Глава 23
Ночь в Скалистых горах
Покинутый дом, мертвец на полу и одинокая женщина в скалистом ущелье… Если все, что произошло раньше, было похоже на кошмарный бред, то сейчас он превратился в реальность. Драма? Это определение с присущей ему хронической окраской существовало в другой жизни, где не происходит таких событий. А здесь произошли. И это была реальность. И она, Дженни, находится в ней – прямо сейчас, здесь.
Она лежала на кровати, сотрясаемая мелкой дрожью, тело казалось вместилищем боли, мозг оцепенел, взгляд, как загипнотизированный, был прикован к распластанному на полу телу убитого мужчины. Это была реальность. Неужели это случилось? С ней, с Дженнифер… Здесь и сейчас…
Она забыла о Стивене, о его многотрудной и чертовски опасной дороге из Лу; едва ли даже явились ей мысли о Джиллиан и о донье Франциске с ножом в руке. Она лежала, и ее захлестывали волны страха, в котором замерло даже время, и только часы в колодезном мраке комнаты, секунда за секундой, упрямо отсчитывали мгновения небытия.
Со скрипом, подобным жалобному писку мыши в норке под стеной, дверь еще немного приоткрылась. Полено в камине распалось надвое, взметнув желтовато-синий огонь, который осветил лежавшее на полу тело, она не могла оторвать от него взгляд. Дверь заскрипела снова, на этот раз протяжным громким скрипом, от которого по спине Дженни побежали мурашки. Отблески огня, точно пальцы, ощупывали тело убитого человека, и вдруг – она готова была поклясться – он пошевелился.
Он пошевелился.
Изо всех сил вытягивая шею, Дженни до боли в глазах пыталась хоть что-нибудь рассмотреть. Ее тело перестало дрожать и замерло. Она почти не дышала, охваченная новой волной паники. Все ее существо сконцентрировалось на простертом на полу перед камином теле.
Он шевелится.
Скованная ужасом, словно в ночном кошмаре, сознавая свое бессилие, Дженни не спускала с него глаз. Его сгорбленные плечи дернулись, голова немного приподнялась, потом шевельнулась рука – слабые попытки упереться в плиточный пол не удались, и рука упала, замерла, а затем медленно поползла по плитам и исчезла под черным телом, чтобы зажать рану, нанесенную ножом. Сквозь стиснутые зубы вырвался свистящий тяжелый вздох, тело скорчилось, точно еж, свернувшийся в клубок в минуту опасности.
Потом, словно почерпнув силы из какого-то неведомого источника, он, упираясь в пол другой рукой, медленно приподнялся. Казалось, бесконечно долго он, не двигаясь, опирался на локоть, потом мускулы спины судорожно напряглись, и он встал на одно колено, застонав от боли. Это почти лишило его сил – он дернулся вперед и упал бы снова, если бы не ножка стола, к которой он привалился плечом. Рука его инстинктивно ухватилась за край стола, он поднялся с неимоверным трудом и повалился на стол, сжав кулаки. Дженнифер даже прошиб пот при виде этого последнего титанического усилия. Из его груди вырвалось хриплое, прерывистое дыхание.
Он не двигался, лишь прижатая к раненому боку рука судорожно вздрагивала. Было слышно лишь его тяжелое, надорванное дыхание, слабое тиканье часов в углу и потрескивание дров в камине – все эти тихие звуки казались неизмеримо громче завывавшего за окном штормового ветра. Бюсак все еще стоял, опираясь на руку. Дженни неподвижно лежала и следила за ним, а ветер стучал ставнями и уносился в горы, в скалистые ущелья, словно черная месть, преследующая Джиллиан…
Пьер Бюсак поднял голову, медленно выпрямился, не отрывая руки от раны. Другая рука шарила по столу. Звякнула тарелка. Этот будничный звук показался сейчас Дженни на редкость странным. Наконец рука его замерла и сжалась. Он тряхнул головой, словно хотел отогнать мучительную сдавливающую боль. Потом с какой-то завораживающей сосредоточенностью взял нож и направился к двери в спальню.
