Джеймс У. Холл
ТУМАН
Джеймс Холл – лауреат премий «Эдгар» и «Шеймус», автор девятнадцати детективных романов, в том числе четырнадцати романов о Торне, нелюдиме из Ки-Ларго, и его единственном друге, частном детективе по прозвищу Шугармен.
Помимо романов, у Холла вышли четыре тома стихов, книга-эссе и руководство по написанию бестселлеров. Несколько его романов экранизированы, причем автором сценария зачастую выступал сам Холл. Он работал во Флоридском международном университете (Майами), для которого составил программу по литературному творчеству. После выхода на пенсию Холл живет в Южной Флориде с женой Эвелин, но часто бывает в горах Северной Каролины.
Он убивал ради заработка. Он убивал много и часто, но это было давно. Как давно, он уже не помнил. Он вообще мало что помнил в эти дни. В эти дни тумана.
Сейчас он профессиональный киллер, запертый в доме престарелых. Дом стоит в Нью-Джерси или во Флориде. Точно он не знает. Но она обещала не оставлять его в таком доме. Она его обманула! После всего, что он для нее сделал! Он растил ее, оберегал, давал деньги на ее хобби, защищал от матери. Ее мать была женой киллера. Где она сейчас, эта жена? Как ее зовут? Он и этого не помнит.
Он занялся обычными утренними делами. Съел глазунью из двух яиц, тост и половинку грейпфрута. Развлекаясь, он подцеплял дольки остроконечной ложкой. Такие у него развлечения теперь.
Он вымылся под душем – как всегда, начиная с головы. Промыл шампунем густые седые волосы, потом ополоснул лицо, потом намылил волосы на груди, потом как следует выскреб подмышки и закончил задницей. Чистотой задницы он дорожил. Даже в эти дни, даже в нынешнем разобранном состоянии. Он не настолько безнадежен, чтобы мириться с грязной задницей.
Он понимал, что запутался, а вот насколько – определить затруднялся. Взять, к примеру, истории о прошлом: какие из них его собственные, а какие позаимствованы у других – из чужих рассказов, из книг?
Из книг, то есть в основном из детективов: именно их он читал, когда был еще сопливым мальчишкой, в Западной Виргинии или в дыре вроде Кентукки или Теннесси. Именно детективы он читал, устроившись в холодной постели, пока жена читала что-то свое: о том, как спасти неудачный брак, как стать счастливой, – в общем, типичные женские книги.
Писатели-детективщики, его любимцы, дают заработок дочери. Она работает в магазине, где продают книги, которые нравятся ему. Это из-за него так вышло? Это он приучил дочь – как же ее зовут? – к преступлениям?
Он спросит об этом, если та приедет в гости, если наберется смелости навестить отца, которого бросила в этом гадюшнике.
Он поставил себе цель. Цель в жизни нужна каждому. Нужно о чем-то думать, когда просыпаешься по утрам. Его цель – выбраться из гадюшника. Он убьет любого, кто посмеет помешать ему, особенно пуэрториканца, который заставляет его глотать таблетки.
В детективах часто заставляют глотать таблетки.
Это у Чандлера были дюжие парни в белой форме? Еще вспоминалась книга из цикла о Трэвисе. «Кошмар…», а дальше он забыл. Про то, как парню впихивают таблетки, ну или колют уколы. Тот парень застрял в кошмаре. У Чандлера вроде бы такое тоже есть. В книге про Марлоу или про Сэма Спейда. Или про Арчера. Как же звали Арчера? Джейк? Нет, нет – Лью.
Он тоже знал какого-то Лью. Он убил какого-то Лью. Заказ, один из последних. Итальяшка Лью трахал чью-то молодую жену. Чью – он уже не помнил. Но точно жену. Или дочь. Лью он застрелил. Три пули в грудь, одна в сердце. Его фирменный стиль. Гарантия, что мертвец не оживет. Тридцать лет назад он сделал себе имя в этом бизнесе. Четыре пули: три сверху, одна снизу. Его фишка. Это он помнил очень четко. Это не скрылось в тумане.
Отсюда и цель. Из гадюшника он выберется отстреливаясь.
Сперва нужно отыскать пушку. Короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра. Не какую-то там мудреную пушку. Чтобы шлепнуть с близкого расстояния, суперпушка не нужна. Это его почерк, его традиционный подход. Приближаешься к объекту вплотную, лицом к лицу, потом три сверху, одна снизу. В поисках пушки он заглянул в комод, перевернул трусы и носки, посмотрел в шкафу, посмотрел на всех полках крошечной кухоньки, за чашками, мисками и стаканами. Зашел в уборную и поднял крышку унитаза. Иногда пушки приматывают к ней. И в кино, и в книгах. Пушки прячут там, где никто не ищет. Например, в «Крестном отце», в сцене с парнем, как бишь его?
Здесь, в доме престарелых, пушки не нашлось. Не нашлось, и все тут.
Ну и ладно, он придумает что-нибудь другое. Можно подкупить местных, чтобы дверь открыли.
Нужно действовать по расписанию. Он всегда составлял себе расписание. Это еще одна его фишка. Первый, второй, третий пункты. К восьми – в постель. В девять – погасить свет. В четыре – встать. Проснуться затемно. За пару часов до остальных. Он всегда составлял план на день. Расписывал дела по часам. Распечатывал памятки на месяц. Он вечно путался в датах, сроках, днях недели, без записей вообще разобраться не мог. Наверное, туман наползал уже давно. Или все это о другом парне, о книжном герое? Элмор, как там его звали?
Вот, пожалуйста! Вот его проблема. Вот стоящее перед ним препятствие. Что он делал в реальности, а о чем лишь читал – ни хрена не разберешь.
План. Хитрый план – вот что ему нужно. Он мерил комнату шагами, старался разогнать туман ходьбой, старался поднять пульс, чтобы кровь прилила к голове. Комнатка у него маленькая, тюремные камеры, где он сидел, и то были больше. В камерах он провел несколько лет. «Дело было во флоридском Рейфорде», – вспомнил он одну из них, считая дни. Как же ему справиться?
Дело в этом, дело только в этом. В том, как справиться. Как провести время, как найти себе занятие. В этом весь секрет. Лезешь в гору, карабкаешься, а на вершине сидит мудрец. Спрашиваешь его, в чем, мол, секрет, а он велит найти себе занятие. Говорит, что это главное, а расплатиться предлагает по дороге вниз…
Дочь все-таки приехала. Улыбнулась ему. Книг привезла. Обычную недельную порцию. Четыре книги в твердом переплете. Книги в мягких обложках уже не годятся для его глаз.
– Пап, тебе вот эта понравится.
Красная обложка, тень мужчины, смотрящего в конец переулка.
– Я уже читал ее.
– Пап, она вышла на этой неделе. Ты не мог ее читать.
– Я в курсе всего. Эту я уже читал. Что еще есть?
Дочь показала три другие книги. На обложках – телки. Смотришь на такую и представляешь, как входишь в нее. Даже влюбиться можно. Часами глазеешь на обложку, прежде чем взяться за чтение. Закрываешь книгу, а тут она со своими ногами, бедрами, декольте. Со всеми своими прелестями.
Сейчас все это – сплошной туман и дерьмо.
– И больше ничего? Ты работаешь в книжном и таскаешь мне такую срань?
Дочь уехала. Книги остались.
Одну книгу написала женщина. Сзади, на обложке, – ее фото. Блондинка, классные буфера, которые она прячет под рюшами-оборками, будто стесняется. А буфера все равно видны. Если хорошенько присмотреться. Они того стоят. Эта фотка лучше других, на которых парни корчат из себя крутышей. Парни в кожанках стоят, прислонившись к стене или к бамперу старой тачки, позируют с жуткими псами в строгих ошейниках. Круто-круто! Ради бога, они же писатели! Какие же они крутыши, если целый день сидят дома и записывают хрень, что роится у них в мозгах?! Выдуманную хрень.
