Азазель проводил его долгим взглядом, в глазах проступило нечто вроде сожаления, вздохнул, покачал головой.

– Все такой же гордый… Ладно, набирайтесь сил. Возвратиться нам никто не поможет. Только сами.

Обизат сказала быстро:

– Здесь больше никого!.. Хоть сто лет пролежим!

Михаил сказал задумчиво:

– Уриил, Брулефер, Аббаддон… Их сразили такие же гиганты, это я о нас, если кто не понял, но вот отряд ангелов… Не понимаю! Полегли так быстро, как зеленая трава под косой смерти… Что с ними не так?

– В аду их защита теряется, – пояснил Азазель. – Здесь они то, что люди называют пушечным мясом. Скорее, отвлекающий момент.

– Да? – спросил Михаил. – Но тебя этот отвлекающий момент поцарапать успел. Да и Сатану вроде бы досталось.

Азазель отмахнулся.

– Исход схватки был бы решен Брулефером и Уриилом с той стороны, а с этой был только я. Так рассчитал Уриил. Перевес был такой, что да, они бы победили легко. Но не учли Сатана и тебя.

– Тем более, – подсказал Михаил, – Кейдо.

– Его даже я не учел, – признался Азазель. – Но умных просчитывать труднее. Это простые, как на ладони… Думаю, Кейдо и сам не знал до последней минуты, что ринется нам помогать.

– Не люблю философов, – сказал Михаил.

– Все простые их не любят, – согласился Азазель. – А ты, куда уж проще?.. Впрочем, так и должно быть для стабильности и устойчивости общества. Любого!

Михаил спросил с обидой:

– Почему это?

– А-а-а, не хочешь быть простым? Верно, всем нам хочется быть сложными, а вокруг чтоб все простые, понятные, легко просчитываемые… Но воины изначально простые. И если кто из умников берет в руки оружие, сразу становится простым. Как человек, у которого в руке молоток, везде видит только гвозди.

Обизат слушала-слушала их, сказала растерянным голосом:

– Но архангел… Как мог предать архангел? Я думала, это ж самые близкие и доверенные Ему…

– На тот момент да, – согласился Азазель. – Но все-таки, когда Сатан отказался поклониться человеку и признать его хозяином созданного Творцом мира, почти все ангелы были с ним согласны. С Сатаном, имею в виду. Хотя, конечно, и не выказали ввиду неоднозначности ситуации. Слишком уж человек был ничтожен в сравнении с ангелами.

Она охнула:

– Почти все?

Он кивнул, окинул ее благожелательным взглядом, как смотрел бы мудрый дед на прелестную своей наивной глупостью хорошенькую внучку.

– Да, – согласился он, – но когда Сатан поднял открытый мятеж, его поддержало меньше трети ангелов. А в битву на его стороне встала вообще горстка. Вот их и свергли вместе с ним в Ад. Понимаешь?

Она прошептала, глядя на него расширенными глазами:

– Остальные остались… не свергнутыми?

– Ну да, – сообщил он. – Так что вот такой не совсем хороший расклад. Часть все-таки со временем поумнели, но остальные бараны так и остались чистосердечными баранами. Некоторых мы сейчас во главе с Брулефером и отправили в небытие. Хороших, но… заблуждающихся.

Она спросила слабеньким голоском:

– Значит, на Небесах сторонников Сатана даже больше, чем мы думаем?

Он кивнул.

– Много больше. Но молчат. Архангел Михаил, по их справедливому мнению, поступил слишком круто, воспользовавшись, как говорят среди людей, силовым ресурсом. А должен был, как говорят они же, постараться победить в словесной дискуссии, в дебатах, в фейках, пиар-акциях… Но архангел Михаил, будучи дуболомом, сразу прибег к силе! Это так соблазнительно, но последствия той ошибки терзают мир до сих пор.

Она сказала мстительно:

– Попался бы мне!

– Милая, – сказал Азазель ласково, – все тогда были молоды и слишком… горячими. Сатан говорит слишком… даже очень слишком. Михаил вспылил, оскорбления пошли с обеих сторон… Сейчас бы Михаил так не орал, уверяю тебя! Да и Сатан был бы сдержаннее… Все с возрастом становятся умнее и сдержаннее. А когда все молоды, безрассудны и абсолютно уверены, что уже знают, как поступать и что делать.