Ночной кошмар вернулся. Как и прежде, она сжалась, следя за медленным приближением Бюсака. Правда, сейчас она уже была в том состоянии, когда страх действует как наркоз, она уже находилась за той гранью, где страх больше не властен. И Дженнифер вдруг с благодарностью осознала это. Она лежала совсем неподвижно, слегка приподнявшись, как бы навстречу надвигающемуся удару. Ее глаза уже ничего не видели. Это был конец.
Бюсак задержался на пороге, загородив свет. Его дыхание было частым и надсадным. Целую вечность, казалось, он стоял там тенью угрозы. Потом, с трудом собрав силы, двинулся вперед и, чуть пошатнувшись, перешагнул через порог.
Вдруг он повернул голову, будто к чему-то прислушиваясь. Дженни увидела, как в темноте блеснули белки его глаз. Потом его тень упала на нее. Она почувствовала, как его рука нащупала ее запястье. Он дернул за веревку, привязывающую ее к кровати, и перевернул Дженни на бок. Холодное лезвие ножа скользнуло по коже. Он старательно пилил веревку.
– Мари… – бормотал он. – Она пошла за Мари…
Перерезанная веревка упала на пол. Он просунул нож под веревки, стягивающие ее ноги, Дженнифер подняла онемевшие руки и поспешно вытащила изо рта ужасный кляп. Потом провела помятым языком по нёбу и почувствовала, как невыносимый спазм тошноты откатывает назад. Дженни начала растирать свои похолодевшие запястья.
– Она попытается… Мари… – бормотал Бюсак, глотая слова.
Он пилил веревку, но то ли лезвие было тупое, то ли руки его обессилели. Дженнифер попыталась сказать: «Давайте я сама», но ничего не получилось: из горла вырвался лишь тихий хрип. Она наклонилась, вынула нож из его вялых пальцев и живо рассекла вконец растрепавшуюся веревку, связывавшую ее ноги. Бюсак выпрямился.
– Мари… – снова произнес он и, пошатываясь, как пьяный, пошел назад в кухню.
Итак, она была свободна. Да и пролежала она здесь не очень долго, но это ужасное время, казалось, шло в другом измерении, где каждое мгновение тянется вечность. Руки быстро ожили, ноги еще покалывало, и все тело ныло, но, несмотря на головокружение, она встала с кровати и довольно уверенным шагом направилась за Бюсаком.
Он обернулся, держа в руке щербатую чашку, и Дженни почувствовала едкий запах бренди.
– Надо идти, – глухо сказал он. – Ты должна мне помочь. Я ранен. Проклятая испанка пырнула меня ножом. Ты поможешь мне. Держи.
Он с бульканьем налил в чашку еще бренди и протянул ее Дженни. Она, не раздумывая, сделала хороший глоток. Горькая жидкость обожгла раздраженный пересохший рот и огнем пробежала по телу. Она задохнулась, вздрогнула, выпила еще, и на этот раз алкоголь словно вернул ее к жизни – горячей и властной волной он проник во все клеточки ее тела, и оно запылало.
У Дженни перехватило горло, но ей удалось выдавить:
– Да. Она взяла с собой нож. Она невменяема и способна на все. Как идти? Объясните дорогу.
– Ты не найдешь… Только я знаю, как идти… Там нет дороги, я должен сам показать…
Его рука все еще зажимала рану в боку, лицо в отблесках света выглядело отрешенным и помертвевшим.
Дженни тихо всхлипнула:
– О господи… Куда она ранила вас? Дайте я посмотрю.
– Оставь, женщина, – отрубил он. – Сейчас не время.
– Не будьте дураком, в таком состоянии вам не пройти и сотни ярдов, – сказала она резко и усадила его на стул.
Бюсак не противился. Распахнув на нем плащ, Дженни оборвала промокшую от крови рубашку, в тусклом каминном свете казавшуюся густо-черной. Рана была небольшая, темная кровь медленно набухала в ней и вяло капала, словно капли воды, накапливающейся и срывающейся вниз из подтекающего крана.
За гранью, которую переступила Дженнифер, не существовало уже ничего, что могло вызвать шок. Быстро и хладнокровно, как будто всю жизнь обрабатывала ножевые ранения, она оторвала чистый кусок рубашки, смочила его бренди и осторожно, но тщательно обтерла края раны.
Бюсак не застонал от боли, только сжал кулаки.