Таблетки принесли в шесть. Точно по расписанию. Принес их пуэрториканец Хавьер с блестящей лысиной. С серьгами. Боже, он живет слишком долго. Нынче парни носят серьги. Парни женятся на парнях. Он – ходячий анахронизм.
Он взял таблетки, притворился, что отправил их в рот, потом заговорил с Хавьером, показывая фото писательницы:
– Какого размера, по-твоему, у нее буфера?
– Мистер Коннорс, я видел, что вы сделали с таблетками. Их нужно выпить. Они вам на пользу.
– Как витамины?
– Они лучше витаминов.
– Хавьер, ты живешь в тумане?
– Не понимаю, о чем вы.
– Ну, туман, все это дерьмо. – Он широко развел руками.
– Таблетки, мистер Коннорс! Давайте я вам помогу.
Он проглотил таблетки. Туман не рассеялся. Он лег в восемь и взялся за книгу той писательницы. Книга о серийном убийце. Будто о них мало написано. Только эта книга была об убийце-женщине. О старухе. Его ровеснице. На нее тоже наползал туман, но пока не такой густой. Каждый вечер старуха выбиралась из дому и ловила мелких пакостников. Ну, карманников, магазинных воров – за такие делишки не убивают, а старуха убивала. Это помогало ей спать.
Можно взять на заметку.
Ему не помешает хорошенько выспаться.
Он читает. Натыкается на отличный кусок. Старуха встречает человека своего возраста. Бывшего киллера. Они болтают, вместе ужинают, гуляют по городу – вроде бы это Манхэттен, – над чем-то смеются. Смотрят на луну. Смотрят на звезды. У них столько общего! Убийства – лишь одна из точек соприкосновения. Оба любят пасту. Оба любят читать. У обоих проблемы с детьми, мечтающими упечь их куда подальше и пичкать таблетками.
– Мне придется убить дочь, – говорит киллер.
– Родную дочь? Это крайность.
– Неужели?
– Свою плоть и кровь. Да, черт подери, это крайность.
– Если я собираюсь сбежать из дома престарелых и быть с тобой, других вариантов нет. Ее придется убрать.
– А тайно ускользнуть не получится?
– Я пробовал. За мной следят в оба.
– Я помогу тебе.
– Правда?
– А что еще мне делать? Я устала от убийств. И готова завязать. Я убивала лишь для того, чтобы найти себе занятие.
– Завязать с убийствами не так просто, как ты думаешь. Убийства становятся образом жизни.
Они поцеловались. Отправились в постель. Все было описано так, как нравилось ему, – никаких застенчивых глупостей, вроде закрытых дверей спальни и читателей, оставленных в коридоре, где даже стонов не слышно. Нет, эта писательница не опустила ничего. Она не увиливала, не жеманничала – то, что он ненавидел в книгах. Это один из его пунктиков. Ненависть к тем, кто не показывает реальную жизнь. Например, когда в книгах не срут. Посрать очень важно. Если не посрать, то и жизни нет. В этой книжке старые пердуны трахнулись, потом оба посрали.
Хорошая книжка. Он даже уснул.
Проснулся в тумане, в густом сером тумане. Хавьер принес глазунью.
– Вы хорошо выспались, мистер Коннорс?
– Хави, ты когда-нибудь трахал старуху?
– Не припомню такого.
– Парень, у тебя провалы в памяти?
Хавьер поставил поднос с завтраком на стол. На круглый столик у окна.
– Ешьте яичницу, мистер Коннорс. Кофе пейте, пока горячий.
– Кого мне нужно убить, чтобы выбраться отсюда?
– Мистер Коннорс, вы опять странно себя ведете.
– Как типичный Джек Бенни, – ответил он. – Ты знаешь, кто это?
Хавьер ушел, оставив яичницу, кофе и тост без масла.
День он провел с книгой. С бывшим киллером и старухой, серийной убийцей.
Они вместе поймали такси и поехали в центр, к книжному, в котором работала его дочь. Прошли мимо книжного, заглянув в витрину.
– Она хорошенькая.
– Брюнетка, как ее мать.
– Я там видела только блондинку.
– Да, это она.
– Как ее зовут?
– Это что, экзамен? Мне надо вспомнить все имена?
– Не злись.
– А кто злится? Ты злых не видела.
Их первая крупная ссора.
Какое-то время они идут молча. Она рассержена. Он рассержен и обижен.
На углу, то есть в конце улицы, рядом с Сохо, она ловит такси и уезжает. Даже не оборачивается.
– Вот дерьмо! – выругался он. – Оставила меня на холоде. Черт знает где. Дерьмовое дерьмо!
Он швырнул книгой в дверь.
Хавьер проверяет его. Интересуется, из-за чего шум. Почему книга валяется на полу.
– Я в порядке. Это книга ненормальная, а я в порядке.
– Вы побледнели.
– Она бросила парня – просто уехала, оставив его на тротуаре. Эту часть города я знаю плохо. Холодно, морозно, а она уехала. Бумажника у меня с собой нет, такси не поймать. И никто мне его не остановит.
– Сейчас лето, мистер Коннорс. У вас под окном цветы цветут.
– Я о книге, идиот ты эдакий! На улице подмораживает. Она бросила меня и уехала. У нас и ссора-то несерьезная. Пустяковая.
– В этой книге написано про вас? – Хавьер поднял книгу, которую он швырнул в дверь.
– Говорю тебе, я потерялся, я не знаю что и где, а она просто ушла. Сердце мне разбила. Разбила вдребезги и обоссала осколки.
Хавьер ушел. Приехала дочь.
– Пап, ты опять вещи бросаешь. Здесь так нельзя.
– Что они сделают? Выгонят меня?
– Если будешь вести себя по-детски, то да, могут и выгнать.
– Виноваты чертовы книги, которые ты привозишь! Ты хочешь свести меня с ума. Сердце мне разбиваешь. Заставляешь карабкаться в гору: я поднимаюсь на вершину, а там какой-то осел надо мной стебется. Говорит, расплатишься по дороге вниз. Словно все это прикол, а я не в курсе.
– Пап, если не прекратишь швырять вещи, тебя отсюда выгонят.
– Не таскай больше этих хреновых книг, слышишь? Мне и без них есть чем заняться. Не нужны мне книги, которые терзают меня сутки напролет. Ясно тебе?
Дело было в другой день или в тот же самый день, но позднее. В туманный день. Он взял книгу и нашел место, на котором остановился. Это легче легкого: бросаешь книгу, та открывается – и вот тебе место.
Он снова на ледяной улице, такси уезжает, сердце болит так, словно в нем пуля. Три в голову, одна в сердце. Его девиз. Его визитная карточка. Он высматривает название улицы и не знает, в какой стороне нужный район, в какой стороне его отель или его квартира.
Подъезжает такси, открывается дверца.
Это она! Серийная убийца, которая разбила ему сердце, а потом взяла и уехала.
– Ты еще злишься на меня?
– Я вообще не злился. Ты злых не видела.
– Ты старый ворчун.
– Ты за мной приехала или стебаться?
Они уезжают. Темнокожий таксист поглядывает на них в зеркало, словно никогда раньше не видел старых пердунов-убийц.
– К тебе или ко мне?
– Разве тебе есть куда ехать? – спрашивает она так, словно шутит.
– Тогда к тебе, – говорит он. – Уверен, постель у тебя из розовых лепестков.
– Откуда вдруг поэзия? Она должна меня покорить?
– Поэзия? Да вы поэзию не видели. – Это Хавьер снова принес таблетки.
