Глава 34
На краю
«Исудзу» на полной скорости гнал по пригородам Токио, словно черный пинбольный шарик. Вокруг как грибы повылезали небоскребы. Темное грозовое облако жалось к горизонту. Несмотря на то что лодыжка Иваты, давившая на педаль, пульсировала от напряжения, больше из двигателя он выжать не мог.
Зазвонил телефон.
— Хатанака, говори быстро, батарейка садится.
— Я нашел его!
— Ты о чем? Кого — его?
— Приезжайте в Сибую, немедленно! Комната четыре, девятый этаж.
— Скоро буду! Не пускай в комнату никого другого. Ты понял?!
— Да.
— Хатанака, ты уверен, что это он?
— В эту секунду я смотрю ему в лицо.
* * *
В промозглом мраке автостоянки полицейского управления Сибуи Ивата выключил двигатель и глубоко вздохнул.
Часы на приборной панели показывали 21:37.
— Ямада, у вас есть коды доступа к центральной системе?
— Я никогда ими не пользовался, но теоретически они должны быть актуальными. — Ямада потянул себя за усы. — Да они просто обязаны сработать!
— Вы можете войти в систему из своего офиса?
— Нет, мне придется использовать один из компьютеров в первом отделе. Надеюсь, никто не спросит меня, что я там делаю.
— Поторопитесь! Необходимо найти Мидори Андзаи. Сегодня же вечером. Найти и привезти сюда.
— Я сделаю все, что в моих силах! — патетически произнес Ямада.
— Ёдзи, если вы облажаетесь, она умрет.
На парковку зашла хохочущая группа полицейских. Только когда они удалились, Ямада, опустив голову, вылез из машины и направился к главной лестнице. Ивата подождал несколько секунд, прежде чем двинуться в обратную сторону. Возле лифта, нажимая на кнопку вызова, он бросил взгляд через плечо. Полицейские посматривали в его сторону, о чем-то шушукаясь. Когда двери лифта открылись, он проскользнул внутрь. Настенные плакаты совсем не изменились с тех пор, как он впервые зашел в этот лифт несколько недель назад.
1. РАССКАЖИТЕ, ЧТО ПРОИЗОШЛО
Меня ограбили. — Доробо десю.
Я попал в аварию. — Котсю дзико десю.
2. НАЗОВИТЕ ВАШЕ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ
3. НАЗОВИТЕ ВАШЕ ИМЯ И АДРЕС
Ивата закрыл глаза. Он знал, что близок к разгадке. Знал он и то, что его время на исходе.
Двери открылись. На девятом этаже располагался склад — ряды высоких стеллажей бесчисленных коробок с вещественными доказательствами.
В больших синих пластиковых поддонах лежали улики, которые еще предстояло обработать, — забрызганные кровью стулья, почерневшие от огня простыни, нижнее белье, на котором могли оказаться следы семени и лобковые волосы. Все эти предметы ждали своей очереди для упаковки и маркировки, как на какой-нибудь гаражной распродаже криминальных редкостей. По обе стороны узкого коридора располагались большие лаборатории, оснащенные системами климатического контроля. Токсикологи и судмедэксперты сидели за микроскопами, время от времени записывая какие-то цифры. Все это напоминало производственную линию.
В конце коридора располагался отдел электронных улик. Четвертая комната, сразу за торговым автоматом, предназначалась для хранения видеоматериалов и представляла собой звуконепроницаемую кабину. Хатанака с тревогой посматривал в коридор сквозь дверные жалюзи. Увидев Ивату, он открыл дверь, на его лице читалось явное облегчение. Впустив его, Хатанака запер дверь, сел перед большим компьютерным экраном и размял пальцы. Ива-та пристроился рядом.
— Готовы, босс?
— Включай!
Видеозапись стояла на паузе. На экране появилась пешеходная дорожка на Радужном мосту. Хатанака указал в угол экрана, где отображались дата и время: 17 февраля, 00:35.
— И что?
Хатанака нажал клавишу, и началось воспроизведение записи. На краю моста остановился темный автомобиль. Запись была не очень четкой, однако в вылезшем из машины человеке можно было безошибочно узнать Хидео Акаси. Он перескочил через шлагбаум и неторопливо пошел по тротуару. Через одиннадцать минут, не встретив никого на своем пути, он добрался до первой опорной башни моста. В ней было две двери — одна от лифта, другая — от служебного входа. Акаси осмотрелся, после чего взял в руки огнетушитель и выбил дверной замок.
