Он перепрыгнул через невысокий каменный забор и пропал из виду. Обизат вздохнула и, присев за высоким кустом с ярко-красными цветами, приготовилась терпеливо ждать господина и повелителя.

А Михаил теперь двигался медленно, рассчитывая каждый шаг. Сад с роскошными пальмами и кедрами велик, но охраны немногим меньше, чем деревьев, нужно точно рассчитывать движения каждого, чтобы прокрадываться незамеченным.

Он сам не заметил, как вошел в это странное чувство сродненности с этим миром, когда не только все эти прогуливающиеся в саду люди с оружием в руках, но даже птички и жуки на деревьях стали словно бы связаны с ним некими нитями; он чувствовал, кто чего хочет, кто сыт, кто голоден, кто пойдет вправо, кто влево и, главное, где остановится…

От дерева к дереву перебегать трудновато, скрываться приходится не от одного, а от четверки, да еще двое на крыльце. Он чувствовал, что от напряжения даже начал ускоряться, но едва об этом подумал, сразу же его тело спохватилось и вернулось к привычной черепахо-человеческой скорости.

К счастью, уже добежал до боковой стены, подпрыгнул, быстро открыл окно и почти просочился, как сквозняк, в помещение. Тут же как можно тише закрыл за собой за мгновение до того, как из-за угла вышел охранник с автоматом на изготовку и прошел вдоль стены как раз под окном.

Планировку таких домов знает досконально, в таких залах в стенах обычно делают достаточно широкие отверстия для вентиляции, чтобы дневная жара как можно быстрее заменялась ночной прохладой, отыскал такое местечко, откуда можно было заглянуть в большую комнату, которую можно назвать залом.

Услышал мужские голоса, а когда осторожно заглянул, рассмотрел мужчин, одетых в камуфляжную форму, в этих местах такую же привычную, как джинсы и кроссовки в европейских городах.

Двадцать человек, отметил он, еще один явился со стороны туалета и смиренно сел в заднем ряду.

Выступал с речью массивный бородач, красное обветренное лицо лучше всяких слов говорит, что полевой командир не частый гость в городах, да и слова не подбирает, злой и рассерженный как на власть, так и на тех, кто присылает сюда западных шпионов, чтобы местные истребляли друг друга им на потеху, а они потом слетятся, как стервятники, и захвалят благословенную Аллахом землю и будут качать из нее нефть, выгребать алмазы и прочие сокровища.

Слушали его настолько внимательно, что Михаил поколебался, но чутье подсказало, что почему бы и не, спустился на пол, на цыпочках вошел в зал и неслышно подошел к небольшой группе не то младших командиров, не то военных советников, их на Ближнем Востоке столько, что бросишь камнем в собаку – попадешь в советника из США, Европы или России, если не агента Моссада.

На него никто не обратил внимания, одеты примерно одинаково, загорелые и подтянутые, стараются не пропустить ни слова.

Бородач закончил речь, вскинул руку.

– А теперь… самое главное!

Из переднего ряда встал боевик с автоматом на плече, в обеих руках по огромному и, судя по всему, очень тяжелому чемодану. Все смотрели со всем вниманием, как он подошел к бородачу, поднял чемоданы обеими руками и по одному и положил плашмя на пол.

Бородач кивнул, боевик расстегнул замки первого чемодана и поднял крышку. Михаил видел, как у всех загорелись глаза, один из командиров нервно облизал губы.

Чемодан доверху забит настолько плотно уложенными пачками долларов, что и одна лишняя купюра не поместится.

Бородач сделал нетерпеливый жест, боевик перешел ко второму чемодану. Замок щелкнул, открылся радующий сердце точно такой же ряд плотно уложенных стодолларовых купюр.

Дикари, сказал себе Михаил. Дикари, кто же теперь пользуется наличкой, да еще в таких количествах?.. Все легко отследить… Давно пора переходить на биткоины и блокчейн, там концы прятать проще.

Бородач сказал громко:

– Это нам для начала!.. Борцы за свободу заплатят нам в сто раз больше, когда сбросим нынешний коррумпированный режим и установим свою справедливую власть!.. Вся страна будет наша, все богатства и сокровища! Никакие иностранные компании не будут нам диктовать законы и указывать, как жить!

В зале поднялись восторженные крики, кто-то даже вскинул автомат над головой, но, к счастью, палить в воздух не стали, под сводами подрагивают от их рева четыре явно очень дорогие люстры.

Из переднего ряда поднялся один из полевых командиров, судя по виду, сказал громко и с сомнением:

– А есть гарантии, что новый глава правительства будет придерживаться договоренностей?