– У меня есть цель. Ну, боевая задача или миссия. Хочешь в ней участвовать?
– Смотря, что за миссия.
– Участвуешь или нет? Решай, и поскорее.
Откуда эти слова? Из книги того парня Хиггинса? Это имя он помнил. Парни болтают – вот и весь сюжет. Болтают и болтают о том о сем – обычная городская история. Наводят порядок, поступают просто и ясно.
– Вы ведь хотите отсюда выбраться?
Порой молчать лучше. Порой молчать – мудрее.
– Могу помочь вам, если хотите, – проговорил в тишине Хавьер.
Он подождал, пока не сгустится тишина, а Хавьер продолжил:
– Разумеется, не бесплатно. В этом мире нет ничего бесплатного, и вы это знаете. Я могу помочь. Вы мне нравитесь, мистер Коннорс, и видно, что в тюрьме вы задыхаетесь. Я устрою побег. Легко не будет. Здесь камеры, охранники, круглосуточное дежурство. Да, легко не будет, но, если вам интересно, у меня есть вариант.
Да интересно ему, интересно… Вот только тишина работала на него, и нарушить ее было трудно. Он всю жизнь болтал. Всю жизнь глотал дерьмо и скармливал его другим, путался с людьми, заставлял их плясать под свою дудку, засыпал ловкими фразами. Сейчас он видел красоту тишины и ее необузданную мощь.
– Вижу, прямо сейчас вы не хотите об этом говорить. Перед отбоем я загляну к вам, и, если вы захотите обсудить мой план, мы сможем это сделать. Или в любое удобное для вас время. Я готов.
Хавьер ушел.
Он забрался в постель и стал читать. Разумеется, история ждала его. Ждала на том месте, где он закончил. Боже, как трудно сохранить ясность в мыслях! Жизнь трудная, долгая, каждый день по тысяче событий – что-то слышишь, о чем-то читаешь, что-то переживаешь сам, и как понять, что к чему относится, откуда что взялось? Да, у некоторых все по полочкам. Некоторые могут сказать: это отсюда, а это оттуда. И вот эти некоторые живут в своем доме, а не в доме престарелых. Так в чем же суть? В понимании того, откуда что берется. Да какая разница, черт подери? У него в голове все путается – половина того, половина сего.
Старуха, серийная убийца, была искусной любовницей, опытной, знающей что и как. И прекрасна в постели, неутомима и прекрасна. Она напоминала ему девушку, с которой он спал в молодости. Мексиканка лет девятнадцати-двадцати, по имени Линда, с блестящими черными волосами и блестящими черными глазами. Или это героиня какой-то книги? Не важно. Ту девушку, Линду Варгас, он любил так же, как любит эту серийную убийцу, – с ног до головы, внутри и снаружи; ее кожу, нежную, как шелк и розовые лепестки, как лунный свет, льющийся сквозь сладкую полуночную дымку.
Он перестал читать.
Когда-нибудь нужно перестать. Проявить дисциплинированность и оставить что-то на завтра. Он закрылся простыней. Рука скользнула под резинку трусов. Его старый дружок! Вместе они прошли огонь, воду и медные трубы, а сейчас дружок отдыхает на скамейке запасных. Но он чуток подергал его, по старой дружбе, и почувствовал, как дружок оживает. Наполовину оживает. Полужизнь сейчас – абсолютный максимум. Полужизнь сейчас – очень много.
Он заснул.
Если есть цель, боевая задача, миссия, то главное – двигаться вперед. К меняющимся обстоятельствам можно приспособиться, главное – идти к цели, иначе что тебе останется? Останется древнегреческий парень, катящий в гору камень, который неизменно срывается с вершины. Останется вереница туманных дней, без надежды и намека на перемены.
Хавьер принес глазунью.
– Хорошо выспались?
– Может, и выспался. Не знаю. Как это определить в моем нынешнем состоянии?
– Вы обдумали мое предложение?
– Мне нужно знать цену.
– Я размышлял об этом. О деньгах, о том, что значит для вас эта цель; о том, как рискую я. Цену назвать сложно, но раз вы хотите ее узнать, то ладно. Пять тысяч. Я вытаскиваю вас отсюда, везу, куда пожелаете, и оставляю свободным как птица.
– Пять тысяч баксов.
– Американских долларов. Я вывезу вас отсюда первым классом.
– Хави, я тебе не доверяю.
– Думаете, я возьму деньги и подведу вас? Я что, дурак? Думаете, я рискну, зная, кто вы такой, чем вы занимались и чем зарабатывали до приезда сюда? Думаете, я рискну поссориться с таким, как вы?
– Я стар. Мысли порой путаются. Обмануть меня несложно.
– Я знаю, что вы явитесь за мной. Знаю, что выследите меня, где бы я ни прятался. От таких, как вы, не спрячешься. От профессионалов. Я это знаю. Поэтому доверьтесь мне, мистер Коннорс. Я не настолько глуп, чтобы взять ваши деньги и сбежать.
– Завтра я достану тебе пятеру.
Назад, назад к книге той писательницы.
События накаляются. Старуха, серийная убийца, – зовут ее Варла, очень красиво, на польский, цыганский или еще какой-то манер, – решает убрать молодую женщину из книжного. Та сделала плохо ее новому бойфренду, Крохе Мо Коннорсу, профессиональному киллеру на пенсии.
– Она моя дочь, моя плоть и кровь. Не убивай ее.
– Это единственный способ вытащить тебя из дома престарелых. Она мешает. Как только ее не станет, ты освободишься.
– Неужели?
– Я оказываю тебе услугу.
Они устроились напротив книжного. Там итальянский ресторан, по летнему времени столики вынесли на улицу. Два старых киллера сели за столик и принялись следить за книжным. Близилось время ланча, ресторан наполнялся посетителями, и им пришлось сделать заказ. Феттучини «Альфредо» – для нее, тортеллини – для него.
– У меня подскочит сахар в крови, – предрек он. – Ну и черт с ним! Плевать на сахар в крови!
– Вон она, выходит через переднюю дверь.
– Боже, она идет сюда! Она нас увидит. Она догадается, что мы затеяли. Нужно уходить.
Варла опустила руку под стол и коснулась его бедра. Кайф! Такого он много лет не испытывал.
– Папа, чем ты занимаешься?
– Книгу читаю. Чем же еще?
– Той писательницы! Я же говорила, что она тебе понравится. Как раз для тебя!
– Я хочу отсюда выбраться, – заявил он дочери. – Цель моей жизни – выбраться из этой дыры.
– Пап, это чудесное место. Кормят хорошо, медперсонал тебя обожает. Я говорила с Хавьером, так он без умолку трещал о том, какой ты смешной, какие истории ты ему рассказываешь.
– Он пичкает меня таблетками.
– Пап, это лекарство от давления. Если не пить таблетки, может случиться инфаркт.
– Кого мне убить, чтобы выбраться из этой дыры?
– Я привезла новые книги. Одна – той самой писательницы. Я рада, что она тебе понравилась. Мне сразу подумалось, что она в твоем вкусе.
– Я тут кое с кем познакомился. Ее зовут Варла.
Дочь улыбнулась:
– Хавьер сказал мне. Похоже, она замечательная. Когда я ее увижу?
– Кого?
– Варлу, твою подругу.
Он наболтал лишнего, выдал секрет! Это все туман: путает мысли, дурит голову. Непонятно, с кем он разговаривает и зачем. Непонятно, что за фигня вспоминается – сделанная, сказанная или совсем другая. Фигня, которую он выдумал, сидя у окна и глядя на снег и пальмы? Он замолчал. Не сказал больше ни словечка.
Дочь уехала. Скатертью дорога.
