате, непонятно чего ожидая. Я подозрительно уставилась на нее.
— Долго ты, а ритуал не ждет.
— Еле-еле нашла нужное платье, — пожаловалась юная ведьма, хитро поблескивая глазами.
Белое в черный горох, прямого покроя платье из хлопка было велико ей, словно его покупали на вырост. Не удивлюсь, если Аврора схватила его в магазине, даже не примерив. С первой нашей встречи было ясно, что она маленькая мотовка, любит забивать шкаф вещами, которые никогда не станет носить.
И этим она напоминала свою мать.
Вика… Как же тебя не хватает… И твоей дочери — больше всего.
Сердце заныло. Вздохнув, я отогнала грустные мысли и сосредоточилась на настоящем.
— Зажгись!
Я щелкнула пальцами — и фитили всех свечей вспыхнули одновременно.
— Ой… И я так хочу, — восхищенно протянула девчонка.
Фокус из ведьминского арсенала, но на Аврору произвело впечатление. Забавно, но то, что она должна будет сделать, чтобы снять приворот, намного сложнее.
— Научу на днях.
— Правда?!
— Обещаю. А теперь, будьте добры, помолчите. — Я сделала длинную паузу. — И выполняйте в точности все, что я скажу. Аврора, держи заклинание, прочитай несколько раз, чтобы четко произнести.
Она нетерпеливо схватила листок с коротким текстом — латынь, написанная русскими буквами.
— Важно и ударения правильно произносить?
— Да, ты же хочешь, чтобы у нас все получилось?
Девочка закивала и принялась вчитываться в слова.
— Матвей, войди в круг и встань на колени у горки из соли.
Он выполнил мою просьбу.
Из курильниц потихоньку потянулся ароматный дымок.
— Начинай, Аврора, — шепнула я и закрыла глаза.
Тихий голосок девочки тягуче, интуитивно поймав ритм заклинания, речитативом затянул:
— Сангвис, каро, осс…
Я же старалась увидеть наведенную влюбленность — еще не укоренившись, она должна видеться темной петлей на ауре Матвея. Как ни пыжилась, рассмотреть ничего не смогла — энергетическая оболочка мужчины, яркая, как солнце, мешала рассмотреть то, что я искала. Учитывая, что Матвей — человек без дара, оставалось только пенять на свою ущербность как ведьмы.
Открыв глаза, подавила вздох — повода расстраиваться на самом деле нет, судя по тому, что тройная свеча оплывала быстрее, чем полагалось гореть такой связке, значит, мы с Авророй все делали правильно.
И я приступила к своей части заклинания, на русском языке.
— Двенадцать ветров-вихрей развейте присуху. Пламя свечи сожги дурман тела и тягу души. Соль чиста и бела, очисти Матвея. Сними с него все наведенное, все петли и узлы, с еды и питья взятые. — Я шептала быстро-быстро, стараясь поспеть за стремительно сгорающей тройной свечой. — Мать Земля, соком трав умой Матвея, огради и защити от темного хмеля. Слово мое — камень, воля моя — сталь.
Аврора тихонько кашлянула.
— Вербум… — и снова сдавленный кашель.
Она подняла опущенное вниз лицо — и я похолодела. По ее щекам катились крупные слезы.
Дым чертополоха очень горький, разъедает глаза и горло, если не знать меры. Неужели я ошиблась и положила больше, чем мог снести детский организм? Или же у Авы аллергия на какую-то другую траву?
Видя неподдельный испуг девчонки, я зашла ей за спину и опустила ладони на плечи, успокаивающе стискивая их. После чего по памяти дочитала ее заклинание, сосредоточив все нити ритуала на себе, отдавая свои силы. Ох и получу я откат… слягу на день точно.
— Матвей, опусти ладони в соль, — произнесла спокойно, как будто ничего не произошло.
Даже если мир катится в бездну хаоса и тьмы, во время ритуала настоящая ведьма остается невозмутимой, делая вид, что все идет по плану.
Тройная свеча, громко затрещав, погасла. Успели.
— Аврора, Матвей, идите в соседнюю комнату, я сейчас присоединюсь к вам.
Не задавая вопросов, они ушли. И я спрятала лицо в ладонях, хорошо представляя, что могло бы случиться, если бы не сумела перехватить нити заклинания Авроры. Самое безобидное — приворот усилился бы, и мужчина бросился бы на поиски своей «любви».
Несколько секунд слабости, а затем, погасив кадильницы, я присела на корточки возле соли.