Бородач указал на оба чемодана.

– Это аванс, как сказали его люди. Все шейхи, поддерживающие нас, получат племенные земли в полную автономию! Мы должны покончить с навязываемыми нам западными ценностями, что не ценности, а мерзость и попирание наших обычаев!.. Вы мудрый и опытный командир, дорогой Рамир! Вы получите одну из высших должностей в правительстве, так мне было сказано.

Командир, которого он назвал Рамиром, кивнул.

– Хорошо. Я сделаю, как и обещал. Я направлю две большие группы моих людей в два стратегически важных района… Одна группа в пятьсот человек будет обеспечивать порядок в столице и ее окрестностях, другая нейтрализует группу воинских формирований курдов, что беспредельно преданы президенту ввиду их клановости…

– Пятьсот, – сказал бородач с сомнением, – а сколько во второй? Курды очень сильные и фанатичные сторонники президента. Их не запугать, не подкупить.

Рамир высокомерно улыбнулся.

– Две тысячи профессиональных воинов, собранных со всех концов планеты!.. Лучшие из лучших. За те деньги, что им платим, остановят целую армию. Уже молчу, что вооружены до зубов, в том числе и артиллерией на самоходках высшей проходимости. Мы знаем, на что способны курды, а вот они не знают, на что способны наши частные армии.

– Тогда договоримся, – ответил бородач. – Главное, удержите курдов. В столице проще, я там уже расставил своих людей на ключевые должности, пока президент ездит с миссией мира по дальним странам и выступает в речами в ООН. Вашей группе с помощью иностранных советников нужно будет очень быстро подавить стихийные протесты…

– Сделаем, – пообещал Рамир бодро. – Мы же миротворцы!.. Мы так умиротворим протестующих, что все будут довольны.

– Кроме самих протестующих?

– Это как всегда, – сообщил Рамир. – Протестующих всегда посылают на заклание. Фатиф, что у тебя?

Мимо Михаила прошел, задев его рукавом, загорелый воин в рубашке цвета хаки с короткими рукавами.

– Сожалею, – сказал он виноватым голосом, – но шейх Сирханлах отказался поддержать нас. Более того, велел передать, что если сделаем попытку переворота… он называет его путчем, выступит против. А у него хорошие бойцы. И вооружены западными советниками.

Наступило нехорошее молчание, бородач сказал тревожным голосом:

– Но я же велел тебе договориться, пообещать ему…

Рамир прервал:

– Лучше я возьму шейха на себя. У меня есть люди, их на Западе называют переговорщиками. Переговорят кого угодно! Сегодня же решим эту проблему. Обещаю!

Бородач пару мгновений не сводил с него пронизывающего взгляда.

– Хорошо. Договорись!.. Но только чтоб надежно.

– Обещаю, – повторил Рамир.

Михаилу почудилось, что посмотрел остро и пронизывающе на него, дернулся, готовый бежать, но сообразил, что Рамир смотрит на сидящего рядом с ним бедуина, дочерна загорелого и с синими, как у Лоуренса Аравийского, глазами. Тот молчит и не двигается, Михаил ощутил то самое спокойствие, что вырабатывается годами, когда долгими часами лежишь в засаде и посматриваешь в оптический прицел дальнобойной винтовки.

Бедуин на требовательный взгляд Рамира чуть-чуть наклонил голову, на какой-то миллиметр, но настоящие мужчины не кричат и не суетятся, как итальянцы на базаре, Рамир понял и уже спокойнее продолжил обговаривать условия переворота с командирами отрядов и мелких племен.

Михаил попятился, повернулся и наткнулся на крупного мужчину в полукамуфляже, тот загородил дорогу, тяжелый как утес, прорычал:

– А ты кто… я тебя не пропускал…

– У тебя память села, – ответил Михаил.

Он хотел обойти, но тот цепко ухватил за руку.

– Стой!.. Сперва выясним.

– У бабушки своей выясни, – ответил Михаил.

Он с силой ударил его о стену, бросился из зала, но схватку уже заметили, прогремели выстрелы. Две пули ударили в спину. Обожгло острейшей болью, зацепился плечом о стену и едва не упал, но заставил себя пробежать по коридору, сбил с ног двух охранников, а дальше разогнался и прыгнул в закрытое окно, заслонив лицо локтями.

Рама разлетелась вдребезги со звоном и треском. Он вылетел наружу, извернулся в падении, до земли всего три этажа, принял вес на ступни и, снижая нагрузку, перекатился через голову, тут же вскочил и бросился вдоль стены.