В поисках пистолета он перерыл комнату – вытащил каждую футболку, каждую пару белья, отодвинул комод от стены, простучал половицы на предмет тайника, нычки, вроде тех, где он в свое время прятал пушки. Киллеры бросают пушки с мостов в реки. Чушь, книжная чушь. Покупать новую пушку – сущая морока, вот он и не заморачивался, берег старые. Заявится коп, заберет пушку и проведет баллистическую экспертизу? Ну и что? Его посадят в тюрьму. Подумаешь! Да он и так в тюрьме. Все твердят, что здесь здорово и хорошо кормят, будто это главное. Будто его комната – не коробка с одним крошечным оконцем.
Пушка не нашлась. Но она точно здесь. Он устал искать.
Он надел пижаму и забрался в постель с книгой. День клонился к вечеру. Падал крупный снег, белый, как птицы на лужайке. Он раскрыл книгу и нашел место, на котором остановился.
Варла и Кроха Мо из койки так и не выбрались. Все послеобеденное время они занимались любовью, а теперь курили и дымили в потолок.
– Как самочувствие? – спросила Варла.
– Я кончил три раза подряд, как же мне себя чувствовать? Прекрасно, просто прекрасно.
– Я имела в виду, как самочувствие после убийства твоей малышки, твоей кровиночки.
– Мерзковато. Но выбора-то не было, так ведь?
– Не было.
– Все равно мерзковато.
– Для тебя она какая по счету?
– В смысле?
– Какая по счету зарубка на рукояти твоей пушки?
– Я давно бросил считать. Это же просто число.
– Я пока на шестнадцати, но скоро завяжу. Кайф уже не тот.
– А я кайфа никогда не ловил. Это просто работа. Заработок.
– Так тебе это вообще не нравилось?
– Это ненормально.
– Ты называешь меня ненормальной?
– Кайф от убийств – это ненормально. Не принимай на свой счет.
– Как же мне это принимать?
Варла выбралась из постели. Грудь обвисшая, половина волос на лобке выпала, но Кроха Мо все равно считал ее сексапильной.
– У нас снова ссора?
– Отношения становятся слишком бурными. Не факт, что мне такие нужны.
В дверь постучали.
– Это копы, – сказал Кроха Мо. – Нас арестуют за шумный секс.
В дверь стучали не копы, а Хавьер. Он не поднимал глаз, не смотрел на наготу Варлы.
– Мистер Коннорс, миссис Харди, извините, что беспокою. Случилось нечто ужасное. У меня для вас плохие новости.
– Его дочь погибла, – вмешалась Варла. – Мисс Жеманность застрелили. Продавала книги со сценами насилия, и ей аукнулось.
– Откуда вы знаете? Вам кто-то позвонил?
– Давай, Кроха Мо, колись! Признайся Хавьеру в содеянном.
Кроха Мо не знал, что сказать. Он никогда ни в чем не признавался. Его так научили адвокаты. «Держи рот на замке, используй пятую поправку, говорить буду я».
Хавьер поднял книгу с пола и поставил ее на прикроватную тумбочку.
– Мистер Коннорс, вы снова кидаетесь книгами. Ваша дочь просила сообщить ей, если это повторится. Еще мне придется доложить старшей медсестре.
– Зачем тебе на меня стучать?
– Вы могли навредить себе или другим. Книги-то в твердом переплете. Такой и с ног сбить можно.
– У книг в мягкой обложке шрифт слишком мелкий.
– Тогда, может, стоит взять книгу, которая не взволнует вас так сильно?
– Что? Взять скучную книгу? Это ты мне советуешь? Если я начну читать скучные книги, ты разрешишь мне остаться в этой дыре?
– Мистер Коннорс, пора пить лекарство.
– Конечно пора. Если держать меня обдолбанным, я не смогу читать, не смогу вообще ничего делать – только смотреть в окно на пальмы.
– Мистер Коннорс, с вами не соскучишься! Всегда с шуточками.
Он выпил таблетки. Обошел комнату. Остановился. Прижал ухо к двери.
В коридоре тихо. Он выглянул за дверь. В коридоре – ни души. Он выскользнул из комнаты и двинулся по коридору, прочь от вестибюля, от комнаты для игр, от комнаты для физкультуры, от комнаты для просмотра телевизора.
Не нужна ему пушка тридцать восьмого калибра. Он и прежде убивал без пушки. Сейчас сила уже не та, но сноровка осталась. Нож к горлу, выдавить глаза, сбить с ног, сжать коленями грудь и сломать трахею. Так он убрал Дядю Марвина Шустера. Так, голыми руками, он расправился с Биллом Шейпли и с Шибзиком Крампом. Его прошлое, его победы, жуткая сила, авторитет, которым он пользовался, – все вспоминалось, пробиваясь сквозь туман. Он не как чистые-аккуратные киллеры из книжек, нет, Кроха Мо – жуткий говнюк, он был весь в слюнях и кровавых соплях, когда молотил жертв, когда выбивал дух из разных тварей. И еще эти его железные нервы.
– Мистер Коннорс, как ваши дела?
Это Варла Харди. В цветастой фланелевой ночнушке. Волосы убраны под сетку. Очки заляпаны.
– Я выбираюсь отсюда. Хочешь со мной?
– Куда мы отправимся?
– Да куда угодно.
– На улице ночью холодно.
– Я думал, ты авантюристка. Думал, ты сильнее быка и не уступаешь мне ни в чем.
– Вы опять книг начитались?
– И что?
– Книги морочат вам голову. Подкидывают мысли. Сбивают с толку. Телик куда лучше.
– Телик – это когда в одно ухо влетает, в другое вылетает.
– В этом и суть. Так лучше. Книжные истории оседают в голове и меняют человека. Они опасны.
– Я и так опасен. Я был наемным убийцей. Кому нужно было убрать человека, тот обращался к Крохе Мо Коннорсу.
– Ах, Мо, мне не нравится, когда вы так разговариваете. Вы меня пугаете! – Варла подалась вперед и зашептала ему на ухо: – Хавьер подслушивает под дверью. Этот спектакль – для него.
Он кивнул, на цыпочках подкрался к двери Варлиной комнаты и распахнул ее.
Хавьер отскочил назад:
– Мистер Коннорс, в приемной полиция. Они хотят с вами побеседовать. В чем дело, я не знаю.
– Все в порядке, Хави. Я готов с ними побеседовать.
Он повернулся к Варле:
– Не волнуйся, милая. Я тебя прикрою.
В комнату Крохи Мо вошли двое полицейских, мужчина и женщина.
– Мистер Коннорс, думаю, вам лучше сесть.
– Я вас не трону, – заверил он. – Мог бы, но не стану.
Женщина-коп фигурой напоминала гоночную яхту. Изящная, с аппетитными формами и быстрыми глазами. На такую Мо Коннорс мог глазеть часами, ни разу не моргнув.
– Мистер Коннорс, ваша дочь Дженнифер стала жертвой зверского нападения.
Он кивнул. Копы так и действуют – оглоушат кирпичом и, пока человек корчится от боли, наносят смертельный удар. Ублюдки подлые!
– Ее убили при ограблении книжного, в котором она работала.
– Книжный, – произнес Мо. – Я знаю это место. Я читаю их книги. Дочь привозит мне по три-четыре книги в неделю. Она хорошая дочь. Нас с ней объединяют книги. И преступления.
– Да, сэр, – кивнул мужчина-коп, потный толстяк с тонкими усиками.
– Книжный в центре города. Двое преступников ворвались в магазин, связали владельца, другого продавца и напали на вашу дочь. Она героически сопротивлялась. Это видно по ее ранам. Вы должны гордиться ее отвагой. Но раны оказались слишком тяжелыми, и она погибла. Нам очень жаль, сэр.