Она посмотрела на него с недоверием.

– А ты?

Он горько улыбнулся.

– Я тоже. Ждать не хотел, молодость нетерпелива, решил ускорить это дело с людьми. Двести таких же альтернативно умных, как сейчас говорят, пошли со мной… Сейчас бы сказали, что я выбрал третий путь.

– Сейчас бы сказали, – произнесла она с сочувствием, – что ты выбрал самый лучший путь.

– Из трех неверных, – согласился он, – я выбрал лучший. Точнее, я сам его придумал!.. Потому что самый умный и нарядный!

Она улыбнулась, Азазель все сводит к шуткам, чтобы не так горько, даже ей понятно, хотя, конечно, он в самом дел прожил эти тысячи лет интереснее остальных.

Михаил уже пересматривал вещи в рюкзаке, зря тащил лаунчер, сказал с неудовольствием:

– Как ты любишь себя хвалить! Мог бы и поскромнее.

Азазель ответил с обидой в голосе:

– А разве наш Творец, которого называешь то Господом, то Богом, а то и вовсе Господом Богом, не сказал самодовольно «Хорошо!», создав этот не совсем уж идеальный мир?

– Ну знаешь ли, – сказал Михаил, – то Господь, а то ты!

– Я Ему подражаю, – сообщил Азазель. – А ты, значит, против своего Господа?

Михаил дернулся, сказал поспешно:

– Ты что, ты что! Я никогда не буду мятежником! Ты на меня не наговаривай!.. Я верен!

– Присяге?.. Ладно-ладно, не отвечай, Светлотемный. Или Темносветлый?.. Вот и поймешь людей лучше. У них у всех часть от Сатана, заставившего Еву понести от него, и часть от Творца, вдохнувшего душу.

Бианакит, что помалкивал, отдыхая и набираясь сил, подал голос:

– Агиросион, насколько я помню от старших, был доверенным лицом Люцифера?

Все молча обратили взоры на Азазеля. Тот поерзал, сказал сердито:

– Вам бы это спросить у самого Сатана!.. А я бы посмотрел, как он ерзает и отводит глазки… И объясняет, что Сатан и Люцифер это хоть и одно и то же, однако в разных ипостасях…

Он повел плечами и замолчал, а Михаил сказал в великом раздражении:

– Ненавижу эти двойственности, колебания и аватары!.. Почему у меня никогда не было сомнений и раздвоения личности?

Азазель нагло улыбнулся.

– Потому, мой меднолобый друг. Ты хорош и даже прекрасен отсутствием амбивалентности в правоте своего дела. Когда-то так было и в Аду… вначале.

– Почему, – спросил Михаил, – только вначале?

– Потому, – ответил Азазель с наглой покровительственной ноткой, – что пришлось наказывать грешников, а это общаться с ними, набираться от них всяких человеческих амбивалентностей. Даже Сатан, на что уж богоборец, и то, как оказалось, в чем-то с Небесами согласен, а чему-то враждебен дальше некуда… Авриэль и Самаэль одно и то же, однако Авриэль не обрезан, а Самаэль обрезан, а это уже подразумевает, что в одном теле быть не могут, раз уж для обоих это так принципиально. У некоторых в Аду та же проблема… А вот ты цельная солдатская натура!

– Но-но, – сказал Михаил.

Азазель воскликнул с пафосом:

– Это же прекрасно! Для общества, разумеется. Ты общественник. Говоря иносказательно и вбоквельно. Столб, на котором все держится. Хоть и неотесанный. Основа! Впрочем, любая власть как раз и держится на неотесанности общества.

– Ладно, – сказал Михаил твердо. – Отесан я или не отесан, но тех троих княжеских сынков убивал не я.

Азазель поинтересовался с издевкой:

– Как докажешь?

Михаил ответил с достоинством:

– Я никогда не нападу со спины.

Азазель взглянул на него остро.

– Ах да, это же ты со своей средневековой моралью и понятиями о чести и рыцарском достоинстве… Прости, я сглупил. Тебя нужно было исключить сразу. Тогда кто бы это мог быть? Что, если это Обизат?

Михаил дернулся.

– Ты чего? Она с какой стати?