Странно… Все прошло не идеально, но верно. Даже то, что девочка прервалась из-за удушливого запаха горящего чертополоха, не могло повлиять на ритуал. Но почему тогда соль не изменила цвет? Ей полагалось потемнеть! Беря на себя приворот, она менялась и в физическом плане, будто смешиваясь с сажей.
Убирая комнату, я ломала голову над непростой задачкой.
Нет, ритуал проведен правильно. Дело не в аллергии Авроры или моей слабости как ведьмы. Виноват Матвей.
Нет, не так…
Он не виноват в том смысле, что сделал что-то неверно, не выполнив моих инструкций. Нет. Просто на нем не было приворота.
Когда меня озарило, я оставила веник с совком, полным соли, и опустилась на стул. Неожиданное все-таки открытие. И обидное. Я провела ритуал отворота для человека, который не был приворожен. Забавный поворот, обхохочешься…
Почему не срабатывает любовное зелье, особенно неименное, гадать не надо. Ведьма ошиблась, испортив снадобье. Но в данном случае ведь не десяток женщин ошиблись?! Поэтому я делала ставку на то, что на привораживаемом стояла защита, которую магия навязанных чувств не пробила. Чаще всего в роли преграды выступает истинная любовь: Матвей мог все еще любить свою умершую жену. Или же Аврора, стремясь уберечь отца от бабушки, каким-то неведомым образом интуитивно поставила на него защиту — самопальную, но действенную. Девочка — уникум, ей и не такое по силам.
Еще был вариант, что на Матвея не действовали чары. Не все, разумеется, а часть из них, те, которые ломают волю человека. Таких неуязвимых среди людей мало, но они точно есть — я читала в книгах, и рассказывали старшие.
Выходит, о Матвее можно больше не беспокоиться — пускай себе сестры по общине подкармливают молодого вдовца всякими вкусностями, с ним все равно ничего не станется.
Ивановы встретили меня одинаково настороженными взглядами.
— Вероника, у вас получилось? — выдохнула огорченная девочка.
Заметно, что она сильно расстроилась от своей неудачи — глаза покраснели не только из-за дыма чертополоха.
— У нас получилось, Аврора, у нас, — поправила ее серьезно. — Ты дочитала почти все заклинание, без тебя бы я не справилась — времени не хватило бы. Видела, как быстро горели свечи?
Девчонка слабо улыбнулась, чуть успокоившись, и я обратила внимание на ее отца.
— Матвей, ты можешь спать спокойно, твоему сердцу ничего не угрожает. Но все равно, будь осторожнее, ладно? Не доверяй ведьмам.
Вдаваться в подробности не стала. Незачем. Иначе одно объяснение потянет за собой другое, в итоге будем гадать втроем, почему привороты не сработали. И я не хотела упоминать лишний раз имя Виктории — и отцу, и дочери это все еще причиняло боль.
— Запомню: не доверять ведьмам, — шутливо произнес Матвей, затем, немного помолчав, серьезно добавил: — Спасибо, Вероника.
Я неловко кивнула.
— На здоровье. Береги себя и Аву.
— Кстати, я могу уже смывать руны?
По правилам — нет. Но раз приворота не было, то их придерживаться не стоит. И я разрешила:
— Да, можешь умыться. Ладно, я пойду домой. Хорошего вечера!
Следовало поторопиться — минут через двадцать — тридцать на меня навалится слабость, и лучше, чтобы в это время я лежала на диване, попивая травяной чай. Крохотный резерв — самое настоящее издевательство судьбы над практикующей ведьмой.
— Я провожу, — заявил Матвей и последовал за мной. Во дворе слегка коснулся моего локтя и прочувственно произнес: — Спасибо, Ника, ты наш ангел-хранитель.
Ангел, как же… Хмыкнув, я промолчала и повернулась в сторону огорода.
— Почему не через ворота? — удивился мужчина.
— Как пришла, так и уйду, — объяснила тихо и нырнула в горько пахнущую полынь.
Теплый летний вечер. Вся темноводинская детвора гуляет на улице. Не хочу, чтобы детишки Жанны упомянули за ужином, что видели меня, с сумкой выходящую из дома новых соседей. Сразу возникнут опасные вопросы.
Благополучно вернувшись домой, я первым делом заварила себе сбор для восстановления сил: лепестки первоцвета, листья розового клевера, золотой корень и несколько бесценных трав из Африки и Австралии.