Он сказал, что хотел бы лечь, если можно. Он устал. За день случилось многое, и не только хорошее.
Копы поняли намек и собрались уйти, когда мужчина-коп сказал:
– Эй, а я вас знаю!
– Неужели?
– Вы Кроха Мо. Работали с тем говнюком, Ловкачом Дики Скарлини.
– Да, работал, и что?
– Трудно поверить, что этот старик был лучшим инфорсером Скарлини, – сказал мужчина-коп сослуживице.
– Мне казалось, тот парень, инфорсер, сидит в тюрьме.
– Ага, а почему вы не в тюрьме после всех гадостей, которые наделали?
– Да вы оглянитесь по сторонам: разве это не тюрьма?
– Да уж, – кивнул мужчина-коп.
– Вашу дочь очень жаль, – сказала женщина-коп. – С другой стороны, свершилось поэтическое правосудие, если вы понимаете, о чем я. Кармическое возмездие за все совершенное вами зло.
После ухода копов он забрался в постель, взял книгу с тумбочки и снова нашел место, на котором остановился. Хорошо, что книга нравится ему, что в ней можно спрятаться от сумбура уходящего дня. От боли за бессмысленно погибшую дочь. Он любил ее. Он надеялся, что она погибла не от его руки. Он надеялся, что это убийство не на его совести. Оно ведь так и будет камнем лежать на совести, даже если забудется. Как крошечная ярко-красная родинка: сегодня ты едва ее замечаешь, а завтра она превратится в разъедающий тело рак.
Книга попалась хорошая, с приличным сюжетом. Он следил за его развитием, и все дерьмо, навалившееся сегодня, в предыдущие дни и месяцы, его не волновало, пока он читал, пока перемещался в более осмысленное место, пока туман рассеивался, пока у него было занятие.
Хави принес глазунью из двух яиц, тост и очередной грейпфрут, уже разделенный на дольки, – оставалось только выскрести мякоть ложкой. В общем, еда здесь хорошая, но ему все равно хотелось выбраться. Теперь дочери нет и ничто его не останавливает.
Хави поставил бумажный стакан с таблетками на поднос и сказал:
– Пора пить лекарство.
– Я достал тебе пять тысяч, – сказал Мо. – Время пришло.
– Покажите деньги – и мы это обсудим.
– Половина – авансом, половина – когда вытащишь меня из этой дыры.
– Ладно. Это справедливо.
Мо вытащил деньги из нижнего ящика комода. Он и пушку там заметил, под носками, которые не вытащил в прошлый раз. Его старый короткоствольный пистолет калибра тридцать восемь, завернутый в масляную ветошь. Он выдал Хави две с половиной тысячи, и тот пересчитал купюры – сплошь пятидесятки, так что времени ушло немного. Мо всю жизнь пользовался пятидесятками. Их легко было вытаскивать из пачки. Легко пересчитывать, когда Скарлини вызывал получить гонорар. Сотни слишком пафосны, двадцатки делают пачку слишком толстой.
– Все верно, – объявил Хави, закончив считать. – Когда хотите сделать ноги?
– Сегодня, как стемнеет. И я возьму с собой Варлу.
– Ну нет, мистер Коннорс. – Хави покачал бритой головой. – Варла Харди обойдется вам еще в пять кусков. Думаете, я бесплатно работаю? Нет, сэр, я не тупой латинос. Зря вы так со мной. Это оскорбляет моих предков и мою маму. Если так пойдет, я передумаю и не стану вам помогать.
– Варла пойдет с нами – или наш договор расторгнут.
– Десять кусков за двоих. Это обычная ставка, и ни песо меньше.
– Тогда отдай мне две с половиной тысячи. Договор расторгнут. Я найду другой вариант.
– Деньги мои.
– С чего ты так решил?
– Попробуете отнять – скажу старшей медсестре, что вы затеваете побег. Вам мигом удвоят охрану.
Хавьер ушел с деньгами.
Кроха Мо надел слаксы и рубаху. Клетчатую рубаху и мешковатые коричневые слаксы. Можно подумать, это важно, но вот, пожалуйста. Подол рубахи он выпустил, чтобы прикрыть пушку, которую заткнул за пояс на пояснице. Он отправился в комнату Варлы.
– Я ухожу отсюда. С помощью пушки выберусь. Ты готова идти?
– Сейчас возьму свою пушку, – проурчала Варла.
– Не знал, что у тебя есть пушка.
– Просто я никому не показываю.
– Торопись, пока я не передумал. Туман на время рассеялся, я вспоминаю разные вещи, далеко не всегда приятные.
– Дочку твою жаль. Такая милашка, а пришлось сойти со сцены.
– Всем приходится – рано или поздно. Так устроен мир. Карабкаешься на гору, а там сидит мудрец. Он открывает тебе истину, но каждый день новую. В понедельник – одну, в следующие дни – другую. Истин у него целая куча. В понедельник – найти себе занятие. Во вторник – найти любовь. В воскресенье – дышать, дышать полной грудью. Новая истина каждый день. Попробуешь докопаться до сути и поймешь, что этот парень на горе не умнее Хавьера. Его истины – дерьмовое дерьмо и туманный туман. Не я один, а все живут в тумане. Туман у каждого свой.
– Звучит возбуждающе. Умные мысли меня заводят. – Варла расстегнула свою одежду.
Мо увидел ее обнаженную плоть. Сегодня – без белья. Не существует белья, способного исправить случившееся с телом, как у нее или как у него. Но Варла все равно бомба. Они заползли в постель. Заползли друг на друга: он – на нее, она – на него. Получилось хорошо, но не классно. Классные вещи теперь редки. В таком возрасте «неплохо» – это почти «классно».
В постели они провели и первую половину дня, и вторую.
– Хочешь, я почитаю тебе? Я неплохо читаю вслух.
– Даже не знаю, – ответил он. – Мне никто никогда не читал.
– И мама не читала?
– И она не читала. Никто вообще.
– Так я почитаю.
Мо сходил к себе в комнату за книгой той писательницы, нашел место, на котором остановился, и показал Варле:
– Эту книгу привезла мне дочь.
– Бедная девочка.
Серийная убийца и бывший киллер в дешевом отеле. Матрас прострелен, простыни в крови – такой у них номер. Старуха лежит на кровати прямо в норковой шубе и курит, а киллер смотрит на парковку из-за края шторы.
– Откуда ты знаешь того парня?
– Я многих людей знаю. Самых разных. Работа такая.
– Ему стоит доверять?
– Нет, черт подери! Но для наших целей так лучше. Этот парень врет с тех пор, как научился говорить.
– Думаешь, это нужно? Нужно бежать в Мексику, которая уже не та, что раньше? Там же наркотики, картели, отрубленные головы. Сплошное уродство.
– Пока в этом городе шумиха не утихнет, там безопаснее всего. Мексика тебе понравится. Там дешевая текила, красивые закаты.
– Если их видно сквозь туман.
– Там, куда мы направляемся, тумана нет.
– Парень, которого мы ждем, жеребец?
– Что это за вопрос? – поинтересовался он, обернувшись.
– Секс с тобой мне поднадоел. Одно и то же из раза в раз. Все твои фантазии я уже изучила.
– Слушай, я сейчас занят, а не то подошел бы и влепил пощечину за такое неуважение.
– Так влепи! Может, я снова заведусь.
– Чуть позже, – пообещал он. – Пришел наш приятель.
У двери стоял бритый пуэрториканец.
– Заходи, придурок! Не маячь у двери.
Парень вошел, посмотрел на Варлу, и глаза у него заблестели.
– Хавьер, знакомься, это Варла. Смотри ни о чем таком не думай.