– Она тебе предана, – пояснил Азазель. – Настолько, что если ты хочешь держать Аграт для плотских утех, то Обизат тебе поможет, несмотря ни на что.

Михаил бросил быстрый взгляд на застывшую Обизат, горячо запротестовал:

– У меня с Аграт ничего не было!..

– Да? – спросил Азазель с сомнением. – Ладно, но тогда кто же перехитрил самого Сатана?.. Не представляю. Трудно поверить, что кто-то мог перехитрить Князя Тьмы и Отца Лжи. А может быть, ты все-таки еще и хитрый?

Михаил буркнул:

– Разве что женщина могла. Я слышал, женщина перехитрит самого Люцифера.

Азазель отмахнулся.

– Болтовня, языки чешут, поговорить о женщинах все любят, а на самом деле… Гм, а вообще-то мы за эту ниточку еще не тянули. Спасибо, Мишка! Вот что значит постучать в Михаила… Ты как точильный камень для моей блистающей мудрости. Рядом с тобой я всегда умен, красив, готов выпить и закусить, но можно и без закуски.

Михаил сказал сердито:

– Ничего не понял. При чем здесь женщина?.. Ты же вроде бы намекнул, что это сделал ты!

– Я не намекивал, – пояснил Азазель, – просто оставил некую недоговоренность. Не стал так уж слишком уверять Сатана, что это сделал не я… Вернее, уверять стал, но так, чтобы не поверил или засомневался, что говорю правду…

Даже Бианакит и Обизат смотрели в полнейшем непонимании, а Михаил, как глас народа или хотя бы команды, спросил тупенько:

– Зачем?

– А зачем, – поинтересовался Азазель, – нам ему помогать? Пусть ищет ответы сам. А то вдруг ответ в самом деле повредит нам?

Михаил спросил в раздумьях:

– А за что их убили?

– Сатан темнит, – ответил Азазель. – Я спросил дважды, он уклонился. Возможно, ответ где-то там.

– Кто этот Танпэйсон?

– Один из сыновей Велиала, – сообщил Азазель с неудовольствием. – А Велиал… гм… Гамалиэль упоминал, что Велиал тоже стоит за этим порталом. Велиал силен и страшен, слава о нем докатилась даже до людей! В манускриптах Мертвого моря назван единственным правителем Ада, а Милтон в «Потерянном рае» расточал ему комплименты. Не читали?.. Ну да, военные, вам только уставы читать… Велиал все еще один из сильнейших, однако со дня свержения с Небес теряет позиции. Иногда, правда, отвоевывает по мелочи, но больше теряет… Впрочем, род не зря борется за право быть первым, сам Велиал силен и амбициозен. А его сын мог еще больше укрепить его власть… Но ты сынка уконтрапупил… Ладно-ладно, не ты, хотя… а у тебя точно нет другой ипостаси?

– Точно, – огрызнулся Михаил. – Нам только Велиала не хватало!

– Возможно, – предположил Азазель, – Велиал знает о портале, но не строил. Но это все равно преступление, должен был сообщить Сатану!

Он поднялся, взялся за лямку рюкзака. Михаил с тревогой увидел, как осунулось его лицо, а нос и скулы заострились, как у мертвеца. Даже дышит тяжело, с надсадными хрипами, хотя изо всех сил старается не показывать, насколько измучен и что держится из последних сил.

– Ну ладно, – сказал он сиплым голосом, – надо возвращаться. Сил у нас маловато, но оставаться еще опаснее.

Бианакит предупредил:

– Я мертв, как эти камни. Меня придется тащить, помочь не смогу.

– Я тоже выложилась, – призналась Обизат с неловкостью. – Может быть, еще чуть посидим?

Азазель бросил испытующий взгляд на Михаила.

– Да, я тоже не очень, – сказал он колеблющимся голосом, – но попытаться стоит… Главное, этот чертов портал закрыли. Часть работы сделана.

Михаил дернулся.

– Часть?

Азазель пожал плечами:

– А ты что думал?.. Через этот портал в наш мир лезла всякая мелкая шелупень. Мы его перекрыли. Теперь останутся только те, что находят другие пути.

– Ох, – сказал Михаил.

– Их меньше, – заверил Азазель, – можно сказать, совсем мало. Мы справились с угрожавшей нам массовостью!