Желтый отвар пах вкусно. Когда он слегка остыл, я добавила чайную ложку липового меда. Успела сделать пару глотков, когда зазвонил телефон. Ну надо же — Стелла! Вот любит она обломать приятный момент! Как будто чувствует, что я решила расслабиться или поесть…
— Вероника, сходи к Аграфене, она не отвечает на мои звонки.
— Может, ее эквиум опять выдернул шнур на стационарном телефоне, а мобильный старушка забыла зарядить? — предположила я.
Вставать, когда твои ноги задраны на спинку дивана, а ладонь согревает вкусный чай, совсем не хотелось. И еще не стоило забывать, что через несколько минут мне станет плохо: организм осознает, как много сил потратил во время ритуала, и впадет в своеобразную спячку.
— Вероника, проверь Аграфену, — с нажимом произнесла Верховная.
И я подчинилась.
— Как скажете, Первая Мать.
Вышла из дома я нехотя. Вот зачем мне это? Подумаешь, живу рядом с Аграфеной! Так Жанна и другие ведьмы тоже неподалеку. Нет же, надо меня послать…
Пока я мысленно бурчала, быстро направляясь к дому старухи, живущей через дорогу, интуиция не дремала. С каждым шагом таяло мое спокойствие. Неужели с Аграфеной что-то случилось? Пару лет назад, спускаясь в подвал за какими-то корешками, она упала с лестницы и сломала обе ноги. Вдруг и сейчас свалилась?..
Нет. В этот раз все серьезнее.
Интуиция визжала об опасности. И я остолбенела, когда, взойдя на крыльцо, увидела приоткрытую входную дверь и красные отпечатки на пороге. Кровь…
Меня бросило в холод. Ноги потяжелели.
Нажимая на вызов Стеллы, я не сводила взгляда с двери и потихоньку пятилась.
— Что там, Вероника? Передай телефон Аграфене.
— Не могу, — прошептала я. — Я стою у порога… здесь кровь, Стелла.
— Что?! — взвизгнула Волкова в трубку. — Много?
— Небольшие следы на крыльце, дверь приоткрыта…
— Может, эквиум поранился? — предположила Верховная, но в голосе ее звучала неприкрытая тревога. — Иди, проверь.
Я чуть не села на спорыш, которым порос двор Аграфены. Неожиданно! Иди, проверь… А ничего, что это опасно?
— В одиночку?
— Вероника, не беси меня! Что с тобой может случиться на землях общины?
Ну да, ничего, если не по приказу самой Стеллы…
— А слухи про одержимых, которые пытались прорваться в Темные Воды? — напомнила о свежей новости.
Волкова фыркнула в трубку:
— Глупости! Наша защита безупречна. А кровь если не любопытного зверька, то его хозяйки. Возможно, Аграфена снова рассекла себе руку серпом, как было прошлым летом. Иди, помоги ей. Все, зайдешь ко мне отчитаться.
И эта… эта мерзкая ведьма отключилась!
Да, легко ей говорить, что все в порядке, сидя дома. А моя интуиция вопила, чтобы я не заходила в дом. И как быть? Кого слушаться?
Секунды летели неумолимо, следовало поскорее делать выбор. И я не подчинилась своей Верховной — позвонила ее сыну. Быстро и путано объяснила, не забыв упомянуть, что недавно чаровала и с минуты на минуты жду откат.
— Так, в дом ни ногой, Ника! — резко велел Герман. — Я скоро буду.
Спрятав мобильный в карман, я принялась ждать, отступив под сень виноградного навеса. Но прошло не больше минуты, наверное, как я услышала скулеж — тихий, жалобный.
Полоска плачет?! Я никогда не слышала, чтобы эквиум Аграфены издавал настолько душераздирающие звуки.
Хоть и боялась до одури, проигнорировать голосок страдающей Полоски я не могла. Ей плохо, как можно остаться на улице?! И я бросилась в дом.
Полоску и ее хозяйку я нашла на кухне. Енот нервно бегал от одной стены к другой, время от времени замирая у лежащей на полу старушки. Неподвижной, с закрытыми глазами, в крови.
— Аграфена Ивановна… — позвала я, не надеясь на ответ.
Маленькие лапки зверька оставляли рдяные отпечатки на светлом линолеуме, и он горестно скулил — и сомнений, что Аграфена покинула своего помощника, не осталось.
На ватных ногах я приблизилась и увидела, откуда столько крови. Рукава плотной кофты старой ведьмы неопрятно подвернуты, на оголенных до локтя руках алели порезы — явно знаки, но для меня незнакомые.