– Ваш англичанин… – сказал он тусклым, невнятным голосом, в котором был все же оттенок иронии. – Теперь мы с ним могли бы договориться. Может, он… все-таки… достал транспорт.
– У него лошадь Луиса.
По его лицу промелькнула тень улыбки.
– Не очень-то далеко он ускачет на ней.
– Фуа, – коротко сказала Дженни.
Он сделал легкое удивленное движение.
– Фуа? Значит, он все же… мужчина.
– Вполне, – сказала Дженнифер сквозь зубы. – Он воевал, ему прострелили ногу, а другие воевали, сидя дома, делали деньги на беглецах, которых убивали.
Она выбросила пропитанный кровью и бренди лоскут в камин, и он вспыхнул живым голубым огнем.
На лице Бюсака проступило выражение изумления, которое стерло гримасу тревоги и боли. Дженни мельком взглянула на него с невольным уважением. Смелый зверь. Крысиный Король? Нет, пожалуй, Стивен ошибается. Человек проявлялся в нем все больше и больше…
– Уж лучше молчите, – сухо сказала она. – Надо беречь силы, они вам еще очень понадобятся.
Все с тем же изумленным выражением он сказал:
– Ладно, Снежная Королева… ладно. Возможно, в итоге тебе удастся заключить… не такую уж плохую сделку…
Она не слушала. Стоя на коленях и быстро оглядывая незатейливую обстановку кухни, она соображала, где взять что-нибудь, что могло бы служить повязкой. Ее чистый платок – отлично, его можно приложить к самой ране, но что же сверху? Взгляд Дженни пробежал по скатерке, расстеленной на краю стола; насколько она помнила, скатерка была довольно свежая. Дженни схватилась за уголок и, не раздумывая, потянула ее на себя, при этом чашки, ложки, куски мяса и хлеба смешались – она вытащила из-под них скатерть. Что-то из посуды полетело на пол, а Бюсак с поразительной ловкостью, прямо на лету, подхватил бутылку бренди.
Аккуратно и быстро она сложила скатерть, сверху положила чистый платок и с осторожностью мягко прижала к ране. Она почувствовала, как дернулось его мускулистое тело, но он только бросил: «Скорей!» – и с жадностью отхлебнул из бутылки.
– Шарф, – сказала Дженнифер. – У вас есть какой-нибудь шарф, чтобы привязать это?
– На двери.
Дженни пересекла комнату и на ощупь обшарила темный угол с развешанной по крючкам одеждой. Найдя шарф, она мигом обмотала им Бюсака и завязала концы. Он плотно запахнул плащ и тяжело поднялся на ноги. Освещенное огнем камина, лицо казалось очень суровым, но это было скорее выражение суровой сосредоточенности, а не злости. Он сделал шаг – довольно неловко, однако в Бюсаке снова уже чувствовалась та упрямая сила, которая могла загнать в угол боль.
Дженни тоже встала, подставила ему плечо, он оперся на него и подтолкнул ее к двери:
– Viens donc.
Они вышли в грозовой ветреный мрак, в глухую темень гор, туманно маячивших впереди.
Обогнув дом, они пошли в сторону круто поднимающегося пастбища по тропинке, мимо коровника. Грозу унесло к югу, но еще дул резкий северный ветер, он налетал порывами и порой швырял на землю водопады дождя. В вышине плыли рваные облака, открывая время от времени клочки звездного неба, и от них на землю лился слабый холодный свет. Но тропа была очень трудной, и если бы не фонарь, который они захватили, идти пришлось бы с черепашьей скоростью.
Когда они вышли на открытое пространство, от темного провала двери отделились две тени: собаки кинулись к хозяину. Дженнифер вздрогнула, но окрик Бюсака живо вернул собак на место.
– А она, – уже задыхаясь от быстрой ходьбы, спросила Дженни, – знает этот путь?
– Знает. Однажды я заболел… давно, она ухаживала за мной… вместе со старушкой-послушницей… та уже умерла. Это было, когда началась вся заваруха. Я тогда свалился в горячке и многовато болтал в бреду… А она, черт возьми ее душу, она слушала и запоминала… и пронюхала, чем я занимаюсь.
– И про письмо?
– Да. Ладно… береги дыхание, девочка. Иначе… нам не удастся… догнать ее.