— Это последние кадры с ним, — сказал Хатанака.
Он нажал кнопку ускоренной перемотки и отмотал запись до момента приезда охранников. Некоторое время те суетились, пока не появилась полиция. Пленка закончилась примерно через 24 часа после прыжка Акаси. Ивата нетерпеливо взглянул на Хатанаку.
— Это мы уже знаем, Хатанака. Ты сказал, что нашел его.
Хатанака поднял вверх палец, а затем еще раз нажал кнопку перемотки назад — до даты 14 февраля.
— Так, это примерно за 70 часов до прыжка Акаси. Смотрите.
На мосту появился тот же автомобиль. И опять Хидео Акаси вылез из машины.
На этот раз он был не один.
Вместе с ним из машины вышел еще один человек.
В черном капюшоне. Высокого роста.
— Ивата, это он. Это убийца Черное Солнце.
— Как это?..
— Просто смотрите. Он пытается спрятать лицо, но я могу увеличить изображение.
— Кто…
— Смотрите!
Когда мужчина в капюшоне на долю секунды посмотрел в сторону камеры, Хатанака нажал на паузу.
И тут все стало ясно как день.
* * *
Десять минут спустя в дверь яростно заколотили. Ошеломленный увиденным на экране, Ивата словно прирос к своему креслу — хотя именно это и ожидал увидеть. Стук в дверь становился все более настойчивым.
— Кто это? — прошептал Хатанака.
— Парень, что бы с тобой ни случилось, не потеряй эту пленку, понял? Я должен идти, но позвоню тебе, как только смогу. Ты со мной?
— Я с вами, босс.
Ивата приподнял шторку, висевшую на дверном окошке, и обнаружил за ним разъяренное лицо Хорибе.
— Что вам нужно?
Хорибе уставился на Хатанаку, а затем вновь на Ивату.
— Что, черт побери, тут происходит?
Ивата открыл дверь и встал прямо перед Хорибе, блокируя ему обзор.
— Вы уже знаете, что я не люблю повторяться, Хорибе. Чего вы хотите?
— Собственно говоря, вас. Фудзимура хочет немного поболтать. Я как раз иду к нему. Прошвырнемся вместе?
— Идите, я за вами.
Ивата слышал, как дверь за ним защелкнулась на замок, и он последовал за Хорибе к лифту. Когда кабина тронулась с места, Ивата готов был взорваться, однако Хорибе держал руки в карманах и не проронил ни слова. Так, в полном молчании они поднялись на двенадцатый этаж.
Двери лифта открылись, и их поглотил привычный гомон первого отдела. Из лифта Ивата вышел один и, бросив взгляд на съезжающиеся двери лифта, не смог не заметить за ними ухмылявшуюся физиономию Хорибе. Ямада сидел в углу, держа в руке телефонную трубку и не сводя глаз с аппарата. Они с Иватой даже не взглянули друг на друга. Идя к кабинету Фудзимуры в конце этажа, Ивата старался не замечать любопытные взгляды коллег.
Он зашел без стука и посмотрел на старика. Фудзи-мура сцепил в замок свои тонкие, как веточки, пальцы и улыбнулся. Это был невысокий, слабого здоровья человек в возрасте хорошо за семьдесят. На его черепе проступали темно-лиловые пятна, словно ископаемые наросты, а его серые усы непроизвольно дрожали, пока он рассматривал своего подчиненного.
— Косуке Ивата, — сказал он с улыбкой. — Наконец-то мы встретились. Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо…
— Расскажите мне что-нибудь, инспектор. Как ваши дела?
— Хорошо. Хорибе сообщил, что вы хотели поговорить со мной.
— Хотите сразу перейти к сути дела? Ценю! — Фудзимура обернулся и посмотрел на висевшие за ним часы. — В конце концов, время — это самое ценное.
Ивата ничего не ответил.
— Как вам работается с помощником инспектора Сакаи?
— Сейчас мы не работаем вместе.
— Да, как я понимаю, ее направили на подмогу инспектору Морото. А что с ней происходит?
— Я не понимаю вашего вопроса.