И разумеется, Аграфена не сама их себе нанесла…
Мороз обсыпал спину. Зря я не дождалась Германа.
— Полоска, иди ко мне, — присев на корточки, ласково позвала я мечущегося эквиума.
Прекрасно помнила, что он скоро или одичает, или уйдет вслед за хозяйкой, но оставить его у трупа я не могла. Заберу и сразу сбегу.
— Полоска…
Енот остановился. Оглянулся — и зарычал. Оскаленная мордочка была приподнята, эквиум смотрел поверх моей головы. И волосы на ней вмиг встали дыбом — позади меня кто-то находился.
В этот момент, едва живая от страха, я прокляла все сразу: и Стеллу с ее приказом, и свою жалость, и правила. Но кто же знал, что убийца все еще здесь?!
В голове проносились варианты развития событий, а тело на инстинктах действовало: с корточек я упала на бок, перевернулась и поползла под стол.
— Ника?..
Я замерла, успев наполовину занырнуть под столешницу, накрытую льняной скатертью.
— Герман? — произнесла хрипло, не веря своему счастью.
— Ты почему не дождалась меня? — предсказуемо возмутился мой охотник.
Не передать степень облегчения, с каким я бросилась ему на шею! Я ведь приготовилась драться с убийцей Енотовой…
— Она мертва? Проверяла? — сдержанно спросил Герман, выискивая в телефоне чей-то номер.
— Да, к несчастью, мертва.
Как ни хотелось стоять, прижавшись к крепкой мужской груди, а долг по отношению к сестре по общине я выполнить обязана.
И, отлепившись от Волкова, я присела и тихонько позвала эквиума:
— Полоска, иди ко мне. Иди, моя хорошая.
Енот продолжал рычать, недобро поглядывая на охотника — он не нравился ему после того, как однажды поймал на нашей кухне. Полоска тогда, открыв шкаф, деловито вытаскивала шоколад и пачки печенья и складывала в аккуратную кучку. Герман накричал на чужого эквиума — и на следующий день нашел свой телефон в ведре с дождевой водой, которой я поливала комнатные цветы. И началось: енот полоскал в ванной чистые отглаженные вещи охотника, прятал в саду обувь и ножи, крал ключи от дома и машины…
После череды диверсий я не выдержала и попросила Аграфену приструнить помощника. Старушка посмеялась, извинилась и выполнила просьбу. Но эквиум, видать, ничего не забыл, раз рычал на Волкова.
— Ника, тебе енот сильно нужен? — держа телефон возле уха, спросил Герман.
— Ну разумеется! Я же первая его нашла!..
Мужчина поднял палец, призывая к молчанию. На его вызов ответили быстро.
— У нас труп. Да. Дом Аграфены Енотовой. Жду.
Несколько коротких холодных фраз, казалось бы, полных равнодушия. Но я-то знаю, что Герман так же переживает, как и я.
Все еще с телефоном в правой руке, он сделал резкий выпад вперед — и в левой отчаянно заверещала Полоска.
— Держи свою зверушку.
Я быстро огляделась — на столе стояли чашки, чайник, конфетница. Плюнув на возможное недовольство ищеек, со звоном бьющейся посуды сдернула со стола скатерть и завернула в нее крикливую добычу. Осторожно прижала к груди — пусть эквиум слушает биение моего сердца, может, хоть немного успокоится.
— Спасибо, Гер!
Сомневаюсь, что сама легко поймала бы енота.
— А теперь марш на улицу! — рыкнул Герман, выходя из образа невозмутимого следователя, видящего каждый день трупы.
Подчинившись, я рванула прочь. На пороге кухни замерла и обернулась — хмурый охотник обводил взглядом помещение. Место преступления, забрызганное кровью.
Кровь…
Я посмотрела на свои коленки — красные. Одежда тоже отмечена печатью смерти.
Меня затрясло. Запах крови внезапно показался настолько невыносимым, что я поспешила из дома.
Мой маленький пленник смолк и не шевелился. Надеюсь, продержится еще несколько часов, ведь он так нам нужен.
Тускло-оранжевые отблески почти скрывшегося за горизонтом солнца усиливали тревогу. Я вздрагивала от каждого подозрительного шороха, вертя головой во все стороны. Время от времени Полоска тихонько скулила, и это еще больше нагнетало обстановку.