– Амиго, она же старуха. О чем мне думать? О памперсах для взрослых?
– Не хами, гринго!
– Сам ты гринго. Не оскорбляй меня своими оскорблениями.
– Не могу больше читать эту дрянь! – заявила Варла. – Скука зеленая. Никакого развития событий.
– А где ты видела развитие? – спросил он. – Все движется по большому кругу, не более того.
Он выбрался из теплой постели. Варла закрыла книгу и отложила в сторону:
– Ты же вроде говорил, что писательница хорошая.
– Удачи и провалы есть в любой книге, – сказал он. – Так, чтобы одни удачи, не бывает.
– От кого они бегут?
– Его дочь стала жертвой серийного убийцы. На хвосте у них висят копы.
– Они такие же, как мы.
– Таких, как мы, нет. Мы снежинки, Варла.
Ответа не последовало. Варла ушла в другую комнату и не вернулась. Та комната была пустой. Это же его комната, а не ее. Он огляделся по сторонам. Да, комната его. На полу у двери опять валяется книга.
Хавьер постучал в дверь и вошел:
– Вы снова бросили книгу, мистер Коннорс. Выношу последнее предупреждение. Вы швыряетесь тяжелыми, крупными предметами, а значит, представляете опасность для себя и для окружающих.
– Ага, и что вы сделаете? Выгоните меня? Отлично! Прошу вас!
– Мы переведем вас на верхний этаж. К любителям кидаться. Там всегда тихо. Чем выше, тем лучше действуют лекарства.
– У нас же был уговор.
– Никакого уговора не было, мистер Коннорс. У нас есть правила. Это уже третье ваше нарушение. Больше поблажек не будет.
– У меня есть оправдание. Я в диком стрессе, с тех пор как потерял дочь.
– Никого вы не потеряли.
– Мою дочь убили грабители, не то вчера, не то позавчера. Сюда же приходили копы.
– Ваша дочь только что была здесь, мистер Коннорс. Привезла вам новые книги и забрала старые. Она сама мне так сказала.
– Что?
– Она торопилась. Думаю, ее расстроили разговоры, которые вы ведете в последнее время.
– Она забрала мою книгу? Про Варлу и бывшего киллера?
– Не знаю я никакой Варлы. Она забрала четыре книги, а новые оставила на столе.
– Черт, я не дочитал тот роман! Только начало становиться интересно.
– Вот и хорошо. А сейчас пора принимать лекарство. Ну, давайте, как большой мальчик!
– Моя дочь жива?
– Мне показалось, что жива. Фигура у нее отличная.
– Осторожно, парень! Моя дочь в такое не играет.
– Может, я и ошибся. Она красотка. Все на нее засматриваются. Включая меня. Я чуть утку не уронил.
Хави ушел, а Кроха Мо сел за столик и уставился на деревья.
Книги лежали здесь, вся стопка. Что-то с ними не так… Неужели запах? Он придвинулся ближе. Плесень. На обложках ценники. Книги от букиниста, по два доллара за штуку. Дочь купила ему дешевку.
Мо толкнул стопку, и книги упали на стол.
Четыре книги. На каждой обложке – по красотке. Картинки смачные. Чулки в сетку, пояса, распахнутые кимоно, вываливающиеся титьки. Книги старые.
Мо склонился над ними и принюхался. Что же они напоминают? Разбирался он долго, неизвестно, как долго, вдыхал запах, рылся в памяти, а потом – бац! Библиотека. Полутемная библиотека. Явно не в большом городе. Да, провинциальная. Пожилой джентльмен за стойкой штемпелюет книги для девочки.
– Я люблю детективы, – сказала девочка.
– Я тоже, – отозвался библиотекарь. Он проштемпелевал книги и протянул девочке. – Хорошая история об убийстве, прекрасный способ провести время.
– Книжки про убийства такие жуткие! – воскликнула девочка. – Мне это нравится. У меня от них мурашки по коже.
– И у меня мурашки! Жуть как здорово.
– Маме не нравится, что я читаю. Она говорит, это пустая трата времени. Мол, уткнувшись в книгу, ничего не добьешься.
– Твоя мама – идиотка.
Девочка взяла книги, словно буханки хлеба:
– Так ей и передам.
– Сделай одолжение! Передай, что Мо Коннорс считает ее идиоткой.
– Я передам. Так и скажу.
Он где-то читал про этого библиотекаря? Мо сомневался. Он перелистал одну из книг до самого конца и увидел кармашек, приклеенный к третьей странице обложки. «Центральная библиотека Рейбена, Западная Виргиния». Мо просмотрел другие книги. Все оказались из одного места – из Рейбена.
Кроха Мо вышел в приемную.
– Мне нужен телефон, – сказал он медсестре, темнокожей Хейзел.
– У вас нет сотового, мистер Коннорс?
– Если бы был, неужели я стал бы просить у тебя телефон?
– Грубить не надо.
– По-твоему, это грубость? Да ты ничего не знаешь о грубости.
– Номер я наберу сама. Междугородные звонки запрещены.
– Мне нужна справочная Рейбена, Западная Виргиния.
– Зачем она вам?
– А какое твое дело?
– Вы опять грубите.
Хейзел набрала номер и передала трубку Мо.
Ответила оператор. Голос ее звучал резко, как вопли енота.
Мо попросил у нее номер Центральной библиотеки Рейбена.
– Эта библиотека закрылась десять лет назад.
– Неужели?
– Да, сэр. Мне было так жаль! Но сейчас бумажные книги почти не читают: есть Интернет и все такое. Я сама в детстве ходила в ту библиотеку.
– Может, вы и библиотекаршу помните? Вдруг она еще живет в тех краях и ответит на мои вопросы?
– Конечно помню. Главным библиотекарем у нас был мужчина.
Мо затаился в ожидании.
– Такой славный джентльмен. Фамилию не припомню, а он был очень славный.
– Его фамилия Коннорс?
– Да-да, кажется, так. Коннорс! Мистер Мо Коннорс. Низкого роста, с доброй улыбкой. Мы звали его «Кроха Мо». Как он разбирался в книгах! В нашей библиотеке он прочитал все, а кое-что – не по одному разу. Он и меня к книгам пристрастил, и многих других. Мы бродили вместе среди полок, и каждому он подбирал книгу по душе, словно умел читать мысли. Дома откроешь книгу и понимаешь, что она – лучшая на свете. Со мной было именно так. Благодаря ему я на всю жизнь полюбила детективы.
Утро. Глазунья из двух яиц. Хави не ушел, пока Мо не проглотил таблетки. Привет, туман!
Густой, как утренние туманы в Западной Виргинии, как белая дымка, порой висящая до полудня, такая плотная, что никто не идет на работу, – все сидят дома и читают книги, которые подобрал для них Кроха Мо. Все читают в своих лачугах. Как оператор справочной службы из Рейбена. Та самая девчушка, для которой он штемпелевал книги.
Мо раскрыл одну из книг, которые дочь привезла из рейбенской библиотеки. Прочел десять страниц, потом двадцать. Опять Варла и бывший киллер – герои те же, что в предыдущей книге, но действие происходит на несколько лет позднее. Киллер сбежал из дома престарелых и вместе с Варлой снял номер в отеле, в Вест-Виллидже. Через дорогу от них – киоск «Ориндж Джулиус», из окна виден Вашингтон-сквер. Целыми днями они начищают свои пушки и лежат рядом на продавленной кровати.
– Мы свободны, – говорит Варла. – Мы выбрались из этого мерзкого заведения.
– Если это можно назвать свободой! – фыркнул Мо. – Ютимся в комнатушке, на завтрак, обед и ужин у нас «Ориндж Джулиус».
– Интересно, что такого волшебного они добавляют в свои напитки? Может, захватить киоск, взять персонал в заложники и выпытать рецепт?