Он на хорошей скорости одолел крутой луговой склон, о недавнем ранении напоминало лишь его надсадное дыхание и рука, которая то и дело инстинктивно прижималась к боку. Дженнифер не очень ловко карабкалась следом, сосредоточив все внимание на пляшущем впереди пятне тусклого электрического света от фонаря. Тропа была видна достаточно хорошо, но жидкая грязь, предательские мокрые камни и едва не сбивающие с ног порывы ветра в спину значительно затрудняли подъем. Раз поскользнулся и Бюсак. Он тут же выпрямился, но рана, видимо, с новой силой дала о себе знать. Он выругался, освещенное фонарем лицо исказила гримаса боли. Дженнифер замедлила шаг и вопросительно повернулась к нему, но Бюсак лишь произнес хрипло:
– Ничего, давай вперед…
Вперед… Пастбища кончились. Теперь вокруг высились лишь голые скалы, сплошной черной стеной они подпирали звездное небо и принимали на себя бешеные порывы ветра; страшные ущелья сбегались и разбегались, образуя адский лабиринт, гулкое эхо отлетало от мощных стен, разнося и усиливая шум штормовых ударов ветра и дождя. Постоянным фоном всему этому служило неумолкающее журчание воды. Сзади и спереди, в каждой расщелине и трещине журчали и клокотали потоки, свиваясь в белопенные канаты и завязывая бурлящие узлы на каждом скальном уступе.
Вперед… Свет фонаря, и без того неяркий, совсем потускнел. Дженни изрядно запыхалась, в боку сильно кололо, теплые струйки пота ползли по спине, на искусанных губах появился горьковато-соленый привкус. Но скорость они не снижали. Все сомнения были отброшены, никаких мыслей по поводу возможных результатов преследования не было. Донья Франциска, Джиллиан, потенциальная опасность самого Бюсака – все было вычеркнуто из сознания, в мыслях осталось лишь одно – вверх и вперед, вперед…
Они уже свернули с тропы. Бюсак уверенно нырнул вниз по каменистому бездорожью глубокой балки. Осталось позади поваленное дерево – преграда на их пути; ледяная вода в ручье доходила уже до колен, но раз здесь удалось пройти мулу, думала Дженни, они тоже выберутся. Бюсак безошибочно находил путь в темном коварном нагромождении камней.
Вскоре склон сделался круче, идти стало еще труднее, и Дженнифер поняла, что силы ее спутника иссякают. Только благодаря потрясающему терпению и выносливости он до сих пор шел так быстро. Подойдя к очередному уступу, который им надо было преодолеть, она увидела, как дрожит фонарь в руке Бюсака, и услышала отчаянные хрипы, вырывающиеся из его груди. Он согнулся, прижимая свободную руку к раненому боку. Ему все же удалось вскарабкаться на эту гигантскую ступень, и они продолжили мучительное восхождение.
Узенькая тропа, если ее можно было назвать тропой, петляла по крутому склону балки. Справа нависли уходящие ввысь отвесные стены, извилистая тропка привела на каменистую осыпь; камни скатывались у них из-под ног, постоянно напоминая о чернеющей слева пропасти, откуда доносился гул стремительного потока. Склоны защищали от сильного ветра, и только когда они огибали очередной выступ или входили в узкую расселину, ветер накидывался на них, сбивая дыхание и мешая идти.
Здесь, в ущелье, было все же относительно спокойно, в то время как наверху, среди скалистых хребтов, вовсю бушевала грозовая стихия – дождь и ветер переругивались друг с другом, гонялись от вершины к вершине, и эта дьявольская высокогорная гонка сопровождалась завываниями, которые порой вдруг возвышались до жалобного плача или скорбного стона. Небеса перестали грохотать, истратив весь запас электрических разрядов, но теперь рокочущий гром шел снизу, от полноводных горных потоков; в вышине ураганный ветер срывал и гнал по небу клочья туч, открывая взору роящиеся за ними звезды. Огонь, воздух, вода – три стихии слились во всем своем неистовстве, стараясь запугать и довести до изнеможения непрошеных гостей…
Пробираясь по узкому скользкому уступу, Дженнифер почти распласталась на скале, боясь оступиться. Только земля, твердая земля надежна… или это тоже иллюзия?