Я не думала, что убийца Аграфены где-то поблизости. Когда я пришла, то не чувствовала всплеска силы. Она умерла еще утром или же час-полтора назад, но тогда кто-то впитал ее силу. Учитывая, что из Енотовых в городке была только она одна, я склонялась к первому варианту.
— Ты как?
Из густой тени, которую отбрасывала крыша над крыльцом, вышел Герман. Его ладонь легла мне на плечо, успокаивая, даря ощущение защиты.
— Учитывая, что я давно не видела трупы и успела забыть, каково это, когда умирают знакомые, то сносно.
— Прости, Ника, но домой нам пока нельзя. Придется пережить допрос.
Я и сама понимала, поэтому прижалась к охотнику и тихо спросила:
— Это сделал одержимый?
Другие варианты разум искать отказывался. Только одержимый способен «расписать» странными кровавыми знаками руки безобидной старухи, которая много лет занималась тем, что мастерила тряпичные куклы-обереги для детей.
— Не знаю, Ника. Иногда ведьмы бывают не менее жестоки к своим сестрам, чем одержимые и демоны.
Он намекал на случай четырехгодичной давности, когда его мать пыталась передать знания и силу моего рода другой ведьме — Жанне. Жаль, что, помня безжалостность Стеллы, он полностью на мою сторону все же не встал.
— Чего можно добиваться от дряхлой ведьмы, которая одной ногой и так в могиле? Нет, я думаю на одержимого.
Ладони Германа стиснули мою талию.
— Если так, то одинокие старые ведьмы в опасности.
— И я тоже? — не удержалась от страшного вопроса. — Не старая, но самая слабая?
— У тебя есть я, — отрезал он. — Давай не будем строить догадки? Это обязанность ищеек.
Оставалось только ждать. И вскоре ко двору покойной Аграфены Енотовой подъехали две черные машины. Одни ищейки в форме полиции деловито обследовали дом и прилегающие окрестности, другие по отдельности допросили нас с Германом.
Смутно помню разговор. Нервное напряжение и мельтешение лиц изматывало, и к появлению Стеллы с Розой я мечтала забиться в уголок и уснуть. Слабость после ритуала не спешила захватывать в душные объятия, а вот истерика подобралась близко-близко.
— Ты нашла эквиума? — первым делом спросила Стелла, подходя ко мне.
Устав после повторного допроса уже другим следователем, я поднялась с садовой лавки и молча вручила ей Полоску.
— Молодец, хоть что-то сделала по инструкции, — скривилась Верховная и передала сверток с завозившимся зверьком сестре.
Эквиум не может без хозяйки. Он чахнет, в итоге дичая или вообще погибая. Если ведьма умерла насильственной смертью, эквиум запоминает последние мгновения ее жизни, часто запечатлевая и лицо убийцы. Особый ритуал мог вытащить бесценную информацию из памяти енота. И любой из общины, обнаружив мертвую ведьму, должен в первую очередь поймать эквиума — это закон.
Через полчаса нас отпустили. Войдя в дом, я первым делом подошла к бару Германа. Напиться и забыться — вот чего жаждало заледеневшее сердце.
Я наливала в первую попавшуюся под руку чашку виски, когда из ванной вышел охотник.
— С ума сошла? — возмутился он и отобрал напиток, которого я не успела сделать и глотка. — Чтобы моя ведьма снимала напряжение алкоголем? Я сам себя уважать не буду.
Подхватив на руки, он отнес меня к ванне, в которую набиралась теплая вода. Какой заботливый у меня мужчина… иногда это бесит. Я не могу его ненавидеть, хотя должна.
Поставив на ноги, Герман помог раздеться и забраться в ванну.
— Лучше всего стресс снимает что? — Он прошелся взглядом по полочкам, заставленным всевозможных размеров и расцветок баночками.
Несколько капель эфирного масла упало в воду — и помещение заполнил насыщенный, сладкий аромат. Леденцы и цветы — иланг-иланг ни с чем не спутать. Он не только успокаивал, но и пробуждал чувственность и желание.
Ласковые объятия воды. Любимый аромат. Бесстыдные руки мужчины, которому ты не безразлична. Хочешь ты или нет, расслабиться и забыть плохой день придется.
* * *
Ох уж эти ведьмы! Все из-за них не так, не по плану. Одни своим присутствием портят четко продуманные замыслы. Оставалось смириться и ждать, что же впереди. Одно следовало держать под контролем: убийства. Смертей в Темных Водах скоро станет больше.
Наблюдатель не переживал за общину — всех не убьют. Его волновали лишь две ведьмы, те, которых он выбрал.