Мелькнула мысль, что стража удивится его живучести, хотя вроде бы ничего особенного в прыжке с третьего этажа нет, хотя, правда, падал не на мягкую траву, а на брусчатку…

Вслед стреляли, высунувшись из окон. Одна из пуль больно ударила в поясницу, он захромал, кое-как повернул за угол, остановился. Напуганный организм поспешно взялся заращивать раны, далеко слышатся крики, донесся шум автомобильных моторов, сразу три машины понеслись то ли догонять, то ли перекрывать пути отхода.

Он наконец перевел дыхание, чувствуя, как боль утихла, сделал шаг из укрытия, с разбегу перепрыгнул забор и застыл; в его сторону на большой скорости мчится автомобиль.

Едва оказался рядом, резко затормозил, взвизгнув шинами. За лобовым стеклом мелькнули красные волосы Обизат.

Михаил торопливо подбежал, распахнул дверцу.

– Давай на правое сиденье!

Обизат поспешно передвинулась, он сел на ее нагретое место, автомобиль сразу же рванулся вперед. Сзади простучала запоздалая очередь из автомата, одна из пуль звонко щелкнула по крышке багажника.

– А что велишь мне, мой господин?

– Можешь отстреливаться, – разрешил он. – По тем, кто гонится. Прохожих нельзя, хотя и самому хочется.

Она с готовностью опустила стекло на дверце со своей стороны.

– А почему хочется?

Он буркнул:

– Да здесь одни бандиты. Даже не знаю, где сейчас местные жители и как они выглядят. В страну слетелось столько наемников, уже тесно, как стервятникам на дохлой корове.

– Можно стрелять всех?

– Тогда точно не выберемся, – напомнил он.

Она поглядывала в зеркало, вскоре в нем появились два мощных «Гелендвагена», бросила взгляд на Михаила.

– Можно?

– Сейчас выскочим из зоны видимости, – ответил он и пояснил: – Вон за той горой из города нас не увидят даже в бинокли…

– Поняла, – ответила она. – Подожду. Но прибавь скорость, они готовятся стрелять…

Он и сам видел, что оба «гелена» медленно догоняют. Из боковых окон высунулись руки с автоматами, автомобили буквально ощетинились стволами даже с задних сидений. Михаил гнал уже на полной, сзади снова простучали автоматные очереди, но через полминуты крутнул баранку, автомобиль занесло, но удержался на самом краю дороги над пропастью и свернул за каменную стену.

Через минуту Михаил увидел достаточно объемный выступ, чтобы спрятать за ним автомобиль, Обизат не поняла, почему ее мудрый господин и повелитель остановился там, а он крикнул:

– Выходим!..

– Как хорошо! – крикнула она. – Ненавижу, когда убегаем!

– Не убегаем, – поправил он, – а заманиваем!

– Это воинский прием?

– Благородная хитрость!

Едва успели залечь за камнями, как из-за поворота с ревом выметнулся один автомобиль, за ним второй, такой же огромный и выбрасывающий из-под колес мелкие камешки.

Обизат начала стрелять на долю секунды раньше Михаила. В первом авто было четверо, все сразу же начали ронять оружие и поникли под пулями, а сам автомобиль слетел с обрыва, и слышно было, как катится вниз.

Водитель второго успел затормозить, но автомобиль остановился уже с мертвецом за рулем. С заднего сиденья успели дать длинную неприцельную очередь, но Михаил и Обизат выстрелили одновременно, и две пули ударили в голову почти в одно и то же место.

– Видишь, – сказал Михаил, – как просто? Если не прострелили мотор, то экспроприируем в качестве трофея.

– Люблю красивые машины, – воскликнула Обизат.

Михаил буркнул:

– Ну да, еще скажи, что любишь ночные клубы.

– Ночные клубы не люблю, – ответила Обизат сразу, уловив по его тону, что речь о чем-то плохом. – А что это?

– Садись, – велел Михаил.

– Сейчас…

Она торопливо обшарила карманы убитых, у одного отыскалась даже сумка. Очень довольная Обизат вытащила несколько пачек денег, хвастливо показала Михаилу.

– Добыча!

– Бери, – ответил Михаил. – У денег нет лояльности.

Он снова сел на руль, а Обизат, счастливая и раскрасневшаяся, сказала с восторгом:

– А так, оказывается, интересно!

– Неспортивно, – заметил Михаил, – мы сильнее.

– Зато их было больше! И мы на земле их клана!

– Да, – согласился Михаил. – Мы просто уравняли шансы. Поехали!

– На их машине?

– Да, – ответил Михаил. – Приметы нашей уже сообщают друг другу, а то и полиции, если она на их стороне… Садись!