– В доме престарелых я питался лучше. Мне нравилось, как там делят грейпфрут на дольки.
– Я тебе надоела. Старуха, все висит. Ты ко мне охладел.
– Нам нужна цель, а то мы сидим тут без цели. Цель – главное в жизни, она наполняет ее смыслом.
– Мы достигли своей цели, – напомнила Варла. – Поэтому у нас сейчас такое состояние.
– Нам нужна другая цель.
– Хорошо, мы поставим себе новую цель, достигнем ее – и что потом?
Когда Хавьер принес завтрак, Кроха Мо еще лежал в постели и листал ту книгу. Ему не терпелось узнать, чем все закончится.
– Яичница-болтунья и фруктовый салат, – объявил Хави.
– А где моя глазунья и мой грейпфрут?
Хави не понял, о чем речь.
– Хави, ты хоть одну книгу в жизни прочитал? Ну, роман, от начала до конца?
– Нет, книги я забросил, – ответил Хавьер. – Никогда не знаешь, чем дело кончится, это не по мне.
– О чем ты?
– Дочитываешь книгу до конца – и история обрывается, а герои живут дальше, и ты не знаешь, что с ними будет. Ты остаешься в непонятках. Мне не нравится.
– Исход всегда одинаковый, – возразил Мо. – Хави, ты же глупости говоришь. Истории конец, все умирают. Это единственный вариант.
– Знаю. Но в книгах люди не такие, как в реальности.
– Ты не любишь неопределенность. Правильно?
– Да, именно так. Я люблю надежность. В книгах, которые меня заставляли читать в школе, никто не знал в точности, что из всего этого выйдет. Сплошные загадки, которые я вечно разгадывал неправильно. Мои предположения никогда не сбывались, вот я и бросил читать.
– Я ем на завтрак грейпфрут. Заранее разделенный на дольки.
Хави ушел.
Мо снова взялся за книгу. Однажды в библиотеку явился гангстер. Настоящий крутыш, пахнущий лосьоном после бритья и порохом. Подошел к библиотекарю и спросил:
– Ты пушку в руках держать умеешь?
– Конечно. Я стреляю с тех пор, как под стол пешком ходил.
– Я ищу исполнителя на один заказ. Плачу пять штук.
– Почему вы обратились ко мне?
– Копы посмотрят на тебя, эдакого старпера-недомерка, и пойдут дальше. Ты же старый дед с картинки – вид обескураженный, взгляд туманный.
Чуть позднее Кроха Мо встретился с гангстером в дешевом мотеле на окраине города. «Мотель Дэви Крокетта» – скопление маленьких домиков вокруг гравиевой стоянки в Рейбене, Западная Виргиния, – использовался как бордель. Кроха Мо потерял девственность в том самом домике, где теперь встречался с гангстером. С малышкой Джилли Джонсон они поднялись на вершину горы, полюбовались местными красотами, потом был первоклассный оргазм, потом она рыдала навзрыд. От красоты или от грусти – Мо так и не понял.
– Пять штук мне пригодятся.
– Правда? Рад слышать. Девушку застрелить согласишься? Ты, часом, не сексист?
– За пять штук соглашусь.
– Она работает в маленьком книжном, в центре города. Девчонка знает слишком много. Хочет дать показания и отправить меня за решетку. Я сам расправился бы с ней, но не смогу подобраться незамеченным. А ты, черт подери, ты просто подойдешь к ней, всадишь три пули в голову, одну в сердце. Пусть это станет твоей визитной карточкой. Началом новой карьеры.
Той ночью Мо спал плохо – волновался за дочь, за то, что с ней случится. Она стала мишенью. Она работает в том самом магазине и никак не защищена. Он ворочался с боку на бок, а утром не смог проглотить глазунью и грейпфрут.
– Будете отказываться от еды, мистер Коннорс, мы перестанем вас кормить.
– Мне нужно в центр, на работу к дочери. Ей грозит опасность. Я должен ее предупредить.
– Ваша дочь в коридоре, разговаривает со старшей медсестрой. Вы сможете предупредить ее через минуту.
Вошла дочь:
– Папа, Хавьер сказал, что ты хочешь со мной поговорить. Ты так взволнован!
Кроха Мо не сказал ни слова. Он моргал, чтобы пелена спала с глаз, чтобы он смог присмотреться к девушке и понять, знакома она ему или нет.
– Пап, я вижу, тебе становится хуже. Мы с доктором считаем, что тебя нужно перевести на верхний этаж. Там за тобой будут лучше ухаживать.
– Наверх?
– Там больше персонала. Из окон прекрасный вид. В хорошую погоду можно смотреть через реку на Эмпайр-стейт-билдинг.
– Наверх отправляют смутьянов.
– Пап, в последнее время ты слишком неспокойный. Книгами кидаешься, странные вещи говоришь.
– Какие? Что за странные вещи?
– Например, об убийстве. Страшные вещи.
– Я не буду об этом говорить. Я не хочу наверх.
– По-моему, виноваты книги, – сказала дочь. – По-моему, преступления и насилие тебе вредят. От книг у тебя появляются дурные мысли. Я не буду приносить их, пока тебе не станет лучше.
– Сказал же, что перестану говорить странности!
– Мы сделаем перерыв. Пару недель посидишь без книг. Посмотрим, как изменится твое самочувствие.
– Я хочу книг, черт подери! – взорвался Мо. – Если перестанешь их приносить, я умру. Умру от резкой завязки.
– Папа, не волнуйся. Об этом я и говорю, об этих вспышках.
Дочь подошла к столу, собрала книги и прижала к груди, словно маленького ребенка. Затем двинулась к двери.
– Не уноси! – крикнул Мо. – Это же пытка! Без книг я с ума сойду!
– Это просто эксперимент, – возразила дочь. – На пару недель, может, на пару месяцев. А там поглядим на твое самочувствие и решим, стоит ли тебе запоем читать об убийствах и увечьях. Думаю, тебе станет намного лучше.
Мо попробовал отнять книги, но дочь оттолкнула его. Он немощный старик, не профессиональный киллер, как в свое время. Шпынять его может даже девушка.
Мо сел за стол и уставился на туманный двор, на деревья, на траву, на снег. На белых тропических птиц. Он сидел, сидел и сидел.
Потом он заплакал. Сколько это продолжалось, Мо не знал, потому что так долго он не плакал никогда. Когда умерла жена, он столько не плакал. Когда его любимого пса сбила машина, он проплакал несколько часов. Когда в Рейбене закрылась библиотека и работать стало негде, он плакал, но не столько. Он проплакал всю вторую половину дня, весь вечер, всю ночь.
Хавьер попытался заставить его выпить таблетки, но Мо плакал не переставая.
Наутро он перестал. Вернулся Хавьер с таблетками в бумажном стаканчике.
– Туман рассеялся, – объявил Мо, взглянув на таблетки. – Я пропустил один прием и чувствую себя отлично.
– Нет, сэр. Лекарство вы примете. Таковы правила. Начнете сопротивляться – тотчас отправитесь наверх. Вы и так на испытательном сроке.
Мо взял таблетки, сунул их за щеку и проглотил воду, которую принес Хави.
Едва Хавьер ушел, Кроха Мо выплюнул таблетки в унитаз и смыл.
Мо выглянул в окно, чтобы оценить свое состояние. Снега поубавилось, хотя, похоже, теплело. Никаких пальм, никаких белых птиц. Он был в Бруклине или где-то рядом, через реку от Манхэттена. Мысли понемногу приходили в порядок.