И тут она с испугом заметила, как дернулся фонарь в руке Бюсака, а сам он замер в напряженной позе. Из его груди вырвалось сдавленное восклицание:
– Sainte Vierge…
Она мгновенно обернулась:
– Что случилось? Вы не можете идти?
Дженни проследила за его дрожащей рукой, указывающей на тускло освещенный звездным светом верхний край балки.
И тут она тоже услышала…
Сквозь грохот потока и завывания ветра она различила, нет, скорее почувствовала этот звук, и даже не звук, а вибрацию воздуха и дрожь самих гор – словно стены собора, откликнувшиеся на нижний басовый аккорд органа. Сам Хаос, четвертая стихия, земля подала свой голос и встала преградой на их пути.
Горы пришли в движение.
Второй раз за эту ночь Дженнифер очутилась в объятиях Бюсака, но сейчас она прижалась к нему по собственной воле и, дрожа, спрятала лицо у него на груди. Он тоже дрожал и, черпая в ней поддержку, приник к ней; его сердце стучало как сумасшедшее, грудь вздымалась под ее щекой.
Они стояли, прильнув друг к другу, и слушали, как нарастает и крепнет грохот обвала. Вот он достиг кульминации… начал угасать… и постепенно прерывистые гулкие раскаты заглушил рев потока, безраздельно завладев этой ночью.
Когда стихло последнее эхо ужасного обвала, Бюсак сказал каким-то чужим голосом:
– Там впереди… Мари…
– Месье Бюсак, что это? – Дженни подняла голову и почувствовала, что он тоже прислушивается. Его била дрожь, казалось, все тело стало одним большим сердцем. Она отстранилась от него и сказала: – Я слышала крик… Вон оттуда. Кто-то кричал!
Сквозь рев потока до них долетел слабый, но четкий перестук копыт.
– Мул! – хрипло сказал Бюсак. Он схватил ее за руку. – Там Мари! Ты уверена, что слышала крик?
– Да. Я слышала, кто-то вскрикнул.
С проклятием, напоминающим мольбу, он бросился по тропе, словно не было ни мучительного подъема, ни раны. Но вот он как будто оступился, пошатнувшись, уперся рукой в скалу и вдруг упал на землю. Дженни подбежала к нему. Бюсак сидел, привалившись к камню, тусклые звезды освещали его лицо, сведенное гримасой мучительной боли, он хватал ртом воздух, из груди вырывались ужасные хрипы. Взгляд его был опущен на руку, которая казалась совсем черной.
Все было ясно без слов. Не зная, что делать, Дженнифер попыталась подставить ему плечо. Но он покачал головой.
– Я… это конец… – еле слышно прозвучал свистящий шепот.
Бюсак внезапно осел и закашлялся, прижавшись лбом к мокрым камням. В отчаянии и ужасе Дженни силилась поднять его.
– Вы должны постараться! Нельзя задерживаться! Месье Бюсак…
Копыта процокали по скользким камням тропы. Она взглянула через плечо вверх и на фоне звездного неба увидела темный силуэт животного.
– Мул!
Она оставила Бюсака, и он снова поник и привалился к скале. Дженни выскочила на тропу и широко раскинула руки.
Мул трусил вниз по камням. Его голова была вскинута, уши прижаты, белки глаз поблескивали, точно он был охвачен страхом. Копыта выбивали искры. Он быстро спускался по крутому склону, выбирая дорогу и обрушивая вниз мелкие камни.
Дженнифер встала поперек дороги и – от растерянности по-английски – приказала:
– Стой!
Мул был совсем рядом. Услышав, как он фыркнул от внезапного испуга, Дженни поняла, что мул видит ее. Его передние копыта высекли искры из камней и уперлись в землю. Поскользнувшись и проскрежетав копытами по камням, он чуть не ткнулся мордой ей в грудь и осел на задние ноги.
Мул тут же попятился, мотая головой и фыркая, но Дженни крепко схватила повод и потащила мула туда, где лежал Бюсак. И поскольку в этих обстоятельствах ей даже не пришло в голову, что мула можно бояться, он послушно пошел за ней.
Бюсак лежал на том же месте, скорчившись у подножия скалы, прижимаясь щекой к влажным камням: Дженни намотала повод на руку, опустилась рядом и потянула его за полу плаща.