— О чем она думает, инспектор Ивата? Она опаздывает на работу. Она не заполняет нужные ведомости. Не выполняет свою работу. Она тратит свое время на что-то другое. Итак, что вы об этом знаете?
Ивата уселся в кресле поудобнее.
— Не уверен, что понимаю, о чем вы меня спрашиваете. Но мне кажется, что Сакаи не занимается ничем, кроме работы. И неважно, делает это она в офисном здании или где-то еще.
— Ладно, скажите, что вы думаете о ней?
— Я очень ее уважаю. Она — очень способный следователь.
— Согласен. А вне рамок работы? Вы дружите?
В крошечных усах Фудзимуры спряталась дрожащая улыбка. Ивата принялся постукивать ногой.
— Почему вы спрашиваете?
— В департаменте было немало разговоров вокруг вас, Сакаи и вашего дела. Уверен, что вас это не удивляет.
— Не удивляет и не заботит.
— Это хорошо. Я тоже не особенно интересуюсь слухами.
Фудзимура принялся молча разглядывать Ивату. За его спиной в окне поблескивал в тусклом свете омываемый дождем город.
— Прошу прощения. Почему вы хотели меня видеть?
— Мне интересно ваше мнение.
— По поводу?
— Что вы думаете о себе самом? Инспектор Морото считает вас изгоем. Он говорит, что вы не подходите для нашей работы. И уверен, что грядущее дисциплинарное слушание это подтвердит. А вы-то что думаете?
— При всем уважении, Морото волен говорить вам все, что ему в голову взбредет. Но я — не из тех полицейских, кто готов повесить на невиновного убийство только потому, что так удобнее.
— Понятно.
Фудзимура не без труда поднялся и посмотрел из окна на город. Ивату удивило бы, если бы он там, внизу, разглядел образцовый порядок. Сам-то Ивата чувствовал, что от прежних дней осталась лишь тень.
Тут можно спрятаться повсюду.
— Инспектор, проблема не в том, что говорит о вас Морото, а в том, что ко мне поступают жалобы из полицейского участка Сэтагаи о неправомерном использовании ресурсов. Китайские власти направили нам уведомление о незаконных расследованиях первого отдела в Гонконге. А нелицеприятные заголовки в национальной прессе о работе моего подразделения? И меня, инспектор, сейчас больше всего заботит, почему налогоплательщики должны оплачивать внеурочную работу тридцати человек по охране какой-то домохозяйки только из-за того, что, как я понимаю, ее изображение оказалось на старой фотографии?
Фудзимура опустил штору и вновь повернулся к Ивате:
— Вы спросили меня, почему я вас вызвал. Я сделал это, потому что хочу знать, почему я вообще должен тратить время на то, чтобы все это выслушивать. Я хочу знать, почему я не должен просто забрать у вас это дело, до сих пор не закрытое по непонятной мне причине, и начать в отношении вас немедленное разбирательство. Что скажете?
Ивата засмеялся и бросил через плечо, даже не глядя на старика:
— Меня не убедила ваша пламенная речь, Фудзи-мура. Если бы вы хотели это сделать, то уже сделали бы. Как бы то ни было, я вот-вот схвачу убийцу. Именно на это не способен весь ваш хваленый первый отдел.
Фудзимура выдавил из себя смешок и откинулся в кресле.
— Теперь я вижу, почему Синдо питает к тебе слабость, сынок, но, к сожалению, я не разделяю твоей уверенности.
— Я знаю, что Идзава — это идеальный козел отпущения в деле Канесиро. Однако у нас слишком много трупов, и никаких доказательств. Рано или поздно пресса за это ухватится и сядет нам на голову. Представьте, что случится, если Черное Солнце вновь нанесет удар. Для прессы это как праздник — неважно, уволят меня при этом или нет.
— Инспектор, вы мне угрожаете?
— Я лишь говорю о возможных перспективах.
Фудзимура усмехнулся, приходя в полный восторг.
— Итак, вы вот-вот поймаете убийцу, да? И какие у вас есть улики?
— При всем уважении, я смогу предать эту информацию гласности только после дисциплинарного слушания.
— Вы мне отказываете?
— Совершенно верно.
Усы Фудзимуры дрогнули, а его мелкая физиономия зарозовела.