Михаил вздохнул с облегчением.

– Ну уже легче.

– Но эти отдельные намного сильнее, – добавил Азазель. – Ты что, не рад?

Михаил пробормотал:

– Да вот почему-то нет.

– Странно, – сказал Азазель в изумлении. – То ты ловил всяких бродяг и мелкую дрянь, а теперь встретишься с настоящими и сильными противниками! Не ликуешь? Почему? А как же твое сердце солдата, что жаждет битв?

– Я никогда не жаждал, – огрызнулся Михаил. – Значит, придется еще труднее?

Азазель вдел руки в лямки рюкзака, поудобнее примостил на спине, двигая лопатками.

– Смотря как смотреть, – сообщил он. – Схваток будет меньше. Но будут жарче. Хорошо или плохо? Или лучше сказать: схватки будут жестче, но их будет меньше… Так оптимистичнее?

– А без схваток?

– Тогда это будет уже не человек, – ответил Азазель задумчиво. – Готовы?

Он обхватил за плечи Михаила и Обизат, Бианакит тоже крепко взялся за Обизат и Михаила. Михаил снова перехватил говорящий взгляд Азазеля, а тот, все еще сомневаясь, понял ли его Михаил, сказал внятно:

– Задаю вектор… Все, сколько бы ни осталось сил… начали!

Пахнуло холодом, он еще чувствовал, как крепко сжимает плечи Азазеля и Бианакита, но перед вытаращенными глазами только тьма, чернее которой не бывает, смертельный холод, под ногами пустота, он чувствовал, как из него уходит вся мощь, словно нечто высасывает ее быстро и жадно, а потом пустая оболочка начала распадаться на сотни, тысячи и миллионы крохотных частей, а те рассеялись по этому океану первобытного хаоса…

Он уже почти перестал мыслить, когда ощутил, как подошвы стукнулись в твердое, подбородок уперся в плечо Азазеля, а перед глазами из тьмы выступила плохо проштукатуренная стенка чуланчика.

Бианакит выпустил его плечо, Азазель отпихнул его застывшее тело и распахнул дверь в залитую светом комнату.

– Я все-таки вас дотащил!..

На Михаила вскользь бросил одобрительный взгляд, молодец, это твои силы сработали, широким жестом пригласил всех на кухню.

– Ну, поедим?.. Я готов съесть самого толстого бехема! Даже двух.

На кухне замигали огоньки плиты, духовки, гриля, кофейного комбайна, под потолком вспыхнула люстра, придавая вид красочного обеденного зала для пиршеств.

Бианакит, потирая ладони, сел первым, Михаил отодвинул стул для Обизат, но сесть на соседний не успел, за спиной раздалось громкое шипение, словно на огромную раскаленную плиту упал большой кусок сырого мяса.

В центре комнаты вспыхнул оранжевый овал портала, оставленного Азазелем для Сатана. Из пламени вывалилась на пол черноволосая женщина с крупными блестящими локонами, в таком же черном кожаном панцире, как у Обизат.

Портал тут же исчез, женщина не двигалась, Михаил оказался возле нее даже быстрее Азазеля, приподнял ей голову. Азазель молниеносно выхватил прямо из воздуха нож, быстро и умело, словно ожидал, перехватил кожаные шнурки слева на боку ее панциря из толстой кожи.

– Аграт, – позвал он, – ты меня слышишь?

Аграт приподняла напухшие веки, Михаил сказал быстро:

– Все-все, ты в безопасности. Не шевелись!

Он поддержал ее голову и плечи, Азазель ухватился за края кожаного доспеха, с силой потянул в разные стороны.

Аграт простонала и снова закрыла глаза. За спиной Михаила охнула в горячем сочувствии Обизат. Прикипевшая к телу Аграт кожаная рубашка отдирается с треском и с кусками кожи. Азазель дернул сильнее, Аграт вскрикнула, на месте толстого слоя запекшейся крови обнажилась широкая кровоточащая рана, смешанная с желтым гноем.

Михаил застыл, уловив запах мертвечины и гнилого мяса.

Азазель прошептал сквозь стиснутые зубы:

– Мертвые воды Шеола…

Михаил впервые услышал в голосе падшего ангела страх.