– Месье Бюсак! Вставайте! У нас есть мул! Сможете сесть на него, а? Месье Бюсак! О боже, помоги ему встать! – в отчаянии вскричала она.
Судорога пробежала по его телу. Он поднял голову и неуверенно потрогал лоб рукой. Похоже было, что он вот-вот потеряет сознание. Дыхание было едва уловимо. Туманным взглядом он посмотрел на Дженнифер, затем – более осмысленно – на мула. Он пригляделся к животному, облизнул пересохшие губы и сказал хриплым шепотом:
– Седло…
Дженни посмотрела на животное.
– Что вы хотите сказать? Что с седлом?
Бюсак, шумно, тяжело дыша, сказал:
– Подпруга ослаблена?.. Она должна была поднять стремена… и связать их… на шее.
– Да? Что это значит? Месье Бюсак…
– Неужели не понимаешь? Она… добралась до места. И послала его… назад. Это мул Корантена. Я одолжил его на время…
Голос отказал ему, и, неразборчиво выругавшись, он закашлялся.
– Да, но… – нерешительно начала Дженнифер и вдруг встрепенулась. – Поняла. Вы хотите сказать, что Джиллиан… что Мари добралась до места? Она не попала под обвал?
Он кивнул, дыхание со свистом вырывалось из его груди.
И значит, мул успел вернуться, камнепад и его не задел… Она взглянула вверх, на тропу.
– А крик, который я слышала, тот крик? Месье Бюсак, крик раздался по эту сторону обвала, я уверена… Крик и стук копыт были где-то рядом.
– Донья Франциска, – сказал он глухо. – Она могла попасть под обвал… Или мул… помчался от страха и напугал ее.
Дженни произнесла, подчеркивая каждое слово:
– По эту сторону камнепада…
Он с трудом приподнялся на локтях и привалился к скале.
– Слушай. – Он вытянул руку и с удивительной силой сжал плечо девушки. – У нас еще есть шанс. Ты должна успеть. Я не могу. Эта чертова мегера… Мне конец. – Его ожгло болью, рука на плече Дженни судорожно сжалась, речь стала отрывистой, но голос был твердым и четким. – Похоже, я знаю, где произошел обвал. Это место… ладно, не важно. Короче, это между нами и водопадом, и тропу, наверное, завалило. Мари успела пройти. Добравшись до водопада, она отправила мула назад. – Он умолк, не сводя упорного требовательного взгляда с Дженнифер. – А сеньоре придется карабкаться через завал или вернуться. В любом случае это как-то задержит ее. Ты должна первой дойти туда… Думаю, ты сможешь. Есть еще один путь.
– Рассказывай.
– За следующим поворотом… – Он сделал легкое движение головой в сторону тропы. Его пальцы впились в ее руку. – Налево… тропа уходит вниз между двух приметных скал. И доходит почти до воды. Спуск труднее, но короче. Если сможешь найти тропу, все будет в порядке.
– Вроде это не сложно. Тропа приведет к водопаду?
– Да. Послушай еще. – Он приподнялся, лицо искривилось от боли и напряжения. – Переход на испанскую сторону… там переправа – нечто вроде каменного мостика через водопад. Иди осторожно, и все будет в порядке. Но надо спешить. Из-за грозы… вода быстро прибывает, а при высокой воде переправу заливает.
Он притянул ее ближе, голос совсем ослаб.
– Уходите с ней. Ты должна успеть вовремя. Возможно, после вас вода поднимется и сеньора опоздает. Если нет, если не успеете вовремя спрятаться… Это опасное место.
– Да, – осевшим голосом сказала Дженни.
– Если эта мерзавка догонит вас…
– Ну?
Голос ее сорвался.
– То тебе… тебе придется убить ее, Снежная Королева, – сказал Бюсак, и его рука разжалась и упала.
Он еще дышал, но Дженни уже ничем не могла ему помочь. Она отпустила повод и вытащила нож из кармана плаща Бюсака. Карман был с левого бока, и ткань насквозь пропиталась теплой кровью. Но она даже не обратила на это внимания и вытащила нож.
Дженни сжала нож в руке, поднялась и, подтолкнув мула в сторону дома, почти бегом устремилась вверх по тропе, отчетливо различимой в ясном свете звезд.