— Ивата, единственная причина, по которой ваш перевод был одобрен, связана с тем, что после смерти инспектора Акаси нам не хватало людей. Вы — просто обезьяна в униформе, и больше никто. Я дам вам сорок восемь часов, только потому, что столько же времени мне потребуется на ваше полное отстранение от работы. Но знайте — вам не пережить дисциплинарного слушания. Оно поставит точку на вашей карьере в полиции. А как только вас вышвырнут, я буду с нетерпением ждать, когда против вас откроют дело, здесь или в Гонконге.
— И для этого вы меня вызывали?
— Я хотел сказать это вам лично. Как мужчина мужчине.
Ивата встал.
— Тогда вы зря потратили мое время.
Подойдя к двери, он обернулся на старого человека — высшую власть первого отдела. Фудзимура держал жизнь и смерть в своих старых, хрупких руках. Он мог щелкнуть пальцем, и весь Токио выстроился бы по струнке.
Но, с другой стороны, это был всего лишь старик, сидящий за столом. Ивата не мог подобрать нужных слов, чтобы назвать его как-то иначе.
Дверь закрылась, и главный суперинтендант Фудзимура остался один. Старик посмотрел на часы и вздрогнул:
— Пора!
* * *
Стоя под Радужным мостом, в слабом желтом свете доков Сибаура, Фудзимура уже в который раз обернулся. Он ждал довольно долго, на своем обычном месте — за складом, самом дальним от улицы. Уже наступила весна, но ночи пока оставались промозглыми. Старик всматривался в неугомонные черные воды залива, пока свирепый ветер не заставил его прослезиться.
Из полумрака между ржавыми портовыми контейнерами отделилась темная фигура. Фудзимура без труда узнал, кто это. Он старался не сжиматься, когда тот — почти вдвое выше — нависал над ним. На голове мужчины был черный капюшон, а лицо было закрыто маской. Его яркие глаза внимательно и неторопливо осмотрели доки, после чего он произнес:
— Почему… вы… здесь?
— Из-за этого гребаного Иваты. Он сует свой нос куда не следует.
— Куда не следует…
Мужчина повторил эту фразу, как будто услышанное было для него каким-то откровением. Его голос пугал Фудзимуру, но он изо всех сил старался не показывать беспокойства.
— Да, он пронюхал про Такару Мацуу. И не только. Говорит, что совсем скоро вас поймает.
— Совсем скоро. — Мужчина посмотрел на мост, зеленой светящейся полосой перекинувшийся через залив. — Да… скоро.
— Просто я подумал, что должен вас предупредить.
Высокий человек повернулся к Фудзимуре спиной.
— Есть кое-что еще. Ивата и Сакаи больше не работают вместе… Она вроде как сама по себе. Мне кажется, что она ведет собственное расследование. И возможно, оно тоже связано с вами.
— Сакаи, — прошептал он, больше не слушая Фудзимуру и неторопливо исчезая во тьме. Закоченевший от холода Фудзимура еще долго ждал, дабы убедиться, что больше не нужен своему собеседнику.
* * *
Уже второй раз за последние сутки Ивата мчался по шоссе. Его била дрожь, а к горлу, словно желчь, подступало чувство сильной тревоги. Через несколько минут после своего возвращения в видеолабораторию Ивата вызвал Синдо с девятого этажа и показал ему запись с Радужного моста. Потрясенный увиденным, Синдо сказал, что свяжется с судьей, которому может доверять, чтобы получить ордер на арест человека, который вне всякого сомнения и есть убийца Черное Солнце.
И в этот момент у Иваты зазвонил телефон.
Определив по коду номера, что звонят из предместья Нагано, Ивата с ходу принялся оправдываться за задержку платежей по счетам Института Накамуры.
— Нет, сэр. Я звоню по поводу вашей жены. Она пропала.
Часы показывали 2:45 утра, когда Ивата добрался до городской окраины. Визжа на поворотах тормозами, он несся мимо заброшенных фабрик и магазинов, взбирался по холмам Нодзири. У ворот института его дожидались две медсестры.
— Что случилось?
— Господин Ивата, все в порядке. Мы ее нашли.
Он прошел мимо сестер в пахнущий дезинфекцией коридор и по нему в затемненный сад. Фламинго из папье-маше смотрели на него своими желтыми глазами, а слоны радостно приветствовали его, помахивая хоботами.