Мо вышел в коридор, добрел до вестибюля. Бродить ему разрешалось, никто не смотрел косо. С ним здоровались, он здоровался в ответ. Мо добрел до маленькой библиотеки, устроенной у аквариума. На стуле спала женщина. С книгой на коленях. На обложке книги – проститутка. Девица с большими красными губами и кобурой на поясе-корсете. Кроха Мо стащил книгу у спящей и вернулся к себе в комнату.
Слава богу, есть библиотеки! Слава богу, в них есть бесплатные книги!
Вернувшись к себе, Мо забрался в постель и накрылся одеялом, чтобы спрятать книгу, если кто-нибудь войдет.
Мо нашел место, на котором остановился. Он уже за экватором, сюжет развивается стремительно, лихо катится по извилистой проселочной дороге, каких немало в Рейбене, Западная Виргиния.
– Так ты берешься за заказ или нет? Ответ мне нужен немедленно.
Пять тысяч баксов лежали на обшарпанном столике у окна.
– Я должен застрелить девушку?
– Именно. Она для меня опасна. Смертельно опасна.
– Половину денег сейчас, половину – когда дело сделаю?
– Да, именно так.
– Из-за чего девушка хочет вас сдать? Что вы натворили?
– Убийство и увечье. Все как обычно. А тебе что? Или ты резонер?
– Может, и резонер.
– Тогда забудь про наш разговор. Я ошибся, выбрав тебя. Старый долбанутый читака!
Кроха Мо хотел уйти, но гангстер загородил ему дорогу:
– Думаешь, я так просто отпущу тебя после того, что ты обо мне узнал? Черта с два! Ты умрешь, старик. Ты знаешь, как я выгляжу. Один телефонный звонок – и тебя уберут. Думаешь, я свихнулся?
Приехала дочь:
– Папа, я собираюсь подписать согласие на перевод тебя наверх.
– Эй, эй, что я такого сделал?
– Пап, ты угрожаешь людям! Милая старушка из библиотеки – ты угрожал ей, ты книгу у нее украл.
– Ничего подобного!
– Извини, пап, но через час тебя переселят наверх. Тебе понравится. Все говорят, что там хорошо. И кормят отлично.
– Там никто не разговаривает. Там пичкают сильными лекарствами. Ты этого хочешь, загнать меня поглубже в туман?
– Папа, ты меня слышишь?
– Слышу, черт подери, и то, что слышу, мне не нравится. Совершенно не нравится.
– Он уже пару дней такой, – вмешался Хавьер. – Замкнулся в себе, притворяется глухонемым. Сидит и в окно смотрит. Может, у него повторный инфаркт? Пусть доктор посмотрит.
– Я наверх не пойду, и точка. Разве я не имею права голоса? Ты крадешь мои книги. Ты мне угрожаешь. Это несправедливо! Я хороший человек, я хорошо себя вел.
– Кем он работал? – спросил Хави его дочь.
– Библиотекарем, – ответила та. – Всю свою жизнь проработал в библиотеке в Западной Виргинии.
– Читать он любит. В этом я убедился. Он очень любит книги.
– В последнее время они его только нервируют и толкают на истерику.
– Порой он странно разговаривает. Будто играет чью-то роль в спектакле.
Мо перевели наверх. Здесь большой зал, много инвалидных кресел. Здесь все вместе. Здесь нет глазуньи и долек грейпфрута. Здесь каша-размазня. Здесь холодная яичница-болтунья и какое-то непонятное мясо.
Нет книг, только журналы. День и ночь работает телевизор. Показывают телевикторины. Старые пердуны сидят в креслах и смотрят, как голосят от радости те, кто выиграл тостер. Мо стащил журнал и унес к себе в комнату.
В крошечной комнатушке – одно окно и густой туман.
Мо лег на кровать. Матрас комковатый. Листая журнал, он наткнулся на рассказ.
И ей-богу, по черной лестнице поднималась Варла! Пушка была при ней, револьвер калибра тридцать восемь. Она собиралась его освободить! Кроха Мо Коннорс старательно ей подыгрывал: улыбался медсестрам, пил таблетки, вел себя примерно. Чистой воды притворство, настоящий спектакль, а все ради того, чтобы потянуть время, пока Варла карабкается по лестнице. Ступени высокие – мучение для старухи. Варла тяжело дышала и разговаривала сама с собой:
– Еще два этажа, Кроха Мо. Держись, малыш. Я иду. Иду. Пробираюсь сквозь туман.
Кроха Мо порылся в ящиках и отыскал свой револьвер. Они помогут друг другу. Он будет стрелять с одной стороны, она – с другой. Серийная убийца и бывший киллер. Это место – не тюрьма для них. Эти люди тюрьмы не видели. Хотите увидеть тюрьму – посидите пару лет в Рейфорде. Да это загородный клуб по сравнению с той клятой тюрягой.
– Я почти на месте, золотце, остался один этаж. Нужно отстрелить замки. Я подниму шум. Меня услышат, кто-то услышит наверняка. За мной придут, так что готовься, милый. Будь в полной готовности. Я карабкаюсь в гору, а на вершине ты, мудрец с ответами на все вопросы. Я иду, мой сладкий, мой старый альфа-самец!
Мо вышел в коридор и стал ждать у запертой двери на лестницу. «Посторонним вход воспрещен» – было написано на двери крупными красными буквами. За дверью слышались шаги Варлы. Слышалось ее тяжелое дыхание.
Варла захочет, чтобы он раскрыл ей свой секрет, раз она лезет ради него в гору. Нужно что-то приготовить. Сводку того, что он узнал за эти годы. Того, что почерпнул из книг, из жизни, из размышлений. Если ему нечем поделиться, ради чего все это было, черт подери?!
Варла уже за дверью. Мо слышит ее. Она хрипит после тяжелого восхождения.
– Кроха Мо, ты там? – спросила она. – Это я, Варла.
– Отойди, я замок прострелю. Отойди!
Замок отлетел, и Варла вошла через дверь.
– Варла, ты спасла меня! Ты сумела!
Они обнялись. Ее запах был затхлым, восхитительным.
– Ну вот, я здесь. Что ты мне скажешь?
– Давай сперва разнесем эту дыру. Расскажу все потом.
– А вдруг никакого «потом» не будет? Вдруг нас арестуют, пока мы по лестнице спускаемся? Нет, скажи сейчас. В чем суть, ради чего я сюда карабкалась?
– Варла, я не знаю.
– Не знаешь? Я забралась в такую высь, а у тебя нет секрета?
– По-моему, секрет как раз в этом, – ответил он. – В этом самый цимес. Секрета нет.
– Цимес? Хочешь сказать, секрет – в еврейском десерте? Я поднялась в такую высь сквозь туман, а твой секрет в этом? В тушенной моркови с изюмом?
Мо положил журнал на шаткий столик.
Гонг возвестил, что пора ужинать.
У Мо подскочил пульс. Варла ждала ответа, которого у него не было. Прочитаны тысячи книг, сердце разбито тысячу раз, а у него нет чертова ответа. Ему вообще нечего ответить.
Мо сунул журнал под матрас. Нужно идти на ужин, не то за ним придут и потащат насильно. А так журнал спрятан, после ужина он найдет место, где остановился, и дочитает рассказ.
Мо пришел на ужин. Держался особняком. Ковырялся в ростбифе. Думал, как ответить на вопрос Варлы, потому что она ждала. Она ждала в комнатушке. Там, где под матрасом спрятан журнал.
Может, суть в этом.
Рассказ. Нужно дочитать рассказ. Добраться до конца, узнать, чем все кончилось. В конце будет ответ. Наверняка будет. Иначе никак.
Ну вот, теперь у него есть цель, есть боевая задача, ради которой он продержится еще немного. Ему нужно дочитать рассказ. Каждому нужна цель, чтобы было чем заняться.
В этом суть. В этом вся суть.
notes