Городские огни, как прекрасны они.
— Клео!
Она лежала в шезлонге в расстегнутом халате, а на подоле ночной сорочки проступали красные пятна. Ивата рванул рубашку, чтобы рассмотреть рану.
Я счастлива с тобой. Прошу тебя, скажи.
— Господин Ивата! — Одна медсестра пыталась оттащить его от жены, а другая в это время побежала за помощью.
— Господин Ивата, она в порядке!
Мне слова любви.
И правда, она не была ранена. Он смотрел на ее бледную кожу, опавшую грудь, узкие ребра. И на послание. Поперек грудной клетки ярко-красным маркером было выведено:
СКОРО УВИДИМСЯ, ИНСПЕКТОР!
Ивата развернулся и зарычал на медсестру:
— Кто это сделал?!
Она в ужасе отступила назад.
— М-мы не знаем. Дверь ее палаты была открыта, а сама она ушла. Мы нашли ее здесь вскоре после того, как позвонили вам.
Ивата обхватил голову руками, а его изуродованные пальцы вновь отозвались болью. Он посмотрел на свою измученную жену — глаза полуоткрыты, из уголка рта вытекает струйка слюны. При виде ее шрама он отвернулся, испытывая одновременно два желания — проблеваться и напиться.
Медсестра мягко положила руку ему на плечо:
— Вы в порядке?
— К ней сегодня кто-нибудь приходил?
— Да. Высокий человек. Он не назвался. Но у него был значок, и он сказал, что он — ваш друг.
Ивата поднял глаза к небу, все понимая.
— Это они, — тихо сказал он. — Они просто хотят выиграть у меня время.
Он опустился на влажную траву рядом с Клео, взял ее маленькую и слабую руку и приказал себе не плакать, хотя по-прежнему чувствовал боль и беспомощность. Эта боль уже никуда не уйдет, она навсегда останется рядом и будет ждать, когда ей представится шанс возродиться.
Он посмотрел на Клео, на ее медленно угасающее, умирающее тело. Он понимал, что ее мозг умер — умер окончательно. И он завидовал ей и вместе с тем негодовал. Не только из-за того, что она с ним сделала, но и из-за того, что она смогла найти идеальный выход. Теперь жизнь для Клео представляла собой блаженство небытия. Высшее наслаждение. Бескрайнее совершенство. Никаких страданий. Никаких жертв. Никаких сомнений.
У Иваты закружилась голова, и он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Крепко, до боли, сжав веки, он изо всех сил боролся с собой и отчаянно искал довод, чтобы выстоять. Довод, чтобы бросить им всем вызов. Довод, чтобы не достать пистолет и не покончить со всем тут же, на лужайке. А затем ему показалось, что его руку накрыла чья-то крошечная ладонь, и увидел маленькую Хану Канесиро. Он сунул руку себе под рубашку в поисках раны между ребрами — ему было нужно почувствовать эту боль. Жизненно необходимо.
Это наша миссия. Миссия полицейских.
Он поднялся, вытирая слезы рукавом.
— Прошу вас, верните мою жену обратно в палату. И пошел прочь, стараясь не смотреть на Клео, пока медсестры готовили ее к транспортировке. Добравшись до машины, Ивата обнаружил, что бензобак почти пуст. Прежде чем заправить машину на ближайшей заправке, ему пришлось проехать около семи миль. Он пытался выровнять дыхание, прислушиваясь к монотонному гудению насоса бензоколонки, пока машина жадно заглатывала свой любимый напиток. Это был теплый, знакомый шум. Он закрыл глаза, понимая, что сейчас заснет. Еще несколько секунд, и он бы уже не проснулся.
Ивата рванул к торговому автомату и залпом осушил две банки энергетического напитка одну за другой. Отхлестав себя по лицу, он завел машину и заорал в полный голос:
— Блажен тот, будь он царь или смерд, кто найдет мир в доме своем.
Он включил фары и уже приготовился вдавить педаль газа в пол, когда бросил взгляд на телефон — в этот момент ему кто-то звонил.
— Алло? — закричал Ивата, слышавший в трубке лишь звук сирен. — Синдо, я вас не слышу!
— Сакаи! — сообщил Синдо срывающимся голосом. — На этот раз Сакаи.
